Глава II. Журналистика 1860-1870-х годов

После введения грабительской реформы 1861 г. в стране нарастающими темпами развиваются капиталистические отношения. Вслед за опубликованием "Положения 19 февраля" на Дону и Северном Кавказе начинается процесс выкупа земли крестьянами, сначала зажиточными, а потом и бедняками. Но "откупившись" от помещиков, крестьяне должны были платить "долг" правительству за полученную ссуду. Сумма недоимок по выкупным платежам росла из года в год.

За землю крестьяне заплатили больше ее стоимости, а получили самые худшие участки. Вот почему они отказывались в ряде случаев подписывать уставные грамоты или бросали полученные наделы, пополняя армию пролетариев. Протесты крестьян против реформы принимали различные формы, от жалоб на помещиков до открытого неповиновения властям.

Происходило расслоение как крестьянства, так и казачества на бедняков, середняков и кулаков. Богатые крестьяне арендовали станичные войсковые земли, ускоряя процесс расслоения казачества. Чтобы нести военную и полицейскую службу, казак должен был купить себе коня и снаряжение. Источником доходов служил пай, который сокращался в связи с ростом семьи и последующими разделами. Приходилось отдавать пай в аренду. Судьба разорившихся казаков и обедневших крестьян была похожей.

В. И. Ленин глубоко раскрыл сущность изменений, которые претерпевала в эту пору экономика региона. "В пореформенную эпоху, - писал он, - происходила, с одной стороны, сильная колонизация Кавказа, широкая распашка земли колонистами (особенно в Северном Кавказе), производившими на продажу пшеницу, табак и пр. и привлекавшими массы сельских наемных рабочих из России. С другой стороны, шло вытеснение туземных вековых "кустарных" промыслов, падающих под конкуренцией привозных московских фабрикатов. Падало старинное производство оружия под конкуренцией привозных тульских и бельгийских изделий, падала кустарная выделка железа под конкуренцией привозного русского продукта, а равно и кустарная обработка меди, золота и серебра, глины, сала и соды, кож и т. д.; все эти продукты производились дешевле на русских фабриках, посылавших на Кавказ свои изделия... Русский капитализм втягивал таким образом Кавказ в мировое товарное обращение, нивелировал его местные особенности - остаток старинной патриархальной замкнутости, - создавал себе рынок для своих фабрик"^*.

^* (Ленин В. И. Развитие капитализма в России // Полн. собр. соч. Т. 3. С. 594.)

Важную роль в укреплении торгово-экономических связей Дона и Северного Кавказа со всей страной и соседними государствами сыграло железнодорожное строительство. В 1862 г. была сооружена Волго-Аксайская железная дорога, год спустя - Грушевский рудник - пристань Аксайская, в 1868 г. - Аксайская - Ростов, а еще через год - Курско-Харьково-Азовская. Строительство железных дорог стимулировало развитие каменноугольной, табачной, мукомольной промышленности, земледелия и скотоводства.

Происходило интенсивное переселение крестьян из центральных районов на Дон и Северный Кавказ. "В начале пореформенной эпохи в 60-х годах, - писал В. И. Ленин, - южные и восточные окраины Европейской России были в значительной степени незаселенной территорией, на которую направлялся громадный приток переселенцев из центральной земледельческой России"^*. Крупные железнодорожные узлы и города Дона и Северного Кавказа становились местами сосредоточения рабочей силы, форпостами борьбы пролетариев за свои права.

^* (Ленин В. И. Развитие капитализма в России // Полн. собр. соч. Т. 3. С. 563-564.)

В русских демократических изданиях 1860-1870-х гг., выражавших интересы угнетенного народа, звучало правдивое слово о порядках на Дону и Северном Кавказе, содержался глубокий анализ пореформенной действительности.

Герценовский "Колокол", не стесненный цензурными оковами, приводил факты зверского обращения землевладельцев с крестьянами. В № 147 за 1862 г. "Колокол" писал о недовольстве донских крестьян реформой, а в № 155 за 1863 г. приводил факты их обнищания. В заметке "Смесь", помещенной в № 163 "Колокола" за 1863 г., рассказывалось о телесных наказаниях крестьян, в том числе женщины, полковником Можаровым и об оставшейся без ответа их жалобе войсковому атаману. Герцен выражал надежду, что в борьбе за освобождение к миллионам рабов присоединятся казаки, глубоко обиженные потерей своих прав и вольностей. Эти публикации становились известными жителям региона. Атаман Войска Донского доносил по инстанции о распространении в области запрещенного "Колокола"^*.

^* (Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М., 1962. С. 344.)

Местные власти тщетно пытались воспрепятствовать ввозу изданной в Лондоне революционной литературы. Начальник Таганрогского таможенного округа уведомлял Ростовскую таможенную заставу 20 ноября 1862 г.: "По полученным из-за границы сведениям некто Теодор, с содействием других, находящихся ныне в Гейдельберге, имеет в самом непродолжительном времени привезти в большом количестве экземпляров воззвание, напечатанное в Лондоне, к Русским офицерам. Воззвание это, возмутительного содержания, Теодор принял на себя разослать по Царству Польскому, в западные губернии и в Малороссию"^*.

^* (ГАРО, ф. 12, оп. 1, ед. хр. 20, л. 33.)

Особое беспокойство властей вызывал тот факт, что через портовые города Таганрог и Ростов поступали печатные станки и шрифты для создания нелегальных типографий в России. Об этом сообщал надзирателю Ростовской таможенной заставы 29 марта 1863 г. начальник Таганрогского таможенного округа: "Г. управляющим департаментом внешней торговли получены следующие сведения: 1) Проживающими в Лондоне русскими агитаторами положено заказать там, для печатания прокламаций в России, складные или переносные станки, которые пошлются в различных ящиках, порознь, под видом частей сельскохозяйственных машин на имя одного из членов Вольно-Экономического общества. Подобные станки предположено также послать в Россию, в апреле месяце, чрез Черное море. 2) С открытием навигации в Архангельский, Кронштадтский и другие порты Балтийского моря будут привезены из-за границы печатанные славянскими буквами возмутительные воззвания к русскому простонародью"^*.

^* (ГАРО, ф. 12, оп. 1, ед. хр. 27, л. 2.)

Следившие за каждым шагом Герцена царские ищейки проявляли повышенную бдительность после выхода из лондонской типографии очередной партии прокламаций. В предписании начальника Таганрогского таможенного округа надзирателю Ростовской таможенной заставы от 22 декабря 1864 г., например, говорилось: "Частным образом дошло до сведения г. шефа жандармов, что проживающий в Лондоне русский выходец Александр Герцен отлучался из Англии на некоторое время во Францию в г. Кале, куда он повез с собою значительное количество революционных воззваний к офицерам русской армии, напечатанных в русской типографии в Лондоне еще в 1862 году. В предположении, что Герцен, быть может, имеет свидание в г. Кале с кем-либо из его единомышленников, с целью распространения означенных воззваний в пределах империи, г. шеф жандармов просит принять по сему предмету надлежащие меры"^*.

^* (ГАРО, ф. 12, оп. 1, ед. хр. 20, л. 37.)

Непосредственное участие в пропаганде передовых идей на Северном Кавказе принимал Г. Лопатин, отбывавший ссылку в Ставрополе. Лопатин использовал общественную библиотеку, которой заведовал, как место сходок гимназистов, студентов, знакомил их с публикациями столичных демократических журналов "Искра", "Дело" и др.

В Приазовье просветительскую работу вел К. Д. Данилов - автор и издатель петербургского карикатурного альбома "Дебютант" и "Карикатурного листка". Острые и злободневные карикатуры Данилова встретили положительный отклик некрасовского "Современника" и вызвали недовольство властей. Данилов был вынужден оставить службу в департаменте министерства юстиции, покинуть столицу. Открывая в 1858 г. в Таганроге книжную лавку, он объявил своей целью сделать "чтение доступным людям самого ограниченного состояния"^*. Он основал таганрогскую общественную библиотеку, в которой предлагал публике "все новейшие произведения современной литературы" и "лучшие периодические издания прошлых лет"^**. Среди последних были "Современник", "Русское слово", "Искра" за 1864 г.^*** В книжном магазине Данилова располагалась контора "Искры", принималась подписка на этот и другие журналы, газеты. Данилов помещал свои карикатуры с остроумными подписями на местные темы в "Искре", "Будильнике".

^* (ГАРО, ф. 579, оп. 1, ед. хр. 427-а, л. 1.)

^** (Каталог библиотеки для чтения русских и французских книг К. Д. Данилова. I. Отделение русских книг. Спб., 1864. С. 3.)

^*** (Каталог библиотеки для чтения русских и французских книг К. Д. Данилова. I. Отделение русских книг. Спб., 1864. С. 46.)

В отечественной прессе этого периода ведущую роль играли журналы революционно-демократического направления, воспитывающие стойких борцов с самодержавно-крепостническим строем, - "Современник", "Русское слово", "Искра", "Дело". В то же время происходили постепенные изменения в типологической структуре периодики, увеличивалось количество газет, в том числе частных, возрастали их периодичность и тиражи, расширялась тематика.

Демократические журналисты, отмечая важные специфические качества газеты - оперативность, массовость, доступность читателю, - пытались использовать ее в своих целях. Однако получить этот тип издания передовым публицистам было необычайно трудно.

Печать региона в 1860-е гг. представлена исключительно газетами. Расширился лагерь казенной прессы. Кроме ранее издававшихся ведомостей в Новочеркасске и Ставрополе, выходят "Кубанские войсковые ведомости", "Терские областные ведомости", "Полицейский листок Таганрогского градоначальства", "Донские епархиальные ведомости", "Ведомости Ростовской (на Дону) городской Думы". Появляются первые частные издания: "Ростовский на Дону вестник", "Листок для посетителей Кавказских минеральных вод", "Донской вестник".

Поддерживаемые материально, органы официальных учреждений укрепляют свои позиции, частные отличаются недолговечностью. Так, издание первой частной газеты "Ростовский на Дону вестник", вышедшей 7 июля 1863 г., прекратилось на 13 номере. Не выдержав конкуренции с владельцами типографий и не в силах состязаться с официальными органами, основатель ростовской печати отставной чиновник М. П. Смолеев сложил оружие^*.

^* (ГАРО, ф. 576, оп. 2, ед. хр. 78, л. 68, 69.)

Официальные газеты формировались по образцу губернских ведомостей. Они имели два отдела - официальный и неофициальный. В официальном публиковались правительственные постановления, распоряжения местных властей, а в неофициальном - материалы по местной экономике, культуре, быту. Газеты чутко реагировали на ускорение темпов капиталистического развития прежде всего расширением отдела объявлений о ценах на товары, о продаже новых машин, вводили разные новшества в оформлении, структуре.

На протяжении 1860-х гг. "Донские войсковые ведомости" Дважды предпринимали попытку реорганизации неофициальной части. В 1862 г. редактор И. П. Прянишников писал: "Необходимость иметь свой собственный местный орган, в котором бы обсуждались наши местные вопросы, признается всеми"^*. Он изложил причины, по которым газета влачила жалкое существование: редакция не имела своих станков в войсковой типографии; не хватало наборщиков; не оплачивался труд авторов; программа исключала "статьи повествовательные, без которых уже ни один серьезный журнал не обходится"; служащие получали низкое жалованье. Записка точно воспроизводила условия существования неофициальных частей многих губернских ведомостей.

^* (ГАРО, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 824, л. 5.)

Прянишников предлагал свой проект преобразования издания: увеличить число наборщиков до восьми и установить им жалованье 200 руб. в год; приобрести два станка для нужд редакции; назначить плату за оригинальные статьи 23 руб. за лист, а за переводные - 11 руб. 50 коп. за лист; установить жалованье редактору 1200 руб. вместо имеющихся 300 руб.; расширить программу и предоставить "оценку статей редактору". "Если же газета будет иметь успех, - заключал Прянишников, - в чем нельзя отчаиваться, то со временем она может существовать и своими средствами"^*. Предложения Прянишникова, хотя и были поддержаны местными властями, осуществились не сразу.

^* (ГАРО, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 824, л. 5.)

Сохранилась докладная записка цензора неофициальной части "Донских войсковых ведомостей" Золотарева наказному атаману от 8 декабря 1865 г., в которой дается подробное описание программы, структуры, бюджета издания и обосновывается необходимость его совершенствования. "Донские войсковые ведомости", говорится в ней, по примеру губернских ведомостей состоят из двух частей: официальной и неофициальной, из них первая часть находится под надзором старшего члена войскового правления, а вторая - наказного атамана, который цензурование этого отдела возлагает на одного из войсковых чиновников под непосредственным своим наблюдением.

Официальная часть содержит объявления и распоряжения войсковых и присутственных мест. В неофициальной помещаются сведения и материалы, относящиеся к местной географии, топографии, археологии, статистике, этнографии, метеорологии, статьи о сельском хозяйстве, урожае, промыслах, торговле, фабриках, ярмарках, пароходстве, некрологи известных лиц. Кроме того, здесь печатаются частные объявления о продаже, покупке, отдаче внаем, предложение услуг и пр.

Статьи, помещаемые в неофициальной части, составляет сам редактор или перепечатывает из других периодических изданий. Частные лица за свои статьи, посланные в редакцию, не получают никакого вознаграждения и потому число сотрудников невелико. Подписчиков мало: только 104 экземпляра расходятся по частной подписке в крае, где насчитывается 961688 жителей, так что на 9 тысяч человек приходится один экземпляр.

В докладной записке высказывалось предложение увеличить периодичность ведомостей до двух раз в неделю, расширить объем перепечаток из официальных изданий. Некоторые из этих предложений были реализованы в конце десятилетия: типография оснастилась скоропечатной машиной, новыми шрифтами^*.

^* (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 745, л. 7, 8, 10.)

В эту пору пытался расширить и разнообразить свою программу "Полицейский листок Таганрогского градоначальства". В № 43 за 1864 г. он опубликовал статью о подписке на 1865 г., в которой признавалось, что в газете "слишком много места занимали отчеты разных ведомств". Теперь читателям были обещаны "краткие библиографические сведения о всех вообще замечательных книгах, появляющихся в продаже в книжном магазине К. Д. Данилова".

Далее в статье говорилось: "Редакция надеется получать через своего корреспондента из С. Петербурга по телеграфу сведения о всех вообще интересных заграничных новостях...". Было обещано писать о недостатках, "не в укоризну, но для избежания их". В заключение статьи редакция заверяла, что употребит все зависящие от нее способы, чтобы "сделать эту семейную газету интересною для каждого гражданина".

В рапорте редактора Н. Борисенко на имя Таганрогского градоначальника от 17 декабря 1869 г. предлагалось увеличить объем газеты, довести периодичность до двух раз в неделю, расширить программу. Редактор ходатайствовал также об уничтожении слова "полицейский" из названия газеты, "которая есть орган известной местности, но отнюдь не полиции"^*. Местные власти поддержали эту просьбу.

^* (ГАРО, ф. 579, оп. 1, ед. хр. 340, л.)

После организации в 1866 г. в Петербурге частного Русского телеграфного агентства (РТА), наладившего регулярный выпуск бюллетеней, местные газеты в целях повышения своего престижа и расширения круга читателей обращаются к его услугам. С 1867 г. в каждом номере "Ведомостей Ростовской (на Дону) городской Думы" появляются "Торговые телеграммы Русского телеграфного агентства". Они печатаются на первой полосе с указанием даты и времени (часы, минуты) получения, извещая о вексельном курсе, ценах на таганрогскую рожь, донскую шерсть, льняное семя и другие товары в России и за рубежом.

Публикация телеграмм РТА способствовала обновлению оформления и структуры местных печатных органов и была рассчитана на определенный контингент читателей, главным образом торговцев. Газетные рубрики "Железная дорога", "Биржа" свидетельствовали о новых веяниях в экономике региона.

Переход сельского хозяйства на капиталистические рельсы и рост промышленного производства сопровождались усилением эксплуатации трудящихся масс. О бедственном положении рабочих и сельских тружеников и об их возмущении существующими порядками можно судить по отдельным скупым замечаниям в официальных материалах, по тем санкциям, которые применяли местные власти к инакомыслящим.

В "Журнале Ростовского комитета общественного здравия", опубликованном в № 32 "Ведомостей Ростовской (на Дону) городской Думы" за 1866 г., в частности отмечалось, что рабочие люди постоянно употребляют "дурную пищу", и содержалась просьба к городскому полицейскому управлению "внушить всем артельщикам, чтобы рабочим давалась пища по возможности лучшая и в особенности чтобы для них приготовлялось что-либо горячее, а не оставлять их на одном хлебе". В связи со свирепствующими по всей России холерой и голодом газета призывала состоятельных граждан к благотворительности. В №№ 11, 12, 40 за 1866 г. думские ведомости объявляли о сборе средств в пользу башкир Оренбургской губернии, бедствующих "вследствие трехлетних неурожаев и развившихся между ними болезней", в пользу жителей северных губерний, пострадавших от неурожаев.

Красноречивым свидетельством поднимающейся волны народного гнева был напечатанный 22 мая 1862 г. в "Донских войсковых ведомостях" царский указ, благословлявший применение оружия против крестьян, недовольных реформой. "Ведомости Ростовской (на Дону) городской Думы" вслед за опубликованием в № 15 за 1866 г. передовой статьи "По поводу покушения на драгоценную жизнь священной особы государя императора", в № 20 поместили сообщение "Об усилении средства городской полиции", из которого явствует, что решение об увеличении ассигнований полицейскому управлению, ранее задерживавшееся, теперь, после выстрела Каракозова в Александра II, принято. А два месяца спустя в № 28 газета напечатала распоряжение "От городского полицейского управления" о том, что "в городе никто не должен находиться без ведома полиции", продиктованное, без сомнения, страхом перед "смутьянами". Ведомости освещали судебный процесс над крестьянами, убившими помещика, и в назидательных целях поместили в № 40 за 1866 г. заметку "Исполнение приговора над виновниками в разбойном нападении на дом помещика Андреева" о расстреле и ссылке на каторжные работы.

В. И. Ленин, разоблачая официозную печать, ее стремление скрыть от общественного мнения действительное положение вещей, говорил, что при ее изучении можно "по дыму полицейской лжи догадываться об огне народного возмущения"^*.

^* (Ленин В. И. Новое побоище // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 16.)

Действительная картина пореформенной жизни была такова, что крестьяне, отказывавшиеся платить оброк и нести барщину, переселяться на новые, худшие земли, поджигали усадьбы помещиков, убивали своих эксплуататоров; рабочие - строители Грушевско-Аксайской железной дороги, шахтеры Грушевского рудника, доведенные до отчаяния низкой заработной платой, 10-12 часовым рабочим днем, штрафами, тяжелыми условиями труда, бунтовали. Но эти действия отличались стихийностью, выступления крестьян и рабочих были разрознены и жестоко подавлялись. Царское правительство применяло военную силу для расправы с горцами, отстаивавшими свою независимость.

Как и по всей России, натиск народных масс периода революционной ситуации 1859-1861 гг. был остановлен на Дону и Северном Кавказе. Герценовский "Колокол", приводя приговор военного суда по делу о разбое, помещенный в "Полицейском листке Таганрогского градоначальства" и перепечатанный петербургской газетой "Голос" А. А. Краевского, писал в № 229 за 1866 г.: "Во всей России льется кровь казненных... вся империя - одно лобное место, отданное всякой гарнизе для приучения ее к крови".

Принимая репрессивные меры, царское правительство одновременно вынуждено было провести ряд реформ - земскую, суда, просвещения, армии, чтобы, с одной стороны, "успокоить умы", а с другой, - приспособить аппарат угнетения к потребностям времени. В этих условиях выступления газет о народном образовании, развитии культуры, сохранении памятников архитектуры имели положительное значение, просвещали читателей. Такого рода задачу ставили перед собой "Кубанские войсковые ведомости", первый номер которых вышел 20 марта 1863 г. В примечании к письму читателя, приветствовавшего создание газеты, редактор ведомостей Р. Есаулов заявил, что ведомости будут стремиться к возможно полному собранию достоверных материалов для изучения быта и местных потребностей.

Газета печаталась в типографии Кубанского войска в г. Екатеринодаре. В ней появлялись материалы о важнейших европейских политических событиях, велась "Войсковая летопись". Авторами статей по этнографии, археологии, народному образованию являлись И. Белоус, П. Короленко, Н. Каменев.

В статье И. Белоуса "Будут ли у нас в войске общественные библиотеки?", напечатанной в №№ 11 и 12 неофициальной части за 1865 г., говорилось о необходимости просвещения казачества, об учреждении с этой целью общественных библиотек. В № 39 неофициальной части газеты за 1867 г. была помещена статья Н. Каменева "Несколько слов о колонизации Западного Кавказа вообще я Псекупского полка в особенности". Автор ее восхищался "терпением горца, с которым он очищал несколько десятин земли от деревьев" и с симпатией писал о местном "трудолюбивом населении". В газете говорилось о необходимости бережного отношения к памятникам культуры горцев.

Публикуя на своих страницах отрывки из законоположения о губернской газете, редакция "Кубанских войсковых ведомостей" подчеркивала в примечании: "Сообщаемые в неофициальной части известия, сведения и материалы не должны облекаться в формы таких литературных статей, в которых обыкновенно имеет место вымысел, или не принадлежащая к предмету обстановка, каковы повести, рассказы и т. п."^*. Внимание сотрудников газеты обращалось на циркулярное предписание министра внутренних дел, в котором осуждались попытки редакций неофициальных частей губернских ведомостей публиковать полемические статьи.

^* (Кубанские войсковые ведомости. 1865. № 1.)

Не случайно, вводя рубрику "Войсковая летопись", новый редактор неофициальной части А. Прага в особом примечании говорил о согласии на это начальства: "Желая довести неофициальную часть нашей газеты до возможной полноты и разнообразия, в особенности по предметам, прямо касающимся края нашего, редакция, с разрешения начальства, открывает в ней особый отдел - войсковую летопись, куда войдут описания общественных и народных торжеств; замечательные подвиги на пользу общую наших сограждан; чрезвычайные явления в природе; торговые ярмарочные обороты и проч."^*. В заключение он призывал читателей к активному участию в газете. Редакция вела переписку с читателями, среди которых были и жители г. Ростова-на-Дону.

^* (Кубанские войсковые ведомости. 1865. № 1.)

Заметную просветительскую роль в жизни Терской области сыграли "Терские областные ведомости", уделившие на своих страницах немало места развитию промышленности, образованию горцев, положению женщины. В статье "Несколько слов о значении издания "Терских областных ведомостей", помещенной в № 1 газеты за 1868 г., редактор А.-Г. Кешев поставил перед печатным органом те же цели, что и Р. Есаулов в "Кубанских войсковых ведомостях". В период его редакторства (1868- 1872 гг.) в газете хорошо был представлен библиографический отдел, ориентировавший читателей в книжном мире.

Наиболее значительным явлением в частной прессе региона 1860-х гг. стал "Донской вестник", первый номер которого вышел в Новочеркасске 4 июля 1866 г. Согласно программе, опубликованной в объявлении о подписке, вестник предоставлял свои страницы для распоряжений правительства и местных властей, допускал "обсуждение мер применения некоторых распоряжений правительства, изданных для других местностей империи, к Донскому войску", а также "рассмотрение некоторых крупных фактов иностранной политики, заимствуемых из русских официальных газет". Значительное место отводилось материалам краеведческого характера - этнографическим, историческим, статистическим, казачьим песням, сообщениям о разных отраслях промышленности, торговли, сельского хозяйства. "Независимо от этих главных отделов, - сказано в объявлении, - будут помещены корреспонденции из разных местностей края; в фельетоне, время от времени, найдут место заметки о новочеркасской городской жизни, куда будут отнесены театральные рецензии. Разные известия, заметки о войсковых подрядах и поставках, а также частные объявления займут последнее место"^*.

^* (Ведомости Ростовской (на Дону) городской Думы. 1866. № 14.)

В газете, постоянно подвергавшейся цензурным преследованиям, говорилось об обнищании крестьян после реформы, о расслоении казачества, о коррупции местных властей, о тяжких условиях подцензурного существования частной провинциальной прессы. Критика пореформенных порядков велась с буржуазных позиций и выражала либеральные устремления редактора.

Редактировал "Донской вестник" Алексей Алексеевич Карасев - уроженец Дона, выпускник юридического факультета Харьковского университета. Цель своего издания он определил следующим образом: "развить гражданственность и оживить богатые производительные силы донского края"^*. Следуя этому направлению, газета резко осуждала домостроевские порядки в семье, палочное воспитание юношества, выступала за участие женщины-казачки в общественно-полезном труде. Она предостерегала от хищнического истребления лесов, рыбы и других местных богатств. Вестник не оставался равнодушным к фактам местного самоуправства. Так, он сообщал о том, что генерал Потапов заменил выборы в дворянское собрание назначением. Это сообщение, перепечатанное "Московскими ведомостями", послужило Герцену основанием для написания и опубликования в № 2 "Колокола" за 1868 г. памфлета "Генеральный закон и генерал Потапов".

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 3, ед. хр. 402, л. 8.)

Статья "Несколько слов о станичных общественных выборах", опубликованная в № 12 "Донского вестника" за 1867 г., была перепечатана в № 40 "Кубанских войсковых ведомостей" за тот же год. В ней говорилось о злоупотреблениях местных охотников за должностями, которые в погоне за голосами станичников спаивали их. В редакционном примечании отмечалась актуальность этой статьи для кубанцев: "Перепечатываем из № 12 "Донского вестника" весьма интересную и существенно полезную статью, напечатанную ввиду предстоящих вскоре на Дону выборов в общественные должности. Нашим станичникам может быть будет кстати прочитать эту статью с особенным вниманием, так как некоторые увидят в ней, как в зеркале, и свой собственный быт"^*.

^* (Кубанские войсковые ведомости. 1867. № 40.)

В статье констатировалось неудовлетворительное положение дел в экономике и выяснялись причины этого: "Каждая отдельно взятая отрасль общественного хозяйства находится в самом плачевном состоянии, словом, куда ни глянешь, везде дело если не валится, то чуть держится и везде главными виновниками беспорядков являются станичные правители, представляющие собою или образец нерадивости, или же лихоимства". Далее раскрывался механизм выборов станичных правителей: "Охотники на должности составляют себе шайки сторонников, заводят их в кабак, поят и пьянствуют с ними сами и тут-то отбирают у каждого голос в свою пользу; попойка эта продолжается иногда целый месяц и более до выборов, так что, наконец, делается известным всем и каждому, - кто больше поит, за тем и народная молва прежде производства баллотировки определяет, почти наверняка, кому быть атаманом, кому судьями"^*.

^* (Кубанские войсковые ведомости. 1867. № 40.)

В официальном письме Главного управления по делам печати на имя наказного атамана было выражено недовольство опубликованной в № 2 "Донского вестника" за 1869 г. статьей "С перекладной и из вагона". Возмущение официальных чинов вызвали правдивые описания русской пореформенной действительности. "И все так скоро промелькнуло на ваших глазах, - говорилось в ней, - и мелкие городишки, дома которых, в большинстве, покрыты соломою, и мелкие выселки с курными избами, и вся русская "тишь да гладь", от Воронежа до Москвы. Курные избы! Знаете ли вы, что это такое? Свиное логово лучше их, потому что обладает свежим воздухом"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 3, ед. хр. 402 (экз. газеты с пометками на нем цензора).)

К крестьянской теме газета обращалась неоднократно. В статье В. Басова "С чем приехали, с тем и уехали", помещенной в № 27 "Донского вестника" за 1869 г., рассказывалось о возмущении крестьян, ограбленных реформой, и об учиненной над ними расправе. Об обнищании крестьян в пореформенный период говорилось в статье "Малороссияне в войске Донском", напечатанной в № 41, 42 "Донского вестника" за 1867 г.; "Обзор повинностей станиц и волостей Хоперского округа", опубликованной в № 34 газеты за тот же год. Выход из создавшегося положения вестник видел в уравнительном использовании станичных земель. Одна из его статей так и называлась: "О необходимости уравнительного пользования станичными землями"^*.

^* (Донской вестник. 1868. № 163.)

Газета Карасева опубликовала ряд ценных материалов, относящихся к историческому прошлому края, его культуре, в том числе статью Сухорукова "Разбор книги "История Войска Донского" В. Броневского", переписку декабриста и письмо Пушкина к нему.

Своеобразный итог деятельности "Донского вестника" подвел его редактор в статьях "По поводу жалкого состояния провинциальной прессы", "Ответ редакции г. Боц...", "Что такое - мы и чем хотим казаться (Кое-что о журналистике)". В них Карасев не только охарактеризовал задачи своего издания и условия их выполнения, но и общее положение провинциальной прессы и ее взаимоотношения со столичной печатью.

Публицист Карасев видит существенную пользу местного издания в том, что через него "всякий понемногу приучается к делу общественного контроля, начинает различать тьму от света". Осуществление этой задачи, по его словам, требует от журналиста "отрешиться от своих жизненных выгод и успехов". Провинциальные газеты, признает он, "несвободны", всем своим существом зависят от местной администрации, им трудно "идти против ветра, который единым напором может сдуть их с лица земли". Карасев рассчитывает на профессиональную помощь столичных изданий, которые могли бы "делать один раз в месяц серьезный разбор провинциальной журналистики". При этом к столичным изданиям он подходит дифференцированно, видя среди них как "честные органы", так и идущие "за ветром"^*.

^* (Донской вестник. 1868. № 163.)

Красноречиво признание редактора, на собственном опыте познавшего тяжесть цензурного гнета: "Иногда приходится говорить, чего никогда не сказал бы при других обстоятельствах. Часто молчишь потому, что нет физической возможности говорить... Иногда, говоря доброе или дурное слово о чем-либо, так и хочется воскликнуть между строками: не верьте, братцы, этому: это я дичь несу и, собственно, из того, чтобы заработать хоть временную прочность своего существования"^*.

^* (Донской вестник. 1869. № 32.)

Указывая на тяжесть цензурного гнета, Карасев видел заслугу "Донского вестника" в том, что он критически оценивал факты современной социальной действительности. "Немало в нашей газете, - говорилось в передовой статье № 26 за 1867 г., - за полуторагодичное ее существование помещено было обличительных статей, нападающих или на обветшалость известного порядка, или на равнодушие части общества, или, наконец, на бездействие и злоупотребление отдельных личностей".

В 1869 г. "Донской вестник" прекратил существование. Причину этого позволяет установить рапорт наказного атамана военному министру, в котором он ходатайствовал о расширении программы "Донских войсковых ведомостей": "Разумно редактируемый правительственный орган печати, имея при том официальный отдел, для многих необходимый, способен с большей пользой для края заменить собою частные провинциальные газеты, как это и случилось с войсковыми ведомостями, которые по преобразовании их редакции и при дешевизне издания, заставили издававшийся в Новочеркасске "Донской вестник" прекратить свое существование"^*. Газета Карасева была задушена властями с помощью экономических средств как нежелательная.

^* (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 1056, л. 6.)

По словам журналиста и историка А. Грекова, "обличительное направление" газеты "стоило ей преждевременной кончины". Греков высказал эту мысль в составленной им биографии Карасева, в которой он поставил направление "Донского вестника" в связь с общим характером эпохи 1860-х гг.: "Газета, впрочем, в то время и не могла быть иной: это были знаменитые шестидесятые годы, ознаменовавшиеся в истории культурного развития Руси поголовным увлечением русского столичного и передового провинциального общества в сторону раскрытия "общественных ран" и болячек"^*. Издание Карасева отразило прогрессивные веяния времени и само явилось его порождением.

^* (ГАРО, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 764, л. 2.)

В 1870-е гг. капитализм в России заметно набирал темпы. Пережитки крепостничества, хотя и сковывали еще долгое время его движение, не могли существенно изменить курса исторического развития страны. Все более очевидными становились последствия этого курса: расслоение крестьянства и умножение рядов бедняков в деревне, строительство промышленных предприятий и железных дорог, появление акционерных обществ и усиление эксплуатации рабочих в городе. В это время наблюдается наибольший прирост действующих железнодорожных линий в регионе: с 1869 по 1875 гг. в эксплуатацию было введено 1500 верст пути, в среднем по 250 верст в год^*.

^* (Крикунов В. П. Очерки социально-экономического развития Дона и Северного Кавказа в 60-90-е гг. XIX в. Грозный, 1973. С. 67.)

"...Старая патриархальная Россия после 1861 года стала быстро разрушаться под влиянием мирового капитализма, - писал В. И. Ленин. - Крестьяне голодали, вымирали, разорялись, как никогда прежде, и бежали в города, забрасывая землю. Усиленно строились железные дороги, фабрики и заводы, благодаря "дешевому труду" разоренных крестьян. В России развивался крупный финансовый капитал, крупная торговля и промышленность"^*. В этой краткой ленинской оценке глубоко и полно представлена панорама русской социальной действительности пореформенной поры.

^* (Ленин В. И. Л. Н. Толстой и современное рабочее движение // Полн. собр. соч. Т. 20. С. 39.)

1870-е гг. были ознаменованы такими крупными выступлениями рабочих, как политическая демонстрация в Петербурге у Казанского собора, процессы 50-ти и 193-х, новыми крестьянскими бунтами. Продолжались волнения горцев на Северном Кавказе. В 1875 г. произошло крестьянское восстание в Сванетии, с началом русско-турецкой войны 1877-1878 гг. вспыхнуло восстание в Чечне и Дагестане, весной 1879 г. крестьяне села Дербентовка протестовали против введения оброчной подати с десятины земли, и для их успокоения была применена военная сила. В конце 1870-х - начале 1880-х гг. сложилась вторая революционная ситуация, но, как и первая, возникшая на рубеже 1850-х - 1860-х гг., она не переросла в революцию.

Важную роль в революционном движении 1870-х гг. играли народники. Выступая против самодержавия и крепостничества, в защиту крестьянских интересов, они в то же время питали иллюзорные надежды на то, что крестьянская община спасет страну от капитализации и откроет прямой путь к социализму. Революционные народники тайно доставляли нелегальную литературу на Дон и Северный Кавказ, распространяли ее среди членов созданных ими кружков из молодежи, рабочих. В этой литературе находила отражение тема свободолюбия казачества" его борьба с угнетателями. Имена К. Булавина, С. Разина, Е. Пугачева звучали в ней не только как напоминание о прошлом, на и как призыв к новым народным выступлениям.

Народнические кружки действовали в Таганроге, Новочеркасске, Владикавказе. Полиция Терека и Кубани конфисковывала у разночинцев издания общества "Земля и Воля", заграничные выпуски журнала "Вперед", написанные от руки революционные прокламации. Народники пытались организовать на местах подпольные типографии, однако наладить в то время выход своих периодических изданий на Дону и Северном Кавказе им не удалось.

В передовой русской журналистике главенствовали демократические журналы "Отечественные записки", "Дело", "Искра". Некрасов, Салтыков-Щедрин, Шелгунов и другие видные демократические публицисты разоблачали современных колупаевых и разуваевых, их хищническую природу, видели истинное призвание и счастье человека в борьбе за народное благо. Произведениям демократических публицистов был свойствен научный подход к социальным явлениям, стремление проникнуть в глубину экономических процессов, разобраться в причинах подневольного положения рабочих и крестьян. Состояние дел на Дону и Северном Кавказе не раз становилось объектом их пристального внимания. Так, в "Заметках провинциального философа", опубликованных в № 24 петербургской газеты "Неделя" за 1878 г., Шелгунов писал, что на строительстве железной дороги Ростов - Владикавказ ежедневно умирают десятки рабочих. Статистические данные привлекались автором с целью далеко идущих социальных обличений.

Наблюдался дальнейший рост газетной периодики. Преобладали издания с "универсальным" содержанием, рассчитанные на массового читателя, интересующегося политикой, экономикой, литературой. Такие издания хорошо расходились и приносили: значительный доход их владельцам. Предприниматели все охотнее вкладывали свой капитал в издательское дело, в том числе в крупных городах региона. В 1872 г. жители Донской области выписывали 179 названий периодических изданий, в том числе "Отечественные записки" имели 64 подписчика, "Дело" - 83, "Донские областные ведомости" - 361^*.

^* (ГАРО. ф. 353, оп. 1, ед. хр. 194, л. 3.)

В 70-е гг. прошлого века в регионе выходили официальные органы, уже издававшиеся ранее, - "Донские войсковые ведомости", получившие в 1872 г. новое название - "Донские областные ведомости"; "Ведомости Ростовской (на Дону) городской Думы", переименованные в 1872 г. в "Ведомости Ростовской-на-Дону городской управы"; "Ведомости Таганрогского градоначальства", так стал именоваться с 1870 г. "Полицейский листок Таганрогского градоначальства"; "Донские епархиальные ведомости"; "Кубанские войсковые ведомости", переименованные в 1871 г. в "Кубанские областные ведомости"; "Терские областные ведомости"; "Ставропольские губернские ведомости". В то же время наблюдается рост числа частных изданий, преимущественно на Дону: "Азовский вестник", "Ростовский-на-Дону листок", "Донская пчела", "Донская газета".

Официальные газеты, приспосабливаясь к новым условиям русской действительности, претерпевали изменения в оформлении и содержании. Увеличивались их периодичность, формат, число колонок на полосе. На их страницы стали проникать критические замечания по поводу конкретных явлений местной жизни.

Расширился отдел объявлений в неофициальной части "Донских областных ведомостей", выходивших отдельно от официальной дважды в неделю. Иногда объявления занимали всю четвертую страницу. За повышенную плату газета печатала их на первой странице, а "с украшением" они стоили еще дороже. Среди объявлений от управления Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороги о тарифах, от литейно-механического завода Вильяма Грагам о продаже сельскохозяйственных машин в "Донских областных ведомостях" встречалась реклама с иллюстрацией (например, локомотив Гаррета). Таким образом, новшества в оформлении (разнообразные шрифты, иллюстрации) нередко приходили в газету через отдел объявлений.

Как и другие местные газеты, "Донские областные ведомости" не обходились без передовой статьи и отдела фельетона. Подвальный отдел на первой странице (с переходом на вторую) под чертой имел постоянную рубрику: "Городская хроника". Своеобразный фельетон-хроника был посвящен, как правило, новостям общественно-культурной жизни Новочеркасска и отличался "легкостью" стиля.

Представление о назначении этого отдела дает редакционное примечание к одному из фельетонов: "В общественной жизни всякого города встречаются такие явления, которые не могут быть предметом серьезного исследования. Подобные явления нашей городской жизни будут появляться, время от времени, в Донских ведомостях". Сам фельетон содержал рассуждения "хроникера", как называл себя автор, по поводу следующего нововведения: женщинам Новочеркасска разрешено посещать клубы. На вопрос о том, кто и зачем придет туда, журналист, скрывшийся под псевдонимом "Сверчок", отвечал многословно и развязно. Заканчивался фельетон так: "Если вы, mesdames, пойдете в клуб с целями серьезными, то я, хроникер, вас благословлю; но если вы пойдете ради карт, то я горько восплачусь. О новочеркасские матроны и нимфы! Не заставляйте же меня плакать!"^*. Подобные фельетоны были далеки от насущных проблем современной действительности, отличались мелкотемьем.

^* (Донские областные ведомости. Часть неофициальная. 1873. № 45.)

Передовая, или "руководящая", по терминологии тех лет, статья помещалась на первой, реже на второй или третьей полосе и имела стереотипный заголовок: "Новочеркасск, такого-то числа". Она выражала позицию газеты в связи с общественно значимыми событиями (выборами земств, введением городового положения и пр.) или содержала полемические суждения о высказываниях других газет. После опубликования манифеста о войне с Турцией многие передовые статьи ведомостей посвящались ходу военных действий, участию в них казаков.

С введением гласного судопроизводства рубрика "Судебная хроника" сделалась необходимой принадлежностью официальных газет и вышла на первую полосу.

В 70-е гг. прошлого века произошли некоторые изменения и в освещении официальными газетами таких тем, как состояние сельского хозяйства, развитие промышленности. Анализ публикаций дает определенное представление о процессах, происходивших в местной экономике. Если десятилетие назад о бедственном положении земледельцев после реформы можно было судить по редким косвенным замечаниям (главным образом, о сборе пожертвований голодающим), то теперь таких свидетельств стало больше, как ни пыталась официозная печать создать видимость всеобщего благополучия.

В статье "Станичные запасные хлебные магазины", опубликованной в № 9 неофициальной части "Донских областных ведомостей" за 1874 г., говорилось, что станичные магазины для засыпки зерна пустуют, так как "богачи не хотят засыпать, а беднякам нечего". Некоторое время спустя автор корреспонденции "Из И... ской станицы", опубликованной в № 47 ведомостей, признавал: "Уже несколько лет в наших местах жители нуждайся в хлебе от неурожаев". В корреспонденции под названием "Станица Филиповская 2 Донского округа 16 июня", помещенной в № 50 газеты за тот же год, отмечалось: "Прошедшие два года привели жителей Филиповской станицы в крайнюю бедность".

Подобные сообщения участились в пору русско-турецкой войны, 1877-1878 гг. Ведомости опубликовали в №63 за 1877 г. "Письмо в редакцию" председателя земской управы, который рассказывал о положении семейств Черкасского округа, оставшихся без кормильцев: "Лишившись единственного работника, истративши на снаряжение вышедшего на службу члена последние гроши, а иногда продавши последнюю пару волов или корову, не имея при этом от прошлых неурожайных годов в запасе ни зерна хлеба и, вследствие свирепствующей чумы, лишней скотины, они остались без всяких средств к жизни, и если не придти к этим семействам на помощь, то им угрожает окончательное разорение и нищета". Автор видел выход из создавшегося положения в благотворительности.

Помещая почти в каждом номере объявления о сборе средств для голодающих крестьян, сообщая о горькой доле бедных казачьих семейств в военную годину, газета в то же время внушала читателям, что казачье войско, опора самодержавия, благоденствует и хранит вековые традиции. Ведомости вступили в полемику с передовой статьей "Донской газеты", заявившей о том, что поголовная воинская повинность не может содействовать экономическому развитию Донской области. В качестве основного довода они ссылались на опыт прошлого.

Слабость этого аргумента была столь очевидна, что полемика перекочевала на страницы самих ведомостей. Автор статьи "Несколько соображений по поводу передовой статьи от 14 мая, помещенной в неофициальной части "Донских областных ведомостей"", писал: "Вывод из всего сказанного тот, что, конечно, если в будущем войн будет меньше, урожаи посетят область, падежи на скот прекратятся, а казаки получат недостающие им наделы, то они в состоянии будут обмундироваться, вооружиться и снарядиться на службу с доходов земли; постоянное же отвлечение на войну и неурожаи не давали им возможности приложить к земле всецело свой труд"^*. В редакционной статье № 45 ведомостей за 1877 г. под заглавием "Замечания на статью "Несколько соображений по поводу передовой статьи от 14 мая"" выражалось несогласие с мнением автора.

^* (Донские областные ведомости. Часть неофициальная. 1877. № 44.)

На этом полемика не закончилась. В одной из статей ведомостей говорилось: "...для того, чтобы казаки в состоянии были собственными средствами отправлять воинскую повинность, нужно безотлагательно - более чем двум третям из них - прирезать недостающее им количество земли к их прежним довольствиям"^*. И вновь последовала редакционная статья, призывающая "мириться с тем количеством земли, которое имеется"^**. Сам факт полемики и ее содержание свидетельствовали о том, что социальное положение войска Донского претерпевало изменения, скрывать которые от общественного мнения становилось все труднее.

^* (Донские областные ведомости. Часть неофициальная. 1877. № 57.)

^** (Донские областные ведомости. Часть неофициальная. 1873. № 62.)

Ведомости не только приводили цифры, свидетельствовавшие о развитии капиталистической экономики Донского края, но и выражали по этому поводу свое одобрение. Сообщая об успехах чугуноплавильного завода Пастухова, на котором суточный выход чугуна достиг 900 пудов, газета резюмировала в № 90 за 1874 г.: "Область войска Донского, владея богатейшими место рождениями превосходного антрацита, до сих пор употреблявшегося только для отопления зданий, пароходов и нескольких локомотивов, получит неисчислимые выгоды в будущем от развития разработок этого горючего материала на новые потребности металлургические, а имя г. Пастухова, положившего столь блестящим образом без субсидий от правительства прочное основание горнозаводского у нас дела, навсегда останется неразрывно связанным с историею развития промышленных сил Донского края". Стараясь угодить толстосумам, газета выдавала их за истинных благодетелей народа.

Систематически публикуя статистические материалы об успехах каменноугольной промышленности, ведомости следующим образом комментировали данные в № 56 за 1877 г.: "Добыча антрацита и каменного угля не каждый год одинакова, но из году в год она постепенно увеличивается. Из отчета управления горною и соляною частями области явствует, что в 1875 году добыто всего антрацита и каменного угля 42 мил. пуд. Наибольшая цифра выработки падает на Грушевский рудник Черкасского округа, где, на войсковой земле, добыто около 28 мил. пуд. антрацита. Остальное количество антрацита и каменного угля выработано на землях войсковых, станичных и владельческих в округах Донецком и Миусском. В 1876 году выработано угля сравнительно с 1875 годом более почти на 5 мил. пуд.".

Публикации таких материалов в ведомостях участились в 1875 г., когда редактором неофициальной части стал С. Номикосов (до него в 1870-е гг. на посту редактора сменили друг друга А. Савельев, В. Рафальский, Ф. Траилин). Номикосов активно выступал в местной и столичной печати в защиту капитализации сельского хозяйства, развития промышленности, сам сделался членом Южно-Российского горного общества. Протоколы заседаний общества постоянно печатались в ведомостях, здесь же публиковались "Сельскохозяйственные письма", содержавшие рекомендации по улучшению хозяйства в имениях за счет использования машин, сооружения мукомольных заводов или разработки строительного камня.

Изредка в ведомостях мелькали сообщения, проливающие свет на хищническую природу капитализма, не останавливающегося ни перед чем ради наживы. Но, выражая интересы власть имущих, газета не пыталась анализировать подобные факты. Напечатав в разделе "Вести" информацию о крушении почтового поезда, шедшего из Воронежа в Новочеркасск, она признала в № 36 за 1877 г., что "причина ужасной катастрофы - разошедшиеся рельсы вследствие никуда негодных старых шпал, положенных под них". Ведомости сожалели о погибших и искалеченных в результате катастрофы людях и делали такой вывод: "Мы ждем возмездия, хотя не знаем, откуда и в какой форме придет грозная Немезида".

Красноречиво опубликованное в ведомостях письмо хозяина пекарни, в котором тот опровергал слух, будто его пекарь утонул в тесте, и объяснял истинную причину гибели: рабочий задохнулся от вредных газов. Объяснение мелкого предпринимателя, напуганного лишь угрозой потерять клиентов, заставило благонамеренное издание сделать в № 83 за 1877 г. редакционное примечание: "Так как хозяин пекарни штабс-капитан Ростовцев ныне сам сознался, что пекарь его Шураков был убит вредными газами, то, во имя человечности, мы просим г. Ростовцева обращать, на будущее время, больше внимания на свое бродильное помещение и озаботиться возможностью лучшим и постоянным обновлением в нем воздуха".

В некоторых материалах газеты проскальзывали критические замечания по поводу отдельных явлений местной жизни. Эти порицания, поверхностные и не идущие далее констатации фактов, выражали общую ориентацию издания на интересы имеющих власть и деньги.

В поле зрения ведомостей не раз попадали сельские школы, приходские училища и другие учебные заведения. В статье под названием "Бесконтрольные школы", напечатанной в № 45 ведомостей за 1873 г., следующим образом характеризовалось положение школ, находящихся в ведении посредников: "...эти школы не знают никакого контроля ... обучение идет в них из рук вон плохо ... средства их находятся в самом плачевном состоянии". Анонимный автор обращался к официальным статистическим данным о числе крестьянских школ и учащихся в них и заявлял, что нельзя "доверять не только цифре учащихся, но даже и цифре существующих школ".

Между тем официальные данные, даже в приукрашенном виде, были неприглядными. Обнародованный ведомостями "Протокол годичного собрания Областного войска Донского статистического комитета 13 ноября 1874 года" гласил: "По отношению ко всему народонаселению области приходится один учащийся на 47 м. п. и одна учащаяся на 237 ж. п.; в казачьих станицах 1 учащийся на 46, крестьянских поселениях 1 учащийся на 50 м. п."

Не лучше выглядели приходские училища, описанные в статье "Приходские училища", помещенной в № 79 ведомостей за 1874 г.: "...вентиляции никакой не имеется. Поэтому в комнатах стоит такая тяжелая, нестерпимая атмосфера, что решительно нет никакой физической возможности оставаться мало-мальски продолжительное время в классе без очевидного вреда для здоровья".

Своеобразные итоги делу народного образования подводила статья "О народном образовании", напечатанная в № 93 ведомостей за 1877 г. В ней сказано, что большинство народных школ находятся в самом плачевном состоянии: "Сырые помещения, отсутствие порядочных учебных пособий, плохая учебная мебель - вот атрибуты нашей народной школы". Эти рассуждения заканчивались критикой земств как главных виновников всех бед: "...земские деятели часто руководятся рутиною и второстепенное делают главным, а главное второстепенным".

Апология капитализма уживалась в ведомостях с надеждой сохранить особое положение казачества, привычный уклад войска Донского. Вот почему они не поддержали земских учреждений, в которых дворяне и богатое казачество увидели подрыв своих привилегий. Все статьи с критикой дел в народном образовании были направлены против земств. В связи с выборами земств активность против них газеты возросла. "Донские войсковые ведомости" возглавили кампанию за отмену земств на территории войска Донского.

В 1870-е гг. ведомости периодически информировали читателей о культурной жизни области, писали о целесообразности создания в Новочеркасске кружка любителей драматического искусства, рецензировали постановки "Гамлета" и "Ревизора" на новочеркасской сцене, критически оценивали театральный репертуар, в котором преобладали водевили и мелодрамы.

Задачам повлиять на вкусы провинциалов, определенным образом сориентировать их в столичной периодике служило "Обозрение русских периодических журналов" в № 93 "Донских областных ведомостей" за 1877 г. Оно начиналось с рассуждений о кастовом положении казачества: "Казакам, составляющим как бы особенный мир среди обширной России, можно беспристрастнее, т. е. со стороны, относиться к проявлениям русской мысли". Для пущей "беспристрастности" пожурив реакционный Русский вестник" М. Каткова, обозреватель не скрыл своих симпатий к либерально-буржуазному "Вестнику Европы" М. Стасюлевича: "Отечественные записки" и "Дело" обыкновенно считаются прогрессивными, а "Русский вестник" консервативным органами. "Вестник Европы" в этом отношении стоит между ними в центре, почему как более беспристрастный, лучше выражает наши собственные, а следовательно, полагаем и все казачьи стремления". Поддержка "Вестником Европы" процесса капитализации русского экономического уклада пришлась по душе обозревателю и согласовывалась с другими выступлениями ведомостей.

Среди опубликованных в ведомостях материалов на историко-литературные темы многие имели краеведческое значение: "К вопросу о происхождении донских казаков" Е. Ознобишина, "Литературные памятники Донской старины" М. Калмыкова, "Детские игры в Семикаракорской станице" В. Скретова, "Материалы для калмыцкой истории" А. Юргилевского, "Новониколаевская станица" П. Донецкого, "Из быта казаков за-Донских станиц Черкасского округа" Г. Шкрылева, "Исторические и этнографические сведения о станице Мигулинской" Х. Попова, "Кое-что из старины Богаевской ст." И. Реброва, "Пословицы и поговорки, поверья и приметы, записанные в станице Луганской" С. Пономарева. Ведомости внесли свой посильный вклад в собирание народных песен, поговорок.

В № 11 за 1875 г. редакция обращалась к читателям с призывом присылать этнографические материалы: "Еще в прошлом году мы приглашали многих приходских учителей и других лиц собирать местные слова, старинные песни, детские игры, свадебные обряды, святочные стихи и игры, а также сказки, легенды и предания, лечебные заговоры и наговоры и проч.". Такие материалы регулярно появлялись под рубрикой: "Местные слова и выражения, употребляемые на Дону".

По своей тематике "Кубанские областные ведомости" мало чем отличались от донской официальной газеты. В поле зрения издания находились строительство железной дороги Екатеринодар - Ростов - Владикавказ, события русско-турецкой войны и участие в ней кубанского казачества. Нередко публиковались статьи о положении дел в народном образовании. В статье "Извлечение из отчета за 1872 год об учебных заведениях в станице Ладовской" приводилось количество учащихся с указанием их сословной принадлежности: "Детей казачьего сословия 55 (офицеров - 18, казаков - 37), дворян - 3, духовного сословия - 16, купеческого и мещанского - 4, крестьянского - 6, итого 84"^*.

^* (Кубанские областные ведомости. 1872. № 15.)

Такого рода материалы изобиловали хвалебными тирадами в адрес правительства. После опубликования отчета директора Кубанской учительской семинарии Семенова на собрании членов педагогического общества в Петербурге, где отмечалось недостаточное внимание войскового начальства к учебным заведениям, отсутствие учебных пособий и пр., "Кубанские областные ведомости" напечатали в № 10 за 1873 г. за подписью "Необладающий гражданским мужеством" статью, в которой упрекали автора отчета в "неискренности", "крайних взглядах" и т. п.

Вслед за опубликованием в №№ 3-6 за 1879 г. статьи Г. Петрова "Верховья Кубани - Карачай", в которой содержались правдивые зарисовки быта карачаевских племен, в "Кубанских областных ведомостях" появились отклики, одобряющие правительственную политику в отношении национальных меньшинств. В этой связи примечательна оценка деятельности провинциального издания, данная в статье "Местная газета", опубликованной в № 49 за 1879 г. за подписью "А. С". Автор писал, что в провинциальной газете преобладают материалы о воровстве, пьянстве, стихийных бедствиях, "между тем о разгромах земных, застое мысли и деятельности общества корреспондент умалчивает, точно будто бы в самом деле во всякой провинции тишь, гладь - да божья благодать!"

Автор не только критически оценивал уровень местной прессы, но и ставил перед ней задачи, определял тематику, обращал внимание на насущные проблемы. "Всякая губерния, - писал он, - может дать богатый материал для того, чтобы осмыслить содержание губернских ведомостей: их можно наполнять выражением местных нужд, потребностей края, описанием развития торговли, улучшением промышленности, обзором экономических вопросов местности, а главное, изображением местного уровня развития и образования народа; словом, все то, что с человеком живет, развивается, проявляется, крепнет, уменьшается, упадает, умирает, или отчего человек благоденствует, наслаждается и почему он гибнет материально и коснеет нравственно, - все это, по нашему мнению, должно отражаться в местном органе, как в любом зеркале"^*.

^* (Кубанские областные ведомости. 1879. № 49.)

Автор призвал местную прессу правдиво взглянуть на провинциальную действительность, в которой "можно сплошь и рядом встретить всех героев Гоголя" - Чичиковых, Ноздревых и т. д. Однако эти справедливые суждения не получили практического развития на страницах кубанских ведомостей 1870-х гг., когда их редактировали М. Гегидзе, И. Карпинский, В. Беспалов, Е. Кириллов.

"Ставропольские губернские ведомости", несколько оживившиеся с приходом в 1875 г. на пост редактора И. В. Бентковского, обращали внимание на проблемы народного образования, часто печатали краеведческие материалы.

Просветительский характер имели статьи о женских школах, о станичных училищах в "Терских ведомостях". В статье П. Линтварева "Улучшают ли существующие формы пособий материальный быт учащихся?", опубликованной в № 7 ведомостей за 1875 г., говорилось о том, что система назначения стипендий "не в состоянии обеспечить материальное положение учащихся". Этих стипендий так мало, что они не удовлетворяют и десятой доли потребностей. "Сегодня 10-ть вакансий открылось в богадельне, значит, из толпы голодных и холодных 10-ть человек найдут убежище. А остальные?" - задавал автор вопрос, на который сам не мог найти ответа.

Газета анализировала социальный состав учащихся и констатировала тот факт, что менее всего в школах представлены дети неимущих слоев населения. В статье "Современное состояние школ в г. Пятигорске", помещенной в № 10 ведомостей за 1875 г., отмечалось, что один учащийся в городе приходится на 34 жителя: "Всех учащихся в настоящее время в Пятигорске 292 (223 мальчика и 69 девочек). Из них ... детей дворян и чиновников 61, духовных 10, купцов 33, мещан 116, солдатских детей 30, казаков 4 и крестьян 8".

О бедственном положении учащихся Владикавказского реального училища повествовал П. Линтварев в статье "Нуждаются ли жители Владикавказа в обществе для пособия учащимся и какова должна быть его организация?"^*; о необходимости материальной помощи учащимся, без которой большинство из них не сможет продолжать обучение и "погибнет нравственно", говорил А. Самойлов в статье "Ученический фонд"^**; о нищенском существовании учителей писал И. Б-н в статье "Каковы наши станичные школы"^***. В статье "Несколько слов о женском образовании в станицах", напечатанной в № 37 ведомостей за 1875 г., говорилось: "По отношению к казачьему населению число учащихся девочек, как известно, едва достигает ¹/₄ процента". Автор правдиво рисовал безотрадную долю женщины-казачки, ее тяжелый, непосильный труд, подневольное положение в семье, где господствуют тяжелый кулак и бранное слово. По справедливому замечанию газеты, о народном образовании говорилось в печати так много, что все почти периодические издания "получили педагогический характер".

^* (Терские ведомости. 1875. № 11.)

^** (Терские ведомости. 1875. № 9.)

^*** (Терские ведомости. 1875. № 31)

"Терские ведомости" в № 31 за 1875 г. критически отзывались о выборах в атаманы, которые сопровождаются "уничтожением огромного количества водки и вина".

В них появились некрологи о В. С. Курочкине, А. С. Афанасьеве-Чужбинском. Газета с теплотой писала о "талантливом переводчике песен Беранже", замечательном сатирике, основателе журнала "Искра" Курочкине: "Означенное издание, можно сказать, не имело образца в нашей сатирической журналистике, если не принимать в соображение слишком давних сатирических изданий знаменитого Новикова. "Искра" пользовалась, в свое время, несомненным влиянием и значением в том движении нашей общественности, которым ознаменовалось начало шестидесятых годов"^*.

^* (Терские ведомости. 1875. № 37.)

Критические замечания "Терских ведомостей" были весьма робкими и адресовались чиновникам, служителям гостиниц и т. д. В этих случаях сотрудники газеты давали простор сатирическим насмешкам, иронии. В передовой статье под названием "Пятигорск", помещенной в № 24 за 1875 г., содержалась критика в адрес домовладельцев: "От лиц, побывавших уже в Пятигорске, Ессентуках и Железноводске, мы слышали, что приезжие на курс горько жалуются на дороговизну, доходящую иногда до крайних цен. Так, например, № гостиницы, не отличающийся удобствами, стоит 5 р. в сутки, при этом требуется еще оплатить стол, самовар, постельное белье и пр. Цены на отдельные квартиры называются всеми бешеными... Бедные больные твердят в ужасе, что каждый их шаг стоит по рублю. Если это правда, то нельзя не признать, что содержатели гостиниц и домовладельцы на группах минеральных вод достигли блаженного времени и переживают вполне золотой век".

Официальные газеты региона не выходили за пределы дозволенного в оценках действительности. Всякий более или менее острый взгляд на положение дел пресекался цензурой. Большинство цензурных санкций направлено в этот период против донских изданий. В деле Главного управления по делам печати, озаглавленном "Выписка из журнала заседания Совета о рассмотрении статей в № 43 "Донских войсковых ведомостей" за 1870 год", находится заявление члена Совета Н. В. Варадинова: "В неофициальной части означенного нумера Ведомостей помещены: 1) вполне обличительная статья под заглавием "Станичный сбор", в которой без означения имени станицы описываются не только беспорядки, происходившие в этом собрании, но рассказывается о взятках, о растрате разных общественных сумм лицами станичного управления... 3) статья "Несколько слов о деятельности одной из окружных комиссий по введению на Дону мировых учреждений" также обличительно-полемического характера. Все эти статьи не могли найти места в официальном издании Донской области"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 772, оп. 2, ед. хр. 7, л. 535-536.)

Замечания Главного управления по делам печати вызвали статья из Усть-Медведицкой станицы о воровстве и "бездействии и бессилии администрации против этого зла" в № 33 за 1872 г.; статья "Несколько слов о недостатках семейной жизни казаков" в № 37 за 1874 г. с эпиграфом о "суровой доле крестьянки" и др. В заключение отмечалось следующее: "Почти каждый нумер Ведомостей в неофициальном отделе наполняется в последнее время различного рода обличениями, жалобами, порицаниями существующих порядков в крае и т. п. статьями". В связи с этим был уволен цензор газеты и назначен новый.

Однако количество цензурных дел после этого не уменьшилось. "Редактор неофициальной части, - говорилось в одном из них по поводу передовой статьи № 87 газеты за 1875 г. под названием "К читателям", - прямо от себя позволяет себе глумление над министерскими указаниями, начиная свою статью следующими строками: "Положение редактора неофициальной части "Донских областных ведомостей" - странное положение; с одной стороны, он пользуется программой настолько расширенной, что смеет сказать нечто; а с другой стороны, в тот самый момент, когда он хочет говорить это нечто, ему напоминают о многом множестве циркуляров и распоряжений, и... но что бывает после того понятно и без объяснений". Совет предложил уволить редактора и цензора как не справляющихся со своими обязанностями^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 19, л. 242-257.)

Главное управление по делам печати осудило некоторые публикации "Ведомостей Таганрогского градоначальства". В письме на имя Таганрогского градоначальника от 8 августа 1870 г. отмечалось: "В № 1 "Ведомостей Таганрогского градоначальства" напечатано в виде фельетона письмо из Петербурга под заглавием "Петербургские курьезы"; автор начинает заявлением, что "у нас не проходит дня без особенных каких-нибудь курьезов, часто выходящих из ряда обыкновенных. Не проходит почти дня без пожаров, убийств, самоубийств и т. п." Совет Главного управления по делам печати признал эту публикацию неприличной и указал на "бестактность редакции, которая даже для первого номера обновленной газеты не сумела найти материала, более полезного и соответствующего назначению местного органа"^*.

^* (ГАРО, ф. 579, оп. 1, ед. хр. 340, л. 7.)

Неудовольствие Главного управления вызвали статья Христофоровича-Лобко в № 38 за 1871 г. о Мариупольском народном училище, в котором прибегают к "ужасной чуботряске до вырывания волос"^*; корреспонденция в № 7 за 1870 г. из Бахмута по поводу бывшей там ярмарки, автор которой "рассказывает в грубом фельетонном тоне о всяких безобразниках, озорниках и скандалистах"; статья гласного А. К. в № 23 за тот же год под заглавием "Заметка для наших земских гласных", в которой распоряжение генерал-губернатора "представляется в неблаговидном свете, как бы несвоевременным и неуместным"^**.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 8, л. 620-621.)

^** (ГАРО, ф. 579, оп. 1, ед. хр. 340, л. 9.)

Перепечатка известий из частных газет официальными не допускалась. Когда таганрогская газета в № 12 за 1871 г. перепечатала из "Сына отечества" корреспонденцию, в которой излагалась "скандальная история суда и наказания волостным старшиною жениха и невесты 25-ю ударами розог на общественном сходе", последовало строгое внушение из Петербурга^*. Факт экзекуции имел место в пяти верстах от Таганрога, заимствован не из официального источника, - все это отягчало вину официального органа Таганрогского градоначальства, осмелившегося перепечатать журнальную заметку.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 8, л. 228-229.)

Как официальное издание "Ведомости Таганрогского градоначальства" не имели также права печатать полемические статьи. Попытка ведомостей поместить в № 64 и 66 за 1871 г. материалы о местном театре вновь вызвала гнев властей. Из столицы пришло напоминание о циркулярах Министерства внутренних дел, требующих "общего воспрещения всякой полемики в провинциальных органах местной администрации"^*. Приведенные примеры говорят не только о стеснительных рамках, в которых существовали местные официальные издания, но и о стремлении некоторых газет выйти за пределы этих ограничений.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 9, л. 220-221.)

Частные газеты 1870-х гг., как и официальные, имели между собой много общего в оформлении, структуре, содержании. "Азовский вестник", "Донская пчела", "Ростовский-на-Дону листок" по сравнению с официальными изданиями значительно больше места отводили объявлениям, торговым сообщениям, судебным отчетам. В "Азовском вестнике", издававшемся с 1871 г. в Таганроге, кроме "Судебного отдела", "Торговых сведений" и "Объявлений", существовали отделы "Иностранные известия", "Внутренние известия". Последний стал полнее в 1877 г., когда издатель установил связи с иногородними корреспондентами. Важная роль в привлечении подписчиков отводилась отделу фельетона, где печатались повести" стихотворения, преимущественно переводные, а также местная хроника.

Издатель П. С. Муссури так объяснял задачи своей газеты: "Давно уже в Таганроге, как центре торговой деятельности богатого и населенного при-Азовского края, ощущается потребность в таком органе гласности, который мог бы служить не только выражением его торговой деятельности, но и знакомить литературу, правительство, общество и капиталистов с теми вопросами, разъяснение которых для Таганрога и всего прилегающего края составляет насущную необходимость"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 4, ед. хр. 291, л. 1.)

Первый номер "Азовского вестника, газеты политической и литературной" открывался заявлением "От редакции", в котором излагались причины появления нового издания: "Наш при-Азовский край, с проведением железной дороги к важнейшим пунктам торговли в этом крае, к Таганрогу с Ростовом на Дону, как бы оживился и получил новые силы и средства к развитию своей Деятельности. Это доказывается и увеличением числа жителей, зданий и т. п.; равно как и постоянно возрастающим числом учащихся в обеих наших гимназиях, мужской и женской".

Определяя цель печатного органа, редактор Ф. Браславский не только повторил аргументы издателя, но и привел новые, отсутствовавшие в официальном заявлении Муссури об открытии газеты: "Цель ее - знакомить соотечественников с постоянно развивающейся жизнью нашего края, так и с теми его естественными богатствами, которые еще не раскрыты и ждут искусных и способных опытных рук для своей разработки; равно как мимоходом указывать на те ненормальные явления в нашей жизни, которые при большем распространении просвещения в нашем краю или сами собою исчезнут, или будут искореняться постепенно".

В передовой статье первого номера под названием "Таганрог. 1 января 1871 года" определялось место нового издания в существовавшей системе печати. Прежде всего выявлялись взаимоотношения "Азовского вестника" как провинциальной газеты со столичной прессой: "Никто не в праве предполагать, чтобы провинциальная газета сделалась общерусским событием, чтобы она пополнила пустоту, образовавшуюся среди нашей журналистики". По словам автора статьи, столичные газеты обращают мало внимания на Новороссийский край и причиной тому - сама местная печать, которая поставляет им лишь скандальные и малозначительные факты. Поэтому "Азовский вестник" будет "знакомить Россию, и в особенности столицы, как дающие тон России, с жизнью Новороссийского края". Другая его задача - "уяснение в Новороссийском крае забытых общерусских интересов".

По мнению автора, подписавшегося буквами "А. М.",интересы приазовского края должны выражать наиболее полно одесские газеты, но они заняты исключительно проблемами своего города. Местная же газета "Ведомости Таганрогского градоначальства" обращена преимущественно к истории, этнографии, статистике и другим краеведческим вопросам. Поскольку "кружок постоянно пишущих людей в Таганроге весьма не велик", автор выражал надежду на сотрудничество с участниками ведомостей.

Проблемы экономической и культурной жизни, состояние местной прессы находились в центре внимания "Азовского вестника". В первом номере была опубликована статья И. Цысоренко, в которой рассматривались перспективы развития Таганрога в связи со строительством железных дорог в регионе: "С проведением Кавказской дороги Таганрог должен ожидать не только увеличения сбыта для внешней отвозной и привозной торговли, но и распространения внутренней торговли мануфактурными и другими русскими произведениями, для которых с этой дорогой открывается и лучший путь на весь Юго-восток, Кавказ и во внутреннюю Азию".

Газета писала о бедственном положении рабочего люда, обеспечивающего своим трудом благополучную жизнь толстосумов. Автор статьи "Рабочий класс" признавал, что "подрядчик является полновластным распорядителем рабочих, которые становятся к нему в положение крепостных". Он выражал надежды на силу печатного слова, на справедливую заступническую деятельность суда: "Благодаря времени и гласности все теперь всплывает на поверхность; самые тщательно скрываемые грешки и плутни обнаруживаются, и люди, уже поседелые в своих беззакониях, боятся света нового порядка, который не уважает ни лет их, ни опытности, не щадит даже их неправдою нажитого состояния"^*.

^* (Азовский вестник. 1871. № 2.)

Однако положение провинциальной печати не отвечало оптимистическим прогнозам относительно наступившего времени гласности. В одной из статей под названием "Провинция и столица. Значение провинциальной печати и ее отношение к столичной (Письмо из Петербурга)" перечислялись причины слабого развития местной прессы: нехватка материальных средств, недостаток просвещенных деятелей, запуганность и страх граждан перед печатным словом^*.

^* (Азовский вестник. 1871. № 2.)

Автор статьи "Кое-что о провинциальной печати" И. Подушка признавал, что "губернские ведомости вовсе не продукт литературной деятельности, а скорее создание служебной обязанности губернского правления". Их официальная часть печатает министерские и губернские циркуляры, а неофициальная сообщает, что в каком-то селении произошел пожар, в другом месте прошел сильный дождь, в третьем отставной солдат чуть не умер от водки, в четвертом родился ребенок с тремя ногами. Автор видел причину жалкого состояния губернских ведомостей в том, что они "имеют над собой тройной контроль - губернаторский, вице-губернаторский и цензорский"^*.

^* (Азовский вестник. 1871. № 6.)

О подневольном положении прессы говорилось в статье "К истории русской цензуры". Приводился пример цензорских придирок к строчке из стихотворения Олина 1820-х гг. "Улыбку уст твоих небесную ловить": "Сильно сказано. Женщина недостойна того, чтобы улыбку ее называть небесною"^*.

^* (Азовский вестник. 1871. № 23.)

Помимо явлений внутренней жизни "Азовский вестник" освещал значительные международные события, в том числе деятельность Парижской коммуны. Газета публиковала телеграммы: "В Марселе вспыхнула революция"; "Париж. Мятежники овладели зданием ратуши"; "Восстание, которое до последней минуты отчаянно сопротивлялось, почти совсем подавлено"; "Письма из Парижа говорят об уничтожении инсургентов за Бельвилем и Пер-Лашезом"^*. Газета цитировала некоторые распоряжения Парижской коммуны, называла имя Домбровского и других деятелей, хотя и не выражала симпатий к восставшим.

^* (Азовский вестник. 1871. № 33, 34, 37, 59.)

"Азовский вестник" с первых номеров обратил на себя внимание Главного управления по делам печати "неодобрительным своим направлением". В официальном письме на имя таганрогского градоначальника от 20 марта 1871 г. отмечалось: "Газета эта заявляет себя против высшего общества и косвенно против монархических начал и поднимает знамя материализма"^*. Основанием для такого заключения послужили некоторые публикации газеты. Главное управление осудило в статье "Несколько слов о наших браках" следующее высказывание: "Высшее наше общество совершенно отдалилось от естественной цели нашего брака, нравственностью врачующихся занимаются побочно, соответственность вкусов, одинаковость характеров находятся в пренебрежении: "богат ли он, или богата ли она" - вот единственная мысль, единственное осведомление; благородные чувствования, добрые дела не стоят приданого, так как нравственные качества не принимаются в расчет как элементы счастия, и на них не обращают внимания"^**. Другая статья "Испанские дела", упоминавшая об одобрении испанским народом республиканской формы правления, была квалифицирована в письме Главного управления как пример "несочувствия монархическим началам"^***.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 4, ед. хр. 291, л. 10.)

^** (Азовский вестник. 1871. № 19.)

^*** (Азовский вестник. 1871. № 11.)

Наконец, статья "О лекциях в зале гимназии вообще и о лекциях г. Каменского в особенности", содержавшая положительную оценку деятельности Писарева и Шелгунова, вызвала недовольство Главного управления. "В передовой русской литературе, - говорилось в статье, - уже давно решен вопрос о пользе естествознания: лучшие представители русской интеллигенции в лицах Писарева, Шелгунова и др., долго боролись со всеми великими и малыми консерваторами за право гражданственности естествознания как науки общеполезной"^*. Само собой разумеется, сочувственные слова об активных участниках революционного движения Писареве и Шелгунове не могли прийтись по вкусу властям.

^* (Азовский вестник. 1871. № 20.)

С именем Писарева было связано дознание, которое провели местные власти по требованию столичной полиции. Искали тех, кто откликнулся на призыв книгопродавца Ф. Павленкова внести пожертвования на памятник Писареву и на учреждение студенческой стипендии его имени. Как явствует из донесения наказного атамана Войска Донского санкт-петербургскому обер-полицеймейстеру, таковых оказалось четверо: учитель Усть-Медведицкого окружного училища Захаров, поручик Попов, урядник Козловцев и ученик 7 класса Новочеркасской гимназии Воинов. Все четверо были допрошены, составлены подробные протоколы^*.

^* (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 961, л. 11.)

Новое возмущение Главного управления по делам печати вызвала заметка "По поводу статей "Азовского вестника" о съездах духовенства в городе Мариуполе"^*. Замечания газеты о том, что "в строго обыденной жизни духовенства под мрачным покровом таинственности вообще царствует во всем застой и неподвижность", что духовенство "сделало многих из среды своей даже равнодушными к собственным порокам", найдены были "неуместными". По договоренности с таганрогским градоначальником Главное управление по делам печати в апреле 1871 г. подчинило "Азовский вестник" одесской цензуре.

^* (Азовский вестник. 1871. № 29.)

Издатель Муссури немедленно обратился с письмом на имя министра внутренних дел, в котором, в частности, писал: "Так как сообщения Таганрога с Одессою производятся весьма медленно, от 6 до 8, а в осеннее и зимнее время до 20 дней, то это распоряжение равносильно запрещению издания"^*. Здесь же содержались сведения о подписчиках на "Азовский вестник": их было более пятисот. В новом прошении от 25 июня 1871 г. Муссури говорил о своих убытках в связи с тем, что газета не выходит, а наборщики "законтрактованы на целый год" и приобретено много бумаги, шрифтов. Главное управление "милостиво" согласилось заменить одесскую цензуру московской.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 4, ед. хр. 291, л. 55.)

И вновь Муссури проявил настойчивость. Он обратился к Новороссийскому и Бессарабскому генерал-губернатору с просьбой о назначении с согласия таганрогского градоначальника местного цензора для своей газеты. Таганрогский градоначальник назначил секретаря и члена статистического комитета Никитина цензором трех отделов газеты: перепечаток из "Правительственного вестника", внутренних известий из подцензурных газет и торговых сведений.

В течение пяти месяцев "Азовский вестник" не выходил, а в № 1 за 1872 г. появилось заявление от редакции, в котором приостановка издания объяснялась тем, что газета была подчинена одесской, а затем московской цензуре. Заявление вышло без согласия цензора, и против редактора Браславского было возбуждено судебное дело.

Незадолго до этого редактор направил в Московский цензурный комитет свою статью "К читателям", написанную в связи с возобновлением выхода газеты и излагавшую перипетии ее неравной схватки с цензурой. В статье отмечалось, что молчание газеты "было невольное" и называлась причина: опубликование статьи, "вполовину, впрочем, сокращенной и сглаженной". Затем "в одно прекрасное майское утро" вестник "получил предложение, прежде своего появления в свет, совершить путешествие Для ревизии на самый крайний пункт нашего края, отстоящий от места его жительства с лишком на восемьсот верст". Далее редактор сообщал, что после долгих мытарств газете разрешили отправляться "на ревизию" в первопрестольную столицу. Письмо Браславского "К читателям", запрещенное 22 декабря 1871 г., заканчивалось заверениями вести с читателем "беседу тихую и мирную, незлобивую, хотя и правдивую"^*.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 83, л. 1-2.)

После указанных столкновений с цензурой "Азовский вестник" присмирел и даже удостоился в 1872 г. похвалы Главного управления по делам печати: "...само направление и характер ("Азовского вестника". - А. С.) до того изменились, что газету эту следует считать в настоящее время вполне благонамеренною"^*. Однако между ведомствами управления не было согласия в оценке "Азовского вестника". В общей характеристике повременной печати за 1872 г. об "Азовском вестнике" сказано: "Статьи, поступавшие из редакции на рассмотрение (Московского. - А. С.) цензурного комитета, весьма часто отличались безнравственным содержанием с явным желанием нанести оскорбление не только общественным и административным деятелям, но и лицам частным, причем затрагивалась часто семейная жизнь"^**. Таких статей комитет насчитал 20. На этом основании цензурный комитет признал, что "Азовский вестник" является газетою "с направлением исключительно обличительным"^***. Расхождения в оценках газеты объясняются тем, что первый отзыв касается опубликованных в "Азовском вестнике" материалов, а второй - материалов, поступивших в Московский цензурный комитет, который естественно производил селекцию при их допуске к публикации^****.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 10, л. 309.)

^** (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 11, ед. хр. 108, л. 188.)

^*** (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 11, ед. хр. 108, л. 188.)

^**** (В 1872 г. Московский цензурный комитет запретил публикацию статьи учителя М. Грекова "Положение народных учителей Ростовского (на Дону) уезда", в которой говорилось о недостаточном жаловании учителя "при дороговизне жизни в Ростовском уезде, особенно в пригородных селах оного"; статьи за подписью "Смиюн", автор которой, екатеринославский судебный следователь Залюбовский, приветствовал выход "Азовского вестника" после вынужденного молчания и отмечал его положительную роль в жизни губернского города, не имеющего своего частного периодического издания; статьи И. Белоцерковского "Новости из Ростова на Дону" за подписью "Ку-ку" о скандале в местном театре и др. (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 4, ед. хр. 781, л. 1-3; ед. хр. 785, л. 1).)

В 1873 г. последовало очередное замечание Главного управления: "В фельетоне № 33 ... по поводу февральских номеров журналов "Дело" и "Отечественные записки" допущена критическая статья, проводящая в своих суждениях тенденции "Современника" и "Русского слова""^*. В статье, опубликованной за подписью "Посторонний наблюдатель", положительно оценивалась деятельность Чернышевского, Добролюбова, Писарева и их единомышленников: "Тем наибольшего уважения заслуживают те из старых даровитых писателей, которые, не взирая на лета, не ударились в реакцию, но по-прежнему стоят во главе наиболее здорового и свежего направления и своими новыми сочинениями оживляют и разнообразят небогатую современную литературу. К таким почтенным личностям принадлежат, по нашему мнению, гг. Некрасов, Щедрин и Островский".

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 11, ед. хр. 291, л. 129.)

Как в свое время доброжелательный отзыв о Писареве и Шелгунове, так и новый сочувственный отклик о демократических журналах, в которых они участвовали, вызвал противодействие властей. Издателю пригрозили вновь подчинить газету одесской цензуре^*.

^* (В делах Московского цензурного комитета сохранились рукописи статей "Азовского вестника", вызвавшие замечания цензоров. В рукописи статьи "К женскому вопросу" С. Мишенина подчеркнуты синим карандашом слова: "Когда-нибудь настанет эпоха равноправности обоих полов", "женщина восторжествует над ретроградами и консерваторами, как бы они ни старались задержать ее стремление к свободе действий, к политической и социальной равноправности и к самостоятельному труду". Эта статья появилась в № 40 "Азовского вестника" за 1873 г. с сохранением подчеркнутых фраз. В рукописи статьи "Журналистика" цензор подчеркнул резкие суждения по поводу публикации Страхова в "Гражданине": "Он тоскует о прошлом времени; но, разумеется, не о том времени, когда писал Белинский, и не о том, когда писал автор "Эстетических отношений", когда писали Добролюбов и Писарев"; он тоскует по "квасному" направлению (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 2, ед. хр. 881, л. 6).)

В октябре 1873 г. издатель Муссури ходатайствовал о том, чтобы "не отсылать в Москву, а печатать с разрешения местного чиновника" краткие известия о смерти почетных лиц города и окрестностей, о несчастных случаях в Таганроге и Ростове-на-Дону, "о небесных явлениях и атмосферных", театральные известия и краткие рецензии на игру актеров, известия о концертах и спектаклях "с благотворительной целью". Член Совета Главного управления по делам печати Варадинов не высказал возражений, но указал при этом "на помещенную в № 80 корреспонденцию из Ростова-на-Дону, заключающую в себе несколько указаний скандальезного характера на разных лиц, хотя и не названных, но легко узнаваемых в этой местности", и предложил предупредить редактора, "что в случае помещения подобных статей цензурование вышеперечисленных отделов будет снова передано в Москву"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 11, ед. хр. 291, л. 210.)

В 1877 г. между издателем Муссури и редактором Браславским начались разногласия. В феврале 1877 г. Браславский жаловался в Главное управление, что издатель не платит ему жалованья, и причину сформулировал так: "Я, руководствуясь цензурным уставом, не желал помещать в газете тех статей, которые он навязывал мне и которые имели не совсем добропорядочный смысл"; издатель "требовал пользоваться статьями людей, желавших провести противоцензурные идеи". В свою очередь Муссури просил об увольнении Браславского ввиду его нерадивого отношения к делу и предлагал себя на этот пост. Главное управление запросило местные власти и получило ответ таганрогского градоначальника, объявившего Муссури благонадежным, но недостаточно образованным и издающим газету "единственно с целью спекулятивной".

В конце февраля 1877 г. Браславский направил прошение на имя таганрогского градоначальника, в котором, в частности, говорилось: "Близко зная все обстоятельства издателя и предвидя скорее прекращение газеты ("Азовский вестник" - А. С.) вследствие недостаточности денежных средств г. Муссури, я, по неоднократной просьбе граждан города, решился издавать новую газету под заглавием "Таганрогский вестник"". К прошению прилагалась программа нового издания.

После смерти Муссури в 1878 г. газета не выходила. Сохранились просьба вдовы Муссури о продолжении издания под редакцией таганрогского купца П. П. Степанова и отказ властей на том основании, что оба они "такие личности, которым не может быть предоставлено издание и редактирование какого бы то ни было журнала или газеты"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 4, ед. хр. 291, л. 177.)

Хотя отдельные публикации "Азовского вестника" содержали критику местных порядков и вызывали цензурные санкции, умеренно-либеральная газета не затронула многих из тех вопросов, в решении которых, как говорилось в программе издания, была "насущная необходимость".

Из других частных газет 1870-х гг. замечания Главного управления по делам печати получили материалы "Донской пчелы": статья о женском труде в № 52 за 1876 г., "заключающая в себе выходки против капиталистов и вообще привилегированных классов в форме крайне грубой и совершенно неуместной в подцензурной печати"; фельетон "Олимп в Таракановке" в № 37 за 1877 г. о городской Думе, "члены которой названы именами греческих богов и собрание их выставлено в карикатурном, оскорбительном для общественных деятелей виде"; критическая статья И. И. Струкова "За и против" в том же номере; статья "Подробности покушения на жизнь харьковского губернатора и его биография" в № 14 за 1879 г.^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 16, л. 255, 289, 290.)

Архивные материалы, сохранившиеся в делах Главного управления по делам печати, позволяют не только воссоздать историю и условия существования ряда частных газет региона, но и установить издания, вовсе не увидевшие света. Так, было отказано Ф. К. Траилину издавать в Новочеркасске газету "Донской листок", а также "Донской сборник. Журнал прошлого и современного казачьего быта"^*; А. В. Самуильсону запретили издавать в Ростове-на-Дону газету "Провинция"^**; К. Е. Фоти отказали в разрешении издавать в Таганроге газету "Азовский маяк"^***. Крестьянину станицы Урюпинской Петру Волкову запретили основать газету "Фонарь", заподозрив, что фактическим руководителем ее будет старший брат Петра Дмитрий, бывший студент, изгнанный из санкт-петербургского университета и высланный под надзор полиции^****.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 6, ед. хр. 53, л. 10; ед. хр. 39, л. 9.)

^** (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 11, ед. хр. 40, л. 6.)

^*** (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 24, л. 8.)

^**** (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 1857, л. 4.)

Среди частных газет региона особое место занимала "Донская газета" (1873-1879 гг.), продолжавшая традиции "Донского вестника" 1860-х гг. как по тематике, проблематике, так и по составу сотрудников.

В качестве издателя "Донской газеты" выступил Д. И. Редичкин, родственник А. А. Карасева. Истинным руководителем газеты был Карасев, как он сам на это указывал впоследствии, став официальным редактором. Печаталась она в типографии "Донского вестника". Из местных журналистов в ней сотрудничали бывший редактор неофициальной части "Донских областных ведомостей" А. Савельев и новый редактор С. Номикосов, историк и краевед Х. Попов.

До нас дошло свидетельство очевидца, посетившего редакцию "Донской газеты" и беседовавшего с Карасевым. Оно тем более примечательно, что принадлежит перу активного деятеля провинциальной печати, на собственном опыте познавшего условия труда и жизни журналиста в губернском городе Российской империи. В 1876 г. в Казани вышел в свет очерк Г. Потанина "От Новочеркасска до Казани", в котором имелись такие строки: "Издает газету и редактирует А. А. Карасев, который имеет собственную типографию. В деле редактирования ему помогает г. Редичкин - молодой казак, кончивший курс в Одесском университете... Убыток, который он несет добровольно на газете, покрывается доходами типографии. "Донская газета" имеет около 600 подписчиков, большинство которых находится по станицам; корреспонденции - преимущественно из станиц и хуторов, встречаются из Ростова, Таганрога, иногда из Пятигорска, Москвы, раз даже из Карлсбада. Отдел этот туго развивается, и редакция жалуется, что приобретение корреспондентов соединено с большим трудом... Политический отдел не допускается программой... Кто пишет в газете? ... Урядники, станичные писаря, учителя станичных школ..."^*.

^* (Потанин Г. От Новочеркасска до Казани. Казань, 1876. С. 291-292.)

Несмотря на трудности существования, "Донская газета" успешнее конкурировала с официальными ведомостями, чем "Донской вестник". Не случайно наказной атаман обратился в 1876 г. с рапортом на имя военного министра, в котором ходатайствовал об увеличении суммы на содержание "Донских областных ведомостей": "При нынешней плате за строку можно иметь только тот материал для печати, который не нашел места в выпускаемом в городе Новочеркасске частном печатном органе "Донской газете"^*.

^* (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 1378, л. 2.)

"Донская газета" была единственным в регионе изданием, систематически и открыто заявлявшим о разорении крестьян после реформы, расслоении казачества. В одной из статей приводился расчет доходов и расходов крестьянина, получающего от землевладельца 60 рублей. Из этой суммы он должен выплатить 75 рублей подати за себя и четыре мертвые ревизские души. Таким образом, доход его составляет минус 15 рублей^*.

^* (Донская газета. 1874. № 4.)

Мысль о том, что бедные крестьяне по-прежнему пребывают в кабале у помещика, пронизывала многие материалы газеты. "После тяжелой крепостной зависимости, - говорилось в одной из статей, - крестьяне до сих пор не откупили и долго еще, как видно, не выкупят своей маленькой собственности. Помещики не только не стараются помочь им, но еще и притесняют при всяком удобном случае, продавая им из своей собственности необходимые в крестьянском быту вещи вдвадорога". И за орудия труда, и за семена для посева крестьянин должен заплатить помещику, отработать на его ниве, в то время как уборка его собственного поля должна "остановиться и ждать свободного времени"^*, к этим бедам прибавлялся произвол правительственных чиновников, которые, взыскивая недоимки, доводили крестьянские хозяйства до полного разорения. Крестьяне попадали в зависимость от новых хищников: ростовщиков, скупщиков хлеба. "Эксплуатируя без всякого сострадания карманы и силы своих жертв, эти паразиты становятся даже страшными для обществ, - признавала газета в № 25 за 1876 г. - Везде нужда, многие даже не имеют, чем удовлетворить насущные свои потребности".

^* (Донская газета. 1874. № 3.)

Положение бедных казачьих семей обрисовано такими же красками. "Горечь нужды, - говорилось в № 15 газеты за 1877 г., - уже давно поселилась в донском населении". Шла война с турками, в которой участвовали казаки. Оставшиеся без кормильцев семьи бедных казаков голодали.

В серии очерков "Картинки с натуры" рассказывалось о безрадостной жизни городских низов. Вблизи Новочеркасска, в землянке над оврагом, в страшной тесноте и нищете жили люди: "...короткая скамья вроде кровати, стола нет, да и поставить его негде, а стоит в переднем углу кадушечка, должно быть, для воды, сверх ее дощечка, покрытая чистою тряпкой. Крошки хлеба сверх тряпки, старый ящик с одной стороны кадушечки и отрубок дерева с другой дают понять, что здесь совершается трапеза"^*.

^* (Донская газета. 1877. № 21.)

Признавая существование "антагонизма между бедным и богатым", даже "беспощадную эксплуатацию крестьянского труда помещиком, "Донская газета" находила причины этого не в существующем социальном строе, а в инстинкте человеческого существа, "который низводит его на положение кровожадного животного". Она предлагала предоставить крестьянину долгосрочный дешевый кредит, учредить "цензоров народной жизни", которые докладывали бы правительству о положении масс, так как местные власти не в состоянии выполнять этой роли^*.

^* (Донская газета. 1877. № 26.)

Показательно для ее позиции в крестьянском вопросе выступление С. Номикосова "К вопросу о земледелии в Области Войска Донского" в №№ 17-19 за 1875 г. Отмечая экономическую отсталость крестьянского хозяйства, автор предлагал дать крепким хозяевам в дешевую аренду землю, чтобы они могли не только обеспечить себя, но и получить определенный доход. "День, когда мелкое хозяйство станет прочно на ноги, - говорил он, - будет последним днем для хозяйств спекулятивных, потому что они не найдут себе работников".

Как и "Донской вестник", новое издание Карасева ратовало за капитализацию сельского хозяйства, дальнейший подъем промышленности, интенсивное использование природных богатств, за культурное развитие области. В решении этих вопросов газета возлагала большие надежды на те либеральные реформы, которые вынуждено было провести царское правительство, напуганное размахом народной борьбы: учреждение земств, гласного судопроизводства и пр.

После открытия областного земского собрания в "Донской газете" появился земский отдел, где подробно освещалась деятельность новых учреждений. Здесь имели место и критические материалы. Однако в отличие от "Донских областных ведомостей", начавших кампанию против земств с целью их упразднения, издание Карасева было озабочено улучшением их деятельности. Равным образом Карасев и его сотрудники надеялись на совершенствование судопроизводства, на честность и гуманность служителей Фемиды. Случаи несправедливого и скорого суда вызывали их возмущение и заставляли процитировать некрасовские строки: "Закон - мое желание! Кулак - моя полиция".

Причину такого положения фельетонист газеты видел в том, что типичной фигурой в суде стал бывший владелец крепостных душ. "В грезах этого человека, - замечал автор, - еще рисуется милая картина давно минувшего: вот девки Палашка, Агашка, Марфушка по очереди чешут ему пятки и роются у него в голове, а он наслаждается. Он лежит на пуховиках и видит себя полным владыкой... Вбегает Пантюшка и докладывает, что тройка и сани готовы, а Еремка - муж Агашки, которого вы изволили выдрать давеча на конюшне, повесился; барин одевается, едет с девками кататься, затем начинается оргия, а за оргией опять сон"^*. Такой судья, по словам журналиста, не может судить "суд правый и милостивый", и начинает драть с народа семь шкур.

^* (Донская газета. 1873. № 42.)

К оружию сатиры публицисты "Донской газеты" обращались неоднократно, рисуя колоритные фигуры местных помпадуров и помпадурш. Настоящий скандал разразился после опубликования в № 1 "Донской газеты" за 1874 г. памфлета под названием "Смиренный стяжатель". Отталкивающий образ служителя церкви Платона Дармоедова нарисован был с таким портретным сходством, что относительно его прототипа - донского архиепископа Платона - ни у кого не возникло сомнений. "Еще в молодости лет он сам (Платон Дармоедов. - А. С.) заметил в себе способность к говорению, без всякого приготовления", - замечал автор и резюмировал: "Способность заговаривать зубы, как известно всему миру, дает тучный хлеб и спокойное лежание на боку". Обещанного окончания памфлета в газете не появилось. Только перечень статей "Донской газеты", ставших причиной возмущения Главного управления по делам печати, занял бы немало места. Придирки цензуры вызвали статья "Голос в защиту угнетенных", обвинявшая судебные органы в коррупции; заметка "С одного из верхних притоков Дона", которая "почти вся наполнена обличениями с такими прозрачными намеками, что на месте всякий узнает обличаемых лиц"; корреспонденция "Из Харькова", "крайне дерзкая по своим выражениям"; корреспонденция из Луганской станицы, "возбуждающая низшие классы против привилегированных"^*. Статья "Из сельской жизни" И. Фомина была запрещена на следующем основании: "Вся с начала и до конца представляет полнейшую брань против крупных землевладельцев"^**.

^* (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 17, л. 428-430.)

^** (ЦГИА СССР, ф. 776, оп. 2, д. хр. 14, л. 341-342.)

"Донская газета" неоднократно сетовала на равнодушие публики, пассивность общественного мнения в отношении к тем нововведениям, которые она пропагандировала, а также к злоупотреблениям местных властей, разоблачаемым на ее страницах. "Мы удивительно равнодушно сносим присутствие ростовщиков. Мы удивительно хладнокровно относимся к нашему повальному банкротству", - говорилось в № 60 газеты за 1874 г. В небольшой дискуссии, проведенной на эту тему, газета защищала идею активной деятельности на пользу обществу, прогрессу: "Судьба жертв искупительных просит, и по нашим головам, которые будут втоптаны в болото, скоро станут ходить только по горло в грязи, а дальше... пройдут и без калош по головам других, и это будут пласты тружеников". Либеральное издание, озабоченное тем, чтобы его туманные идеи не были восприняты как призыв к борьбе с основами государственного строя, не раз заявляло, что "борьба капитала с трудом" ненавистна "для всех благомыслящих людей"^*.

^* (Донская газета. 1875. № 18.)

Свои взгляды на задачи провинциальной прессы газета Карасева изложила в связи с полемикой вокруг статьи Д. Мордовцева "Печать в провинции", опубликованной в 1875 г. в столичном журнале "Дело" и вызвавшей бурную реакцию местной периодики. По мнению автора статьи, уроженца Дона Д. Мордовцева, закон роста больших городов оказывал влияние на печать, которая сосредоточивалась в крупных центрах, а областная и национальная печать должна была в таком случае играть скромную роль, заниматься исключительно местными вопросами.

В передовой статье "Новочеркасск, 31 декабря" "Донская газета" не только защищала право провинциальной печати на существование, но и предъявляла свой счет столичной прессе, "Мы не ошибемся, - говорилось в статье, - если скажем, что провинция других государств Европы в наших столичных изданиях освещена гораздо рельефнее, чем какой-нибудь Дон, какая-нибудь Херсонская или Астраханская губернии". Из местных газет столичные перепечатывают сообщения о варварском убийстве, о несметном количестве диких гусей, пролетевших через какую-нибудь местность. "Не целесообразнее ли этим центрам, - заключал автор, - докопаться, возможно ли на Дону развитие гражданственности ввиду его исключительно военного положения, чем хлопотать о разгадке шарады, которую сочинила Англия, скупив пачку акций Суэцкого канала"^*.

^* (Донская газета. 1876. № 1.)

Весьма определенно газета намекнула на тяжелые цензурные условия провинциальной печати, которая "гнется от всякого напора ветерка". Реформа печати 1865 г. не изменила положения местной прессы, над ней по-прежнему тяготела предварительная цензура. "Для того, чтобы провинциальная пресса приобрела какое-нибудь значение и влияние на среду, в которой ей приходится проповедовать слово истины, она должна быть поставлена в те же условия, в каких находится столичная печать, она должна приобрести те же права и ту же самостоятельность, какими обладает наша старшая сестра. Когда это произойдет, тогда роли переменятся, тогда провинция сделается узлом, где будут завязываться все жизненные отношения, переходящие в область общегосударственных интересов и политики", - говорилось в другом отклике на статью Мордовцева^*.

^* (Донская газета. 1876. № 50.)

Вопрос о положении провинциальной печати обсуждался на страницах "Донской газеты" с первых до последних дней ее выхода. В фельетоне "От нечего говорить", название которого само по себе достаточно красноречиво, рассказывалось об условиях существования газеты. За аллегорическим описанием официального органа сиамского царства, редактор которого обязан восхвалять политику двора и за ослушание получает пятьдесят ударов бамбуковой тростью по пяткам, угадывался намек на современную русскую действительность, в конечном счете на собственную участь^*. В фельетоне "Бегство и возвращение" автор описывал свой приход в редакцию петербургской газеты, чтобы рассказать об извозчике, который ездит в санях по бесснежной мостовой и нещадно сечет лошадь. Там ему сказали: "Садитесь и пишите, только никого не задевайте, кроме извозчиков; ну, можно фонарщиков, разносчиков газет, лавочников, мальчишек..."^**.

^* (Донская газета. 1875. № 29.)

^** (Донская газета. 1874. № 4.)

Критическая направленность подобных материалов не оставалась без последствий. Вслед за публикацией фельетона редакция известила читателей: цензурование газеты поручено Московскому цензурному комитету^*. Это означало, что издание не сможет выходить регулярно и в срок. Правительство применяло такую санкцию, как правило, с целью устрашения либеральных частных газет, подрыва их материальной базы.

^* (Донская газета. 1874. № 11.)

В письме Главного управления по делам печати от 26 января 1874 г. Московскому цензурному комитету говорилось: "Ввиду постоянных нарушений цензурного устава со стороны редакции "Донской газеты" перевести цензирование оной из Новочеркасска в Московский цензурный комитет"^*. Прилагалась программа издания и подчеркивалось "неоднократно обнаруженное неодобрительное направление газеты". Спустя месяц Главное управление известило Московский цензурный комитет, что издание "Донской газеты" перешло от Д. Редичкина к Х. Попову, который стал и ее редактором^**.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 1.)

^** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 18.)

В течение 1874 г. Московский цензурный комитет запретил публикацию в "Донской газете" ряда статей: "Присоединение Ростовского уезда к Донской области", "Случай из юридической практики", "Урюпин, 4 февраля", "Из сельской жизни"^*.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 6, 17.)

Поскольку доставка газеты для просмотра в столицу отрицательно сказывалась на ее оперативности, Х. Попов обратился с докладной запиской на имя наказного атамана, в которой ходатайствовал о возвращении цензурования "Донской газеты" в Новочеркасск: "От времени составления какой-либо летучей заметки, имеющей интерес дня, и до появления ее в "Донской газете" проходит по меньшей мере три недели, ибо в Московский цензурный комитет прежде всего посылается оригинальная статья, которая там разрешается к печати и возвращается в редакцию; напечатав ее в газете, редакция посылает отпечатанный номер газеты и разрешенную уже статью в Московский цензурный комитет для проверки с подлинником, после чего и номер газеты, и оригинальная статья возвращаются в редакцию вместе с билетом на выпуск номеров газеты"^*.

^* (ГАРО, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 45, л. 2.)

В августе 1874 г. "Донской газете" было разрешено проходить цензуру в Новочеркасске в связи с переменами в составе редакции и ходатайством наказного атамана^*. Вслед за этим Главное управление по делам печати в письме Московскому цензурному комитету от 22 декабря 1874 г. выразило недовольство по случаю опубликования в № 56 "Донской газеты" статьи "Наши Митрофании", "в которой, по поводу процесса игуменьи Митрофании, рассказывается скандальезная история одной "барыни" в донском крае, сопоставляемая с историей игуменьи Митрофании, причем героиня рассказа представлена в таких чертах, что всякий житель края легко узнает, кто именно эта героиня". В.письме за подписью члена Совета Варадинова отмечалось, что рассказ "несет на себе явные признаки памфлета" и признавалось его появление "совершенно неуместным"^**.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 19.)

^** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 22.)

Как явствует из письма Главного управления по делам печати от 28 января 1877 г. в Московский цензурный комитет, цензурование "Донской газеты" вновь переводилось из Новочеркасска в столицу. При этом мотивировка причин перевода слово в слово повторяла текст письма от 26 января 1874 г.^* Редактором-издателем "Донской газеты" значился А. Карасев, которому Х. Попов передал редакторство в 1875 г., прилагалась ее программа^**.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 45.)

^** (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 1035, л. 73.)

В 1878-1879 гг. московская цензура запретила серию статей, посвященных критике дел в народном образовании станицы Усть-Медведицкой. В заметке воспитанника гимназии А. Чека-лова "N-ский торжественный акт" местное приходское училище именовалось "бурсой", в которой господствовал один метод обучения: "долбить, долбить и долбить". В итоге на выпускных экзаменах гимназисты продемонстрировали полное невежество^*. В запрещенной статье 1878 г. "Хроника Усть-Медведицкой жизни", автором которой был Попов, сообщалось, что начальство гимназии "пирует" вместе со своими воспитанниками^**. В другой запрещенной статье "Из Усть-Медведицы" того же автора (псевдоним "Изгнанник") говорилось: "Гимназическое начальство так стало поступать со своими питомцами, что они начали колотить окна своим благим наставникам"^***.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 2, ед. хр. 35, л. 1.)

^** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 2, ед. хр. 1312, л. 1.)

^*** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 2, ед. хр. 1317, л. 3.)

По поводу статьи 1879 г. "Из Усть-Медведицы (Корреспондент "Донской газеты")", подписанной псевдонимом "Потерпевший" и принадлежащей перу Аврамова, как явствует из пометки на рукописи, Московский цензурный комитет принял такое решение: "Запрещается как обличительная статья, изображающая гимназическое начальство фискальствующим"^*. В статье повествовалось о том, что гимназистам нелегко живется: "Нечистота всюду и везде, сырость, удушливый воздух были неизменными атрибутами гимназической комнаты". Начальство гимназии "ставило хозяевам в обязательство следить и доносить о каждом поступке и шаге своего квартиранта". Автор признавал, что в стенах учебного заведения гимназист "не смеет подумать о правах личного достоинства", как и вне стен гимназии. Подробно освещались методы преподавания. Учитель математики вовсе не объяснял учащимся своего предмета, историк задавал урок и требовал ответа "наизусть, слово в слово", учитель французского языка диктовал учащимся готовые переводы текстов. В итоге из 60 принятых учащихся доходили до восьмого класса один-два, остальные "были гонимы за малоуспешность, а паче за строптивый характер"^**.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 2, ед. хр. 54, л. 1.)

^** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 2, ед. хр. 54, л. 6.)

Не пропущенные цензурой статьи дают представление о положении дел в Усть-Медведицкой гимназии в ту пору, когда среди ее учащихся находился будущий видный пролетарский писатель и публицист А. С. Серафимович (Попов)^*.

^* (Сохранился журнал заседания педагогического совета Усть-Медведицкой мужской гимназии от 12 июня 1881 г. о выдаче аттестатов зрелости ученикам восьмого класса. Среди пяти выпускников третьим значится Александр Попов, сдавший экзамены по русскому, латинскому, греческому, французскому языкам, математике, истории, географии, физике, логике. Названы фамилии учителей гимназии (ГАРО, ф. 46, оп. 1, ед. хр. 2296, л. 2).)

В запрещенных к опубликованию в "Донской газете" 1878- 1879 гг. статьях разоблачались злоупотребления местных властей. О статье "Кое-что об Усть-Медведицком земстве" Федорова Цензор заявил: "Обличительная, описывающая злоупотребления при выборе мировых судей"^*. Корреспондент К. Зеленков сообщал в своей статье "Выбор гласного" о том, что в Мариинской станице выборы гласного в окружное земское собрание заменены назначением^**. В числе других запрещенных Московским цензурным комитетом статей значатся: "1) "Давно знакомые картины" как обличительная, и 2) "Велемудрая жена и убогая-вдова" как имеющая характер политический"^***.

^* (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 39, л. 1.)

^** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 45, л. 1-2.)

^*** (ЦГИАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2105, л. 42.)

Беспрерывные придирки властей и трудности в связи с цензурованием издания в столице явились, очевидно, причиной прекращения "Донской газеты" в 1879 г., когда ее официальным редактором и издателем являлся Карасев. По словам А. Грекова, газета "в борьбе с препятствиями внешнего свойства и с многочисленными местными врагами живого печатного слова сложила оружие, умолкнув навсегда (июль 1879 года)"^*.

^* (ГАРО, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 764, л. 2, об.)

Таким образом, в 1870-е гг., в отличие от предыдущего десятилетия, укреплялись в журналистике региона частные газеты. Как и официальные, они защищали основы существующего строя. Вместе с тем частные издания активно поддерживали процесс капитализации местной экономики, усилившийся в эти годы, критиковали феодальные пережитки, свидетельствовали о бедственном положении низов общества.

В период между двумя революционными ситуациями газеты не отразили в полной мере нарастание волны народного недовольства на Дону и Северном Кавказе. Даже такое событие, как "ростовский бунт" 1879 г. - стихийное выступление ростовских рабочих в ответ на избиение полицией их товарища - либо не нашло отклика на страницах печати, либо было представлено как стычка пьяных прохожих с полицией, как, например, в "Донской пчеле". Правдивую запись о ростовских событиях сделал Г. В. Плеханов, приехавший сюда на следующий день после разгрома рабочими полицейского участка^*.

^* (Наш край. С. 239-240.)

В освещении вопросов культуры местные газеты защищали официальную идеологию. И в то же время, публикуя фольклорные произведения, знакомя читателя с достижениями русской реалистической литературы, критикуя цензурную политику в области провинциальной журналистики, они содействовали культурному развитию региона.