Зерноград (Иван Шипулин)

Зерноград

На громадных просторах нашей Родины много разных городов. Но в их судьбах есть одна общая, роднящая закономерность: селились они, как правило, на крутых берегах рек, озер, морей. Голубые водоемы нередко отдавали им свои имена: Москва, Воронеж, Орел, Балхаш, Беломорск, Ангарск... Или просто становились приставками к ним - Ростов-на-Дону, Комсомольск-на-Амуре. Это позволяет отличить их от древних или совсем юных тезок. Вода извечно кормит, поит и возит горожан, дает им работу и сама без устали трудится, обращаясь во всесильную электрическую энергию, тепло и в живительную для полей влагу. Она и санитар, и целитель, легко снимающий нашу усталость и дающий хороший заряд бодрости.

Город же, о котором я хочу рассказать, не имеет такой доброй и щедрой спутницы. Он отстоит за десятки километров от Дона, Сала, Маныча и рукотворного Веселовского водохранилища.

И все-таки стоит он прямо посреди моря, необычного, резко меняющего свои краски в зависимости от времени года. То оно черно-пестрое с проталинами зелени, то до рези в глазах ярко-белое, а по весне сплошь изумрудное. Летом преобладает золотистый цвет.

Когда въезжаешь в город со стороны трассы Ростов - Волгоград, то сперва видишь белую макушку громадного элеватора. Издали она чем- то напоминает трубу современного лайнера, плывущего в безбрежном пшеничном море. Сорвется порывистый ветер, нарушит задумчивый шепот тугих колосьев, и побежит волна за волной, обнажая янтарную спелость всей нивы...

Хлеб породил этот город, дал ему звучное и красивое имя - ЗЕРНОГРАД, вверил ему свою судьбу с надеждой, что она будет счастливой. Оправдал ли он это свое главное предназначение?

Земля, на которой полвека назад большевики решили построить будущий город зерна, ничем примечательным в России не славилась. Она считалась пригодной лишь для конезаводства и пастьбы тонкорунных овец.

Как-то захотели князья Трубецкие распахать целину, посеять пшеницу и посадить сады. Выписали ученого немца из самой Германии. Согнали со всей округи батраков и попытались разбудить нетронутую степь. В первый же год "астраханец" - суховей - спалил посевы. Упорный немец вновь и вновь пытался повторить свои опыты, но терпел одну неудачу за другой. Налетавшие "черные бури" превращали степь в кромешный ад. Ученый-немец сильно рассердился, проклял тот час, когда соблазнился на посулы Трубецких, и, назвав эти места "поместьем дьявола", убрался восвояси...

В архивах есть и другие вполне надежные документальные свидетельства. Наказной атаман Войска Донского князь Святополк Мирский в рапорте царю писал: "Здесь в степи, кроме ржи, вряд ли что может родиться, да и она дает по 15-20 пудов с десятины. Горячие ветры каждый год выжигают посевы, конезаводчики с трудностями собирают корм. Тяжелый и неприветливый край..."

Так на что же рассчитывали большевики, когда впервые пришли в эту бесприютную степь? Под силу ли им было преодолеть столь мощный напор стихии?

Раскроем пожелтевшие газетные страницы тех лет. Броские, крупно набранные "шапки" на первых полосах каждодневно возвещали о многочисленных новостройках. Рождались Магнитка и Сталинградский тракторный, автогиганты Москвы и Горького, Днепрогэс и Ростсельмаш, степной богатырь "Гигант". Страна от края до края превратилась в невиданную по масштабам строительную площадку, равной которой не могло быть ни в одной даже самой богатой капиталистической стране. А какой подъем, какой энтузиазм, какая сила воли и духа царили повсюду! Если надо было раздвинуть горы - они расступались, покорить любую высоту - она сдавалась, быстро возникали и так же скоро побивались рекорды! Вот та стартовая основа, которая позволяла большевикам смело вступить в борьбу за обуздание стихии, за покорение суровой Сальской степи, за то, чтобы она верно и безотказно служила советским людям...

Июль 1928 года... Москва. Только что закончил свою работу Пленум Центрального Комитета партии. Он принял историческое решение о строительстве крупных зерновых совхозов на целинных землях Северного Кавказа, Поволжья, Южного Урала и Западной Сибири. Задачи ставили предельно точно и ясно: новые совхозы должны дать стране не менее 100 миллионов пудов зерна и одновременно стать маяками для всего крестьянства, опорными базами коллективизации.

Пришла слякотная осень... Тяжелые иссиня-черные тучи громадами двигались навстречу ветрам. Казалось, им не будет конца и края. Вот в такую непогодь на забытом богом и людьми тихом полустанке со странным названием Верблюд появились люди для того, чтобы близ него построить учебно-опытный зерносовхоз № 2. От обложного дождя они укрылись в брезентовых палатках. Другой палаточный городок возник близ станции Атаман. В нем разместилось управление зерносовхоза.

К исходу дня небо посветлело, настала звонкая степная тишина, которая поразила приезжих своей необычностью. Они высыпали из зеленых палаток.

- Какой простор, какая безбрежность! - воскликнул ленинградец, выпускник сельскохозяйственного института Николай Грачев.

- Запомни, Коля, эту тишину и давай попрощаемся с ней,- обратился к своему другу его земляк и однокашник Миша Сущевский. К ним подошел заместитель директора, бывший командир одной из частей Первой Конной армии Глеб Владимирович Кравченко.

- Что, красива степь? - заметил он. - Красота ее переменчива. Она очень суровой бывает. На наш совхоз большие надежды партия возлагает. Он должен стать образцовым зерновым хозяйством и научно-исследовательским центром, и еще в нем будут обучаться специалисты сельского хозяйства. Так что верно подметил Миша, с тишиной надо распрощаться навсегда.

Со станции Атаман приехали москвичка, член партии с 1917 года, агроном Мария Николаевна Леонтьева, директор совхоза Лев Соломонович Марголин, присланный сюда Центральным Комитетом ВКП(б). Среди первостроителей Зернограда он был своим человеком. Молодые люди поражались и тому, что коммунист Марголин знал несколько иностранных языков, и его неистощимой энергии, и глубоким знаниям агрономии.

Дремавшая долгие годы степь очнулась, сбросила с себя пелену одичалости. Кончилось ее безлюдье. Все чаще стали останавливаться на полустанке Верблюд поезда, груженные тракторами, комбайнами, кирпичом, цементом, черепицей. Зарождался новый, ни на какой другой не похожий город. А возводили его москвичи, ленинградцы, ростовчане, ставропольчане, новочеркасцы.

В один из вечеров сидели они у костра. Первый парторг ЦК ВКП(б) латыш Ян Пургал с едва различимым акцентом убежденно рисовал картины жизни в будущем городе.

- Как думаешь, товарищ парторг,- вдруг прервал его плотник Яков Чернышенко,- удастся ли нам дожить до тех дней, когда дети наши будут учиться в институте, который мы строим.

- Что-то ты себя прежде времени хоронишь? Доживем и непременно будем свидетелями самых удивительных событий. В нашем городе будут свои ученые. Верю, что со временем не американские, а советские тракторы будут испытываться здесь. Может, и твои детишки, Яков, станут инженерами.

Коммунист Ян Пургал не гадал на кофейной гуще, не предсказывал судьбы людей по звездам. Как реально мыслящий человек, движимый самой верной наукой - марксизмом-ленинизмом, определяющей пути развития человечества на далекую перспективу, мог с определенной долей точности угадать людской судьбы повороты. Плотник Яков Чернышенко спустя много лет нимало удивился тому, как совпало предсказание Яна Пургала. Его дети, а потом и внуки учились в Зернограде в Азово-Черноморском институте механизации и электрификации сельского хозяйства и стали его научными сотрудниками. А его сын Иван Яковлевич Чернышенко упорно работает над докторской диссертацией...

Но даже самые смелые предположения первостроителей Зернограда оказались весьма далекими от тех высот, каких достиг город ныне. Это может подтвердить Николай Павлович Горячев, поменявший красоту Ленинграда на степную ширь, строивший город и ставший в нем почетным гражданином. Ему теперь идет девятый десяток, но щедрости его памяти может позавидовать любой студент. Он помнит каждый шаг родного города: от первых скромных попыток молодых селекционеров до нынешних подлинных открытий высокоурожайных сортов, от маленьких мастерских, в которых испытывались "катерпиллеры" и "фордзоны", до мощной Северо-Кавказской машинно-испытательной станции, дающей путевку в жизнь трехсотсильным К-700 и новым комбайнам; от зачаточного исследовательского пункта до крупнейшего в России научно-исследовательского проектно-технологического института механизации и электрификации сельского хозяйства.

Город, рожденный во имя хлеба, не только оправдал надежды его создателей. Он все время в движении, целеустремленно смотрит в будущее. Это вы ощутите сразу, как только свернете с трассы. Вас непременно охватит волнение при виде переливающегося на ветру пшеничного моря, в окружении которого и находится Зерноград. Громадный транспарант сообщает о том, что зерноградцы борются за продажу государству 300 тысяч тонн зерна. Это почти 20 миллионов пудов. Такой рубеж под стать иным областям и автономным республикам. А тут один район дает стране так много хлеба! Но и это не предел. Земледельцы зерноградщины мечтают о 350-400 миллионах тонн! И мечта эта небеспочвенна, она абсолютно достижима в скором времени!

Есть в Зернограде на тихой улочке чуть ли не самый первый одноэтажный дом, вытянувшийся почти на весь квартал. В нем много лет назад размещался райком партии. Потом он перешел в новое здание, а в старое поместили Донской селекционный центр. Поутру, едва забрезжит рассвет, сюда спешит Иван Григорьевич Калиненко. Судьба его удивительна и прекрасна. Родился он в шахтерской семье в Донбассе, там же в селе Успенка учил детишек грамоте. В самый канун войны был призван в Красную Армию. Болью в сердце отозвалось фашистское нашествие. Он был в числе тех, кто не только остановил, но и отбросил гитлеровцев от красавицы Москвы, столицы нашей Родины. Шли кровопролитные тяжелые бои сорок первого года. После одного из них под Москвой Ивана Григорьевича вынесли на носилках. Ранение оказалось опасным и нестерпимо болезненным. Его отправили на Волгу в эвакогоспиталь города Энгельса.

Лежа на госпитальной койке, он не паниковал. Долгими зимними ночами не спалось, а все думалось и думалось. Сестры и нянечки уже привыкли к нему, к его ночным бдениям. А думал он не о продолжении своей школьной карьеры, хотя она могла сложиться распрекрасно: дети любили его, и он к ним относился по-доброму. Не мечтал он в то трудное военное время и об отцовской шахтерской дороге. Не передалась ему по наследству горняцкая жилка, потому и не тянуло под землю, в антрацитовый забой...

Перед ним вставали страшные картины: горящие спелые нивы Смоленщины, голодные дети, женщины и старики, для которых и крошка хлеба была величайшей ценностью... Однажды на фронте выдалась короткая передышка. Калиненко увидел чудом уцелевший клочок пшеницы. Отыскали старый заржавевший серп в развалинах исчезнувшего от бомбежки села. Скосили, получился небольшой снопик, но как красив и пахуч он был! Долго не рашались солдаты обмолотить его. Потом все же пришлось сделать это, а зерно отдать женщине с девочкой-малюткой...

Может быть, виденное заставило Калиненко резко изменить свою судьбу. Как только в феврале 1942 года его списали "на гражданку", он поступил в Саратовский, а потом перевелся в Днепропетровский сельскохозяйственный институт. В военной гимнастерке и кирзовых солдатских сапогах, молодой агроном исколесил поля Днепропетровщины и Донетчины. Вернулся в родную Марьинку, где сперва был главным агрономом районного сельскохозяйственного управления, потом заведующим отделом сельского хозяйства райкома партии. Но что бы он ни делал, чем ни занимался, все больше росла тяга к селекции зерновых. Она не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он видел сам, какими хилыми семенами засевается благодатная украинская земля. Урожаи топтались вокруг 15 центнеров... И Калиненко решает: надо идти в селекцию. Он удачливо поступает в аспирантуру Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе. Там же защищает в 1955 году диссертацию на степень кандидата биологических наук.

О Зернограде он и понятия не имел. Слышал что-то о Ростове-на-Дону, кое-какие сведения имел о донском земледелии, многое знал об успехах совхоза "Гигант" и знаменитой коммуны "Сеятель", о которых часто писалось в "Правде", "Известиях" и "Комсомолке". А где он, этот Зерноград, и каков он? Попытался поискать в энциклопедиях, в справочниках - ничего не нашел.

Поезд остановился всего лишь на одну минуту на разъезде Верблюд. Название удивило Ивана Григорьевича. Это потом он узнал, что дано оно еще в 1915 году, когда была построена дорога от Ростова до станции Торговая.

Селекционная станция ютилась в саманном домишке. Среди тех, с кем познакомился Калиненко в тот год, был и Николай Павлович Горячев, крупный специалист по агротехнике зерновых, один из основателей Зернограда. Многому научился у него молодой селекционер.

Говорят: "Создать новый сорт - жизнь прожить!" Подмечено абсолютно верно! В практике случалось так, что и одной жизни не хватало. Тогда либо дети селекционера, либо его ученики продолжали начатое дело. Ивану Григорьевичу очень "повезло". За какие-нибудь двадцать пять лет он сумел вывести такие замечательные сорта озимой пшеницы: "ростовчанка", "донская остистая", "северодонская". А недавно он передал на государственные испытания весьма продуктивный сорт "зерноградка-2". Полученные данные радуют селекционера: новая пшеница дает зерна на 6 центнеров больше его же "ростовчанки" и на 10 центнеров "безостой-1", которую вывел кубанский академик Лукьяненко.

Урожаи эти получены не на крошечных делянках селекционного центра. В колхозе имени Калинина "ростовчанка" ежегодно дает по 70 центнеров зерна с гектара. Даже в самом трудном, горячем 1979 году сорта Калиненко в совхозе "Гигант" дали в среднем по 32 центнера! И это при том условии, что с апреля по август ни дождинки не выпало. Вот какой суровый экзамен выдержали зерна, выпестованные за долгие годы Иваном Григорьевичем Калиненко.

Селекционер неутомим и беспокоен. Он задался дерзкой целью - создать озимые формы твердой пшеницы. Мировая селекция еще не ведает ничего подобного. Ей известны лишь пока единственные твердые сорта, но яровой пшеницы. Их приходится сеять несмотря на весьма малую урожайность, так как они до крайности необходимы макаронной промышленности.

Сколько дней и ночей ушло на поиск путей создания этого уникального сорта! Казалось, кое-что нащупал уже, но обнаруживалась какая-то несовместимость исходных материалов, и все начиналось сначала... Наконец-то удалось ему вывести первый сорт степной тургидной пшеницы "новинка". Но прожил он недолго. Селекционер, не дожидаясь государственных испытаний, заметил, что "новинка" прорастает на корню. И как ни больно было, пришлось отказаться от него, но не от идеи. В поиск твердого сорта озимой пшеницы вовлек молодого селекционера Н. Е. Самохвалову. И можно не сомневаться, что новый сорт будет!

Недавно вышла в свет довольно емкая книга "Пшеницы Дона". Она написана доктором сельскохозяйственных наук, членом-корреспондентом Всесоюзной сельскохозяйственной академии имени Ленина, заслуженным агрономом России, делегатом XXV съезда партии Иваном Григорьевичем Калиненко. Ее можно смело назвать и научной монографией, и яркой публицистикой, и агрономическим учебником. Это страстный призыв к борьбе не только за рост урожайности пшеницы, но и, главным образом, за резкое улучшение ее качества.

В коротком предисловии к книге известный публицист и знаток земледелия Юрий Черниченко пишет: "Донской селекционер Иван Григорьевич Калиненко занял своими сортами озимой пшеницы уже полтора миллиона гектаров. Своеобразие И. Г. Калиненко как ученого - "многостаночность", комплексность исследований. Отец - если он хороший отец - не может заботиться только о физическом развитии ребенка, или только о нравственности его, или только о грамоте его, внешнем виде и т. д. Все играет роль. Так и зерноградский пшеничный мастер: он и селекционер, и физиолог, и климатолог, технолог хлебопечения, агроном, агрохимик..." Подмечено очень верно. Иван Григорьевич использует малейшую возможность - трибуну областного совещания, пленум обкома, просто встречу в колхозе или совхозе - для того, чтобы страстно выступить в защиту паропропашной системы обработки полей, доказательно убедить в верности борьбы за увеличение посевов сильных пшениц, за улучшение качества зерна.

Весь его внешний облик очень схож с обликом пахаря, сеятеля, словом, человека от земли. Он как бы слился с ними и связан нерасторжимыми узами с хуторами и станицами Дона. И когда забарахлит мотор его "Москвича", Калиненко садится на велосипед и на нем мотается по полям. Город Зерноград вошел в его жизнь радостно и распахнуто. Именно здесь особенно ярко раскрылись его дарование, его талант. Зерноград сделал его известным и знаменитым, а он в свою очередь прославил город.

Такая взаимность прекрасна. Ее с полным правом можно отнести к еще одному зерноградцу - Михаилу Степановичу Рунчеву, лауреату Государственной премии СССР, академику ВАСХНИЛ, директору Всероссийского научно-исследовательского проектно-технологического института механизации и электрификации сельского хозяйства.

Приехал он сюда в 1951 году. Только что вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о преобразовании рабочего поселка Зерновое в город Зерноград. Молодой ученый и город-юнец вместе делали свои первые шаги. И ни на один час не расставались...

"Если б не Советская власть - неизвестно, чтоб со мною сталось, кем бы я был",- с волнением и грустью говорит Михаил Степанович. Родился он в самый канун первой мировой войны в селе Андровка, на Запорожье. Его отец и мать, болгары-переселенцы, в 1919 году умерли от брюшного тифа. Осталось восемь сироток. Старший брат Иван младших Михаила и Федора определил в детский дом. Остальных братьев и сестер взял на свое попечение...

В школе Михаил учился отменно. На лету схватывал сущность любой темы, легко расправлялся с задачками, играючи выполнял домашние задания. Но в Андровке была только четырехкласска. К Ивану Степановичу пришли представители комитета бедноты и два учителя.

- Знаем, трудно тебе, Иван, с братьями и сестрами-сиротами. Но как хошь, а Михаила учить дальше надо,- твердо сказал пожилой комбедовец.

- Парнишка смышленый, охоч до учебы,- заметил учитель.

- Вижу сам. Да вот не на что учить-то, опять же обувки нет, одежонка поистрепалась. Не знаю, как и быть,- тяжело вздохнув, проговорил Иван.

- Комбед поможет...

- Мы согласны часть зарплаты выделить на обучение Миши,- в один голос заявили учителя.

- Если так, я согласен.

И пошел Михаил по ступеням знаний: с отличием окончил девятилетку, а потом и Мелитопольский завод-втуз. И родился в среде болгар-переселенцев первый ученый инженер.

К моменту появления в Зернограде за его плечами был богатый опыт инженерной работы в Сталинградской и Ростовской областях. Но особенно дороги и памятны ему годы труда в прославленном "Гиганте". Полный сил и молодого задора, двадцатипятилетний Михаил Рунчев взвалил на свои плечи нелегкую ношу - всю гигантовскую технику. Это и прицепные комбайны Ростсельмаша, и тяжелые гусеничные тракторы Челябинска, и харьковские колесники, и горьковские трехтонки. Главному инженеру не хватало времени, было бы в сутках и сто часов, все равно, и их бы недоставало...

В скорбные дни войны на его долю выпала трудная миссия - отправить за Волгу и Каспий комбайны и тракторы, чтоб не достались врагу и чтоб работали там на урожай, на хлеб для фронта.

"Гигант" закалил инженера Рунчева, научил его работать с людьми, дал ему бесценный урок труда в условиях крупномасштабного хозяйства.

Где бы ни работал Михаил Степанович: в мастерских Поволжья, в совхозах Дона, в областном зернотресте, - всюду ему приходилось писать разные справки об использовании техники. Тогда он к ним относился, как к обузе, мешающей заниматься основным делом. Но писал их старательно, давая четкую характеристику пахотным и сеялочным агрегатам. Копии складывал в отдельные папки и на всякий случай хранил.

Когда же стал директором научно-исследовательского института в Зернограде, вспомнил о своих совхозных папках. Открыл их и начал перечитывать "нелюбимые справки". Удивлению не было предела: перед ним лежали бесценные документы, в которых, как в летописи, отображено развитие сельскохозяйственной техники, ее использование в разных районах. Показал "справки" академику Лозе. Тот после ознакомления с ними, улыбнувшись, сказал:

- Чудак ты, Михаил Степанович! На "золоте" сидишь и не ведаешь, что это готовая кандидатская...

И она родилась довольно скоро. Защищался в Москве, в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Тема весьма актуальная - "Энергоресурсы совхозов и повышение эффективности их использования". Защита прошла блестяще.

Он с головой окунулся в научную и организаторскую деятельность. На первых порах институт ютился лишь в одном стареньком здании, построенном еще в 1929 году, в начале первой пятилетки. В нем ни одного кандидата наук, а всех сотрудников вместе со сторожами было чуть больше ста. Теперь их более 900. Есть два доктора наук - сам Михаил Степанович и Эдуард Иосифович Липкович; 56 кандидатов. Это серьезная научная сила, способная решать любые трудные задачи.

И сам институт преобразился. Многоэтажные светлые корпуса утопают в зелени. В них и вычислительный центр, и проектно-конструкторское бюро, и многочисленные исследовательские лаборатории, и музей.

ВНИИПТИМЭСХ ныне - это не только методический центр всей России, но и проектно-технологическая база по созданию новых машин для Дона, Кубани, Ставрополья, Центрального Черноземья и Поволжья. Но если уж появится какая-нибудь интересная новинка, она непременно распространится по всей стране. Так было с механизированной веялкой-сортировкой с приставным элеватором, которую создали лауреаты Государственной премии Николай Дмитриевич Власенко и Абрам Вениаминович Барилл. Кукурузоуборочный комбайн ККХ-3 сперва был в единственном экземпляре. Его конструкцию разработали сотрудники института Борис Иванович Бочкарев, Игорь Иванович Чумаченко и другие. Потом серийный выпуск этой машины наладил Херсонский завод...

Более 200 оригинальных по конструкции машин было создано во ВНИИПТИМЭСХе. И все они нашли прописку на полях и фермах колхозов и совхозов.

Но, пожалуй, самым крупным достижением института стала разработка и внедрение в практику уборочно-транспортных комплексов. Бывая в колхозах и совхозах, доктор экономических наук Михаил Степанович Рунчев и доктор технических наук Эдуард Иосифович Липкович изучали существующие формы организации работ на жатве. Они наблюдали за тем, какие неудобства испытывали комбайнеры, когда оставались один на один с обширным хлебным участком. Если выдавался урожайный год, то из-за нехватки автотранспорта новые комбайны "Нива" и "Колос" больше стояли, чем убирали. А сколько терялось драгоценного времени из-за поломок. В некоторых колхозах делались робкие попытки групповой работы комбайнов...

Ученые института во главе с Михаилом Степановичем Рунчевым теоретически обосновали и организационно разработали систему уборочно-транспортных комплексов. Впервые они проверили их в совхозе "Московский" Целинского района Ростовской области. Опытный механизатор Николай Васильевич Бочкарев со своим звеном вывел новые комбайны в поле. Работали так, как предписывали ученые Зернограда. Когда смена закончилась, оказалось, что звено Бочкарева установило всесоюзный рекорд производительности труда на жатве. За одну смену четырьмя комбайнами было намолочено более 8000 центнеров зерна. За это звеньевой Н. В. Бочкарев был удостоен звания Героя Социалистического Труда, а члены звена - различных правительственных наград.

Достижение бочкаревцев давно перекрыто десятками, сотнями других уборочно-транспортных звеньев различных районов и областей страны. А Герой Социалистического Труда Нина Васильевна Переверзева в каждую летнюю страду намолачивает по 100 тысяч центнеров зерна четырьмя комбайнами.

Ученые ВНИИПТИМЭСХа пошли дальше. Они внедрили уборочно-транспортные комплексы в таком крупном хозяйстве, как колхоз имени Ленина Зерноградского района. Но уже не только на жатве зерновых, а и на уборке других культур, на пахоте зяби и черных паров, на весеннем и осеннем севе.

И наконец целый Ипатовский район Ставрополья освоил уборочнотранспортные комплексы и доказал их жизненную силу. Ипатовский опыт, поддержанный ЦК партии, быстро распространился по всей стране. Именно за уборочно-транспортные комплексы академик М. С. Рунчев, доктор технических наук Э. И. Липкович, кандидат технических наук В. Я. Жуков, механизатор опытного хозяйства института И. Я. Брынкин, группа ипатовцев были удостоены Государственной премии СССР.

Институт получил всесоюзную известность. Понадобилось внедрить в хозяйстве диспетчерскую службу - едут в Зерноград. Увидел во ВНИИПТИМЭСХе Герой Социалистического Труда, директор совхоза "Гигант" Дмитрий Дмитриевич Ангельев прекрасно оснащенный агрохим-комплекс, попросил внедрить такой же в его хозяйстве.

Строилась крупная откормочная площадка близ города Пролетарска Ростовской области. Ее оснащение поручили зерноградскому институту. Теперь уже ни один животноводческий комплекс (назовем здесь Веселовский по откорму 20 000 голов крупного рогатого скота и Первомайский по откорму 20 000 свиней) не обходится без машин и оборудования, которые сконструированы, спроектированы и сделаны во ВНИИПТИМЭСХе, награжденном орденом Трудового Красного Знамени.

Мы стоим вместе с Михаилом Степановичем Рунчевым на площадке новой техники. Лицо его не избороздили морщины, хотя ему шестьдесят пять. Нет и седины в черных густых волосах. Ходит он молодцевато, почти по-спортивному. Говорит образно, точно и выразительно.

- Известно, что воздух и вода создают зерно и они же его губят. Это знает каждый земледелец. Но не все знают о том, что корень питает зерно, пока оно созреет, а потом начинает сам питаться от зерна. Парадокс? Нет, это закон природы.

Михаил Степанович улыбнулся и продолжил:

- Значит, самый незначительный перестой спелых колосьев неизбежно ведет к потерям зерна. Сперва это выразится в килограммах, потом в центнерах и тоннах. Где же выход? Надо убирать хлеб не более чем за пять дней, а мы сейчас убираем пятнадцать - тридцать дней. Представляете, сколько по стране остается зерна в поле? Судьбу урожая надо решать не количеством машин, а их универсальностью. Узкоспециализированные машины требуют много людей, металла, да и хранить их негде. Универсальность - веление времени. Обратите внимание на эти три трактора.

Я посмотрел на трех богатырей, напоминавших сказочных Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича! Подобных мне не приходилось встречать ни в одном хозяйстве.

- Это тракторы недалекого будущего. Они универсальны, скоростны и мощны. Главный богатырь "Кировец-710" заменит сразу табун лошадей в 500 голов. Рядом ДТ-250, его мощность 250 лошадиных сил, и, наконец, Т-150-150 лошадиных сил. Эти три машины должны в скором времени вытеснить все тракторы других марок. Но к ним нужны не традиционные сцепки. Точнее, они без них обойдутся, так как все орудия размещаются на бесцепочной основе. Видите вон на той площадке новые агрегаты? В транспортном положении они складываются, а в рабочем - развертываются по фронту полевых работ. Это очень удобно для механизатора и создает предпосылки для высокопроизводительного труда. Трактор К-710 будет пахать плугом в двадцать лемехов. Втрое быстрее, чем К-701, число трактористов сократится вдвое. Это как раз отвечает требованиям нынешнего времени.

- Но это только решает лишь часть проблемы. А уборка, что ж, будет проходить по-прежнему?- спросил я.

- Нет. Мы уже научно обосновали необходимость создания новых комбайнов: СК-12, СК-20 и даже СК-30. Дело теперь за ГСКБ и комбайновыми заводами. Нынешние зерноуборочные машины не справляются с высокими урожаями. Наши селекционеры опережают комбайновую индустрию. Иван Григорьевич Калиненко уже своими сортами подбирается к ста центнерам зерна с гектара. Попробуй собрать их "Нивой", "Сибиряком" или даже "Колосом". Тут нужен СК-20.

Приведу одну немаловажную деталь. Эти мысли Михаил Степанович впервые высказал в докторской диссертации "Экономические основы системы машин в полеводстве", которую, кстати, защищал тоже в Тимирязевской сельскохозяйственной академии.

Как впередсмотрящие, коммунист Рунчев и его коллеги по институту чутко реагируют на каждую перемену в сельскохозяйственном производстве. Они их не просто регистрируют, а изучают, обобщают и дают научную оценку. Повсеместное торжество уборочно-транспортных комплексов вовсе не означает их застоя. Нет. Ученые ВНИИПТИМЭСХа считают, что теперь на смену им должны прийти комплексные бригады. Жизнь без движения подобна смерти. В непрестанном обновлении, вечном поиске новых научных идей и практических решений академик Рунчев видит единственный смысл деятельности большого коллектива ученых.

Почти сразу после Великой Отечественной на самой красивой улице имени Ленина неподалеку от ВНИИПТИМЭСХа появилось в Зернограде еще одно исследовательское учреждение - машинно-испытательная станция. Сколько разных машин прошло через ее лаборатории! С каким трепетом ожидали "приговора" своему детищу ленинградцы! Они знали: из 3000 различных тракторов и других машин только 700 пошли на конвейеры, а остальные остались лишь в журналах станции. Отбор строг и обоснован. "Кировцы" выдержали его! Они сразу завоевали признание механизаторов всей страны!

Нынче ордена Трудового Красного Знамени Северо-Кавказская машинно-испытательная станция вышла на международную арену. Представители стран Совета Экономической Взаимопомощи встречаются здесь на своих форумах, обсуждают итоги испытаний машин и комплексов для животноводства. Историей суждено было именно в Зернограде открыть Международный центр по испытанию тракторов и сельхозмашин. Машинно-испытательная станция успешно справляется и с этой своей новой ролью. Она весьма авторитетна для всех социалистических стран.

В год шестидесятилетия Советской власти в Зернограде произошло весьма важное событие. В городе был создан новый Всероссийский научно-исследовательский институт селекции и семеноводства сорговых культур. И это совсем не случайно. В Донском селекционном центре десятки лет функционировала лаборатория сорго. Мне не раз доводилось встречаться с ее заведующим, кандидатом сельскохозяйственных наук Ящувой Исааковичем Исаковым. Послушаешь его всего лишь один раз, поймешь без особых затруднений, сколь чудесна эта культура. Она и вынослива, и неприхотлива, ей нипочем несносная жара и безводье, был бы минимальный запас влаги в почве.

- Посчитайте и рассудите сами, - с горячностью убеждает Исаков вас, - чтоб зазеленела озимь, ей надо минимум пятьдесят процентов влаги к весу семян, а для трав - двести - триста процентов! Сорго же хватит и двадцать пять процентов!

"Сейчас сорго, это выгодно для хозяйства, это нужно для животноводства", - призывает он земледельцев. - "Сорго - культура нераскрытых возможностей". И призыв его подхвачен на севере и юге, на западе и востоке России. Ему посчастливилось вывести свои сорта сорго - это гибриды "скороспелой-69", "ростовский-3", "Дон-22". Бесценен сорт сорго - "сахарное зерно градское".

Институт создан не на пустом месте. Он отпочковался от Донского селекционного центра. Так что младший брат не юнец с молоком на губах. Просто шире стали его плечи. Да и поле иное, масштабное, так как опытным хозяйством для него определен известный в зерноградском районе совхоз "Манычский".

Заметим, кстати, что и Всероссийский научно-исследовательский проектно-технологический институт, и Северо-Кавказская машинно-испытательная станция, и Донской селекционный центр тоже имеют свои опытные хозяйства площадью от 5 до 15 тысяч гектаров. Именно в них в первую очередь отрабатываются, проверяются научные и проектно-конструкторские идеи, опробываются и получают визу на отправку в колхозы и совхозы новейшие машины и оборудование для полей и ферм. Наука и передовой опыт в них идут рука об руку, взаимно обогащаются и вместе движутся вперед по пути прогресса.

Не только в Зерноградском районе, но и в любом селе страны встретишь инженеров, выпускников Азово-Черноморского института механизации и электрификации сельского хозяйства. Его корпуса были построены первыми на улице имени Ленина Зернограда. По счастливой случайности они стоят прямо против Донского селекционного центра и ВНИИПТИМЭСХа, как бы образуя сердце сельскохозяйственной науки. И закономерно, что многие наиболее одаренные его выпускники стали научными сотрудниками этих исследовательских центров.

3500 студентов... 250 преподавателей... 85 профессоров и доцентов... 500 инженеров ежегодно проходят здесь переподготовку... Таковы цифровые параметры АЧИМСХа. Они дают точное представление о внушительности размеров учебного института и его месте в системе высшего сельскохозяйственного образования.

Каждый студент, новичок или старшекурсник, хорошо знает историю своего вуза, его знаменитых выпускников. В Оренбуржье, этом целинном крае, много лет работал Георгий Павлович Шукшин, Герой Социалистического Труда. Он берег честь института, честь советского инженера... На полях Украины прославил родной АЧИМСХ Борис Германович Мазин, ставший тоже Героем Социалистического Труда. Членом-корреспондентом ВАСХНИЛ стал ректор Волгоградского сельскохозяйственного института Г. Е. Листопад.

Каждый год весной - в институте традиционный праздник - день рождения комсомольской организации. В гости к будущим сельским инженерам приходят знатные зерноградцы Герои Советского Союза Иосиф Иванович Самофалов и Иван Андреевич Лубяной, Герой Социалистического Труда Иван Сергеевич Пазюк, участник Великой Октябрьской социалистической революции, первооткрыватель Зернограда Николай Павлович Горячев. Непременно на такие торжества приходят бывшие студенты первого набора Федор Семенович Белоусов, доцент института, сын плотника, строившего институт, воспитанник его комсомола Иван Яковлевич Чернышенко. Эти встречи стали эстафетой студенческих поколений.

У нынешних студентов есть третий, не учебный, семестр. Но он им дает такой заряд практических навыков, такой эмоциональный настрой, что весь учебный год они вспоминают его. В институте был создан первый в стране студенческий уборочно-транспортный комплекс. Желающих встать за штурвал комбайна оказалось много, а надо было отобрать всего лишь 50 человек. Отбирали самых лучших, стойких и трудолюбивых. В 1977 году студенты намолотили 115 тысяч центнеров зерна вместо 100 тысяч по обязательствам. Убедительный результат, которым мог бы гордиться любой производственный уборочно-транспортный комплекс. Командовал им делегат XVIII съезда ВЛКСМ Иван Новичков. А комиссаром был Павел Колода. Они и еще восемь студентов стали лауреатами премии Ленинского комсомола. Эстафета студенческих уборочно-транспортных комплексов продолжается.

Зерноград не только центр сельскохозяйственной науки, но и центр крупнейшего на Дону хлебного района. В год строительства города с полей района было отправлено государству более 37 000 тонн зерна. А сейчас ежегодно продается 320 тысяч тонн, или в восемь раз больше, чем в начале первой пятилетки.

Боевита и сильна организационно районная партийная организация. Почти двадцать лет возглавляет райком партии Герой Социалистического Труда, кандидат экономических наук Иван Степанович Назаров. Вместе с учеными пяти исследовательских учреждений райком КПСС настойчиво ведет работу по концентрации и специализации сельскохозяйственного производства, по внедрению новейших достижений науки и практики.

Зерноград среди двадцати двух донских городов отличается не только необычайной звучностью своего имени, но и особенностями характера, научной устремленностью в будущее.

Городу полвека. Но лишь пять лет назад исчезло название станции Верблюд. Теперь и она стала его тезкой. Первостроители смутно представляли, каким он будет через пятьдесят лет. Их сыновья и внуки сделали его городом сельскохозяйственной науки, раздвигающей горизонты в земледелии и животноводстве, определяющей ближние и дальние перспективы развития колхозов и совхозов не только Дона, а и всей Российской Федерации.