Возрождение

Возрождение

1

Вокзал лежал в руинах. На эти руины вместе со своим начальником Федором Степановичем Скрипкиным, пришли рабочие и служащие - железнодорожники Ростовского узла, когда за городом еще гремели бои.

- Как, товарищи, восстановим своими силами? - спрашивал у железнодорожников невысокий, тихий с виду Федор Степанович. - Ждать, пока специалисты- строители появятся, - значит время терять. А? Как думаете?

- А чего специалисты? - отозвался маленький старичок, бывший носильщик Иван Иванович Куделя. - Мы сами не хуже специалистов - все строители. Сами сделаем. Каждый из нас и столяр, и плотник, и каменщик, а то и слесарь!

- Верно говоришь, Иван Иванович, - поддержал Куделю недавний солдат, участник боев за Ростов, Иван Федорович Бабков. - Я хоть нынче воду таскаю - водонос, а плотничать всегда сумею.

- А я маляром буду, - сказал Григорий Константинович Сальников.

Расчистили площадку. Теперь остановка за строительными материалами. Помогли заводы и фабрики города. А Скрипкин уже формировал бригады строителей: старый ростовский железнодорожник Иван Петрович Ломоносов стал бригадиром кровельщиков, Степан Степанович Озерский - бригадиром плотников, Пимков - монтажников. Весовщика Бичерова избрали парторгом стройки.

Как только кончалась смена, вереницы рабочих спешили к вокзалу. Работали и в выходные дни. И скоро потянулись вверх кирпичные стены, засверкали чистыми стеклами новые окна. Ростовчане, попадая на знакомую широкую площадь, изумленно останавливались: будто воскресший из мертвых, перед ними красовался свежевыкрашенный большой вокзал.

Особенно тяжело было монтировать большие цельнометаллические фермы. Скрипкин не уходил с вокзала. То пройдет в один зал, то в другой, то побеседует с пассажирами, то посоветуется со строителями. А служебный кабинет начальника вокзала так и называли: штаб стройки.

Как-то Федор Степанович и его заместитель, Сергей Ильич Арамов, зашли в пятый зал к прорабу Иванову. Просторный зал был перехвачен деревянными перекрытиями. Пахло свежей краской.

- Через две недели снимаем леса, - сказал инженер.

Его слова слышали кровельщики, штукатуры, каменщики. Слышали и с гордостью оглядывали зал, обновленный собственными руками.

2

Студеный ветер яростно бился о стены вагонов, с грохотом проносился по крышам, и казалось, будто по ним ступали коваными сапогами. Небольшие узкие оконца плотно забил снег. Мороз замысловато расписал стекла, и теперь в вагоны едва проникал бледный, тусклый свет.

Водолаз Андрей Губин, высокий белокурый парень, только недавно сменился. Он силился уснуть, крепко сжимал веки, но сон не приходил. В ушах шумел разгневанный ветер, и мысли все время уносились к реке, где рабочие поднимали центральную ферму разрушенного моста.

Андрей повернулся на другой бок. "Ни о чем не думать!"- приказал он себе, но в то же мгновение перед глазами возник образ прораба Шкатова. Круглолицый, с покрасневшим от холода лицом, Павел Петрович стоял на льду и весело кричал кому-то:

- Мороз хорохорится, ребята! А ну, докажем ему, кто мы есть такие. Посмотрим, кто кого перешибет! Мы на Дон, брат, с Волги пришли!

Нравится этот прораб Андрею. Толковый, настойчивый человек. Шкатов любит свою профессию мостовика и великолепно знает ее. Он серьезен в деле, но находит время и для шутки. В прошлом крестьянин села Таволжанки, что подле станции Грязи, Павел Петрович много лет проработал на строительстве мостов.

- У нас, в Таволжанке, - частенько говорил он,- все мостовики, почитай, домов пятьсот. И все по фамилии Шкатовы. Их теперь найдешь в любом краю - хоть в Донбассе, хоть в Сибири, да и на Дунае...

В дверь вагона постучали. Губин прислушался: может, ветер? Снова стук, слышен знакомый голос водолаза Василия Демкина:

- Андрей, Андрей!

Губин вскочил с койки, накинул на плечи шинель, открыл дверь. В лицо хлестнули мелкие, колючие снежинки.

- Срочно к начальнику...

Через несколько минут оба водолаза были у Семина. Тот говорит спокойно, не спеша:

- Подъем центральной фермы пришлось приостановить: металлический лист зацепился за сваю. Надо сейчас же опуститься на дно и оторвать его.

... Водолазы опускались в проруби. Плотные, непроницаемые скафандры защищали их от ледяной воды. Чем глубже, тем гуще становилась тьма. Воду покрывала толстая броня льда. Свет не проникал через него. Когда Губин почувствовал под ногами дно, мрак поглотил его, и он должен был действовать на ощупь.

Со всех сторон Андрея окружали бесформенные груды металла. Тяжелые куски взорванных конструкций преграждали путь. Андрей ступал осторожно, прощупывая воду, часто меняя направление, чтобы не задеть за ощетинившийся металл.

Сбивало с ног течение: ледяной пласт не мешал Дону продолжать свое извечное движение к Азовскому морю. Андрей прикрывался опорами, держался за сваи. Но руки уже коченели.

Наконец он нашел то место, о котором говорил Семин. С большим трудом отогнул лист и, убедившись, что этот кусок металла теперь не будет помехой в работе, пошел назад.

Но едва он сделал несколько шагов, как что-то острым ножом врезалось в водолазную рубашку, широко рассекло ее. Андрей рванул шланг. Сигнал был услышан, и Губина потянули наверх.

Вода в скафандре понемногу поднималась. Пока ее сдерживало давление воздуха в шлеме. Но в любую секунду течение может изменить положение Андрея в воде, и тогда воздух выйдет из шлема. Надо напрячь все силы, всю волю и во что бы то ни стало удержаться в вертикальном положении.

Вверху торопились. Водолаза подняли из проруби, положили на лед, стали растирать тело. Кто-то принес спирт.

- Выпей, Андрюша! - говорил Шкатов. - Это дело, брат, на живых людях проверено. В момент сердце отогреешь, загудит, как мотор...

К Губину подошел начальник.

- Ну, как?

- Ничего... Сделал, - улыбнулся Андрей.

Семин обнял водолаза, пожал ему руку.

3

... Широко, не спеша катит у Ростова зеленоватые волны Дон. Спешить ему некуда: до моря рукой подать. Весной, когда наступает половодье, река разливается, и далеко по степи разносится неугомонный, веселый шум. К устью реки подходят морские пароходы.

До войны в этом месте величаво вздымался металлический мост. Он имел три большие фермы. Когда морские пароходы "Антон Чехов" или "Николай Островский" приближались к нему, средняя ферма, весом в несколько сот тонн, плавно отделялась от каменных опор и поднималась над Доном, как бы приветствуя пароходы. В первые дни после освобождения Ростова берега Дона соединил временный мост. Но бригады, возглавляемые Семиным, дни и ночи, в любую погоду, трудились, чтобы воскресить красавца.

Среднюю ферму подняли из воды, отремонтировали, соединили с пролетами, которые шли к центру с двух берегов, проложили по ним рельсы через Дон. Это был первый путь.

Война уже окончилась. Из Германии возвращались победители. Вернулся из Берлина в Ростов и солдат Федор Степанович Алабушев. Обнял жену, расцеловал дочурку Валентину, отдохнул, огляделся, заложил за пояс топор и пошел к Дону, на железнодорожный мост. Весенний ветер трепал рыжеватые волосы, выбивавшиеся из-под фронтовой фуражки. Алабушев довольно щурился.

- Зачем это вы свой топор принесли? - спросил у него начальник стройки. - У нас весь инструмент имеется.

Алабушев вежливо, однако ж решительно заявил:

- Да так уж повелось, товарищ начальник. Своим топором работаю.

Алабушев храбро бился против фашистов, вступил на фронте в Коммунистическую партию. Теперь он работал с солдатской настойчивостью: обшивал деревом ледорезы, делал лотки для спуска камня.

Свежее утро. На небе - ни облачка. В чистых стеклах прибрежных домов, то в одном, то в другом, вспыхивает восходящее солнце. Оно усыпает искрами широко разлившийся Дон, окрашивает в золото бескрайние степи.

На середине реки шумит катер. Острая грудь его легко рассекает встречные волны. Они бьют о борт, пенятся. Белые гребешки разбиваются о красные буквы короткого слова "Орел". Катер подходит к железнодорожному мосту. Капитан "Орла", Михаил Мирошников, здоровый, широкоплечий донец с обветренным, загорелым лицом, одетый в брезентовый плащ, поднимает голову, пристально всматривается в металлические перекрытия.

- Чистят!-удовлетворенно говорит он стоящему рядом мотористу Телешину. - Красить будут.

Телешин окидывает взглядом стойки, пояса, раскосы моста. Там рабочие-мостовики стальными щетками снимают с металлических частей ржавчину, сбивают окаменевший слой грязи.

Над катером медленно проходит стальная громада конструкций. В это время к мосту приближаются два товарных поезда. Один идет со стороны Ростова, другой - от Батайска. Что они везут? Северный лес для новостроек Юга? Нефть для промышленности Ленинграда? Или сельскохозяйственные машины для колхозного села?

Поезда встречаются на мосту. Мелькают, грохочут вагоны. А на берегу стоят строители. Тут и начальник Семин, и прораб Шкатов, и плотник Алабушев, и водолазы- все смотрят на мост, на уходящие в разные стороны поезда...

Второй путь проложен.

Вчерашние солдаты продолжают на фронте труда подвиг батальона Мадояна.

4

То и дело подкатывают грузовики с бетоном. Сергей Сопин - недавний матрос Черноморского флота, еще не расставшийся с тельняшкой, - крепкими, тяжелыми руками прикрепляет кубла к подъемному крану. Делает он это уверенно, без лишних движений, и, глядя на спокойное, широкое лицо его, можно подумать, что орудует Сергей не тяжелыми ящиками с бетоном, а пустыми картонными коробками.

Сергей поднимает руку, и машинист крана Олег Паршин, передвигая рычаги, переносит бетон с грузовика на восьмую опору.

Ловким движением рабочие открывают кубло - и бурая масса бетона высыпается внутрь опоры. Светловолосая бетонщица Лина Скатова, в высоких резиновых сапогах, проворно работает лопатой. Потом она достает из кармана небольшую записную книжечку, раскрывает ее, и рядом с десятком карандашных палочек появляется еще одна. Это означает, что бригада сегодня уложила уже сорок пятый кубометр бетона.

Лина закинула назад упавшие на лоб русые пряди волос. Подняла голову. Перед глазами забилось алое полотнище.

Красное знамя развевалось над восьмой опорой.

- Это - боевое знамя! - говорили рабочие.

Знамя и впрямь было боевое, пробитое пулями.

Рассказывали: это началось еще в июньские дни

сорок первого года. Люди строили мост на Днепре, у Киева. На рассвете памятного воскресного утра разбойничьи самолеты Гитлера сбросили на леса стройки бомбы. Никто из мостовиков не ушел от Днепра. Они продолжали трудиться. Над широкой рекой клубился черный дым, но красное знамя гордо развевалось над мостом.

Строители прошли с ним тяжелый путь от Днепра до Волги. Это знамя видели на великой русской реке. Потом оно двинулось на запад, взметнулось над Доном.

Одна за другой снимались с берегов степной реки временные переправы. И вот уже зашумела работа на пойме Дона, между Батайском и станцией Заречная.

Степь залита водой. Ветер рябит ее зеленоватую поверхность, гнет голые вербы. Из воды торчат полуразрушенные опоры старого капитального моста.

- Вот к ним-то нам и надо, - говорит товарищам Павел Петрович Шкатов. - Воробьи на опорах гнезда свили. Можно сказать, смеются над нами.

С Дона пригнали лодки. В них добрались до опор, закрепились на камнях, и началась работа.

- Это, братцы, наш плацдарм. Наступать отсюда будем, - шутил прибывший из Магдебурга демобилизованный сержант Григорьев.

Он пришел на строительство как монтажник. Однако до монтажных работ было еще далеко, и он вместе со всеми расчищал старый мост.

Жарче припекало солнышко, понемногу спадала вода в пойме, но трехметровый слой ее еще со всех сторон омывал опоры.

- Ждать, пока вода сойдет, - не к лицу нам, - басил бригадир монтажников Иван Круглое. Он стоял в воде и могучими руками снимал с опоры тяжелые камни.

- Ждать никак нельзя, Иван Харитонович, - соглашался с бригадиром Григорьев. - Не положено. Раз наступление началось, бери любую преграду. Мы вот в лодках сейчас, а на фронте, когда гитлеровцев гнали, бывало, вплавь форсируешь ледяную воду.

Молодые монтажники Иван Ильченко и Алексей Минцевич никогда не форсировали зимних рек. Они даже с тяжелыми земляными работами не были знакомы и поэтому молча слушали, о чем говорили бригадир и демобилизованный сержант. Ныли спины, болели руки, пот заливал лицо, но разве мог кто-нибудь из них заикнуться об усталости? Когда Алексею было очень тяжело и ему казалось, что товарищи видят это, как бы невзначай он говорил:

- На земляных работах я впервые. Ничего, научусь...

- На земляных? Нет, брат, тут не земляные, тут каменные работы, - поправлял монтажника бригадир Круглов, и его скуластое волевое лицо улыбалось.- Не робей, ребята! Хоть впервые, да здорово получается у вас. Это, так сказать, каменный демонтаж. Вот, к примеру, на расчистку десятой опоры полагалось по расчету шесть дней, а мы ее обработали за три.

Вода спадала, но медленно, а строители торопились. И тогда Семин сказал Круглову его же словами:

- Ждать, пока вода сойдет, - не к лицу нам. - И пояснил: - Из этого негодного камня поднимем, проложим дорогу.

Еще чаще, еще громче гремел заложенный Григорьевым тол. В несколько дней дорога была проложена. Она прошла вдоль всей строительной площадки.

Наступление продолжалось.

Идущим впереди Григорьеву, Ильченко, Минцевичу, всей бригаде Круглова вручено переходящее Красное знамя, боевое знамя!..

Закончилась расчистка. Мостовики дошли до твердой кладки. Разобрали все пролетные строения. Скрепили цементной массой старые основания и начали возводить новые железобетонные опоры.

Теперь пришла горячая пора для плотников. Они установили опалубку - деревянные формы для укладки бетона. Семин вспомнил строительство Крымского моста на Москве-реке. Молодой инженер, он был тогда прорабом опалубочных работ, а Алексей Павлович Трегубое - нынешний начальник бетонно-плотничного цеха- работал у Семина десятником.

Как вырос за эти годы Алексей Павлович! Рядовым плотником он строил мост под Москвой, на реке Пахре. Потом Днепр, Волга, Дон. Трегубов работал, учился, стал одним из командиров строителей.

- Олег! Начали!-слышен голос Березуцкого.

- Есть начали! - откликается Паршин и запускает подъемный кран.

Кубло идет вверх. Олег твердо управляет подъемным краном. Надо торопиться, но не надо спешить. На опоре - люди. И он ловко проносит грузный металлический ящик мимо работающих.

Снова Лина Скаткова достает из кармана старенькую записную книжечку и вписывает туда очередной кубометр. Двадцатилетний вибраторщик Анатолий Косенков, в забрызганной бетоном спецовке, берет в руки вибробулаву и опускает ее в только что уложенный бетон. Булава тяжелая, она дрожит, поднимает сотни едва заметных капелек воды, бьет ими в лицо. Но Анатолий крепче сжимает вибратор, и тот послушно выполняет его волю.

А Сопин уже прикрепил к крану новый ящик. Олег подымает его на опору. С бетонного завода подходит вторая машина, за ней - третья. Все жарче и жарче работа...

... Мадояновцы отбили вокзал у фашистов. Строители вдохнули в него жизнь.

5

В Февральские дни тысяча девятьсот сорок восьмого года в Ростов пришло из Еревана письмо. Оно было опубликовано в областной газете "Молот":

"Дорогие ростовчане!

В радостные дни пятой годовщины освобождения Ростова от фашистских захватчиков мне хочется поделиться с вами мыслями, которые снова и снова волнуют меня.

В жизни каждого из нас бывают события, которые навсегда остаются в памяти, накладывают неизгладимый след на биографию. Такой памятной вехой для меня являются шесть февральских дней тысяча девятьсот сорок третьего года...

Мы шли к столице Дона со стороны Батайска. За Доном, над большим и славным русским городом, колыхались клубы черного дыма, металось пламя пожа-ров. Немцы жгли Ростов, и наши солдаты торопились к городу, спешили на выручку родных советских людей.

В ночь на восьмое февраля батальон получил приказ овладеть станцией Ростов. Под яростным артиллерийским и пулеметным огнем врага мы шли по льду Дона. Это было в районе железнодорожного моста. Стремительно ворвались солдаты и офицеры в Верхне-Гниловскую, внезапной атакой выбили немцев с вокзала и продвинулись вплоть до Буденновского проспекта.

Однако обстоятельства сложились так, что немцам удалось окружить батальон в районе привокзальной площади.

Тяжелые дни пережили мы. Многих храбрых товарищей потеряли. Кончались боеприпасы. Не было продуктов питания. И тогда на помощь нашим солдатам пришли патриоты - жители Ростова. Рискуя жизнью, к нам пробралась молодая ростовчанка Лида Дмитриева. Она принесла нам сухари, ячменные лепешки и сама осталась в санпункте батальона, в подвале вокзала перевязывала раненых солдат.

Из Ленгородка пришел к нам старый машинист Александр Степанович Хижняк. Под немецкими пулями он провел солдат в цехи паровозоремонтного завода и там, на заводе, пал смертью героя.

Воины батальона помнят и юного ростовчанина, мальчика Юру Тарасова, который доставил нам важные немецкие документы.

С тех пор прошло пять лет. Из газет и писем я знаю о больших изменениях, которые произошли в городе. Без устали трудятся славные ростовчане, чтобы возродить свой хороший город.

Я помню, каким был Ростов пять лет назад. Захватчики взорвали и сожгли сотни домов, школы, театры, институты, больницы, заводы и фабрики и в том числе крупнейший в Европе завод сельскохозяйственного машиностроения - Ростсельмаш. Как же радостно было мне читать в газетах волнующий рапорт ростовчан о восстановлении Ростсельмаша.

Дорогие товарищи, мне известно, что Ростсельмаш уже дал колхозным полям тысячи комбайнов - мощных степных кораблей. Не могу не сообщить вам, что в прошлом году комбайны Ростсельмаша успешно действовали у нас, в Армении, на полях Араратской долины...

Немало сделали трудящиеся Дона, чтобы возродить свой Ростов.

Особенно отрадно знать о том, что кипит работа в цехах паровозоремонтного завода имени Ленина. Каждый метр земли на этом заводе отвоевывался солдатами батальона в ожесточенной борьбе.

Многое сделали ростовчане, но еще больше нужно сделать. В светлый день пятой годовщины освобождения Ростова от всего сердца желаю дорогим ростовчанам новых успехов на трудовом фронте.

В заключение письма несколько слов о себе. После тяжелого ранения и лечения в госпитале я приехал в родной Ереван. Трудящиеся столицы Армении знали о том, как сражались солдаты батальона в Ростове. Жители Еревана оказали мне высокое доверие, избрав меня депутатом Верховного Совета республики.

Сейчас я учусь в партийной школе при ЦК КП(б) Армении. Являюсь слушателем второго курса. Стараюсь учиться так же, как воевал в дни войны.

Поделюсь с вами и трудовыми успехами моего народа. Многие предприятия республики перевыполнили производственные задания первых трех лет пятилетки. На магистрали севанской воды строятся мощные электростанции. Особенно отличились наши колхозники. Лучшим труженикам сельского хозяйства Советское правительство недавно присвоило высокое звание Героя Социалистического Труда.

Советская Армения добилась больших успехов. Подтверждением этого является то, что десятки тысяч армян со всех концов мира потянулись на свою родную землю. Изгнанные турецкими захватчиками со своих исконных армянских земель, они десятилетиями скитались по миру, и только советская Армения стала для них матерью-Родиной.

Надеюсь, что в ближайшем будущем мне удастся побывать в Ростове, встретиться с вами, пройти в небольшой привокзальный сквер и поклониться светлому праху тех, кто отдал свою жизнь во имя нашей прекрасной Родины.

С братским приветом Герой Советского Союза,

депутат Верховного Совета Армянской ССР,

подполковник в отставке

Гукас Мадоян"

...Так же, как и Мадоян, живут, трудятся, учатся и другие воины легендарного батальона.

В родном украинском селе работает бывший разведчик Остап Данильченко. На одном из заводов на Волге хорошо известно имя инженера Александра Ковальчука. В Ленинграде ведет научную работу демобилизованный капитан Шунденко...

Солдаты, завоевавшие великую победу, закрепляют ее во всех областях нашей жизни.

Они по-прежнему в строю.

6

Дни нашей жизни... В трудах, в хлопотах, в добрых делах бегут они, и трудно уследить за ними.

Да, быстротечно время... Но какими славными делами прославился наш народ, как залечил он раны, нанесенные войной, как украсил родную землю!

Обновилась донская степь. Люди претворили в жизнь давнюю мечту отцов, построили Волго-Донской канал имени В. И. Ленина. Над широкой степью плыла песня строителей-волгодонцев:

 Сияет, сияет заря над рекой,
 Заря коммунизма страны трудовой.
 Ах, Дон наш родимый, казачья река,
 Мы с Волгой тебя породним на века! 

И породнили! В донской степи плещется чудо-море, сказочно красивое Цимлянское море...

Февраль. Слышу, как на улице шумит разгулявшийся ветер. Метет поземка. Мысли уносятся к суровым незабываемым дням 1943 года, и, взволнованный воспоминаниями, хочу писать стихи:

 Вечерний час... За окнами - огни...
 Ты помнишь, друг, те памятные дни,
 Когда над нашим городом родным
 Шумел пожар, клубился черный дым,
 Пылал в огне разрушенный вокзал,
 И кто-то из солдат тогда сказал,
 То был один из наших земляков:
 - Мы возродим тебя, родной Ростов!
 Мы шли по улицам и думали о том,
 Как будем строить снова каждый дом,
 И стали клятвой пять солдатских слов:
 "Мы возродим тебя, родной Ростов!" 

Ростовчане сдержали клятву. Над Доном стоит большой помолодевший город, шумный, деловой и веселый, летом весь в зелени, светлый, широкий город-богатырь. Конечно, каждому дороги свои родные места, свой город, свое село. Но мне так понятны хорошие слова ростовского поэта:

 Если покажут мне карту России,
 Тысячи новых больших городов,
 Я, города уважая другие,
 Все-таки выберу снова Ростов... 

В небольшом скверике в обрамлении заснеженных деревьев высится гранитный обелиск. Это - братская могила тех, кто отдал свою жизнь в героических февральских боях, кто бился здесь, на этой площади, за свободу Ростова, за нашу Родину!

К гранитному памятнику часто приходят ростовчане.

Юноши и девушки, матери и отцы, дети и старики все с благоговением стоят перед могилой героев. В летние и осенние дни они приносят к подножию памятника цветы.

Бессмертна слава героев. И красное знамя, под которым они сражались, по-прежнему гордо реет над широкой привокзальной площадью.

7

На Дону помнят и с чувством сердечной признательности говорят о подвиге солдат и офицеров отдельного стрелкового батальона. Уже давно этот батальон донцы называют легендарным. Ростовчанам хорошо знакома большая картина "Бой на вокзале". Она создана старейшим донским художником Акимом Карповичем Ованесовым и воссоздает один из памятных эпизодов героической битвы солдат Мадояна с гитлеровцами.

Бывшему комбату часто пишут. Поток писем, идущих в Ереван, на улицу Мравяна, дом № 18-А, кв. 5, берет свои истоки в самых различных краях нашей необъятной страны. Пишут рабочие, колхозники, комсомольцы, школьники, воины Советской Армии. Вдруг обрадует бывшего командира внезапной весточкой бывший солдат батальона...

Из далекого Ташкента прислал в Армению письмо майор Петр Александрович Беляков: "Дорогой Гукас Карпович! - писал он. - Долго искал я Вас и вот наконец нашел. Вы, очевидно, меня не помните теперь. В батальоне таких, как я, было немало. Участвовал в ростовских боях, был тогда солдатом. Вместе с Вами и другими воинами батальона ворвался в Ростов, оборонял вокзал. В уличных боях уничтожил шестнадцать фашистов, за что был награжден орденом Красной Звезды. Очень рад, что Вы живы, здоровы, работаете. Помню Вас не только по шести ростовским дням, а и по калмыцким степям, через которые лежал наш тяжелый наступательный путь. Вы учили нас мужеству и благородству. Желаю Вам доброго здоровья, всяческих успехов. Привет Вам от воинов нашей части".

А вот еще письмо. Автор его, Владимир Федорович Еременко, тоже майор Советской Армии. Он рассказывает о том, что в дни боев за Ростов ему было восемнадцать лет, что он находился в составе роты автоматчиков. "Командир нашего батальона был мужественный, спокойный, храбрый человек. Он умел воспитывать верных Родине, бесстрашных бойцов. Многих людей нашего батальона я буду помнить всю жизнь и в том числе Вас, товарищ Мадоян. После освобождения Ростова, по Вашей рекомендации, я был направлен на курсы офицеров Южного фронта, и наши фронтовые дороги разошлись. Горжусь тем, что Вы были моим командиром, что Вы - Герой Советского Союза. Сейчас являюсь заместителем командира части и часто рассказываю молодым солдатам о нашем батальоне, о его воинах, о доблестном сыне армянского народа Гукасе Мадояне".

Из города Куйбышева прислал письмо Михаил Дубровин, из села Капустин Яр, Астраханской области, - Дмитрий Лазоренко, из Ростова-на-Дону - Нина Соколова, ученики многих школ города - Татьяна Мансурова, Татьяна Дорошенко, Надежда Шаповалова, Алла Шимко, Лидия Анциферова, Александр Харченко, Георгий Кузьменков, Галина Радченко, Ольга Сахарова, Татьяна Ткачук...

Весточку из города Шахты прислала ученица девятого класса комсомолка Эля Архипова: "... Я часто думаю о Вас, людях Вашего хорошего, интернационального батальона. Вот где действительно была дружба народов, скрепленная братской кровью! Как я жалею, что в 1943 году не могла пойти служить в Ваш батальон. Родина достойно наградила Вас, Гукас Карпович, и Вы заслуженно носите звание героя Ростова-на-Дону..."