Часть II. Основные черты развития донской промышленности и транспорта

Глава 1. Общая характеристика формирования донской промышленности

Пореформенное развитие промышленности в России отличалось, как известно, очень быстрыми темпами. Ярким примером этого может служить, в частности, Дон.

Образование южного промышленного района было неразрывно связано с промышленным развитием России в целом, более того, оно в значительной степени явилось результатом развития общерусского капитализма. Вместе с этим южная промышленность отличалась определенными особенностями. В. И. Ленин, сравнивая уральский и южный промышленные районы, говорил: "Насколько Урал стар и господствующие на Урале порядки "освящены веками", настолько Юг молод и находится в периоде формирования. Чисто капиталистическая промышленность, выросшая здесь в последние десятилетия, не знает ни традиций, ни сословности, ни национальности, ни замкнутости определенного населения"¹.

¹ (В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 427)

На Юге в отличие от Урала фабричная и горнозаводская промышленность, особенно крупная, росла почти без всяких помех. Здесь в основу производства лег труд вольнонаемных рабочих, а не крепостных и крупные капиталы центральнорусских и иностранных промышленников и купцов. Это отличие получило глубокую и всестороннюю характеристику в статистических подсчетах В. И. Ленина. Так, если в 1867 г. в горной промышленности на Юге было выплавлено всего лишь 0,3% чугуна, полученного в России, а на Урале - 65,1%, то в 1897 г. удельный вес этих промышленных районов в выплавке чугуна изменился. На долю Юга приходилось уже 40,4, а на долю Урала - только 35,8% общероссийской выплавки чугуна. Безнадежно отставал Урал от Юга и в добыче угля, во внедрении в производство паровых машин, в темпах роста числа горнорабочих¹. Ленинскую характеристику южной промышленности можно распространить и на донской район страны.

¹ (В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 8 - 429)

Развитие донской, особенно крупной, промышленности в силу конкретных исторических условий отличалось рядом своеобразных черт.

Во-первых, промышленность на Дону оформилась значительно позднее, чем в центре России. Скованность войскового населения военными обязанностями и устарелыми войсковыми традициями мешала накоплению капиталов среди казачества. Местный, донской капитал был еще настолько незначительным, что не мог взять на себя строительство крупных и особенно крупнейших предприятий. Поэтому главную роль в создании крупной промышленности на Дону стал играть центральнорусакий и иностранный капитал.

Во-вторых, хотя угольная промышленность в области, как и во всей пореформенной России, развивалась бурными темпами, скоро она все же начала отставать от промышленности западной части Донбасса. Причины этого, по словам Е. И. Рагозина, заключались "главным образом в неотчуждаемости земель войска Донского и в затруднительных условиях аренды недр"¹. Следовательно, войсковая система и здесь являлась определенным тормозом.

¹ (Е. И. Рагозин. Железо и уголь на Юге России. СПб., 1895, стр. 72)

В-третьих, на протяжении всей второй половины XIX в. на Дону было четко выражено сосуществование крупной и мелкой промышленности. Если вплоть до XX в. крупные и крупнейшие предприятия на Дону можно было пересчитать по пальцам, то мелкие и мельчайшие, связанные главным образом с переработкой сельскохозяйственного сырья, насчитывались тысячами. Однако решающая роль в производстве принадлежала первым. И если, как уже упоминалось, крупные предприятия почти все были представлены центральнорусским и иностранным капиталом, то мелкие и мельчайшие 1производства принадлежали преимущественно местному населению.

В-четвертых, в ранние гады развития промышленности на Дону и вплоть до 80-х годов в составе донского пролетариата почти не было представителей казачества. Даже казаки-бедняки все еще цеплялись за прошлое, надеясь восстановить свое прежнее имущественное состояние. Поэтому вначале формирование пролетариата на Дону происходило главным образом за счет разорившихся крестьян Центральной России, направлявшихся на Дон в поисках заработка, частично за счет донского "иногороднего" крестьянства и приходивших на Дон из различных губерний страны рабочих.

В-пятых, до середины 90-х годов XIX в. на Дону было мало крупных металлообрабатывающих заводов и совершенно отсутствовали значительные предприятия химической, текстильной, обувной, деревообделочной промышленности, хотя для их развития имелись благоприятные условия.

В-шестых, крупная промышленность концентрировалась преимущественно по нижнему течению Дона, в то время как северные и западные районы области были лишены ее. Это обстоятельство не только экономически усиливало значение таких городов, как Ростов и Таганрог, но и способствовало превращению их в значительные центры революционного движения пролетариата. Отсталые же в промышленном отношении районы области могли стать при определенных условиях опорой реакции и контрреволюции.

Для развития промышленности на Дону имелось много благоприятных условий. К числу их можно отнести следующие:

1. Развитие производительных сил в пореформенный период в стране вообще и на Дону в частности.

2. Относительная слабость феодальных пережитков на Дону.

3. Связь с центром страны, колонизация Дона центральнорусским капиталом.

4. Наличие огромного резерва рабочей силы для донской промышленности в лице миллионов разоренных крестьян страны.

5. Залежи полезных ископаемых (антрацит, уголь, в том числе и коксующийся, железная руда, огнеупорная глина и т. п.), расположенные вблизи центров образующейся донской промышленности.

6. Выгодность территориального положения области: близость к центру и к западу страны, к Черному морю, как средству связи с зарубежными странами, удобные водные пути: Волга, Дон, Донец, Азовское море и др.

Однако донская промышленность в отличие от южнорусской в целом испытывала помехи, не учитывать которые нельзя. Главной помехой было войско Донское. Как организация средневекового типа оно безусловно тормозило развитие капитализма не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности, конечно, в той степени, насколько это было ему под силу. Оно находило в этом поддержку со стороны центрального правительства. Так, например, даже в 1898 г., когда в стране промышленное развитие приняло особо широкий размах, на Дон было прислано отношение начальника Главного управления иррегулярных войск, в котором он прямо писал: "Я не сторонник слишком спешного развития промышленности в казачьих владениях за счет особенно иностранных капиталов"¹. Конечно, нет нужды и преувеличивать тормозящую роль Войска в развитии промышленности, но те учитывать ее нельзя, иначе будут непонятны многие явления, связанные с промышленным развитием области.

¹ (ГАРО, ф. 301, оп. 17, д. 49, л. 115)

Промышленность Дона прошла в своем развитии те же основные стадии, которые отметил В. И. Ленин, говоря о промышленном развитии всей России, а именно: "мелкое товарное производство (мелкие, преимущественно крестьянские промыслы) - капиталистическая мануфактура - фабрика (крупная машинная индустрия)"¹ На Дону мелкое товарное производство и мануфактура получили довольно значительное распространение в угольной, табачной и в перерабатывающей продукцию сельского хозяйства промышленности, крупные же металлургические предприятия, как правило, возникали сразу, минуя мануфактурную стадию, на основе центральнорусского или иностранного капитала. Отличительной чертой развития донской промышленности в XIX в., как уже отмечалось, явилось то, что мелкое товарное производство и мануфактура (салотопенные, кожевенные, рыбоспетные и другие производства) возникли задолго до появления крупных индустриальных предприятий. Но они, как правило, не перерастали в фабрику и, продолжая увеличиваться количественно, существовали вплоть до XX в. наряду с возникшей крупной промышленностью.

¹ (В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 475)

В каждой станице Дона можно было встретить десятки виноделов, мукомолов, кожевников и т. п., которые на дому занимались своим ремеслом, привлекая к работе членов семей и изредка одного-двух наемных рабочих. При этом они, как правило, не оставляли занятий сельским хозяйством.

Естественно, что с каждым десятилетием удельный вес мелкого товарного производства и капиталистической мануфактуры в общем промышленном производстве уменьшался, а сами они претерпевали значительные изменения. Появились предприятия уже с большим числом рабочих и крупной суммой производства. И тем не менее мелкие товарные производства и мануфактура долго существовали на Дону.

Объясняется это рядом обстоятельств. Во-первых, сказывалось относительное многоземелье части казачества, из которой могли бы выходить заводчики и фабриканты, что отвлекало его от промышленной деятельности. Эта часть казачества, прежде всего зажиточные казаки, в соответствии с традициями Войска рассматривала земледелие как свое основное доходное занятие тем более, что вложение денег в промысел давало эффект не сразу. Поэтому мелкотоварное производство и даже мануфактура в их руках не имела достаточных стимулов для перерастания в фабрику, конечно, за некоторыми исключениями. Во-вторых, Дон как колонизуемая область долго находился в положении только поставщика сельскохозяйственных продуктов и сырья для центра страны. Можно считать, что до 60-х годов XIX в. это обстоятельство задерживало возникновение на Дону крупных предприятий. В-третьих, сельскохозяйственное население Дона, даже зажиточное казачество, при полном отсутствии кредита не имело достаточных средств для постройки крупных предприятий. Четвертым обстоятельством являлось искусственное ограничение экономической деятельности и даже проживания на Дону предпринимателей невойсковой принадлежности. И, наконец, на Дону всегда чувствовался острый недостаток в рабочей силе. 1Приходившие из других губерний сюда рабочие привлекались прежде всего к работе в сельском хозяйстве.

В результате всего этого определилось относительно слабое развитие фабрично-заводской промышленности вообще и медленное перерастание мануфактуры в фабрику в частности.

В течение всего XIX в. на Дону в полном соответствии с аграрным характером области наибольшее распространение получила промышленность, перерабатывавшая продукты сельского хозяйства. Особенно ярко эта черта обрабатывающей промышленности проявилась на периферии области. Как явствует из статистического отчета по области за 1861 год, всего на Дону было 319 заведений, в их число входили: 7 винокуренных, 218 рыбоспетных, 7 салотопенных, 79 кирпичных и 8 кожевенных¹, не считая ветряных и водяных мельниц и кузниц. Все они были так незначительны, что в отчете не было ни слова ни о сумме их производства, ни о числе имевшихся на них рабочих.

¹ (ГАРО, ф. 46, оп. 1, д. 387, л. 206)

После реформы 1861 г. усилился рост промышленности на Дону. В 1875 г. в области было уже 261 предприятие, в их числе: чугунолитейных и механических - 3, стекольных - 1, винокуренных - 7, пивоваренных - 5, салотопенных - 14, маслобойных - 3, кирпичных - 83, ваточных - 1, мыловаренных - 4, рыбоспетных - 120, горшечных - 1, кожевенных - 18, спичечных - 1¹.

¹ (Там же, д. 1515, лл. 1 - 86 (подсчет))

Как видно из этих данных, за 15 лет, прошедших с 1861 г., на Дону не только возникло много предприятий, но появились даже новые отрасли производства: металлургия и механические производства, пивоваренные и маслобойные. Однако по-прежнему количественно преобладали мелкие предприятия. Из общего числа этих "заводов", как они именовались в отчетах, только 4 имели паровые машины и свыше 46 рабочих; 35 не располагали паровыми машинами, но имели свыше 16 рабочих; на 172 заведениях не было паровых машин, а число рабочих составляло менее 16 чел. (в том числе на 57 заведениях было 1 - 3 рабочих и на 42 было 1 - 2 рабочих, причем в последних вместе с рабочими (работал сам хозяин). По 50 предприятиям о рабочих и машинах в отчете не давалось никаких сведений, настолько они были мелки.

Следовательно, учитывая неустойчивость мелкой промышленности, можно сказать, что если в 1861 г. на Дону не было ни одного настоящего завода, то в 1875 г. их было уже 4 и 35 заведений были близки к превращению в заводы. Но остальные 222 предприятия еще не вышли из стадии мануфактуры.

Территориально промышленность в 1875 г. характеризовалась следующими данными;

а) Черкасский округ (близкий к Ростову) - всего 171 предприятие, в том числе крупные: металлургический завод Д. А. Пастухова (Сулин) - 577 рабочих, 13 паровых машин; механический завод Э. М. Зубова (станица Гниловская) - 170 рабочих, 7 паровых машин; стекольный завод Кондожаки (Аксай) - 273 рабочих, 4 газовые печи; кирпичный завод Краснянского (Новочеркасск). Остальные 167 - мелкие предприятия¹.

¹ (ГАРО, ф. 46, оп. 1, д. 1515, лл. 37 - 53 (подсчет))

б) Миусский округ - 17 предприятий, среди них один завод, сельскохозяйственных машин И. Г. Иловайского с 60 рабочими, остальные - мелкие¹.

¹ (Там же, лл. 25 - 28)

В других округах имелись только мелкие предприятия: в Донецком округе 14, в Хоперском 23, в 1-м Донском 5, во 2-м Донском 14, в Усть-Медведицком 17¹.

¹ (Там же, лл. 4 - 6; 8 - 12; 20 - 24; 14 - 48)

Таким обозом, только в одном Черкасском округе находилось свыше 65% всех предприятий, в том числе все настоящие заводы (за исключением завода Иловайского в Миусском округе). Что же касается промышленности, (расположенной на остальной территории области, то она была представлена мелкими заведениями домашнего характера и мануфактурой.

Кроме названных предприятий, в области имелись сотни ветряных, водяных и конных мельниц, число их резко колебалось год от года. Но даже в 1894 г., когда на Дону было уже 45 паровых и механических мельниц, в станицах все еще действовало 1406 ветряных, водяных и конных мельниц¹. Как правило, наемных рабочих на них не было, работал сам хозяин с семьей. Следует оказать, что это число минимальное: многие сотни их просто не учитывались, так как часто они существовали всего лишь 1 - 1,5 года во время урожаев, а затем закрывались.

¹ (Там же, ф. 353, оп. 1, д. 414, лл. 15 - 261 (подсчет))

В 1885 г. всего в области было 515 предприятий с общей суммой производства в 1834278 руб.¹, средняя сумма производства на каждое предприятие составляла 3561 руб. в год. Но 63 наиболее крупных предприятия с общей суммой производства в 1479734 руб., или 80,6%, находились в Черкасском округе, главным образом в Новочеркасске. Остальные 19,4% суммы производства, или 354544 руб., приходились на 452 "завода", разбросанных по другим округам, их средняя сумма производства была мизерной - 784 руб. Такие предприятия (с производством на сумму менее 1000 руб.) В. И. Ленин считал необходимым исключить из числа фабрик и заводов².

¹ ("Памятная книжка ОВД" за 1882 г., стр. 190)

² (В. И. Ленин. Соч., т. 3. стр. 405)

Естественно, что среди этих предприятий имелись и более крупные, но наличие таковых свидетельствует о мануфактурной стадии развития промышленности, располагавшейся на периферии области, - стадии, затянувшейся до 80-х годов XIX в. В подтверждение этому можно привести массу фактов. Наиболее типичные из них отражены в окружных отчетах за 1885 год.

Так, например, в Хоперском округе имелось всего 139 "заводов", из них кирпичных - 60, овчинных - 4, кожевенных - 16, гончарных - 6, свечевосковых - 1. На 33 предприятиях наемный труд не применялся, работал "сам хозяин с помощью сыновей или с помощью зятя"¹ На остальных предприятиях ""распоряжался сам хозяин с помощью 2 - 5 рабочих или с помощью лиц, привозящих материал"². Общее число рабочих на всех заводах составляло 181 чел., т. е. в среднем на завод приходилось 1 - 2 рабочих. Исключением являлся Урюпинский кирпичный завод, на котором работало 22 чел., так как работа была срочная: завод обслуживал строительство храма. В округе были предприятия, "представлявшие собой переходную форму от домашнего производства к "мануфактуре. Например, в станице Усть-Бузулукской на кожевенном "заводе" крестьянина Малавцева распоряжался "сам хозяин с помощью своего семейства и одного наемного рабочего и иногороднего"³. Ни на одном из этих "139 заводов не было зарегистрировано машин, хотя инструкция по представлению сведений и требовала этого.

¹ (ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 189, л. 28)

² (Там же, л. 29)

³ (Там же, л. 29 об.)

В Усть-Медведицком округе было всего 45 таких же "заводов"¹ и только одна паровая машина - на свечном "заводе" Бормотова в сл. Михайловке. Имелось еще 7 машин и жерновов с конным приводом на мельницах и маслобойнях, на остальных же предприятиях, как видно из отчета, машины отсутствовали². Рабочая сила распределялась следующим образом; на 9 "заводах" работало по 2 чел. (всего 18 чел.), на 8 работало до 5 чел. (всего 32чел.). на 7 - до 10 рабочих (всего 40).

¹ (Там же, л. 43)

² (Там же, л. 45)

На 4 "заводах" применялся смешанный труд: хозяин и наемный рабочий и на 17 работали сами хозяева.

На самом крупном "заводе" - салотопенном в хут. Михайловском Мигулинской станицы было 28 наемных рабочих и 2 мастера.

Сумма производства на этом предприятии была мизерной - в большинстве от 80 до 100 руб. в год, на отдельных - от 1 до 1,5 тыс. руб. и только одно предприятие - салотопенное давало продукции на 5128 руб. в год¹.

¹ (Там же, л. 50)

Исходя из указания В. И. Ленина считать признаком "фабрики" "наличность числа рабочих в заведении не менее 16"¹, можно в основных чертах определить место мануфактуры и мелкой товарной промышленности на Дону к 80-м годам. Пусть это будут не абсолютно верные цифры, но они, безусловно, отражают принципиальную сторону вопроса.

¹ (В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 409)

Так, сведения о состоянии донской промышленности, собранные в 1885 г. департаментом торговли и мануфактур, показывают, что в восьми округах числилось всего 517 предприятий (включая города Новочеркасск, Александровск-Грушевский, а также мельницы Сальского округа)¹. Из них к заводам можно отнести лишь следующие предприятия: чугунолитейный И. В. Петрова в хут. Н.-Калач (2-й Донской округ) - 15 наемных рабочих и 3 паровые машины; кирпичный завод в станице Урюпинской, принадлежавший станичному обществу, - 22 рабочих; салотопенный завод купца Н. Козырева в Мальчевской волости Донецкого округа - 38 рабочих; салотопенный завод казака Юрьева в хут. Михайловском Усть-Медведицкого округа - 28 рабочих; чугунолитейный и механический завод И. Иловайского в селении Зуевке Миусского округа - один паровой котел и 30 рабочих; винокуренный завод ростовского купца Т. Вавилова в пос. Дубовском Миусского округа - два механических аппарата и 25 рабочих; салотопенный завод казака Шапошникова во 2-й Новочеркаоской станице Черкасского округа - 30 рабочих; кирпичный завод И. Теряева в станице Егорлыцкой Черкасского округа - 24 рабочих; чугуноплавильный и железоделательный завод Д. Пастухова в пос. Сулине, имевший современное оборудование, в том числе паровые машины общей мощностью в 1626 л. с., - 800 рабочих; завод по изготовлению стеклянной посуды Н. Петровского (московский купец) в станице Аксайской Черкасского округа - 67 мастеров и рабочих, среди которых было 40 иногородних и 20 чел. из казачьего сословия; пороховой завод В. Славницкого в Черкасском округе - 18 рабочих, в том числе 3 казака; табачная фабрика Н. Малаксионова в Новочеркасске - 30 рабочих; чугуно- и меднолитейный завод К. Герцберга в г. Новочеркасске, имевший одну паровую машину, один паровой котел, токарные станки, на нем работало по найму 22 чел.; кирпичный завод Сербиновой в Новочеркасске, среднее число рабочих на котором составляло 23 чел.

¹ (Эти данные по итогам близки к сведениям стат. отчета за 1885 г., где указано 515 заводов)

Таким образом, из 547 предприятий, занесенных официальной статистикой в число фабрик и заводов, только 14 удовлетворяли этому названию.

Важно подчеркнуть, что если мелкотоварные производства и предприятия мануфактурного типа имелись во всех округах (во 2-м Донском - 17, в Хоперском - 139, в Донецком - 70, в Усть-Медведицком - 45, в 1-м Донском - 72, в Миусском - 22, в Черкасском с городами Новочеркасском и Александровск-Грушевском - 137, в Сальском - 15), то действительные заводы имелись главным образом на Нижнем Дону - 10, из них 3 - в г. Новочеркасске, следовательно, отмечалась, хотя и в меньшей степени, та же тенденция, что и в 1875 г. Это говорит о большей активности капиталистического процесса именно здесь, вблизи морских - азовских и черноморских портов и городов Ростова и Таганрога.

Таким образом, вплоть до середины 80-х годов XIX. в. в промышленности на Дону количественно господствовало мелкое товарное и мануфактурное производство. Но возникавшие в городах и промышленных поселках крупные фабрики и заводы решительно оттесняли его. Именно на долю крупных предприятий приходились основная часть общей суммы производства и большинство рабочих.

Большой интерес представляет собой формирование угольной промышленности на Дону. В связи с тем, что с конца 50-х годов XIX в. со стороны развивавшейся промышленности и транспорта стал сильно возрастать спрос на уголь, на Дону резко повысился интерес к разработке угольных участков. По словам Н. Краснова, в 1858 г. для добычи антрацита и угля было вновь отведено 297 участков, кроме 57 шахт, имевшихся в 1857 г., а в 1859 г. дополнительно было выделено еще 158 участков¹. По другим данным, число выделенных участков было еще большим². Наступила настоящая "антрацитовая лихорадка". Надеясь на легкую наживу, в добычу антрацита включались рядовые казаки, войсковые чиновники, духовенство, помещики и потомственные дворяне. Несмотря на ограничения в правах на промышленную деятельность "на казачьем Дону" на антрацитовых рудниках появились "иногородние" - купцы, различные предприниматели, богатые крестьяне и т. п., отыскивающие различные обходные пути.

¹ ("Материалы для географии и статистики России", стр. 352)

² (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 27, Стат. отчеты по ОВД за 1858 и 1859 гг.)

Центром притяжения всех этих Новых углепромышленников стал Грушевский рудник, знаменитый своими богатейшими запасами прекрасного антрацита. Малоизвестная до сих пор Грушевка (в настоящее время г. Шахты) начала превращаться в один из крупнейших угольных районов нашей страны.

Как явствует из справки поземельной экспедиции от 9 декабря 1862 г.¹ и из ведомостей смотрителей угольных копей "за 1860 г. и за январскую и мартовскую трети 1862 г. добывание антрацита в 1860 и 1861 годах производилось только на одном Грушевском месторождении близ хутора Поповки, а в январской трети 1862 г., кроме этой местности, добывание антрацита было еще на месторождении Большого Несветая, причем на Грушевке добыто в 1860 г. 4003955 пудов, а в 1861 г. - 8021238 пудов"².

¹ (ГАРО, ф. 301, оп. 14, д. 229, л. 3)

² (Там же)

Известно, что в 1858 - 1859 гг. угольные участки отводились не только в Грушевке, но и в других районах Дона - в Миусском округе (хут. Власов) и близ р. Б. Несветай¹, хотя и в значительно меньших количествах. Однако там еще не была налажена добыча угля, и поэтому приведенная выше справка поземельной экспедиции дает основание считать Грушевку рудником-пионером донской угольной промышленности.

¹ ("Материалы для географии и статистики России", стр. 352)

В очень интересном документе "рапорте смотрителя Грушевских угольных копей" от 12 декабря 1862 г.¹ указывается даже число рабочих на Грушевских шахтах. "В 1860 г., - говорится в рапорте, - занимающихся выломкой угля было 1590 человек и разработкой шахт 587 человек" (всего 2177 человек), "в 1861 г. первых 1800 человек и последних 200 человек"² (всего 2000 человек). Таким образом, этот документ позволяет установить отправные данные для исследования вопроса о формировании рабочего класса в донской угольной промышленности.

¹ (ГАРО, ф. 301, оп. 14, д. 229, л. 2)

² (ГАРО, ф 301, оп. 14, д. 229, л. 2 об.)

Оценивая значение фабрично-заводской и угольной промышленности Дона в начальный период их развития, следует отдать предпочтение последней. Если фабрично-заводская промышленность вплоть до середины 90-х годов была представлена всего лишь несколькими крупными предприятиями, наряду с которыми в области работали сотни мануфактур и мелких товарных заведений по переработке продуктов сельского хозяйства, дававших, в общем, сравнительно незначительный производственный эффект, то в угольной промышленности процесс капиталистического развития, поглощение мелких предприятий крупными, образование новых крупных и крупнейших шахт происходили последовательно и быстро. Это обстоятельство, безусловно, свидетельствует о тех качественных изменениях, которые происходили в донской угольной промышленности. Наступала новая стадия - стадия становления крупной угольной промышленности.

Пореформенное развитие промышленности, железнодорожного и водного транспорта в стране привело к необходимости изменения вида топлива. Вместо дров, громоздких в перевозке и малоэффективных при топке, все шире стал применяться уголь. Особую популярность среди потребителей топлива завоевал донской антрацит. В более благоприятных исторических условиях он мог бы не только полностью вытеснить из России ввозимый из-за границы уголь, но и конкурировать с английским и немецким углем на внешних рынках.

В своей записке управляющему военным министерством главный управляющий имениями Балашовых М. Филиппенко, убеждая того в необходимости развертывать национальную металлургию, давал высокую оценку донскому антрациту и подчеркивал, что "из всех месторождений антрацита наилучшее - Грушевское"¹.

¹ (ЦГИАЛ, ф. "Балашовы", № 892, оп. 1, д. 1633, л. 5)

О прекрасных качествах грушевского антрацита неоднократно писал "Горный журнал", в котором выступали крупнейшие русские специалисты горнозаводского дела. В журнале отмечалось, что Грушевскому антрациту предстоит блестящее будущее и что опытами, проводившимися военным министерством, "установлено преимущество антрацита не только перед дровами, но и перед английским каменным углем - донского антрацита сгорело (во время опытов) на 25% менее английского при выделении того же количества тепла. Он плотнее английского и занимает меньше места"¹. По данным того же журнала, почти во всех городах Южной России потребность в антраците возрастала. В Николаеве, Севастополе, Керчи, Таганроге, Ростове, Новочеркасске и т. д. он составлял почти единственное топливо; там на антраците пекли хлеб, готовили пищу, согревали комнаты, ковали железо².

¹ ("Горный журнал", 1854, стр. 431 - 434)

² ("Горный журнал", 1864, стр. 434)

В отчете Управления торной и соляной частями войска Донского за 1865 год говорилось, что "добываемый в войске Донском каменный уголь употребляется частью для отопления зданий и разного рода устройств в крае и в соседних городах, частью для пароходства по реке Дон, в Азовском и Черном морях, около 500 тыс. пудов антрацита отправляется ежегодно на Волгу и, наконец, на Сыр-Дарью и в город Пермь для вновь устроенного сталепушечного завода"¹.

¹ (ГАРО, ф. 32, он. 2, д. 1257, л. 7)

Однако, как уже отмечалось, в 60-х годах Грушевский рудник находился еще в стадии организации, поэтому производство антрацита было неустойчивым. Наблюдалось сильное колебание цен на антрацит. Так, на месте добычи - в Грушевке он стоил от 6,5 до 9 коп. за пуд, в Миусском округе - 5 - 7 коп., а почти рядом с ними - в Новочеркасске - 9 - 11 коп.; в Ростове - 11 - 13, в Таганроге - 44 - 16, в Одессе - 23 коп. и т. д.¹. И это не было случайностью, в упомянутом отчете подчеркивалось, что "такое колебание продажных цен угля, как в местах добычи, так и в местах сбыта, происходит: во-первых, от неимения в крае больших рудников с правильно устроенным горным хозяйством, где бы добыча угля производилась постоянно, а во-вторых, по совершенной неудовлетворительности средств перевозки и полной зависимости их от многих местных условий"².

¹ (Там же, л. 7 об.)

² (Там же, лл. 7 - 8)

Грушевский антрацитовый район уже в 60-х годах приобрел известность почти во всей стране, но нужно было еще многое, чтобы он мог полностью удовлетворять растущие потребности в антраците. Между тем промышленность и транспорт страны предъявляли все больший спрос на уголь высокого качества, а на Дону войско Донское, как скупой рыцарь, создавало препятствие за препятствием делу разработки богатейших залежей антрацита и других видов угля промышленниками-неказаками, само же Войско было совершенно бессильным развернуть добычу угля и даже не хотело заняться этим делом.

В этом крылась одна из причин того, что наша страна, обладавшая неисчислимыми запасами угля, вплоть до XX в. ввозила его из-за границы. Так, из Англии в 1834 г. было ввезено угля 2,5 млн пудов, в 1850 г. - 13¹. Импорт угля в Россию увеличивался и в дальнейшем, в 1868 г. он составил 35,2, а в 1872 г. - 64,2 млн пудов².

¹ ("Горный журнал", 1851, ч. III, кн. IX, стр. 415)

² (Там же, 1874, т. III, стр. 333)

В 70-х годах, когда началось бурное железнодорожное и заводское строительство в России, потребность в угле особенно возросла. Растущий железнодорожный транспорт способствовал развитию углепромышленности не только как потребитель угля. Он оказывал ей громадную помощь в транспортировке угля в самые отдаленные районы страды.

Одна из первых южнорусских дорог - Грушевско-Аксайская, пущенная в эксплуатацию в 1863 г., предназначалась не столько для перевозки пассажиров, сколько для вывоза грушевского антрацита к Аксайской пристани на Дону, откуда водным путем его легко можно было доставлять в Ростов, Таганрог, Азов и в станицы Нижнего Дома. В 1864 г. в Ростов было доставлено из Грушевки 1,7 мл и пудов угля, в 1866 г. - 4,2, в 1868 г. - 6 млн пудов¹. Антрацит перевозился и по Волго-Донской железной дороге, выстроенной в 1862 г. Он доставлялся на Волгу, где использовался в сравнительно небольших количествах на судах Волжской и Аральской флотилий. В 1864 г. по этой дороге было перевезено 535,3 тыс. пудов антрацита, в 1866 г. - 548, в 1868 г. - 264,8 тыс. пудов².

¹ ("Горный журнал", 1880, т. III, стр. 60)

² (Там же, 1880, т. IV, стр. 81)

Когда проектировалась железная дорога от Козлова на юг, то авторы проекта исходили прежде всего из того, "чтобы эта линия шла от Воронежа к Ростову, захватывая, по возможности, по пути донецкие залежи каменного угля"¹. В июле 1868 г. был сдан в эксплуатацию участок железной дороги от Козлова до Воронежа, а в конце ноября 1871 г. она была доведена до станции Максимовки Грушевской железной дороги. В ноябре 1875 г. открылось движение на участке Аксайская - Ростов. Строительство Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороги было завершено. Антрацитовый район области войска Донского был соединен с целой сетью железных дорог страны, антрацит теперь получил выход к обширнейшей территории. Так создавались выгоднейшие условия для роста донской угольной промышленности.

¹ (Там же, т. III, стр. 60)

В 1876 г. потребителями угля и антрацита являлись железные дороги - 46,6%, пароходства - 19, города (для отопления зданий) - 22, фабрики и заводы - 13%. В составе этого угля доля южнорусского антрацита равнялась 37,6%, каменного угля - 34,3, английского и силезского угля - 28,1%¹. Главными потребителями угля были южнорусская промышленность и транспорт. Так, по Козлово-Воронежской-Ростовской железной дороге было перевезено угля и антрацита: в 1874 г. на юг страны 78%, на север - 22, а в 1878 г. на юг 66,8% и на север уже 33,2%². Это вполне соответствовало характеру развития русской промышленности в пореформенной России.

¹ (Там же, т. IV, стр. 57)

² (Там же, т. IV, стр. 64)

Естественно, что вместе с ростом потребности в минеральном топливе расширялось и его производство. По запасам угля Россия не только не уступала другим странам, но, как говорится в пояснительной записке к проекту устава Русского горного банка, она "по богатству своих угольных залежей... не имеет конкурентов во всем мире"¹. Между тем если по темпам своего промышленного развития Россия после реформы обгоняла многие страны мира, то по общему состоянию промышленности, в частности по добыче угля, она сильно отставала от передовых капиталистических стран. Так, даже в 1890 г. в России добыча угля на одного рабочего не превышала 148 т в год, в то время как в США она равнялась 448 т, в Англии - 256, в Германии - 254, во Франции - 197 т и т. д.² Причиной этого являлись пережитки крепостничества в России. Однако капиталистический способ производства пробивал себе дорогу. Поэтому и центральное правительство и войско Донское были вынуждены издавать законы, направленные на улучшение условий для развития промышленности на Дону, правда, шли они на это неохотно.

¹ (ЦГИАЛ, ф. "Балашовы", № 892, оп. 6, д. 1628, л. 1)

² ("Горный журнал", 1895, т. II, стр. 136)

В "Материалах Комитета по составлению проектов правил" говорилось: "... правительство, имея в виду, что заложение каменноугольных, в больших размерах, рудников требует значительного капитала, признало нужным объявить каменноугольный промысел на Дону свободным и дозволить разработку оного Компаниям, без ограничения числа последних"¹.

¹ (ЦГИА, ф. 1, д. 25001, лл. 18 - 19)

После длительной подготовки и колебаний 7.VIII 1856 г. были утверждены два новых "Положения": 1) "О порядке добывания жителями войска Донского каменного угля" и 2) "Об учреждении частных компаний для разработки антрацита на Дону". Это, конечно, не решало всех вопросов, связанных с развитием угольной промышленности. Донские недра все еще оставались в руках казачьей верхушки, цеплявшейся за свои "права и привилегии" и отрицательно относившейся ко всему новому. Несмотря на это, опубликование "Положений" произвело сильное впечатление на жителей области. "Они, - как говорилось в донесениях с Дона в Петербург, - толпами спешили подавать прошения об отводе угольных участков"¹. Войсковое правление не успевало рассматривать заявки на разработку угля, которые поступали не только от богатых казаков, купцов и дворян, но и от казаков-середняков. Поскольку "иногородние" к разработке угля еще не допускались, то они добивались получения участков через подставных лиц.

¹ (ЦГВИА, ф. 1, д. 25001, л. 43)

Следует сказать, что далеко не все добивались успехов в добыче угля. Большое число новых "углепромышленников", увлеченных мечтой о быстром обогащении, скоро убедилось, что, не обладая достаточными капиталами и опытом, они не в состоянии сделать добычу угля прибыльным делом или даже построить шахту. В результате полученные ими участки или оставались заброшенными, или сразу же присоединялись более состоятельными хозяевами к своим участкам. Вот почему в 1858 г. из 297 вновь отведенных участков разрабатывалось только 67 и еще три участка были близки к открытию работ¹. Это был период неустойчивости в горном промысле.

¹ ("Материалы для географии и статистики России", стр. 352; ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 25. д. 150, л. 1)

Несмотря на "антрацитовую лихорадку", начавшуюся в 1857 г.; вызванную не законами, а возросшей потребностью в угле, годовая добыча его сильно колебалась. В 1858 г. она значительно снизилась по сравнению с предыдущими годами; это объяснялось тем, что верхние пласты антрацита были уже выработаны, а углубление шахт требовало новых вложений капитала, что было посильно далеко не всем, и времени. Такая же картина наблюдалась и в 1859 г. Наказной атаман доносил военному министру, что "в течение 1858 года добыто угля менее против 1858 года на 1 335 332 луда"¹. Перелом наступил в 1860 г., когда добыча антрацита возросла по сравнению с 1859 г. на 2 млн пудов². В 1861 г. действовало уже 87 шахт и 53 шахты были доведены до угольного пласта. Однако и это не означало еще, что угольная промышленность Дона уже твердо встала на ноги. Период ее организации продолжался.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 25, д. 150, л. 36)

² (Там же, л. 50)

Колебания угольного производства того времени объяснялись и тем, что угольный рынок еще целиком не определился, тяжело было с транспортировкой угля, поэтому на шахтах скапливалось большое количество непроданного антрацита. Примитивная организация производства, плохой транспорт определили высокие цены на антрацит. Так, например, на месте добычи он стоил от 6,5 до 9 коп. за пуд, а перевозка его стоила; до Новочеркасска 4 - 6 коп., до Ростова 5 - 7, до Луганска 14 - 20, до Царицына 16 - 22 коп. и т. д.¹. Это затрудняло сбыт антрацита и ставило шахтовладельцев в трудное положение.

¹ (Там же, ф. 4 л, оп. 28, д. 14, л. 31)

Ощущалась острая необходимость в механизации угледобычи и в расширении железнодорожного и водного транспорта. Но, как отчитывался в 1861 г. наказной атаман, "особенных мер к улучшению промышленности не было"¹. Между тем шахты затопляло подпочвенной водой. Владельцы больших участков, особенно те, кто были объединены в "товарищества", вели упорную борьбу с ней, "многие готовились заменить бадьи насосами, а некоторые даже "ставили небольшие паровые машины"².

¹ (Там же, ф. 4 л., оп. 25, д. 25, л. 53)

² (Там же, ф. 1, д. 25001, л. 45)

Однако этого было мало, капитализм требовал большего простора для развития углепромышленности, в частности уничтожения войсковой монополии на разработку угля. Вот почему 22.11 1861 т. по разрешению военного министра при Главном управлении иррегулярных войск был. учрежден "Особый комитет для составления проекта правил о порядке добывания антрацита жителями войска Донского"¹. По той же причине наказной атаман в своем рапорте военному министру от 19.IX 1861 г. вынужден был писать о необходимости "в целях развития местной торговли и промышленности дозволять иногородним приобретать в станицах дома и возводить постройки"².

¹ (ЦГВИА, ф. 1, д. 25001, лл. 30, 36)

² (Там же, ф. 4 л., оп. 29, д. 25, л. 73)

Состав комитета был очень своеобразным. Во главе его был предусмотрительно поставлен один из столпов войсковой казачьей системы начальник Главного управления иррегулярных войск Веригин, от Дона в комитет вошли граф Орлов-Денисов, подполковник Иловайский, ротмистр Мартынов и ряд донских помещиков, все стоявшие на позиции сохранения незыблемости Войска и его привилегий. С их стороны трудно было ожидать серьезной помощи развитию угольной промышленности. Но в комитете было несколько углепромышленников и гарные инженеры Самарский и Иосса. Это они были заинтересованы в отмене войсковых привилегий на естественные богатства Дона и в развитии капиталистических отношений на Дону.

Перед комитетом стояла задача составить проект новых правил эксплуатации угля. (Подготовка проекта шла с затруднениями из-за борьбы внутри комитета. Даже название проекта вызвало столкновения. В рукописном оригинале "Проекта правил для добывания на землях войска Донского каменного угля и антрацита", принятого именно в такой редакции, вместо перечеркнутой кем-то фразы на "землях" стояло слово "жителями", что коренным образом могло изменить дело, так как спор шел о том, допустить к добыче угля на землях войска Донского всех желающих, в том числе и иногородних, или только коренных "жителей", т. е. казаков, а точнее казацкую верхушку. Но требования развивавшейся экономики России были слишком сильны. В "Правилах" вместо слово "жителями" было поставлено слово "на землях"¹.

¹ (Там же, л. 79)

Что же представлял собой этот "Проект"? Он был несмелым шагом самодержавия "по пути к буржуазной монархии". К тому же оно готово было в любую минуту отказаться от него. Об этом лучше всего свидетельствовала реакция Войска на принятие "Правил".

В § 1 "Правил" говорилось, вопреки названию документа, что "в земле войска Донского жителям оного разрешается разработка угля и антрацита"¹. Но, видимо, отступая перед оппозицией внутри комитета, представители Войска согласились на § 86, которым разрешалась организация на Дону угольных компаний и акционерных обществ. Наиболее ярким свидетельством отступления Войска может служить § 90. В нем говорилось, что "в товариществах и компаниях (по разработке угля), составляемых жителями войска Донского, не воспрещается участвовать и иногородним лицам". Но в первоначальном варианте "Проекта" следовали за этой фразой слова: "... с тем, что иногородние капиталы не должны составлять более половины паев товарищества или компании". Эти последние слова в оригинале были зачеркнуты и в окончательную редакцию не вошли, точно так же, как была вычеркнута ранее находившаяся в тексте примечаний фраза: "Участки и копи никогда не могут поступить в полное владение иногородних лиц"². Удаление из текста "Проекта" этой фразы означало, что Войско принуждено было признать новую форму собственности на своих землях, полученных когда-то как ленное владение.

¹ (Там же, л. 82)

² (ЦГВИА, ф. 1, д. 25001, л. 105)

Таков же был дух остальных параграфов "Проекта". Они были направлены на развитие форм капиталистического производства в донской углепромышленности. Например, в § 4 говорилось: "...помещикам, крестьянам, собственникам и станичным обществам предоставляется право производить геогностическую съемку и разведку на всех их землях как самим, так и дозволять оную другим, без свидетельства Войскового правления". Далее устанавливались правила, касающиеся устройства шахт, проведения разведочных работ, образования Горного управления и т. п.¹, что было совершенно необычным для Войска - этой по существу паствой организации. Однако "Проект" от 22.II 1861 г. вовсе не был признанием со стороны Войска своего полного поражения. Он лишь свидетельствовал о частичном отступлении его перед новыми явлениями истории Дона. Об этом свидетельствует и то, что в "Проекте" имелось много неясных формулировок и фраз, дававших возможность ревнителям "донской старины" толковать этот документ по-своему. В нем, например, говорилось о преимущественном праве на разработку угля и антрацита "жителей" Войска, т. е. казачьей верхушки. Вполне естественно, что он вызвал довольно сильную критику даже со стороны крупных правительственных чиновников, не говоря уже о различного рода предпринимателях.

¹ (Там же)

По просьбе военного министра по "Проекту" высказался бывший начальник штаба корпуса горных инженеров К. В. Чевкин. В письме на имя министра от 3.V 1861 г. он рекомендовал переработать "Проект" и предлагал, в частности;

1. "Оставляя недра земли в общем войсковом владении, право на добычу угля и антрацита "предоставить одинаково как войсковым, так и не принадлежащим к войску людям"¹.

¹ (Там же, л. 149)

2. "Впредь дальнейший отвод мелких участков вовсе прекратить и отводить копи, т. е. площади не менее 25 дес., с обязательной шахтой в 45 сажен"¹.

¹ (Там же, л. 150)

Чевкин не мог не учитывать запросов растущей русской промышленности и транспорта. На него оказывали сильное давление русские предприниматели, понимавшие, какие блестящие перспективы имеет промышленный Юг страны.

Войско отнеслось болезненно к рекомендации Чевкина. Наказной атаман Хомутов, внимательно следивший за развитием дела, 13.VI 1861 г. написал письмо военному министру Д. А. Милютину, где в раздраженном тоне нападал на поправки Чевкина и даже писал: "...не угодно ли будет Вам, до окончательного решения сего важного вопроса, потребовать местные соображения, чем могут быть отстранены разные столкновения"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 1, д. 25001, л. 221)

Еще более резко выразил реакционную политику Войска в вопросе о развитии углепромышленности на Дону депутат от войска Донского в Комитете по пересмотру казачьих положений генерал-майор Чеботарев. Он выступил в поддержку Хомутова. Чеботарев негодовал, что Военный совет министерства в принципе согласился 20 мая 1861 г. с Чевкиным и допустил иногородних лиц к занятию антрацитовым промыслом на условиях совершенно одинаковых с жителями войскового сословия"¹.

¹ (Там же, л. 222)

Чеботарев даже угрожал, хотя и в завуалированной форме, правительству. Он писал далее: "Это положение Военного совета произведет на Дону самое тяжелое впечатление, ибо, в строгом смысле слова, оно нарушит привилегии Войска пользоваться исключительно рыбными ловлями, доходами от соли, а следовательно, преимуществами по добыче угля и антрацита"¹.

¹ (Там же, л. 221 об.)

В этом знаменательном документе Чеботарев откровенно говорил, почему нежелателен допуск иногородних в экономику Дона. "Добыче антрацита на одной Грушевке, - заявлял он, - посвятили свои труды и свободное от службы время несколько сот донцов. Безусловное дозволение иногородним капиталистам иметь свои копи, можно смело ручаться, убьет на первых порах донских малокапитальных промышленников"¹. Он подчеркивал, что "иногородний капитал, захватив всю операцию в одни руки, превратит ее впоследствии в чистую монополию, вовсе устранив жителей войска Донского от промысла, на который они как владельцы земли имеют более других прав"².

¹ (Там же, л 221)

² (Там же, лл. 225 - 226)

Несмотря на такую реакцию Войска, царь под давлением представителей промышленной буржуазии утвердил "Временные меры и правила", которые необходимо было привести в действие на Грушевском месторождении. Они фактически явились извлечениями из "Проекта травил", составленного комитетом¹.

¹ (Там же, л. 226)

В этом документе уже официально разрешалось продавать и перепродавать угольные участки, т. е. открывался широкий путь для развития на Дону именно капиталистических отношений.

В Грушевке, согласно § 39 этих "Временных мер и правил", открылась нотариальная контора. Теперь у нотариуса, а не в Войсковом правлении стали оформлять документы на владение недрами донской земли, причем участки раздавались уже не за заслуги перед Войском, а за деньги. Однако вопрос этот был решен еще не полностью и дебатировался вплоть до 1864 г.¹

¹ (ЦГВИА, ф. 1, д. 25001, лл. 236, 239)

Войско продолжало бороться за свои права. Это видно хотя бы по результатам командировки на Дон инженера Фелькнера, отправившегося туда 5.III 1861 г. по приказу военного министра, чтобы поступить в распоряжение наказного атамана "для исполнения поручения по устройству каменноугольной промышленности", в частности для устройства образцовой угольной шахты¹.

¹ (Там же, л. 330)

Миссия Фелькнера оказалась не из легких. Он встретил со стороны Войска не только равнодушие, но и недоброжелательное отношение. Фелькнер явился на Дон, имея на руках уже готовый, выработанный в Петербурге "Проект Горного управления на Дону", который обеспечил бы постоянную организацию углепромышленности. Но и этот проект вызвал большое недовольство на Дону и фактически был отвергнут Войсковым правлением. Фелькнер писал в связи с этим военному министру: "Проект Горного управления на Дону, рассмотренный войсковым правлением, подвергся равным образом критическому разбору и переделан им в смысле, который, по моим убеждениям, совершенно противоречит успеху дела"¹. Фелькнер принужден был отказаться от миссии "организатора" каменноугольной промышленности на Дону и свое письмо в Петербург закончил словами: "...не имея затем возможности оказывать влияние на ход каменноугольной промышленности... считаю долгом своим о положении моем довести до сведения Вашего превосходительства"².

¹ (Там же, лл. 331 - 332)

² (Там же, л. 332)

Но рост потребности русской промышленности и транспорта в угле все настойчивее ставил перед правительством вопрос о расширении угольной промышленности на Юге России. Увеличивались заявки на уголь и со стороны военного министерства: Черноморский и Балтийский военные флоты переходили на антрацит. Все это заставляло правительство жертвовать некоторыми интересами войска Донского.

После неудачи Фелькнера военное министерство 9.VII 1863 г. командировало на Дон капитан-инженера Антипова. В его задачу входило обследование положения в угольной промышленности Дона и составление нового проекта ее устройства. 20.X 1863 г. он доложил военному министерству о том, что свое поручение выполнил и составил в г. Новочеркасске проект "Правил для горного промысла в Земле войска Донского"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л" оп. 30, д. 76, л. 49)

Проект Антипова был определенным шагом вперед в деле решения проблемы развития угольной промышленности на Дону. Содержание его сводилось к следующим основным пунктам: "Устранение всех стеснений и ограничений, препятствующих ныне успешному развитию горного промысла в Земле войска Донского", "Предоставление местному горному управлению необходимой для пользы дела самостоятельности"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 30, д. 76, лл. 49 - 50)

Войсковое правление и наказной атаман на этот раз не посмели открыто выступить против проекта, и он был ими утвержден, а инженера Антипова по ходатайству министра финансов наградили орденом Владимира 4-й степени. Однако вполне возможно, что не без ведома того же Войскового правления против проекта Антипова 8.X 1863 г. организованно выступила казачья верхушка, назвавшая себя группой "директоров донских углепромышленников"¹. В эту группу вошло 40 шахтовладельцев-казаков, который являлись первыми наиболее значительными в то время Грушевскими углепромышленниками-казаками. Среди них были такие, в будущем крупные шахтовладельцы, как Наследышев, Болдырев, Марков и др. Интересно, что в списке этих "директоров" отсутствует фамилия казака-углепромышленника С. Кошкина, уже тогда становившегося одним из крупнейших капиталистов Дона. Он, будучи казаком, являлся одновременно и ростовским 1-й гильдии купцом. Ему, видимо, был ближе проект Антипова, чем протест казаков - сторонников войсковой замкнутости.

¹ (Там же, л. 55)

"Директора" в своем протесте заявляли, что они "добывают антрацита гораздо более, нежели его требуется", и на этом основании отвергали необходимость допуска на Дон кого-либо, кроме них¹. Военный министр Милютин, критикуя их позицию, писал наказному атаману, что эти "директора" неоднократно уже обнаруживали противодействие мерам правительства относительно развития каменноугольной промышленности на Дону"².

¹ (Там же, лл. 56, 57)

² (Там же, л. 53)

Протест казаков-углепромышленников был отвергнут, но все же правительство, верное своей политике благосклонности к Войску, решением Государственного совета приняло к проекту Антипова "Примечание". В нем говорилось: "... имея ввиду, что для исследования части Грушевского антрацитового месторождения, заключенного между пос. Власовым, Поповым и Балкою Аюктуктенок, употреблены со стороны донских жителей значительные капиталы, то посему право разрабатывать в означенной местности антрацит предоставляется предпочтительно жителям войска Донского; иногородним же лицам, товариществам и компаниям только тем, с действиями которых сопряжено потребление угля, как то: для железных дорог, пароходства, плавки металла и т. п."¹.

¹ (Там же, л. 149)

Характерны формулировки этого "Примечания". Во-первых, причина оказания предпочтения казакам связывается уже не с войсковыми правами и привилегиями, а с затратами капиталов на разведку угля. Во-вторых, в главном это примечание сводило на нет привилегии казаков и открывало свободный доступ крупному невойсковому капиталу к добыче угля. Все эти решения и проекты создали условия для решения вопроса на более широкой основе, что и было сделано в 1864 г.

8.III 1864 г. было утверждено первое, охватившее все главные вопросы развития угольной промышленности на Дону "Положение о горном промысле в Земле войска Донского"¹. И в этом документе правительство не было до конца последовательным в политике развития капиталистической угольной промышленности.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 30, д. 76, л. 182)

Основные пункты "Положения" 1864 г. сводились к следующему:

1. Главный надзор за развитием горного промысла был поручен наказному атаману, но "под наблюдением военного министра".

2. Вводилась должность инспектора горного промысла при наказном атамане. "Инспектор, - гласил § 2, - определяется военным министром и утверждается царем".

3. В § 7 говорилось: "Все дела, относящиеся до горного промысла, рассматриваются:

а) по части технической - в Горном совете,

б) по части хозяйственной - в общем Присутствии Войскового Правления".

4. Составление правил для раздачи угольных участков поручалось Горному совету (§ 20).

При разногласиях между Горным советом и наказным атаманом по вопросам горного дела окончательное решение принадлежало военному министру и царю.

5. Далее приводим дословные выдержки из ряда параграфов "Положения". "В землях войсковых право заниматься горным промыслом предоставляется каждому как принадлежащему, так и не принадлежащему к войсковому сословию" (§ 34).

6. "Право искать, разведывать и добывать ископаемый уголь и все прочие полезные ископаемые в недрах станичных и владельческих земель находится и принадлежит исключительно станичным обществам и владельцам, которые действуют на правах полной собственности и могут, если пожелают, разрабатывать сами или допускать всех посторонних лиц по добровольным с ними условиям" (§ 38).

7. Площадь для разведок одному лицу "не должна превышать размера 2 кв. верст" (§ 37).

8. Промышленник может передать свой участок другому лицу или по наследству до полной выработки (§ 4.5).

9. "Наблюдение за правильностью и безопасностью разработок лежит на местном Горном управлении (при Пак. Атамане)" (§ 53).

10. "За каждый добытый и вывезенный пуд угля или антрацита взимается в пользу Войска (пошлина ¹/₄ копейки серебром с пуда, а с грушевского антрацита плюс ¹/₄ коп. в капитал по техническому оснащению горного промысла в этой местности"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 30, д. 76, лл. 182, 188, 190, 192 об.)

Одновременно с утверждением "Положения" 1864 г. правительство 8.III 1864 г. организовало Горное управление в войске Донском. Кроме того, при наказном атамане был учрежден Горный совет земли войска Донского. Эти учреждения должны были руководить развитием горной промышленности на Дону.

Анализ основных статей "Положения" 1864 г. свидетельствует о том, что условия развития угольной промышленности стали более благоприятными, чем ранее. Главное же заключалось в том, что сам этот закон появился как результат влияния капиталистических отношений в России. Интересно, однако, что правительство все еще давало понять Войску, что заботится об его интересах. Так, все высшие органы и учреждения угольной промышленности по "Положению" создавались при наказном атамане. Но тут же оговаривалось, например в § 2 - 4, что решения наказного атамана для этих учреждений уже не являются окончательными, как это было ранее¹. Инспектор горного дела "при наказном атамане" подбирался и утверждался не Войском, а военным министром и царем; характерно, что первым инспектором был назначен именно инженер Антипов, против проектов которого так резко выступала войсковая верхушка².

¹ (Там же, л. 183)

² (Там же, л. 188)

Так действительная и реальная власть над горной промышленностью ушла из рук Войска в руки капиталистов-горнопромышленников. Появление "Положения" 1864 г. лишь юридически оформило то, что существовало фактически.

Развитие угольной промышленности ставило все новые и новые вопросы перед правительством, которое вынуждено было делать новые уступки за счет интересов Войска.

В 1865 г. для наблюдения за горными работами, поскольку к этому времени, кроме грушевского, в ведении Горного управления находилось еще 93 новых рудника в Черкасском, Донецком, 1-м Донском и Миусском округах, были учреждены три горных округа во главе с горными инженерами¹. В 1866 г. функции Горного управления расширились, на него было возложено заведование соляной частью войска Донского, в состав которой входили Манычские соляные озера и 4 войсковых соляных магазина в Новочеркасске, в станицах Аксайской, Романовской и Качалинской.

¹ (Там же, оп. 34, д. 6, лл. 1 об., 2)

В 1867 г. был сделан еще один шаг в сторону капиталистического развития донской угольной промышленности. 30 июня этого года Александр II по предложению и настоянию горнопромышленников утвердил "Комиссию для распространения и употребления донского антрацита на р. Волге и разных местностях южной России"¹. Председателем ее стал наказной атаман, остальные члены по характеру деятельности представляли интересы растущего русского капитализма. Здесь оказались уже упоминавшийся инженер, Антипов, представитель от Министерства путей сообщения инженер барон Ган, депутат от Новороссийского генерал-губернаторства, чтобы "учесть интересы Одессы", представитель Русского, общества пароходства и торговли (РОПИТ), сыгравшего в развитии угольной промышленности Дона важную роль, директора Волжско-Донского общества и представители от углепромышленников и пароходных обществ на Волге.

¹ (Там же, д. 28, л. 89)

Задачи, стоявшие перед этой комиссией, заключались в сборе сведений о состоянии угольной промышленности на Дону, в изучении вопросов транспортировки угля, в определении выгодности применения антрацита в промышленности и в транспорте по сравнению с другими видами топлива и т. п., то есть они полностью противоречили интересам Войска.

Таким образом, попытка Войска противодействовать все ускоряющемуся процессу распада замкнутой войсковой системы, проникновению на Дон "чукдых" ему элементов нового общества - заводчиков, купцов, рабочих и т. д. - оказались безрезультатными. Как ни сопротивлялось Войско, на Дону появлялись все новые и новые, не зависимые от него учреждения и организации, к которым переходило руководство донской угольной промышленностью. Такими организациями были съезды горнопромышленников Юга России, заседания которых часто проходили в Донской области и даже в Новочеркасске - центре Войска, где проживала местная аристократия и чиновничество.

1-й съезд горнопромышленников Юга России был созван в; г. Таганроге 10.X 1874 г. Характерно, что одну из главных ролей на съезде играл человек, не имевший никакого отношения к Войску, - горный инженер Е. Б. Иваницкий. В дальнейшем съезды созывались систематически. Представляя интересы крупнейших горнопромышленников, они взяли в свои руки решение важнейших вопросов, связанных с развитием углепромышленности на всем Юге, в том числе и в Донской области.

Логическим продолжением этого явилось учреждение в Новочеркасске "Южнорусского горного общества", устав которого был утвержден Комитетом министров и царем 23.IV 1876 г.¹. Важную роль в этом обществе стали играть и грушевские углепромышленники. В число учредителей общества входил управляющий горносоляной частью горный инженер Л. С. Желтоножкин. А в 90-х годах XIX в. был поставлен вопрос вообще об изъятии горнозаводской промышленности у Войска, и 7.IV 1897 г. Государственный совет и царь утвердили передачу управления горной и соляной частями в области войска Донского из военного министерства, которому подчинялось Войско, в ведение министерства земледелия и государственных имуществ. Этому решению был дан очень знаменательный заголовок: "О применении к области войска Донского общих (курсив наш. - И. Х.) законоположений по горной части и об изменении штата управления горной и соляной частями в названной области"². И, наконец, 7.II 1900 г. на основании закона от 7.IV 1897 г. были образованы губернские и областные по фабричным и заводским делам присутствия. В том же году правительство приняло решение о новом устройстве горного дела в Донской области. Во изменение ранее существующих правил было, в частности, установлено, что "для местного управления горной частью, в области войска Донского, губерниях Воронежской, Саратовской и Астраханской и уездах Гурьевском и Эмбоянском Уральской области образуется Юго-Восточная горная область. Область эта разделялась на три горных округа, в каждом из коих учреждаются должности окружного инженера и его помощника". Следовательно, управление горной промышленностью на Дону было объединено с общим управлением горного дела в огромном районе страны, причем Горное управление Юго-Восточной области учреждалось в Новочеркасске.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 41, д. 47, л. 8)

² (ЦГВИА, ф 1, д. 57935, л. 43)

Совершенно очевидно, что войсковая система могла бы многие годы сильно тормозить развертывание угольного производства а этом важном районе страны. Но она оказалась бессильной в борьбе с ростом производительных сил.

Бурное развитие в России промышленности и транспорта в пореформенный период и явилось той силой, которая смогла в корне изменить условия развития донской угольной промышленности, тесно увязав ее с общеэкономическим развитием как Донской области, так и страны в целом.

Строительство железных дорог, развитие парового флота, наконец, замена древесного топлива каменным углем в металлургии создавали предпосылки для бурного роста угольной промышленности. Еще в 1851 г., в статье "Обзор горной производительности России" генерал Чевкин и полковник Озерский, говоря о благоприятных предпосылках развития отечественной угольной промышленности, писали, в частности, что применение угля вместо древесного топлива при выплавке металла снижает расходы на топливо на 40%¹. А инженер Бочечка роз отмечал в 1852 г., что "ковка железа на антраците нисколько не во вред прочности вещей и что он вполне применим на транспорте. По его словам, пароходы Астраханского порта уже используют грушевский антрацит².

¹ ("Горный журнал", 1851, ч. III, кн. IX, стр. 374)

² (Там же, 1852, ч. I, кн. III, стр. 375)

Спрос на антрацит увеличивался с каждым годом. Потребителями его стали Луганский машиностроительный завод, Новороссийское пароходство, ведомство Черноморского флота и портов (через интендантство), Каспийское пароходство, Царицынская железная дорога и др.¹. Донским антрацитом стали интересоваться Балтская железная дорога, г. Одесса и заводы.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 34, д. 28, л. 67)

Необходимо отметить, что донской антрацит имел в то время довольно сильного соперника - английский уголь. Относительная слабость русской угольной промышленности приводила к тому, что ввоз английского каменного угля в Россию, иногда в виде балласта пароходов, прибывавших за русской пшеницей, возрастал. Если в 1868 г. было ввезено из Англии в Россию свыше 28 млн пудов угля, то в 1876 г. - свыше 63 млн пудов¹. В 1865 г. англичане продавали уголь в Одессе по 21,6 коп., а в 1866 - даже по 24 коп. за пуд², т. е. по цене, значительно превышавшей себестоимость русского угля, добывавшегося на Юге. Поэтому донской антрацит имел большие возможности конкурировать с английским углем, его цена на месте добычи колебалась в 1866 г. от 4,5 до 7,5 коп. за пуд. Даже при отвратительных транспортных условиях, резко удорожавших антрацит, он продавался в 1866 г. в Новочеркасске по 7 - 10 коп., в Ростове - по 8,5 - 12 коп., в Таганроге - по 12 - 18 коп., в Одессе - по 20 - 21 коп. за пуд³. Кроме того, и качество Грушевского антрацита было значительно выше английского.

¹ ("Горный журнал", 1878, т. IV, стр. 228)

² (ЦГВИА, ф. 4 л, оп. 34, д. 28, л. 76)

³ (Там же, л 49 об.)

В связи с этим небезынтересно привести выдержки из отчета Горного управления войска Донского о горной и соляной промышленности за 1866 год. В нем говорилось: "Горное управление получило из Одессы весьма важные сведения касательно возможности введения донского антрацита на Балтской железной дороге, где он по своим качествам и цене начинает становиться сильным конкурентом привозному английскому углю. В течение декабря 1865 г. начальником и инженером Балтской железной дороги Клименко производились сравнительные опыты над выгодностью употребления антрацита и английского угля, по которым и оказалось, что при употреблении на железной дороге грушевского антрацита получается сбережение топлива в 32% против английского"¹.

¹ (Там же, л. 78, оп. 36, д. 83, л. 94)

Грушевский углепромышленник Кошкин дал согласие доставлять уголь в Одессу, на Балтскую железную дорогу по 20,5 коп. за пуд, т. е. дешевле, чем англичане. Инженер Клименко рассчитал, что при закупке у Кошкина в год нескольких миллионов пудов антрацита по этой цене Балтская железная железная дорога получит от этого прямой прибыли до 50 тыс. руб. золотом.

Так грушевский антрацит, проникнув на Волгу, в Москву, стал затем широко известен на Балтийском и Черном морях и не только в военном ведомстве, но и в коммерческом мире.

Съезды углепромышленников Юга России разрабатывали различные мероприятия для снижения себестоимости донского угля и для повышения его конкурсной способности в борьбе с ввозом в Россию иностранного угля. 1-й съезд углепромышленников, состоявшийся в 1874 г., обсуждал даже вопрос об экспорте донецкого минерального топлива в Австрию, Молдавию, Турцию, Малую Азию, Египет, зону Суэцкого канала и в Италию¹.

¹ (П. И. Фомин. Горная и горнозаводская промышленность Юга России. Харьков, 1915, стр. 371 - 377)

Проходивший в 1877 г. в Таганроге 2-й съезд углепромышленников вынес решение просить правительство в целях расширения добычи и сбыта угля увеличить подвижной состав Курско-Харьковской железной дороги на 37 паровозов и 722 вагона, организовать регулярную перевозку угля по Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороге, установить единый внутренний железнодорожный тариф и т. д.

Касаясь вопроса о конкуренции иностранного угля, съезд отметил в своем постановлении необходимость замены английского и силезского угля южнороссийским, что могло бы увеличить сбыт последнего на 17 млн пудов, и просил наложить пошлину на ввозимый в южные порты России английский уголь в сумме 5 коп. с пуда, а на силезский и австрийский, ввозимые через юго-западную границу, - 6 коп. с пуда¹. В случае принятия этих мер съезд считал возможным уже в ближайший год увеличить производительность копей; каменноугольных до 33,6 млн пудов, антрацитовых до 34,4 и довести сбыт угля с 60% от годовой добычи до 82. Эти наметки и проекты съезда можно считать не только реальными, но минимальными. В 1871 г. донецкий уголь имел еще сравнительно небольшой район сбыта, ограниченный на севере - Харьковом и Курском, на западе - Екатеринославом, на востоке - Волгой (сюда он доходил в незначительном количестве), на юге - портами Азовского моря, где он являлся робким гостем и где английский уголь "кардифф" и "ньюкастл" не терпели никакого соперничества. Но уже в 1874 г. появились склады донецкого угля в Туле и Москве; он поставлялся в Одессу для РОПИТа, в Николаев - для морского ведомства, в Кременчуг и Киев - для Днепровского пароходства; использовался в виде кокса на Пермском пушечном заводе. Инженер Иславин, обследовавший в 1874 г. угольную промышленность Юга России по поручению министра государственных имуществ П. А. Валуева, писал, что донской антрацит уже второй год как окончательно заменил в Таганроге и Ростове английский уголь, что три года назад вчиталось неосуществимою мечтою².

¹ ("Горный журнал", 1878, т. 1, стр. 412)

² (Там же, стр. 39, 40)

Почти целиком перешли на этот уголь общества Курско-Харьковско-Азовской и Козлово-Воронежско-Ростовской железных дорог, которые в 1871 г. употребляли его только на участке между станицами Славянской и Каменской. С сентября 1874 г. железная дорога Орел - Грязи тоже стала применять для паровозов уголь, доставлявшийся в Орел из Никитовки, и антрацит, поступавший на станцию Грязи из Грушевки.

Расширению сбыта антрацита сильно мешало установившееся мнение, будто сжигание его в топках паровозов и пароходов приводит к преждевременному выходу их из строя, а для доменных печей он якобы вообще неприменим. "Боязнь использовать антрацит для паровозов привела к тому, что паровозы проходили через Грушевский рудник, отапливались дровами", - говорилось в отчете Управления горной и соляной частями ОВД за 1871 год¹. Но проведенные исследования свойств антрацита, а главное, практика его применения, постепенно рассеяли это предубеждение. Например, в журнале заседания "Комиссии для распространения и употребления донского антрацита" еще 31.III 1869 г. говорилось о необходимости замены английского угля на Балтской железной дороге, где годовое потребление составляло 1200 000 пудов, донским антрацитом и отмечалось, что исследования начальника этой дороги инженера Клименко показали: "Паровозы Борзиго и заводов Эсслинга не требуют особых приспособлений для употребления антрацита"².

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 39, д. 68, л. 42)

² (Там же, оп. 36, д. 83, л. 94)

Донской антрацит и курные угли завоевали такую популярность, что на Дон устремились сотни русских промышленников различных сословий, рассчитывавших получить большие прибыли на добыче донского угля.

Как уже говорилось, еще в 50-х годах на Дону началась настоящая "антрацитовая лихорадка": заявок на угольные отводы только от лиц войскового сословия было так много, что Войсковое правление не успевало их рассматривать. Однако даже в 1860 г. еще немногие заявители сумели наладить добычу угля. Из 89 шахт действовала только 71, да и то нерегулярио, остальные были залиты водой. Но все же в этом году был роздан для разработки еще 51 участок, а общее число отведенных участков достигало 500¹.

¹ (Там же, оп. 28, д. 14, л. 31; "Материалы для географии и статистики России", стр. 357)

Раздача участков продолжалась и далее. К середине 60-х годов в области наряду с казаками появляются и "пришлые", в том числе - крупные предприниматели. Первой действительно крупной шахтой на Дону была шахта Русского общества пароходства и торговли (РОПИТ), правление которого находилось в Петербурге.

Начало деятельности РОПИТа сопровождалось развертыванием разведочных работ не только в районе Грушевки, который был теперь уже открыт для углепромышленников, но также и на станичных и войсковых землях. Так, из вновь розданных в 1865 г. 68 угольных участков 34 находилось в Донецком и 14 - в Миусском округах¹. Это свидетельствовало о том, что разработка угольных площадей вышла за пределы Грушевки, т. е. Черкасского округа. Ею занималась казачья верхушка, постепенно отрывавшаяся от земледелия и выделявшая из своей среды более или менее крупных углепромышленников, и даже помещики.

¹ (ЦГВИА, ф. 4, оп. 32, д. 9, л. 10)

В 1866 г. в разведках угля на войсковых землях приняли участие 28 лиц войскового сословия (полковники, есаулы, хорунжие), среди них только 10 чел. не имели офицерского звания. В разведочных работах на станичных землях участвовало 26 казаков (в том числе 5 рядовых), объединившихся в товарищество по разработке угля, и один крестьянин Донецкого округа С. Дергачев¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4, оп. 34, д. 28, лл. 31а, 32, 34)

Разведку и разработку угля на землях донских помещиков в 12 случаях вели лица дворянского происхождения, стремившиеся перестроить свои хозяйства на новый, капиталистический лад. Однако скоро многие их угольные участки перешли в руки купцов, деревенских кулаков, богатых казаков, мещан и т. п. В 6 случаях разведкой и разработкой угля на владельческих землях занимались общества крестьян-собственников и в нескольких случаях казаки и иногородние¹.

¹ (Там же, лл. 35 - 49 об.)

Характерно, что из всех казаков, занимавшихся разведкой угля, в 1866 г. было только пять углепромышленников, имевших угольные отводы до 1863 г.: есаул Денисов, казак П. Волохов, урядник Фомин, хорунжий Наследышев и урядник М. Кочконогов¹. Они увеличили свои угольные участки и превратились в постоянных углепромышленников, в то время как большинство рядовых казаков, занявшись было "модным" с 50-х годов делом - добычей антрацита, не рассчитав своих сил и средств, не справились с организацией шахт и разорились. Их участки перешли в руки богатых казаков. Из донских промышленников первым затратил большой капитал на устройство крупной шахты, по примеру РОПИТа, торговый казак ростовский купец 1-й гильдии С. Н. Кошкин².

¹ (Там же, ф. 4 л., оп. 34, д. 28, лл. 31, 32)

² (Там же, ф. 4, оп. 36, д. 83, л. 9)

Активно проводившиеся работы по разведке антрацита и угля обнаруживали все новые и новые залежи. В отчете Управления горной и соляной частями войска Донского говорилось, что "в 1868 году производились новые геологические исследования в округах Миусском, Черкасском, Донецком и 1-м Донском. Всего было открыто отдельных пластов антрацита и каменного угля - 181, из них годных к разработке с пластом не менее 1 аршина толщиной 56"¹.

¹ ("Горный журнал", 1882, т. III, стр. 248 - 249)

С целью дальнейшей популяризации горного промысла в том же 1868 г. в Новочеркасске были открыты Горный музей с небольшой библиотекой и горная лаборатория для исследования качеств антрацита; в ней, в частности, проводились успешные опыты по изготовлению из антрацитовой мелочи брикетов¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 36, д. 83, лл. 14, 79)

Вое же для 60-х годов характерна именно разведка, основание новых шахт, добыча же минерального топлива еще не была развернута в полную силу; так, даже в 1867 г. она производилась только в 57 отводах и достигла лишь 5,3 млн пудов угля¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 36, д. 83, л. 41)

В самом начале 60-х годов Грушевский рудник представлял собой примитивное предприятие. Об этом говорит следующий факт. В ноябре 1864 г. Горное управление ОВД запросило комитет Грушевско-Донской (Аксайской) железной дороги о возможности подведения железнодорожной ветки к грушевокому руднику. На этот запрос строитель Грушевско-Донской дороги Панаев дал в 1865 г. отрицательный ответ, считая преждевременным такое строительство¹, поскольку рудник, по его мнению, был мало перспективен.

¹ (ТАРО, ф. 32, оп. 2, д. 1216, л. 2)

"Грушевский рудник, - писал Панаев, - занимает до 7 квадратных верст, на всем этом пространстве находится 240 шахт. Из этого количества могут работать только до 60 шахт, которые разбросаны в разных местах, остальные шахты залиты водой. При добыче угля, подземной откатки не существует, а уголь таскается на салазках, людьми ползающими на коленях. Подъем угля на поверхность производится небольшими ящиками, силой конных воротов и поднятый уголь оттаскивается на поверхности тоже салазками и укладывается ручной работой в штабеля около шахт"¹.

¹ (Там же, л. 4)

Но Панаев оказался плохим пророком. С каждым годом увеличивалось количество действующих шахт, росло число рабочих на них, улучшалось их техническое оснащение. Так, уже в 1876 г., несмотря на то, что период становления донской угольной промышленности еще не закончился, в Грушевке, как явствует из отчета горно-соляной части Войскового правления, было добыто 27,7 млн¹ пудов антрацита, т. е. почти в 3¹/₂ раза больше, чем в 1861 г.². Добыча угля получила распространение в Миусском и Донецком округах и составила в том году в целом по области 33,2 млн пудов³.

¹ (Там же, ф. 32, оп. 2, д. 1161, л. 25)

² (Там же, ф. 301, оп. 14, д. 229, л. 3)

³ (Там же, ф. 32, оп. 2, д. 1161, л. 26)

Как уже указывалось, донская угольная промышленность в отличие от металлургической прошла в своем развитии более четко выраженную стадию мелкотоварного производства. Это подтверждается множеством свидетельств. Характерно описание начального периода антрацитовой промышленности, помещенное в "Донских войсковых ведомостях" от 2 марта 1861 г. Газета сообщала, что еще с 1825 г. донские углепромышленники начали копать вертикальные шахты, походившие, правда, более на ямы. До 1841 г. на Дону преобладали так называемые "ползовые" шахты. В этих шахтах не было никаких, даже простейших, механизмов, а применялись только ручные инструменты: клеваки, долота и ломы. Антрацит доставляли на поверхность сами рабочие на салазках с полозьями, окованными железом. Такие салазки вмещали от 5 до 7 пудов антрацита. Лямки этих салазок прикреплялись к своеобразному хомуту, который рабочий надевал на шею и затем ползком по низкой сырой шахте тащил этот груз наверх. Воду из шахт удаляли тоже вручную - выносили ее ведрами или в бочонках. Только в начале 40-х годов появились вороты, при помощи которых поднимали на поверхность антрацит в деревянных ящиках, окованных железом, вместимостью до 8 пудов. Этим же способом - бадьями емкостью от 4 до 7 ведер стали удалять из шахт и воду¹.

¹ (ДВВ, 1861, 2 марта)

До середины 60-х годов на шахтах совершенно отсутствовали какие-либо сложные механизмы и не было паровых машин. Подавляющее большинство шахт находилось в руках мелких и средних предпринимателей, и лишь небольшая часть их принадлежала относительно крупным углепромышленникам?! По решению войсковой администрации размеры угольных отводов были небольшими - до 1500 кв. сажен. Из-за отсутствия механизации средняя добыча угля на рабочего не превышала 30 - 35 пудов в день. Шахтеры чаще всего были сезонными рабочими, приходившими из деревень на заработки, работали они артелями, получая 2,5 - 3 коп. за пуд добытого антрацита. Нередко хозяин вместо денег рассчитывался с артелью рабочих антрацитом, который они сами должны были сбывать. Иногда покупал его у них сам же хозяин шахты.

Не имея необходимых капиталов, многие из углепромышленников уже через 1 - 2 года после начала разработки бросали промыслы, в результате чего нередко до 80% всех зафиксированных угольных отводов бездействовало; шахты были залиты водой или просто заброшены.

С начала 60-х годов мелкое производство в угольной промышленности Дона начинает уступать место крупным предприятиям индустриального типа, оснащенным различными машинами.

Одним из серьезных препятствий для развития угольной промышленности было затопление шахт подпочвенной водой. Поэтому внедрение техники в производство выразилось прежде всего в механизации откачки воды из шахт. Именно в этом направлении и делались первые попытки поставить машину на службу человеку. Как и обычно, эти попытки сначала были примитивны. Так, в Грушевке 15.VIII 1865 г. возникло товарищество из восьми наиболее крупных углепромышленников с целью совместной борьбы с затоплением шахт водой¹. Еще не имея в своем распоряжении машин, это товарищество организовало откачку воды конными воротами, для большего успеха было решено всем начать отливку на шахтах одновременно, т. е. в один день и в один час. "Отливка воды должна была идти безостановочно как днем, так и ночью, шагом или рысью, по усмотрению хозяина"². Скоро обнаружилось, что эта система работы не обеспечивает успеха. Стало ясным: нужны машины.

¹ (ГАРО, ф. 32, оп. 2, д. 1251, л. 7)

² (Там же, л. 8)

К этому же выводу пришел и шахтовладелец Фомин. На его шахте "вода откачивалась почти постоянно на два конных ворота четырьмя лошадьми, иногда даже рысью... вода на этой шахте была так сильна, что в течение зимы беспрестанно оттаскивали ободранных (сдохших) лошадей в балку". Лишь в 1866 г. на шахте была установлена водоотливная паровая машина¹.

¹ (ГАРО, ф. 32, оп. 2, д. 1279, л. 19)

Вслед за этим был установлен войсковой водоотлив и паровые машины на многих других шахтах. В 1875 г. на всех шахтах была 41 паровая машина обшей мощностью в 520 л. с.¹.

¹ (Там же, д. 696, л. 153)

В 1878 г. в Грушевке из всех 28 шахт с добычей более 100 тыс. пудов антрацита паровые водоотливные машины имелись на 15, или у 53% владельцев¹. Но на этих 15 шахтах добывалось около 74% всего антрацита. Если же принимать во внимание мелкие и мельчайшие шахты, не имевшие паровых машин, и общую для Грушевки добычу антрацита в 18,7 млн пудов, то этот процент уменьшится до 66². И все же этот процент следует признать значительным тем более, что имевшиеся паровые машины могли помогать откачивать воду и из 73 соседних угольных участков³.

¹ (Там же, д. 1162, лл. 5 - 6; "Горный журнал", 1879, т. II, стр. 13 (подсчет))

² ("Горный журнал", 1879, т. П, стр. 13 (подсчет))

³ (ГАРО, ф. 32, оп. 2, д. 1162, лл. 5 - 8 (подсчет))

Иллюстрацией процесса перерастания мелких производств в индустриальное предприятие может служить рудник Н. Лебедева у пос. Калиновского Миусского округа. В 60-х годах рудник представлял собой обыкновенную яму, а в 1877 г. он состоял из двух шахт до 16 сажен глубиной. На руднике действовал паровой насос Камерона в 10 л. с. и имелось 27 рабочих, среди которых было: 9 собственно горнорабочих, 2 бадейщика, 4 воротных, 1 машинист, 2 кочегара и 9 вспомогательных рабочих.

Рабочие спускались в шахту в бадьях. При шахте имелось 30 лошадей, из них 6 работали при вороте на подъеме угля и 4 - на подвозке воды к паровому котлу¹. Все это говорит о том, что, несмотря на малочисленность машин, шахта стала превращаться в механизированное производство. Правда, на основании этих данных еще нельзя сделать вывода с полной ликвидации мелкого товарного производства в донской угольной промышленности, так как существовали еще десятки мелких и мельчайших шахт, стоявших по техническому оснащению на самой низкой ступени. Главное же заключалось в том, что паровые машины, появившиеся в 70-х годах на донских шахтах, применялись исключительно для обслуживания водоотливов, а основные операции угледобычи - зарубка, откачка и др. - совершались вручную.

¹ (Там же, л. 8)

Еще не наступил момент, о котором В. И. Ленин говорил: "Переход от мануфактуры к фабрике знаменует полный технический переворот, ниспровергающий веками нажитое ручное искусство мастера..."¹

¹ (В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 397)

В середине 70-х годов донской антрацит получил известность во всей стране. Из Грушевки антрацит подвозился только по железной дороге Козлов - Воронеж - Ростов к 38 станциям, откуда отправлялся далее¹.

¹ (ГАРО, ф. 32, оп. 2, д. 1161, лл. 10, 11; д. 1162, лл. 5 - 6, "Горный журнал", 1879, стр. 13)

Сильно изменился и состав углепромышленников. В 1858 г., когда только начиналась "антрацитовая лихорадка", угольные участки получали исключительно казаки, казачьи офицеры и войсковые чиновники¹, а в 1876 г. среди углепромышленников появилось много купцов, мещан, заводчиков и даже представителей духовенства. В списке отводов угольных участков на 1876 г. можно было встретить фамилии таких предпринимателей, как купцы Мясников, Ланченко, Шамардин, Зазыбин, Посохов и др.; крестьяне - Сапаев, Масуткин, Глебов². Очень характерно в этом смысле дело о продаже войскового водоотлива, установленного Войсковым правлением на шахтах Грушевки, чтобы воспользоваться сбором денег за откачку воды из шахт. Войско оказалось не в состоянии оправиться даже с этим делом. Водоотлив, поскольку он, по заключению горной и соляной части ОВД, не приносил никакой пользы владельцу (т. е. Войску), решено было продать 7.IV 1875 г.³. Сначала водоотлив решил купить ростовский купец Файн, приобретший известность, как и С. Н. Кошкин, скупкой угольных участков у казаков. Но потом он от этого отказался; водоотлив никуда не годился. Тогда его согласился купить купец Дьяконов с условием, что ему одновременно с этим отведут угольный участок, однако затем и он переменил свое решение. Наконец, пришли к заключению: водоотлив необходимо разобрать и продать по частям⁴. Было ясно, что не приспособленное к новым экономическим условиям Войско сдавало одну свою позицию за другой.

¹ (ГАРО, ф. 32, оп. 2, д. 1216, лл. 33, 37)

² (Там же, д. 696, лл. 389 - 394, 510)

³ (Там же, л. 143; оп. 1, д. 308, л. 145)

⁴ (Там же, оп. 1, д. 308, л. 472)

Организация донской угольной промышленности была еще очень примитивной. Она представляла собой смесь хорошо организованных шахт, вроде копей РОПИТа и Кошкина, мануфактурного типа предприятий и даже мелкотоварных производств¹. Между тем страна ждала от Дона миллионов пудов антрацита и угля. Вот почему в "Горном журнале" начали появляться статьи, требовавшие коренной реорганизации угольной промышленности. Например, в 1872 г. в статье "О новых акционерных компаниях по каменноугольной промышленности"² отмечалось, что одним из главных недостатков донской углепромышленности является распыленность производства. Железная и каменноугольная промышленность, говорилось в ней, страдает от отсутствия крупных капиталов. Статья всячески пропагандировала и поощряла организацию акционерных обществ и компаний по добыче угля.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 36, д. 83, л. 127)

² ("Горный журнал", 1872, № 5 - 6, стр. 465)

Одним из самых ранних объединений такого рода было возникшее 23.XI 1871 г. товарищество Николаевского антрацитового" рудника на Грушевке¹. Это товарищество не было еще настоящим акционерным обществом. Оно возникло на базе угольной копи инженера А. И. Антипова, приобретшего ее у жены казака-офицера Куприяновой. Но этот факт в определенной степени символизировал преобразование войсковой собственности в буржуазную, знаменовал собой определенную переходную ступень от первой ко второй. О том же свидетельствовал и социальный состав членов-товарищества. В него входили: герцог Николай Лейхтенбергскийг инженер А. И. Антипов, "Общество Волго-Донской железной дороги", петербургский купец Б. Факсен, инженер Нейшильд и др.² Товарищество было названо по имени герцога Николаевским - это было единственной данью прошлому.

¹ (ГАРО, ф. 32, оп. 2, д. 964, л. 12)

² (Там же, л. 10)

Одним из первых инициаторов создания настоящих акционерных обществ по добыче угля был крупный капиталист глава различных компаний по постройке железных дорог, в том числе и проходивших по территории войска Донского, коммерции советник С. Поляков. Возглавлявшаяся им группа южных промышленников составила проект организации на Юге крупного общества по разработке каменного угля и антрацита. В 1872 г. состоялось правительственное решение "Об устройстве южнорусской промышленности". В нем говорилось (§ 1), что для разработки каменного угля и антрацита и развития горнозаводской промышленности на Юге России в Донецком каменноугольном бассейне образуется акционерное общество под названием Общество южнорусской каменноугольной промышленности с основным капиталом в 5 млн руб.¹. "Общество, - указывалось в § 2, - приобретает в собственность или арендует земли с месторождением угля как частные, так и принадлежащие казне... открывает угольные склады в средней полосе России и при портах Черного, Азовского морей, на Днепре и Волге"² и т. д.

¹ ("Горный журнал", 1872, № 5 - 6, стр. 465 - 466)

² (Там же, стр. 465 - 469)

Новое акционерное общество обещало настолько верные и большие прибыли, что акции его были "разобраны самим учредителем (т. е. Поляковым) и приглашенными им к участию в деле лицами" фактически еще до начала его работы.

В 1872 году на Дону возникло еще одно акционерное общество - Калиновская компания каменноугольного производства с основным капиталом в 500 тыс. руб. Она взяла в субаренду земли, арендовавшиеся дворянином В. Хлопецким в пос. Калиновском Макеевской волости Миусского округа. Учредителями компании были коммерции советник Вл. Каншин, действ, стат. Советник С. Подгорецкий, московские 1-й гильдии купцы Н. и Д. Востриковы, И. и Н. Баклановы, коллежские советники И. Давыдов и Н. Миляев, горный инженер Ф. Зек и, наконец, англичанин Дж. Диксон Гиббе¹. Так была создана более широкая основа для развития мощного горнометаллургического района нашей страны - Макеевского, причем при полном пренебрежении к "правам" Войска.

¹ ("Горный журнал", 1872, № 5 - 6, стр. 466 - 473)

В том же году в соответствии с "Положением" Комитета министров было учреждено Горное Новопавловское акционерное общество. Создание его мотивировалось необходимостью разработки каменноугольных пластов и железных руд, открытых при селе Ново-Павловке Миусского округа, а также устройства чугуноплавильного и железоделательного заводов¹. Этому обществу распоряжением правительства было отведено 1600 десятин земли в имении И. С. Васильева без всякой даже консультации с Войском. Основной капитал общества был установлен в 3 млн. руб. В начале 70-х годов стало действовать Голубовское общество каменноугольной промышленности, построившее несколько угольных шахт².

¹ (Там же, № 9, стр. 568)

² (Там же, стр. 569)

1 мая 1877 г. была создана еще одна крупная акционерная компания - Южнорусское горное общество¹. Цели этого нового объединения сводились в основном к следующему: 1) увеличить производство угля вообще на Юге России, в том числе и на Дону; 2) увеличить количество потребителей угля; 3) построить металлургические и газовые заводы; 4) ликвидировать конкуренцию английского и силезского угля, поскольку даже на Юге России в то время потребности в топливе на 28% удовлетворялись за счет английского и силезского угля, для чего, в частности, было решено просить правительство о введении пошлины на ввозимый из-за границы на Юг России уголь 5 - 6 коп. за пуд². Следует отметить, что Южнорусское горное общество начало действовать довольно энергично. Уже в 1878 г. оно отправило на выставку в Париж образцы угля, антрацита, кокса, железной, свинцовой и медной руд, чугуна, железа, огнеупоров и геологические карты Донецкого бассейна.

¹ (Там же, 1879, т. II, стр. 386)

² ("Горный журнал", 1879, т. II, стр. 387)

Кроме перечисленных, в 70-е годы на Дону возникли следующие наиболее значительные акционерные компании и общества по добыче угля и антрацита: в 1870 г. Ивановско-Богодухово-Кальмиусский каменноугольный рудник (арендатор Шредер З. П., Макеевская волость Таганрогского округа); в 1873 г. Азовская угольная компания (хут. Власовка у Грушевки) - на английском капитале; в 1879 г. Алексеевское горнопромышленное общество (Макеевская волость Таганрогского округа); Берестово-Крынские каменные копи Франко-Русского общества (Макеевская волость Таганрогского округа); в 1879 - 1880 гг. Антрацитовых копей товарищество (пос. В. Нагольник Таганрогского округа).

Появление такого значительного числа различных акционерных угольных компаний в 70-х годах XIX в. свидетельствовало о том, что начался новый этап в развитии угольной промышленности - разработка угля на широкой капиталистической основе; малопроизводительные шахты по своему значению отходили на задний план. Эти акционерные общества были теми зародышами монополистических объединений в угольной промышленности России, о которых В. И. Ленин писал:

"1) 1860-ые годы и 1870-ые годы - высшая, предельная ступень развития свободной конкуренции. Монополии лишь едва заметные зародыши"¹. Эти "зародыши" монополий сразу же обнаружили стремление поглотить более мелкие предприятия или шахты, оказавшиеся в "плохих" руках. Так, в 1876 г. Общество южнорусской каменноугольной промышленности, существовавшее всего только четвертый год, взяло в аренду до полной выработки три антрацитовых участках в Грушевке с ориентировочным запасом антрацита в 6 млн пудов, принадлежавших вдове генерал-адъютанта Е. Орловой-Денисовой и графине Шуваловой, проживавшим в Париже². Такие факты начиная с 70-х годов наблюдались все чаще и чаще.

¹ (В. И. Ленин. Соч., т. 22, стр. 190)

² (ГАРО, ф. 32, оп. 1, д. 231, лл. 1, 6)

К середине 70-х годов на Дону, особенно в связи с прокладкой железных дорог на юг и север от Донецкого кряжа, как явствует из статистического отчета по ОВД, "образовались правильные копи в Миусском округе (по фамилии владельцев земель) - Макеевская, Берестовская, Калиновская, Кубинштейна, Чеботарева, Орловская, Чистяковская и в Черкасском и Донецком округах разработки по рекам Гнилуша, Лихая, Каменка, Беленькая и др."¹ и т. д.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 42, д. 80, л. 3)

Следовательно, 60 - 70-е годы явились периодом, когда на Дону были созданы основы для дальнейшего развития как угольной, так и фабрично-заводской промышленности. Мануфактура и мелкое товарное производство уступали место крупной промышленности.