Помещичьи земли

После 1861 г. фонд дворянских земель постоянно сокращался. Это было закономерным явлением. Значительная часть дворян, особенно мелкопоместных, не сумела приспособиться к новым условиям, к капиталистическому способу производства и потому разорялась. Помещики покрупнее имели возможность экономически маневрировать в этих условиях и сохранить свои имения. А те из них, которые перестраивали свои хозяйства на новый, капиталистический лад, расширяли их за счет крестьянской надельной земли и разорившихся дворян. Однако в целом дворянство теряло свои земли и отступало перед капитализмом.

За 34 года (с 1863 по 1897 г.) площадь дворянских земель в 45 губерниях России уменьшилась на 28 млн десятин. Продажа дворянской земли особенно усилилась в 1873 - 1882 гг., когда в среднем ежегодно продавалось свыше 3300 тыс. десятин. Из всех земель, поступивших в продажу в 1863 - 1897 гг., 70% принадлежало дворянам¹. Значительная часть дворянских земель в России попадала в руки деревенской буржуазии, купцов и мещан, а также дворян, перестроивших свое хозяйство на капиталистический лад. На это указывал и М. Яснопольский в статье "Развитие дворянского землевладения в современной России"².

¹ ("Вестник Европы", кн. 1, 1904, январь, стр 351)

² ("Мир божий", 1903, декабрь, стр. 222)

Каковы же были изменения в дворянском землевладении на Дону?

По закону 1835 г. донские дворяне могли продавать свои потомственные земли только дворянам, проживавшим на Дону. Однако законом 1868 г. это ограничение было снято, и местные дворяне получили возможность распоряжаться землей по своему усмотрению, как и дворянство всей России¹.

¹ ("Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам", т. IV, СПб., 1871, стр. 5)

По данным действительного члена Донского статистического комитета В. Н. Ветчинкина, к 1 января 1873 г. (год переписи на Дону) в частное, т. е. дворянское, владение поступило по размежеванию 1607749 десятин земли, что составляло менее 12% всех войсковых земель¹. Это подтверждается также докладом по Главному управлению иррегулярных войск, где количество "поместной" - потомственной земли к концу 60-х годов округленно определяется в 1600 тыс. десятин².

¹ (ТОВДСК, вып. 2, 1874, стр. 63)

² (ЦГВИА, ф. 1. д 27796, л. 20)

Потомственная земля распределялась по округам следующим образом (округленно): Миусский округ 51%; Донецкий 28; Хоперский 9; Усть-Медведицкий 5; Черкасский 5; 1-й Донской 2; 2-й Донской 0,2%.

Такое распределение потомственной дворянской земли говорит о том, что и после реформы основная масса ее (до 79%) концентрировалась только в двух округах области - Миусском и Донецком. В самой системе помещичьего землевладения в пореформенный период происходили серьезные изменения.

Жалованье донских чиновников-дворян за службу в казачьих войсках было незначительным, пенсий они не получали. Но Войско, когда оно еще имело много земли, наделяло дворян в дополнение к потомственной земле пожизненным участком определенного размера в зависимости от чина. Например, обер-офицер, имевший 150 десятин потомственной земли, получал дополнительно 50 десятин. Чиновники имели право выкупать пожизненные участки и потомственную собственность. Раздача пожизненных участков началась с 1845 г. и была прекращена в связи с изданием Правил от 10 апреля 1858 г. о наделении безземельных и мелкопоместных чиновников войска Донского. Вместо нее был введен порядок наделения дворян "срочными участками". Это ограничивало донское частное землевладение, так как срочные участки нельзя было ни превращать в потомственную собственность, ни продавать, ни закладывать, ни завещать. Срок пользования таким участком был равен 15 годам, но по истечении их он мог быть возобновлен. Лишиться этой земли чиновник мог только в том случае, если он терял дворянское звание. После смерти дворянина-чиновника срочный участок передавался до истечения срока семье умершего.

Размер срочного участка был установлен в 200 десятин¹. Количество же участков, полученных чиновником, зависело от его чина: генералу отводилось 8 участков, полковнику и генерал-майору в отставке - 4, штаб-офицеру - 2, обер-офицеру - 1 участок. Кроме того, согласно Положению Военного совета от 14.VI 1871 г. урядников, уволенных в отставку в действительном офицерском чине, наделяли одним срочным участком, если же урядника увольняли в отставку только "с награждением чина", то ему отводили половину участка, т. е. 100 десятин. Такая система способствовала увеличению числа помещиков, ибо каждый получивший офицерский чин и землю считал себя дворянином, хотя бы у него был один крестьянин, и породила ту неразбериху в учете дворянских имений, которая царила вплоть до XX в.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 31, д. 15, л. 18)

Получение срочных участков возбудило у донских чиновников желание закрепить их за собой навсегда. Так, в докладе по Управлению иррегулярных войск за 1868 год было записано: "Замечается стремление донских чиновников-помещиков покупать срочные участки и по числу душ бывших крепостных по 8 ревизии превращать эти земли в потомственные"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 35, д. 67, л. 31)

Войско было обеспокоено такой тенденцией дворян, поскольку это вело к уменьшению запасов "неприкосновенной" войсковой земли, но ни оно, ни военное министерство никаких эффективных мер к пресечению таких попыток не принимали. Практика отвода срочных участков в потомственное владение породила на Дону массу злоупотреблений. Как писалось в "Русском вестнике", "на Дону было много "мертвых душ", так как помещики наделялись, землей по числу душ, состоящих по 8-й ревизии. Следовательно, приобретение души по 8-й ревизии, хотя бы и мертвой, давало право на отвод земли, а владение дачей (теперь уже потомственной), хотя бы 15-ю десятинами земли (на 1 душу), доставляло преимущественное право на отвод срочного участка дополнительно к этой "даче", а так как участок, однажды отведенный, не отбирался, за исключением особых случаев, то эта самая пятнадцатидесятинная дача (будучи продана потом другому) дает и этому новому владельцу право на отвод срочного участка"¹.

¹ ("Русский вестник", т. 49, 1864, стр. 542)

С начала 60-х годов, когда борьба за землю приобрела особенную остроту, этим положением войскового законодательства воспользовались многие.

И только в 1870 г. помещикам пришлось умерить свои аппетиты. Это произошло в связи с "Положением" от 23 апреля 1870 г., представлявшим собой ловкий маневр правительства и руководства Войска. Не желая портить отношения с чиновничеством, они все же решили прекратить утечку войсковой земли, хотя бы по линии срочных участков. Срочные участки передавались в потомственную собственность их владельцам. Одновременно этот вид обеспечения донских чиновников и их семейств заменялся "на будущее время денежным содержанием и пенсиями от войска, которыми должны быть удовлетворены будущие поколения офицеров и чиновников без различия их в отношении к состоящему за ними земельному имуществу"¹. Введение "Положения" по существу прекратило на Дону дальнейшее увеличение числа помещиков.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л., оп. 40, д. 1, лл. 1 - 2)

К началу 70-х годов под пожизненные и срочные участки было роздано 1187741 десятина земли. А общая площадь земли, перешедшей в руки донского дворянства вместе с потомственными наделами, составляла 2795490 десятин, - около 19% всей войсковой территории. Правда, из этой земли ушло на наделы крестьянам 370525 десятин¹. После этого в руках дворян оставалось еще 2424965 десятин. Эта цифра в основном подтверждается С. Номикосовым. Он писал, что к началу 80-х годов на Дону у помещиков, было всего 2458862 десятины².

¹ (Там же, оп. 34, д. 75, л. 5)

² (С. Номикосов. Указ. соч., стр. 363)

В 1882 г. по величине земельной площади все поместья на Дону, в том числе и те, которые лишь сохранили фамилии своих хозяев, а фактически перешли по линии аренды и залога в другие руки, распределялись следующим образом¹: из 4076 поместий и участков 2945 имели площадь до 200 десятин; 548 - от 200 до 500; 234 - от 500 до 800; 185 - от 800 до 1500; 164 - свыше 1500 десятин. Таким образом, среди них преобладали мелкие поместья и участки (72,2%), уже потерявшие значение в экономике области.

¹ (С. Номикосов. Указ. соч., стр. 364 - 365)

Большой интерес представляют 164 имения последней группы. Роль этих латифундий, как опоры крепостнических отношений на Дону, к 80-м годам весьма ослабела. Так, если в 1858 г. дворян, имевших свыше 7500 десятин земли, было 55, то и 1882 г. их осталось только 11. Из 14 помещиков-магнатов, имевших в 1858 г. свыше 15000 десятин, остался только один. Следует отметить, что из 11 уцелевших магнатов 7 находились в Миусском округе.

Владельцы крупных и крупнейших имений еще цеплялись за прежние формы ведения хозяйства, но большей частью безуспешно. Что же касается мелких и средних поместий, то их число даже увеличилось с 1936 до 2945. Но это произошло исключительно потому, что звание помещика было присвоено с 1860 по 1870 г. сотням офицеров, так называемым беспоместным дворянам, получившим срочные участки, многие из которых затем были превращены в пожизненные. Но это уже не были поместья в полном смысле слова, крепостной труд в них почти не использовался. Номикосов говорил, что "из беспоместных (владельцев, по малой мере 75% не занимаются ведением хозяйства лично, сдавая земли в арендное содержание"¹.

¹ (Там же, стр. 368)

Участки беспоместных были исключительно объектом аренды, купли и продажи. Так же использовалась и большая часть поместных владений.

Номикосов резюмирует, что к началу 80-х годов XIX в. на Дону "из частных землевладельцев громадное большинство, около ⁴/₅ всех землевладельцев относится к классу чиновников, что на всем пространстве области преобладали мелкие частные, землевладельцы, составляя в беспоместных участках более ⁴/₅, а в поместных около ⁴/₅ всех землевладельцев"¹.

¹ (Там же, стр. 367)

Процесс ликвидации помещичьего землевладения на Дону протекал в основном так же, как во всей стране: путем продажи, аренды, отдачи в залог и т. п., но более ускоренными темпами. Причиной массовой продажи на Дону дворянских земель, особенно мелких и средних поместий, явилось разорение дворянства, вызванное тем, что феодальный способ производства себя изжил, а вести хозяйство по-новому, по-капиталистически большинство дворян было не в состоянии.

Донской наказной атаман неоднократно жаловался, что реформа 1861 г. "застала донских дворян врасплох, неподготовленными" к ней. Многие донские помещики пытались приспособить крепостнические отношения к новым условиям. Нуждаясь в рабочих руках, они цеплялись за барщину: отнимали у крестьян землю, чтобы увеличить производство товарной пшеницы, стремились удержать за собой временнообязанных крестьян. Это еще более затруднило переход к новым методам ведения хозяйства. Такие дворянские имения, особенно часто возникавшие на "срочных" участках, быстро разорялись, земли переходили в руки крестьян, казаков, купцов, мещан и тех дворян, которые смогли приспособиться к новым условиям. Вот что писал в 1877 г. наказной атаман в рапорте Главному управлению иррегулярных войск: "Многие из землевладельцев области войска Донского, заложившие свои имения Приказу общественного призрения, обязаны сейчас платить не только проценты, но и ¹/₁₀ часть капитальной суммы, чего они сделать решительно не в средствах"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 1, д. 33480, л. 2)

Тревога в связи с бедственным положением донских дворян была выражена в письме предводителя донского дворянства генерала Орлова, посланном военному министру с просьбой о предоставлении дешевого кредита дворянам. Как известно, это привело к созданию на Дону Дворянского банка. Орлов писал: "Ввиду тяжелого, почти безвыходного положения дворянских имений в Донской области, я как предводитель дворянства ходатайствую об открытии дворянского банка"¹. Он жаловался, что для дворянского землевладения обстоятельства "(Сложились крайне не благожелательно". Если, по его словам, до 1868 г. дворяне владели 2300 тыс. десятин, то к 1881 г. в их руках осталось фактически только 1621 тыс. десятин земли.

¹ (Там же, ф. 4 л., оп. 52, д. 22, л. 2)

Переход дворянских имений в руки "недворян" происходил с необыкновенной быстротой. "По точным сведениям, забранным у старших нотариусов окружных судов, - констатировал Орлов, - можно полагать в последние три года переход земель свыше 100000 десятин ежегодно"¹.

¹ (Там же, лл. 2, 3)

Орлов, как и вся казачья верхушка, был недоволен деятельностью Крестьянского поземельного банка, через который уходила из рук дворян значительная часть их земли. "Со времени открытия на Дону отделения Крестьянского банка, - писал он, - переход земель еще более усилился, и остановить это естественное экономическое явление местными мерами не представляется возможным"¹.

¹ (Там же, л. 3 об.)

"Без помощи правительства, - бил тревогу Орлов, - донское дворянское землевладение должно будет пасть окончательно и оскуднение дворянства ближе всего отзовется именно на дворянах, посвятивших себя исключительно военной службе и дающих ныне контингент офицеров всех строевых частей донского казачьего войска"¹.

¹ (ЦГВИА, ф. 4 л, оп. 52, д. 22, л. 3)

Еще интереснее его заявление о том, что существовавший тогда частный кредит от 7,4 до 10% годовых, которым пользовались дворяне, являлся для них разорительным. "Такой высокий процент, - писал Орлов, - имения в пределах области безусловно не могут выносить, что доказывается большим количеством имений, перешедших в руки банков. Всех заложенных имений в области на 1885 г. около 80% (подчеркнуто нами. - И. Х.)"¹. Эта цифра становится особенно внушительной, если иметь в виду, что в 1855 г. на Дону не было ни одного заложенного имения, а в 1859 г. - только 4². Орлов предупреждал министерство о том, что дворянские имения через Крестьянский поземельный банк частично перейдут к крестьянам и казакам, а в большинстве своем перейдут к перекупщикам, цель которых: купить подешевле имение, обремененное долгами, освободить его от них при помощи сравнительно дешевого торгового кредита и затем продать подороже нуждающимся в земле крестьянам. По словам Орлова, во время выкупной операции обнаружилось, что у большинства дворян (около 80%) на имениях числилась такая задолженность по различным статьям, что выкупная ссуда шла целиком на покрытие ее.

¹ (Там же, л. 3)

² (А. Скребицкий. Указ. соч., стр. 1243)

Сохранилось множество протоколов заседаний Областного по крестьянским делам присутствия, на которых за 70-е годы обсуждались вопросы о выдаче тому или иному помещику выкупной ссуды или использования ее для покрытия его долгов. Вот типичные примеры. Донецкий округ. Помещик И. И. Скосырский (сл. Скосырская) должен был получить выкупную ссуду за крестьянскую землю - 16853 руб. Решением Присутствия из этой суммы было удержано на покрытие долга в кассу Приказа общественного призрения, где было заложено имение, 12335 руб. 35 коп.; недоимок земского сбора за 1871 г. - 1236 руб.; задолженности в дворянскую кассу 25 руб. 50 коп.; а также полуторакопеечный сбор за 553 десятины земли, отошедшей крестьянам, - 166 руб. Всего таким образом было удержано 13762 руб. 85 коп., помещик получил только 3090 руб.

В одном из крупнейших потомственных имений помещика И. Иловайского (сл. Перловая) за 737,5 десятины земли, отданной крестьянам в надел, помещику причиталась выкупная ссуда в 24 тыс. руб. Но оказалось, что этой суммы недостаточно, чтобы покрыть все долги имения. Они достигли значительной цифры 35355 руб. 90 коп.¹. Земли этого имения должны были пойти в аренду и на распродажу, так как помещик не имел оборотных средств, чтобы перестроить хозяйство на капиталистический лад, а временнообязанные крестьяне покинули его, выкупив свои наделы.

¹ (ГАРО, ф. 213, оп. 1, д. 1244, л. 60)

Миусский округ. Мелкопоместному дворянину Пращикову (пос. Усть-Тепляковский) за 122 десятины земли, нарезанной крестьянам, причиталась выкупная ссуда в 3733 руб. 33 коп. Долгов за имением было 1180 руб. 30 коп.¹ 43 таком же состоянии оказалось имение помещиков Савченковых (пос. Тузловокий).

¹ (ГАРО, ф 213, оп. 1, д. 1244, л. 208)

В Черкасском округе показательным в этом смысле было крупное потомственное имение Н. Суринова. При выкупной ссуде в 35 тыс. руб. долг его составлял 34527 руб.¹ Помещику Барабанщикову (Усть-Медведицкий округ) причиталось за 840 десятин земли 22400 руб. выкупной ссуды, а долги составили более половины этой суммы - 14042 руб. 84 коп.² В Хоперском округе крупное поместье И. Краснова, получившего в 1871 г. ссуду в 13870 руб. под залог 1200 десятин земли, было описано за невзнос этой ссуды для продажи с торгов³. Более яркой иллюстрацией ликвидации дворянского землевладения на Дону могут служить имение Ф. Ф. Барабанщикова в Донском округе и имения Иловайских в Миусском и Донецком округах. Имение Барабанщикова в 70-х годах было опутано долгами и находилось в крайне тяжелом положении. К 90-м годам оно включало в себя 1992 десятины с общим крестьянским наделом в 840 десятин земли. Оно быстро разорялось. Как писал И. Тимощенков, обследовавший это имение в 90-х годах: "Недороды хлеба и разные другие сельскохозяйственные невзгоды заставили Барабанщикова проделать со своей землей до конца все те манипуляции, какие совершаются в теперешнее время большинством помещиков Донской области. Сначала он нуждался в деньгах, отчленил от своего землевладения 226 десятин чиновнику Суровцеву, далее оторвал и продал некому Кошелеву еще 229 десятин, а потом остальные 697 десятин заложил в банк за 18 тысяч рублей, затем перезаложил их таганрогскому купцу Ваганову за 6 тыс. рублей. На уплату процентов по двум залогам стал занимать деньги небольшими суммами у генерала Б. Калинина и в конце концов уступил этому последнему кредитору 670 десятин с тем, чтоб тот уплатил долги в банк и Ваганову. Себе же из всего поместья Барабанщиков оставил только усадьбу и при ней 27 десятин земли"⁴. Так исчезло и это крупное дворянское имение, хотя в списках оно продолжало числиться.

¹ (Там же, л. 331)

² (Там же, л. 323)

³ (Там же, л. 24)

⁴ ("Приазовский край", 1899, 15 ноября)

Крупнейшие когда-то на Дону (свыше 60 тыс. десятин) имения Иловайских, как свидетельствовал И. Тимощенков, обследовавший их в конце 90-х годов, были "разорваны на куски" и принадлежали разным лицам: 7681 десятину составляли крестьянские наделы, 1355 было продано товариществу крестьян из 64 дворов, 339 - купцу Золотареву, 5281 - купцу Г. С. Никонову, 1039 десятин находились у крестьянина И. Остроушкова, 2400 - у крестьянина В. Еремина, 1305 - у крестьянина П. Усискова, 625 - у крестьянина Анисимова с товарищами, 400 - у крестьянина Бочагова, 7535 - у купца Кожухова, 4032 - у купца Жеребцова, 3300 - у жены почетного гражданина П. Батыревой, 3244 десятины - у почетного гражданина Н. Батырева¹ и т. д.

¹ ("Приазовский край", 1899, 1 декабря)

Подобные факты разорения помещичьих имений были типичными для области войска Донского в конце XIX в.

Характеристика дворянского землевладения в Донской области будет неполной, если остановиться на данных мобилизации дворянской земли при посредстве купли-продажи. Как уже упоминалось, 50% дворян, сдававших свои земли в аренду, были мелкопоместными. То же наблюдалось и при продаже дворянской и чиновничьей земли. Так, за 1893 год 187 чел. продавали в общей сложности 20448 десятин (каждый от 1 до 250 десятин) и 34 чел., являвшиеся крупными помещиками, предлагали к продаже 25795 десятин. При этом 19 из них продавали от 250 до 500 десятин каждый; 7 помещиков - от 500 до 1000; 6 - от 1000 до 2000; 1 - от 2000 до 3000; и 1 помещик - от 3000 до 4000 десятин¹.

¹ ("Материалы по статистическому землевладению в России", вып. 1, под редакцией Рейнбота. СПб., 1896, стр. 75)

Донские потомственные дворяне получали от правительства землю в зависимости от числа имеющихся у них крепостных. Как свидетельствуют ответственные работники Статистического комитета Савельев и Карасев, в 1858 г., когда, согласно 10-й ревизии, численность донского крестьянства составила 143682 души¹, в среднем на душу приходилось 12 десятин, т. е. потомственные помещики имели тогда земли в общей сложности 1724184 десятины², а вместе с пожизненными и срочными участками, полученными позднее, дворянские земельные владения к 80-м годам равнялись почти 2,4 млн десятин. К началу XX в., по данным различных источников, площадь помещичьей земли сократилась до 1005450 десятин³, или примерно на 1,4 млн десятин, т. е. на 58%.

¹ (Е. П. Савельев. (Крестьянский вопрос на Дону в связи с казачьим. Новочеркасск, 1917, стр. 32)

² (Там же, стр. 12; Карасев. Труды Донского статистического комитета, вып. 1, Новочеркасск, 1867, сто. 404)

³ (П. В. Семернин. 1905 год на Дону. Ростиздат, 1940, стр. 15; Медведев. Служба донского войска в связи с его экономическим положением. М., 1899, стр. 15)

Упадок помещичьего землевладения непосредственно связан с кризисом крепостного хозяйства. В течение всего пореформенного сорокалетия на Дону наблюдалась все прогрессирующая бездоходность большинства дворянских имений, т. е. тех хозяев, которые не смогли или не захотели приспособиться к новым условиям сельскохозяйственного производства. Для подтверждения этого можно привести тысячи примеров. Возьмем из них наиболее убедительные. В Черкасском округе средним помещичьим имением считалось имение, состоявшее из 340 десятин земли, 12 пар волов, 46 голов гулевого скота и 180 овец.

Валовой доход равнялся всего лишь 565 руб., причем главную часть этого дохода составляла сумма, получаемая от сдачи в аренду земли - 340 руб. Расходы по имению достигали 379 руб. Так: что реальная доходность имения (равнялась всего 186 руб., причем она определялась не производством, а поступлениями от аренды¹. Пассивность хозяйства в таком имении привела к тому, что достаточно было одного неурожайного года и оно обанкротилось.

¹ ("Памятная книжка ОВД на 1871 г.", стр. 26)

Типичное среднее имение Миусского округа состояло из 800 десятин земли, 8 пар волов, 20 голов гулевого скота, 4 рабочих лошадей и 100 овец¹. По количеству рабочего скота оно почти не отличалось от зажиточного казачьего двора. В этом имении отдавалось в аренду 600 десятин земли. Весь валовой доход от имения составлял 4746 руб., а расходы - 3375. За счет остатка в 2374 руб. необходимо было произвести ремонт сельскохозяйственных орудий. Следовательно, имение стало бездоходным.

¹ (Там же, стр. 27)

Причина неустойчивости подобных имений заключается в том, что они цеплялись за крепостнические формы ведения хозяйства. Факт сдачи в аренду 75% всей земли, находившейся в имении, свидетельствует о том, что помещики не могли перестроить свое хозяйство на капиталистический лад. Но аренду в имении вовсе не следует считать всегда денежной арендой. Значительная часть арендованной земли приобреталась крестьянами на условиях или открытой, или замаскированной испольщины.

Процесс разорения коснулся всех донских помещиков, но крупные поместья все же были более устойчивы, что подтверждает и специально занимавшийся вопросом донской экономики капитан генерального штаба Медведев. Он писал, что "из 1005450 десятин помещичьей земли на Дону к началу XX века 143-м помещикам магнатам принадлежало 752994 десятин земли или свыше 74%, в том числе имели земли Кутейникову - 14000 дес., Меньшикову - 16800 десятин, Митрофанову и Кульгачеву - 14400 десятин и т. п."¹.

¹ (Медведев. Служба донского войска в связи с его экономическим положением. М., 1899, стр. 15)

К началу XX в. казачье, крестьянское и помещичье землевладение в результате развития капитализма претерпело сильные изменения. Среди казачества и крестьянства усилилось имущественное расслоение, в руках зажиточной верхушки сосредоточилась подавляющая часть земли, скота, сельскохозяйственных орудий. Создались условия для перестройки земледельческого и скотоводческого хозяйства в соответствии с требованиями капиталистического рынка.