Обычная биография (Г. Проняев)

Ну что я вам могу рассказать?.. Воевал, как и другие. Золотую Звезду получил за форсирование Днепра... Вот и все... Куцая у меня биография...

- Может быть, у вас сохранились какие-либо материалы, фотографии тех дней?

- Писали в газетах. Вроде и листовка была. Только нам ведь воевать надо было, а не фотографироваться...

"Разговорить" своего собеседника, человека среднего роста, с подвижными глазами мне так и не удалось. Пришлось обращаться к тем, кто, подобно ему, мок в студеной днепровской воде в октябрьские дни 1943 года, к личному делу гвардии младшего лейтенанта коммуниста Федора Нестеровича Семиглазова.

... Кто скажет, когда, на каком рубеже жизни человек становится взрослым? В разную пору наступает у каждого пора мужания. Федор Нестерович, например, считает, что впервые он почувствовал себя взрослым в тот момент, когда ему, тринадцатилетнему пареньку, дали почтовую сумку и сказали:

- Бери, малый, разноси приятные вести по домам. И гляди, что бы ни один житель хутора Дядина не был на тебя в обиде...

Пять лет почтовики не слыхали худого слова о письмоносце. В каждом доме он был желанным гостем. Там письмо попросят написать, там почитать, и везде, как награда, - доброе слово.

Потом Федора стали одолевать думки: "А мужская ли это работа: ходить с сумкой, когда твои сверстники пашут землю? Они вон и у девчат в почете".

Сказал - отрубил. Свое восемнадцатилетие Федор отметил уже как тракторист. Мать - Прасковья Петровна - не скрывала гордости.

Однако в армии, куда Федора призвали в 1939 году, водить трактор ему не довелось. Был он простым солдатом-пехотинцем, дослуживал срок, как вдруг...

Первые месяцы войны Семиглазов воевал на Брянском, затем на Центральном фронтах. Обстрелянный воин, хлебнувший лиха при отступлении, познавший счастье минут, когда войска неудержимо рвутся вперед, он стал приметным человеком в подразделении. Его назначили командиром орудийного расчета, избрали комсоргом батареи 76-миллиметровых орудий.

И вот перед артиллеристами Днепр. Темной ночью 14 октября 1943 года саперы навели понтонный мост. По нему на ту сторону ушли автоматчики, за ними двинулся и орудийный расчет. Ни о какой машине, даже о лошадях, нечего было и думать. Девять человек слились с телом пушки и стали передвигать ее по шаткому мосту.

Темная, тревожная, пронизанная колючим ветром ночь. Леденящая осенняя мгла. Пушка движется вперед. Звякни что-либо - и все пропало. Время от времени Семиглазов шепотом командовал:

- Стоп!

Передышка коротка, и опять восемнадцать рук впиваются в металл.

Вот и желанный берег. Быстро выбрали позицию, изготовили орудие к бою, замаскировали. По мосту под покровом ночи все шли и шли автоматчики, минометчики, артиллеристы. А когда рассвет позолотил Днепр, на реке ничего не было: ни моста, ни живого человека.

На левом берегу прочертила небо красная ракета. Это была команда переправившимся группам начинать наступление. Басовито заговорила тяжелая артиллерия, подавляя засеченные огневые точки врага. Автоматчики пошли в атаку.

Гитлеровцы переполошились - удар оказался неожиданным. Сперва они открыли беспорядочный артиллерийский огонь, затем, оправившись, бросили в контратаку пехоту и танки. Обстановка накалялась. Наступила пора сказать слово и пушке Семиглазова.

Метрах в двухстах на пригорке появился вражеский танк. Он несся прямо на орудие.

- Убрать маскировку! - раздалась команда Семиглазова. - Огонь!

После выстрела танк обволокло багровым пламенем, но он еще двигался. Новый выстрел! Танк осел и мгновение спустя взорвался.

Теперь следовало ожидать ответного удара. Немцы наверняка засекли орудие. Артиллеристы, не теряя времени, перекатили его в сторону. Минуту спустя на их прежнюю огневую позицию обрушились снаряды и мины.

Сработавшийся до автоматизма расчет едва успел изготовить орудие к бою, как на гребне холма появилась гитлеровская самоходка. Она не успела сделать ни одного прицельного выстрела - ее прикончили первым же снарядом.

Не раз в этот день командовал Семиглазов:

- Орудие вперед!..

Бой длился до самой ночи, то утихая, то разгораясь с новой силой. Был тот критический момент сражения, когда ни у одной из воюющих сторон еще нет перевеса в силах.

Ночью снова потрудились понтонеры: по наведенному ими мосту на правый берег перешли основные силы дивизии. Утро началось боем. От артиллеристов требовали то подавить огневую точку врага, то ударить по его пехоте.

Расчет работал смело, точно, слаженно, словно и не кипел вокруг бой. Рядом вставали разрывы, звонко ударяли в сталь осколки, но пушка вела огонь непрерывно. В этот день на счет орудия Семиглазова было занесено четыре подавленные огневые точки и до роты уничтоженной пехоты противника.

Под напором советских войск немцы дрогнули, попятились, побежали. Дивизия на плечах врага двинулась к Киеву.

Однако враг огрызался. Осколок снаряда угодил в прицельное устройство пушки Семиглазова. Для артиллеристов это было настоящее горе. На ремонт! В такую пору!

По дороге в полевую оружейную мастерскую уславливались, как уговорить ремонтников быстрее "вылечить" орудие. Но тех просить не пришлось. Оружейники знали, с кем имеют дело, знали то, чего не знал и сам командир орудия: командование представило его к званию Героя. Оружейники кинулись качать артиллериста, после чего занялись ремонтом пушки...

...Кончилось военное лихолетье. Федор Нестерович вернулся в Белую Калитву. Он поступил в Краснодонецкое шахтоуправление техническим контролером по качеству угля. Там Герой трудится до сих пор.

Г. Проняев