Тучи над Доном

Краснов

Гражданская война, подобно яду, заполоняла все тело России. Но гражданской войной ее назовут потом, спустя годы, а в те времена это были просто "события".

В Новочеркасске повсюду были красные. Большевики требовали своего представительства на войсковом круге, батальоны повстанцев вышагивали по улицам города. Демобилизованные казаки смотрели на них без какой-либо злобы и на митинги, как на спектакль, шли охотно. Но мало-помалу представители центральной власти начали раздражать казаков. Прежде всего уже потому, что были для казаков чужеродцами. Большевикам недоставало грамотных людей, чем не преминул воспользоваться Троцкий, который бросил клич своим единоверцам-евреям. Революция сделала их равноправными гражданами страны, хотя до той поры их не очень-то допускали до политики. Разумеется, они не забыли этого, как не забыли страшные погромы начала нынешнего века. Настала пора их реванша. Обещания властей, которые питали энтузиазм рабочих и крестьян, не очень-то вдохновляли казаков. Одна только идея раздела станичных земель уже провоцировала их на бунт, пламя которого постепенно разгоралось на горизонте.

Казаки же, воспринявшие новые идеи, не замедлили украсить свои папахи красными бантами. Это был цвет праздника.

Вихрь непредсказуемых событий, зачастую противоречивых, закружил Дон, Терек и Кубань. Казаки, отнесенные большевиками к меньшинствам, продолжали пользоваться привычной автономией, и в их быту ничего вроде бы не изменилось.

Туренцова остановили на пропускном пункте при въезде в город.

- Откуда путь держишь? - спросил его неряшливо "одетый пехотинец, видимо из мобилизованных донецких шахтеров. Он пристально вглядывался в лицо офицера, нервно игравшего нагайкой.

- Тебе-то что за дело, мужик? - начал заводиться Борис, толкая часового грудью коня, как это он проделывал в Петербурге при разгоне демонстраций.

Пехотинец начал срывать с плеча винтовку.

- Стой, тебе говорят! - Голос его задрожал.

Откуда-то появился казачий унтер. Перебрасываясь шутками с девчатами, он направил своего коня к ссорившимся. Улыбаясь во весь рот, обратился к Туренцову:

- Едемте, товарищ подпоручик. А манеры-то свои надо менять, иные нынче времена. Вас уже давно ищут, пора бы уже и глаз казать. Батюшка ваш сказал, что вы возвернулись в станицу, а вас нигде не видать. Стали поговаривать, что вы подались к бандитам. Говорю им: я знавал Бориса на фронте, не из таких он...

Унтер-офицер говорил быстро, явно стесняясь рыжего пехотинца, который в свою очередь подозрительно разглядывал его, держа винтовку на изготовку.

Борис подмигнул своему старому знакомцу - похитителю спичек.

- Не перевелись еще девчата в наших краях?

- Не-ет, - осклабился унтер. - Поезжайте к себе, вас там ждут. До скорого!

Разговор с отцом молодой Туренцов начал с вопроса:

- Все объединяются, а вы тут чем заняты?

Старик опустил голову. По всему было видно, что упрек сына задел его за живое.

- Ты же знаешь, сынок, прежде чем начать бой, нужно хорошенько изучить обстановку. Послушай-ка меня да повнимательней. На последнем круге мы уступили иногородним, они теперь имеют равные права с казаками. Но остаются шахтеры. Эти "пролетарии" стали чисто бешеные и объявили смертную войну казакам с того часу, как большевики свой переворот сделали. К тому же они забросили свою работу, не добывают больше уголек. Советы вмешиваются во все. Они забросали Каледина телеграммами. Почему объявили военное положение? Почему притесняете крестьян? Почему разогнали организации шахтеров? А самое главное: почему задерживаете на Дону хлеб и уголь?

- И в самом деле многовато "почему", - согласился Борис. -Значит, шахтеры забросили работу? Так откуда же углю взяться?

- Верно! Они в конце ноября вздумали в своем Макеевском округе образовать собственное правительство, во как! Советская Донская Республика! Можно бы и посмеяться, но они же задерживают все поезда! на Царицын и тем самым бесят центр. Каледин все это разъяснил, но ты знаешь, что выкинули Советы? - Лицо старика налилось кровью. - Они направили против казаков усмирительный отряд во главе с Крыленко. Похоже, им была дана команда лупить нашего брата, что тебе врага внутреннего. Во как! И ты знаешь, среди наших нашлись и такие, что одобряют их действия... И еще... В Ростове большевики с помощью черноморских моряков установили власть Советов, а у нас в Новочеркасске 272-й резервный полк заявил 1 декабря, что больше не признает Донское правительство.

- Но это же пахнет анархией, - выдохнул офицер.

- Хуже того, в Петрограде арестованы все члены объединенного казачьего Совета. Так что нас ждет...

- Война!

Это слово отец и сын произнесли в один голос.

Война уже заявляла о себе постоянными перестрелками. Ростов поднялся против новых властей. В город вошел отряд так называемых "добровольцев" под командованием офицера Чернецова. Среди них были и казаки. В Новочеркасске появились какие-то люди, невесть откуда пришедшие, и помогли восставшему 272-му полку захватить оружие.

Дрались повсюду, но кто и с кем? Газеты вещали о таких успехах нового режима, как подписание Брест-Литовского мира, подавление мятежей контрреволюционеров. Пока стояла зима, Дон был похож па заснувшего колосса.

До того как предаться отчаянию, Каледин представил новой власти свидетельства доброй воли. Для этой цели он вошел в контакт с Революционным военным советом. Его делегаты согласились в принципе с идеей разоружения частей добровольцев и военных училищ.

А сила это была немалая: двенадцать полков, две сотни сабель и пять батарей. По сути, это было ядро будущей белой армии под командованием генералов-путчистов, которые не замедлили явиться на Дон. Среди них были Алексеев, Деникин, Марков, Эрдели и пылкий Корнилов, происходивший из сибирских казаков, которому суждено было погибнуть под Екатеринодаром три месяца спустя, во время рейда на Кубань.

Тогда-то, в Ростове, Деникин и бросил свою знаменитую фразу:

- Казаки не приемлют еще ни большевистской, ни нашей идеологии...

А народный комиссар Антонов, - засевший в Харькове, требовал денег, свободы действий и свободы пропаганды.

Правительство Дона исчерпало все свои возможности для сохранения мира на своей территории.

Добровольцы, пока еще представлявшие собой небольшую силу, покинули пределы Дона. Каледин покончил с собой.

Страх и неуверенность опустились на Новочеркасск подобно снегу, ковром устилавшему улицы города, свисавшему с могучих плеч Ермака, недвижно стоявшего на центральной площади. Соборный колокол, возвестивший о начале похорон атамана Каледина, заставил прийти в движение белую от снега толпу. Мужчины и женщины, казаки главной станицы Всевеликого Войска Донского, измаялись, ожидая сигнала к началу последнего пути своего атамана.

Вперед вышел генерал Назаров, назначенный казачьим кругом походным атаманом:

- Сейчас прибудут Алексеев и Корнилов. Я хочу, чтобы вы поблагодарили их за все, что они сделали... и еще сделают для нас. Я только что подписал приказ о мобилизации казаков первой очереди. В войсках вводится смертная казнь.

Толпа еще плотнее сомкнулась вокруг своего нового атамана.

- Не все еще кончено со смертью Каледина, который не осмелился сказать вам обо всем этом.

- Это был честнейший человек, - проговорил за его спиной Богаевский.

- Лучший из всех нас, - согласился Назаров, - И на сегодняшний день он выиграл. Пока же Дон только пробуждается.

Назаров стал медленно подниматься по ступеням собора, держа фуражку под мышкой. Храм был уже полон народа.

С началом перемирия немцы начали повсеместное движение вперед. После оккупации Украины они вплотную подошли к границам Дона. Некоторые из их частей прошли безостановочно до самого Кавказа. Их целью было завладеть центрами добычи угля и нефти. Вчерашний враг России, благодаря большевистскому соглашению с ними, победителем вышагивал по захваченной территории. Чехи, подчинявшиеся только англо-французскому командованию, начали занимать позиции на основных железнодорожных магистралях.

В атаманском дворце Назаров и Попов, избранный вместо него походным атаманом, проводили бесконечные совещания, которые и заняли все последние дня февраля. Чтобы прояснить обстановку, новый атаман решил пойти на переговоры со своим заклятым врагом полковником Голубовым, представлявшим большевистскую фракцию казаков.

Казаки сидели за большим столом в ожидании запаздывавшего Голубова.

- Чего этой птичке нужно? - обронил кто-то, намекая на фамилию главы большевистской фракции.

- Полноты власти, чего же еще?! Он заставит красных избрать себя атаманом, Это он предупредил Советы, когда Каледин пригласил на Дон генералов. Ему угодно было видеть Каледина расстрелянным за измену без суда и следствия.

- Вот поганец! Так придет он или нет, наконец? - не выдержал Назаров.

В это время офицер назвал фамилию Голубова.

Войдя в зал твердым шагом, Голубов бросил фуражку на стол и, никого не поприветствовав, протянул руки к пламени, полыхавшему в камине. Казалось, молчание никогда не прервется. Но вот наконец приглашенный негромко проговорил:

- Товарищ Назаров, если ты позвал меня, чтобы сказать о том, что казаки идут вместе со всем народом на стороне революции, то я тебя слушаю. В противном же случае не стоит попусту терять время...

Атаман с трудом сдержал себя. Нелегко ему было оставаться невозмутимым. Глубоко вздохнув, он заговорил:

- Товарищ мой дорогой, я уже не единожды направлял делегации к военному командованию большевиков в Ростове и Александро-Грушевске, чтобы узнать об их намерениях на Дону. Народные комиссары заявили, что они находятся в состоянии войны с Доном.

Голубов мотнул в ответ головой.

- Я также знаю, - продолжал уже с гневом в голосе Назаров, - что в состав войск красных входят немцы и австрияки.

Гость пожал плечами, что можно было расценить так: ну и что из этого?

- И наконец, мне известно, - возвысил голос атаман, - что ваши красные банды просачиваются даже сюда, в Новочеркасск. Это ваши дружки, Голубов!

Тот резко развернулся на каблуках и посмотрел Назарову прямо в глаза.

- Запомни хорошенько, ни один волосок не должен упасть с голов красных бойцов. Иначе... иначе вся ответственность ляжет на тебя. Наши дорожки разошлись, и, видать, навсегда. Счастливого тебе пути на твоей дороге!..

Офицеры долго прислушивались к удалявшимся шагам Голубова.

На следующее утро полуторатысячное войско казаков с пятью пушками и сорока пулеметами покидало город. Вел его атаман Попов. Это было все, что осталось от двухмиллионного казачества. Генерал намеревался уйти в Сальские степи и партизанить там до наступления весны.

Сразу же после ухода войска в Новочеркасск вошли красные.

Голубов во главе вооруженной толпы первым направился к атаманскому дворцу. Его люди принялись разоружать казачьих жандармов, которые не получили никаких указаний насчет дальнейших действий.

Голубов по-хозяйски прошел по дворцу, распахивая двери пинком сапога и поигрывая маузером, который держал в руке.

- Назаров! - рявкнул он на весь дворец.

Атаман появился наверху при выходе из зала, где обычно заседал войсковой круг. Его сопровождали несколько депутатов казачьей ассамблеи.

- Полковник Голубов, немедленно покиньте помещение! Вы мешаете работе круга.

Большевик подскочил к атаману и сунул ему под нос пистолет:

- Твоему кругу конец пришел. Власть переходит к народу, именем которого я и арестовываю тебя.

Кто-то из моряков пальнул неизвестно зачем в потолок. Новочеркасская голытьба принялась грабить дворец. Послышались крики женщин.

- Негодяи! - бросил Назаров в лицо Голубову и тут же от сильного удара по затылку повалился на пол, не переставая повторять: - Негодяи, сукины дети, канальи!..

В городе начался массовый грабеж. Охота на офицеров увлекла всех большевиков. Казаков сгоняли в одну из казарм, превращенную в тюрьму. Сюда же попал и отец Туренцова. Когда их начали грузить на машины, он обратился с вопросом к пинавшему его татарину:

- Скажи хоть, кто судьи наши, образина ты поросячья?! - И получил в ответ плевок в лицо.

Время ненависти и раздоров пришло на Тихий Дон.

Голубов расположился в кабинете Назарова, казненного им одним из первых.

В дверях появился латыш с винтовкой за спиной:

- Гражданин начальник, только что на улице стреляли в президента Подтелкова...

- Кто?!

- Не знаю, кто-то из толпы казаков пальнул во время митинга. Всех обыскиваем...

На улице послышалась беспорядочная пальба. Голубов крикнул в распахнутое окно:

- А ну прекратить огонь! С ума посходили, что ли?!

Вскоре после этого инцидента новочеркасский большевистский комитет вошел в противоречия с ростовским комитетом, считавшимся главным на Дону. Последний не замедлил отправить в Новочеркасск отряд усмирителей.

- Они намерены арестовать тебя! - сообщили Голубову.

Так Голубов, едва придя к власти, стал отверженным. С кучкой преданных ему людей он умчался в степь.

Комиссар откровенно зевал. Монотонный голос стоящего перед трибуналом человека действовал па него усыпляюще.

"Неужели нельзя покороче?" - думал он.

Вот уже три часа Богаевский защищал себя перед военным трибуналом Новочеркасского гарнизона. Он был арестован людьми Голубова и заключен в тюрьму. Там и нашел его отряд, присланный из Ростова. Ему было предъявлено обвинение в выступлении против революции.

- Братья казаки, друзья мои, - говорил Богаевский. - На ваших глазах нас пытаются лишить земли, политой благородной кровью наших предков. Будь это в их силах, они поднялись бы из могил, чтобы спросить: по какому праву?

Комиссар лениво тряхнул головой: "Вот старый дурень, сам себе приговор подписывает".

И тут комиссар заметил, что казачья аудитория поддалась очарованию ораторского искусства обвиняемого. Положив головы на руки, люди слушали защищавшегося, будто сказочника, пришедшего к ним из далекого детства.

- Ты злоупотребляешь терпением судей, - жестко сказал Богаевскому комиссар.

Тот, словно не расслышав слов комиссара, продолжал говорить. Это была его лебединая песня.

- Тихий Дон всегда был частью России. Что станет с ним теперь?

Эта плавная речь резко отличалась от напористых лозунговых выступлений большевиков. Начав с февральской революции и дойдя до последних дней, Богаевский сумел сделать из Каледина образ мученика, который положил жизнь свою на алтарь всеобщего дела казачества.

Один из казаков привскочил со своего места:

- Мы не выдадим тебя, Богаевский!

- Будь спокоен, отец!..

Люди вскочили с мест, каждый что-то выкрикивал. Представитель Совета молча кусал себе губы.

- Охрана, увести обвиняемого!

Стоял март. Попов со своим войском продвигался в глубь Сальских степей, к истокам реки Сал. Он был полностью изолирован и вступал в короткие стычки с отрядами красных, которые тут же исчезали. Не получая вестей от добровольцев, Попов направлял посланцев во все станицы, чтобы нащупать связь с основными войсками, но все было тщетно.

В Новочеркасском округе обстановка продолжала накаляться.

Укрывшийся в одной из станиц на Маныче, Туренцов узнал о смерти отца. Впервые в жизни он нарушил казачий закон старшинства и в ярости накинулся на станичников, обвиняя их в трусости и подхалимстве перед красными.

- Да угомоните вы этого бешеного! Будто с цепи сорвался! - приказал атаман. - Чего ты хочешь от нас? Мы спокон веков делим землю с иногородними. Теперь они хотят иметь свой пай. Ты хочешь, чтобы мы их натравили сами на себя?

- Трусы! - еще пуще разъярился молодой офицер. - Казаки вы или нет? Почему позволяете обирать себя?!

Он выхватил из ножен шашку, чтобы швырнуть ее на стол заседавшего круга.

- А я говорю - он прав! - Могучего сложения казак положил руку на плечо Туренцова. - Хорошо гутаришь. Не перевелись еще мужчины у нас. К вечеру будет тебе целый отряд, а на этих надежды нет, - махнул он рукой в сторону заседавших.

- Меня возьмите!

- И меня!

Руки одна за другой потянулись вверх.

Восстание началось 31 марта со станицы Суворовской и распространилось мгновенно.

8 апреля перед генералом Поповым вырос всадник:

- Ваше превосходительство! Вся придонская округа, включая и Новочеркасск, восстала. Станицы призывают вас на помощь, ибо трудно устоять перед красными, которые все сжигают на своем пути.

Попов приподнял свою тяжелую папаху и почесал затылок. Он улыбался и щурился, будто только что вышел из темного туннеля.

- Наконец-то Дон пробудился от спячки.

Одним рывком он вскочил в седло.

- Поэскадронно, за мной! - понеслось по степи, и она запылала огнем восстания.

Во всех концах степи формировались отряды повстанцев, добавляя к одной сотне другую. Тут и там появлялись пушки, неизвестно где доселе спрятанные, их встречали громким "ура".

Продвижение красных отмечалось дымами пожарищ. Первый бой произошел в трех верстах от Новочеркасска. Под Кривянской казаки окружили отряд матросов, на вооружении которого был один броневик. Красные согнали все население станицы на площадь, а сами начали поджигать казачьи курени, предварительно полив ступени крыльца бензином. Перед ними появился священник с крестом в руке.

- Не делайте этого! Побойтесь Бога!

Послышался сухой щелчок выстрела. Стрелял матрос. В упор. Служитель церкви резко остановился, будто натолкнулся на преграду, и рухнул наземь с небольшим красным пятнышком на лбу.

И почти в тот же миг грянуло громкое "ура".

Уголком глаза Туренцов заметил бойца, бегущего к броневику. Судя по всему, это был пулеметчик. Подпоручик пришпорил коня и прицелился из маузера. Прозвучало подряд шесть выстрелов. Все это произошло столь стремительно, что экипаж броневика не сумел опомниться.

Борис сделал разворот и выхватил из ножей шашку. В вихре крутящихся всадников было трудно отыскать цель. Ему подвернулся матрос. Шашка прошлась ему по лицу, которое он прикрыл руками. Новый взмах, тихий высвист шашки - и рука матроса лишилась пальцев. Борис погнался было за убегавшим и бросившим оружие бойцом, но его опередили женщины, вооруженные вилами.

Стычка длилась всего несколько минут. Пока расстреливали уцелевших бойцов из отряда красных, Туренцов подошел к броневику. Как и все офицеры, Борис обучался когда-то вождению автомобиля. Он начал пристраиваться в кресле водителя, когда вдруг заметил, что под пулеметным чехлом что-то шевелится.

- Вылазь!

Перед офицером предстала совсем еще молодая женщина, одетая во все солдатское. Он быстро обыскал ее в поисках оружия и обнаружил револьвер.

- Жидовка?! Чего молчишь, язык проглотила?!

Какое-то мгновение они не спускали друг с друга глаз. Блеснувшая было в светлых глазах казака жалость тут же исчезла. Схватив женщину за талию, он почувствовал, как она хрупка.

- А ну-ка, бабы, займитесь этой кровосоской!

Борис подтолкнул женщину в спину, и та быстрыми мелкими шажками, будто торопясь попасть в руки палачей своих, засеменила в свое небытие...

Туренцов повернулся к броневику, сделав вид, что не слышит ее жуткого крика.

Жестокая это штука - гражданская война...

Голубов растрезвонил повсюду, что именно он казнил Назарова и членов круга Всевеликого Войска Донского. А теперь он скакал с кучкой казаков по степи, гонимый и красными, и повстанцами. В одном из хуторов его узнали, и он вынужден был бежать под прикрытием захваченного заложника, приставив к его виску пистолет. Вечером Голубову показалось, что его казаки о чем-то перешептываются, и это заставило его сунуть оружие под бурку, чтобы в случае надобности его удобнее было выхватить.

Винтовочный выстрел грянул рядом и буквально вырвал Голубова из седла. Шестеро казаков наблюдали за агонией человека, прозванного Голубком и претендовавшего на звание красного атамана.

Новочеркасск пал 14 апреля. Он был взят в основном восставшими местными казаками. Совдеп и красные отряды бежали к Ростову, едва только в городе прозвучали первые выстрелы.

Собравшийся казачий круг станицы Манычской призвал казаков к оружию. Подошедшие к станице по воде красные отряды атаковали станицу, но были отброшены. Что же до событий в Новочеркасске, то там повстанцы вынуждены были оставить город и отойти на семнадцать верст в станицу Заплавскую, где начали сосредоточивать свои силы.

Тем временем степное войско Попова пополнялось. Он достиг правого берега Дона, соединился с полковником Мамонтовым, возглавлявшим оборону северных округов. В это время на поле приземлился аэроплан. Выскочивший из него пилот сообщил:

- Я только что пролетел над Новочеркасском, город освобожден нашими!

Попов спешился и отбил земной поклон всевышнему.

- В путь! - скомандовал он, не подозревая о том, Что события развивались столь стремительно, что ситуация изменилась мгновенно и город вновь попал в руки красных.

К войску Попова присоединились части полковника генерального штаба Денисова, в распоряжении которого были восемь пехотных полков, три кавалерийских и восемь артиллерийских батарей. Войска продвигались вдоль железной дороги. При весеннем бездорожье это был самый верный путь. 27 апреля они прибыли на станцию Чертково, где разведчики доложили Попову о замеченном скоплении войск.

- Красные?

- Нет, немцы!

- Надо избежать стычки.

Маневрируя, войско Попова продолжало движение, избегая встреч как с немцами, так и с чехами. По-прежнему в войско прибывало много добровольцев. Правда, все они были без коней и оружия. Все это у них реквизировали красные. Но настроены они были решительно, ибо за их спинами остались сожженные Хутора и станицы. Время раздумий кончилось, и выбор был сделан.

К Туренцову подвели коня.

- Ну и каков он?

- А вы сядьте в седло и узнаете.

В боях с красными под Миллерово Туренцов потерял под собой уже двух коней. Здесь же старуха-казачка пришила ему новые погоны поручика. Стоявший рядом подпоручик спросил:

- А ты знаешь, что делают красные с офицерами?

- Знаю, Алексей, видел под Мигулинской офицеров, пригвожденных к доскам.

- Они еще лишают мужчин главных их атрибутов.

- Видел и это.

С той поры как Борис потерял отца и насмотрелся жестокостей, он стал почти не чувствительным к людским страданиям.

Стройный дончак был не слишком ретивым, и Туренцову приходилось все время подстегивать его нагайкой. Вскоре показался лагерь Денисова. Поручик оглядел себя. От не первой свежести мундира несло острым запахом пота, сбитые грязные сапоги напомнили ему, что он не разувался уже целую неделю. Бурка была вся в пятнах засохшей крови. То была кровь порубленных и погубленных им людей в каждой станице, где он прошел со своим отрядом.

Перед ним вырос казак:

- Полковник ждет вас, ваше благородие.

"Давненько ко мне так не обращались", - подумал Туренцов.

Денисов был кадровым офицером. Его отличал налет изысканной элегантности. При появлении поручика он брезгливо повел носом, но тут же любезно улыбнулся:

- Вы сами из Новочеркасска? Не желаете войти туда первым?

- Как прикажете, ваше превосходительство.

Колонна Денисова достигла восставших предместий.

По мере продвижения к центру города сопротивление становилось все более жестким. При первой попытке наступление казаков было остановлено сильным пулеметным огнем, заставившим их отступить. Раненный в плечо Туренцов безуспешно пытался поднять казаков.

Денисов взялся за оружие, чтобы навести порядок среди отступавших. Тем временем подошедший Попов наблюдал за боем в разбитое окно одного из домов. Он не заметил, когда к нему приблизился офицер в безупречно сидевшем на нем мундире.

- Капитан Ни лов, ваше превосходительство!

- Да... - рассеянно буркнул Попов, продолжая смотреть в окно.

- Меня послал к вам полковник Дроздов.

- Кто это?

- Дроздов, командир дивизии, только что пришедшей с Румынского фронта, чтобы присоединиться к Добровольческой армии...

- Дивизии? - Только сейчас Попов начал что-то понимать. - У вас целая дивизия? Но это же само провидение ниспослало вас к нам...

- Пока что чуть больше тысячи человек, остальные на подходе.

На следующий день с восходом солнца на улицах Новочеркасска, где гремел ожесточенный бой, появился броневик. Зрелище это было скорее забавное, чем грозное. У него сгорели шины на задних колесах, и он двигался на дисках, издавая жуткий скрежет. Из машины выскочил стройный, подтянутый офицер. Это был капитан Нилов. Он спустился на командный пункт Денисова.

- Господин полковник, атаман сказал, что я могу быть вам полезен.

- Я тоже так думаю. Смотрите... во-он там, на берегу речушки возле Троицкой церкви, у красных три пулемета. Они головы поднять не дают моим. Может быть, ваш броневичок...

- Слушаюсь!

Скрежещущая кастрюля тронулась с места, изрытая время от времени пулеметные очереди. Она проскрежетала перед фронтом залегших казаков и скрылась в дыму разрывов. Затем броневик появился уже на склоне холма, откуда вела прямая дорога на мост. Чуть погодя эта забавная, но сеющая смерть машина проскрежетала по мосту и выскочила на противоположный берег речушки.

"Ура-а!" - вырвалось из казачьих глоток. Казаки ринулись следом за броневиком, оставляя на настиле моста трупы его защитников.

"Ура-а-а!" - неслось окрест.

Туренцов скакал среди атакующих, переваливаясь в седле и сея смерть среди убегавших. Неожиданно он натолкнулся на чадящий перегретым маслом броневик, из которого показалась голова капитана Нилова.

- Вот это штука у тебя! Я всегда говорил, что броневички заменят со временем наших лошадок...

- Это точно, но, видите ли, у нас начисто отказали тормоза, и мы никак не можем остановиться...

Пожалуй, впервые с начала всей этой трагедии Борис расхохотался от души, словно ребенок.

Новочеркасск был взят.

Неделей позже, 11 мая, был казнен известный всему дону пленник. Это был Подтелков, глава Советского Донского правительства.

Срочно собрался круг, на котором присутствовали сто тридцать представителей ближайших к Новочеркасску станиц. Казачья ассамблея заседала до 18 мая и приняла решение послать своих представителей на Украину, а также установить контакт с немцами.

Генералу Попову было поручено создать временную армию с соблюдением традиционной казачьей формы. Согласно принятому графику призывов казаки первых пяти очередей стали в строй. Затем перешли к выборам атамана. Ста семью голосами был избран генерал Краснов и тут же наделен особыми полномочиями.

К середине мая в распоряжении Донской армии было уже семнадцать тысяч сабель, двадцать одно орудие и девятнадцать пулеметов. Красные выставили со своей стороны семьдесят тысяч человек, двести орудий и четыреста пулеметов. Но что было особенно примечательным, так это их почти полный контроль над железными дорогами. В такой диспропорции воюющих сторон и началось сражение.

К середине июня казачья армия соединилась с повстанцами северных округов под предводительством Мамонтова. Теперь в пей насчитывалось сорок тысяч сабель. В таком составе она и подошла к Царицыну, защиту которого возглавлял один из самых жестоких политкомиссаров - Сталин, чье имя этот город будет носить годы спустя. В июле казаки перерезали железнодорожную магистраль, ведущую на север, к центру России. Месяц спустя, в августе 1918 года, территория Всевеликого Войска Донского была в основном освобождена от красных. Исключение составляли лишь пять сальских станиц. Используя наступившее затишье, Краснов демобилизовал пожилых казаков последней очереди призыва. Круг, который уже установил на Дону привычные законы, собрал двести шестьдесят пять казачьих депутатов, среди которых семьдесят четыре были избраны от фронтовиков.

В своей вступительной речи Краснов говорил от Имени главы государства. Он изложил основы внешней политики, возглавлять которую круг поручил Богаевскому, возведя его в ранг министра. Было решено обратиться с просьбой к немцам, чтобы они прикрывали западную границу донской территории, но оставили открытой северную, дав казакам возможность сражаться с красными и оказывать Советам мощное сопротивление.

Круг восторженно встретил заключительные слова Краснова:

- Именно казакам, людям свободным, с Дона и Кубани, с Терека и из Оренбуржья, из Сибири, с Урала и из Астрахани предстоит спасти Россию.

Затем круг перешел к решению главных вопросов.

Территория Всевеликого Войска Донского объявляется независимым государством не по сепаратистским убеждениям, а в силу сложившихся обстоятельств, до наведения порядка в России. Оно должно руководствоваться принципами народной независимости. Законодательная власть принадлежит кругу, а исполнительная - избранному атаману, главе правительства. Земля и имущество церкви национализируются.

Таким образом, Дон, а за ним Кубань и другие казачьи войска предпочли независимость. Они считали противниками как красных - обладателей центральной власти, так и белых, желавших все взять и ничего не отдать. Эта ошибочность намерений дорого им обойдется.

Но в то время на Дону царила радость. Свобода, как ничто другое, делала казаков счастливыми. Завоеватели были изгнаны с их территории, целые части освобождались от воинской службы и возвращались домой, порой не без добычи, отнятой у красных.

В Новочеркасске никто и не подозревал о приготовлениях Троцкого.

Бывший журналист рьяно принялся за создание Красной Армии. Он выпустил из тюрем царских офицеров и набрал из них специалистов, ставших известными как "военспецы". Он нацелил все заводы северной части страны па производство военной продукции, организовал беспрецедентную пропаганду военных усилий, провел всеобщую мобилизацию с целью отражения атак па всех существовавших в то время фронтах. На юге нужно было отбиваться от Деникина, на востоке - противостоять Колчаку. Однако казаки оставались безразличными к военным усилиям, предпринимавшимся вокруг, и не собирались брать в руки оружие.

Когда с началом революции в Берлине немцы в ноябре 1918 года оставили Украину, казачье правительство столкнулось с неожиданным для них фактом - левый фланг стал открытым для действий различных бандитских формирований. Этой новой опасности противостояла всего одна дивизия, сформированная из молодых казаков. В то же самое время на севере Советы сконцентрировали сто тридцать тысяч хорошо обученных и экипированных бойцов.

В Новочеркасск прибыла делегация представителей Антанты, в которую входили французский капитан Кашэн и англичанин Бонд. Отъезжали они очарованные оказанным им приемом, но мало расположенные к оказанию военной помощи в ничего пе сулящем предприятии. Союзников больше интересовала русская белая армия, впитавшая в себя либеральные взгляды.

- Я полагаю, что они скорее предпочли бы помогать красным, - разочарованно вздохнул Краснов.

А красные издевались в своих листовках: "Покажите нам хоть одного своего союзника, и мы сложим оружие".

Большевистское наступление началось в районе Воронежа. Части Верхне-Донского округа не проявили особого рвения в отпоре красным, и"это позволило корпусам Думенко и Буденного почти беспрепятственно достичь Царицына. Обстановка к концу декабря сильно обострилась. Это навело Краснова на мысль о встрече с Деникиным.

Подчинение казаков белым произошло 8 января 1919 года на железнодорожной станции Торговая. Атаман сошел с машины, чтобы подняться в вагон главнокомандующего. Шел, будто побежденный на подписание капитуляции.

Белый генерал, тщательно прилизанный, с ухоженной бородкой, сделал приветливую мину и поспешил через салон-вагон навстречу Краснову. Пожал ему руку и трижды обнял.

- Наконец... Наконец-то и казаки с нами...

Соглашение уже было подготовлено. Оно предусматривало переход Войска Донского под командование Деникина. Объединенная армия добровольцев и казаков, созданная "единой волей и с единой целью", называлась отныне "Вооруженные силы Юга России". Союз был чисто военного характера и ни в коей мере не затрагивал казачью независимость.

А казачьи части продолжали тем временем отступать под напором красных. Их предводители Попов и Мамонтов тщетно ждали обещанных английским генералом Рулем пятидесяти тысяч винтовок. К февралю 1919 года казаки откатились за Донец.

Для атамана Краснова наступили драматические дни. Казачий круг обвинял его в неудачах армии. Дело дошло до того, что Краснов потребовал отставки, но ему в этом было отказано.

- Кто командует армией? - воскликнул атаман. - Денисов! Да его фронт растянут па тысячу двести верст, к тому же его войска вконец измотаны, но командует все-таки он, а не я. Можете взять власть себе... - И тут он позволил себе невиданную доселе вещь - швырнул атаманскую булаву на стол, разделявший его с казаками.

За этим театральным жестом последовала мертвая тишина, никто не вымолвил ни слова. Краснов покинул заседание в сопровождении генерала Шкуро, известного своими подвигами на германском фронте.

На место казненного Назарова заступил генерал Богаевский. Председатель круга Харламов обратился к нему:

- Мы надеемся, что ты сумеешь организовать на Дону по-настоящему демократическое правительство. Но главная наша забота - армия.

На Донце пятнадцатитысячная казачья армия противостояла девяноста тысячам красных, к тому же хорошо вооруженных.

На отвоеванных территориях Советы решили обуздать казаков раз и навсегда. В циркуляре, полученном из Москвы, говорилось:

"Казаки Дона показали себя врагами трудового народа. Вам надлежит подавлять любое их выступление, сжигать дома предателей, нападающих на наши тылы, казнить всех, кто позволяет себе вести антибольшевистскую пропаганду".

Казачьи лазутчики докладывали кругу, что верхнедонские казаки якобы изнемогают под гнетом красных. На них сыплются невиданные оскорбления и унижения. Повсюду идут казни, порки, сжигаются казачьи курени. На фронте красные гонят впереди себя толпы женщин и стариков, а из-за их спин палят из пулеметов...

Армия на Донце продолжала таять. Казалось, наступал конец, но в это время подошли части белых.