Кавказский дьявол

Яков Петрович Бакланов

Якову Петровичу Бакланову было чему поучиться в Феодосийской военной школе, так как в свои семнадцать лет этот унтер-офицер едва умел читать и писать. Отец урядника Бакланова дослужился от рядового казака до полковника, принимая участие во всех военных походах своего времени.

- Трудись, сынок, если хочешь чего-то достигнуть в этой жизни, - не уставал повторять старый служака.

На что следовал ответ:

- Ты был сыном простого казака, а я - сын полковника!

Некрасивый, но крепко сложенный молодой казак отличался ловкой статью и был лихим наездником от природы. Вольнодумец по натуре, он был за это исключен из станичной школы и лишен возможности поступить в Черкасский казачий лицей. По отцовской рекомендации он шестнадцатилетним парнем был зачислен в 1825 году в казачий полк Попова. Там ему присвоили чин урядника и обучили грамоте. В школе непоседливый Яков сразу становился паинькой, как только закрывались учебники и начиналось сумерничанье. Не шелохнувшись, боясь кашлянуть лишний раз, он слушал былины о старинных богатырях и героях, снискавших себе вечную славу...

Первый в военных упражнениях, кадет научился сносно писать, складывать сотни, умел описать административное устройство Дона и выучил наизусть несколько стихотворений и поэм, которые должен знать каждый казак, ибо в них говорится о богатствах Придонья и самой реки.

 Ты богат, древний Дон,
 И травою обильной,
 И рыбой, и солью,
 Вином и углем изобилен...

Когда гордый своими успехами в учебе молодой Бакланов приехал на побывку к отцу в 1828 году, чтобы заполучить обещанного ему боевого коня, на его плечах красовались погоны хорунжего.

- Ну вот, ваша светлость, - шутливо представился он отцу, - я и стал офицером, прошу оплатить долги.

Вскоре грянула война с Турцией. Бакланов получил первое боевое задание - доставить пакет великому князю Михаилу Павловичу под осажденный Браилов. Он прибыл туда как раз в день штурма.

Величественная картина предстала глазам молодого восторженного порученца. Повсюду были видны изготовившиеся к бою полки, артиллерия изрыгала клубы дыма... Он так и застыл с пакетом в руке.

- Эй ты, заснул, что ли?! - крикнул Бакланову кто-то из штабных офицеров. Яков вздрогнул и пришел в себя.

- Ваше сиятельство, окажите мне честь, разрешите быть в колоннах добровольцев!

- В передовом отряде? Добро... А как тебя зовут?

- Бакланов, ваше сиятельство.

Великий князь поднес к глазам лорнет, чтобы получше разглядеть смельчака, но того и след простыл. Он уже мчался галопом на своем скакуне, оставляя после себя клубы пыли.

Имя подчиненного, частое на слуху у начальства, есть наилучший способ продвижения по службе.

На Камышлакскую переправу под визг пуль первым ворвался Бакланов, лихо размахивая шашкой. Казалось, что над его головой пляшут языки серебряного пламени.

- Вот кто достоин креста Святой Анны. За храбрость, - уточнил великий князь. - Как фамилия этого офицера?

- Бакланов, из полка Попова...

- О, я назначу его командиром.

В 1831 году Бакланов со своим полком достиг Прута.

В 1834 году он был переведен в Донской полк Жирова, стоявший на Кавказской линии.

- Тебе повезло, - говорили ему теперь уже бывшие однополчане, - тебя посылают туда, где можно себя проявить. Придет день, когда царь оставит только тех казаков, у которых противник перед глазами, как, например, у терцев и кубанцев - черкесы. А остальных пошлет гонять монголов на Уссури или эскимосов на краю света.

- А там есть казаки?

- Ну а как же! Слыхал небось про Берингов пролив? Так вот, его конечная часть зовется именем Дежнева, тоже казака.

Отсутствие войны и добычи делало казаков меланхоличными. А тут еще поползли беспокойные слухи о том, что Петербург намерен якобы преобразовать Донскую область в обычную провинцию.

Но оставался Кавказ, где Бакланов впервые отличился в 1836 году, во время похода на непокорных горцев, постоянно угрожавших Кубани.

Однажды утром он отправился со своей сотней в Лабинское междуречье. Кругом высились только мрачные горы, на склонах которых не было видно ни отар, ни пастухов. Вдруг один из унтер-офицеров показал пальцем на скалистый утес, возвышавшийся над равниной подобно крепостной башне.

- Там кто-то подает сигнал.

Бакланов бросил взгляд в указанном направлении и увидел, как на солнце поблескивает что-то вроде лезвия кинжала. То же наблюдалось и на другом утесе - видимо, оттуда шел ответ. И такое было на всей горной гряде.

- Поднимемся, - решил он и первый подал пример, пустив коня на каменистый склон горы.

Спустя несколько мгновений с гряды, на которую вознамерились взобраться казаки, на них посыпались огромные камни - их подтолкнули чьи-то руки.

Утреннюю росу уже давно слизал дневной зной, нещадно палило солнце, и все же молодой офицер решил продолжить набег. Он внимательно следил за тем, чтобы колонна продвигалась на приличном отдалении от скалистых утесов, откуда горцы со своими длинными ружьями могли в любой момент нанести урок казакам. Главным было избежать засады.

- Извините, ваше благородие!

- Да...

Молодой подпоручик прикусил нижнюю губу. Он терялся при виде этого богатыря на белом скакуне.

В Бакланове, одетом в меховую телогрейку, с растрепанными волосами и в папахе, лихо сдвинутой набекрень, действительно было что-то фантастическое. Он тихо рассмеялся:

- Думаешь, я заблудился? Нет, я хорошо знаю, что аул находится по ту сторону гребня... Понял?

Подпоручик согласно кивнул.

- Что бы я предпринял на месте горцев, которым угрожает, прямо скажем, смертельная опасность? Что хорошего в том, что подпалят твой родной дом? Я бы подкараулил тайком солдат в неудобном для них местечке. А поскольку солдат этот я, то мне, мой друг, надлежит пройти там, где меня не ждут. Обойти надобно горку-то... Напра-а-во, поэскадронно!..

Горцы-наблюдатели не успели и глазом моргнуть, как сотня Бакланова отсекла аул от горы, захватила женщин и скот и погнала их на равнину. На соломенных крышах селения заплясали языки пламени. Мужчины аула, находившиеся в засаде, ничем не могли помочь.

- Шайтан! - скрипнул зубами Шамиль. - Сущий дьявол, а не казак...

Предводитель горцев напал на казачью колонну па следующий день, чтобы отбить захваченное. Но Бакланов, поистине хитрющий дьявол, был начеку. По его команде казаки моментально заняли круговую оборону, используя коней как прикрытие. Несколько залпов хватило, чтобы отразить нападение кавказцев, которые пе осмелились на повторную атаку.

Колонна продолжила свой путь по долине реки Белая. Бакланов все время чувствовал незримое присутствие Шамиля, переполненного ненавистью к русским.

- Переводчик говорит, что они зовут вас Дьяволом, - сказал подъехавший подпоручик.

- Недурная кличка, - усмехнулся Бакланов.

Все аулы были укреплены земляными валами с воткнутыми в них деревянными остроконечными кольями. Бакланов принял решение атаковать один из них. Под прикрытием лучших стрелков, выбравших себе позиции на близлежащих скалах, собранная в комок сотня ринулась на укрепления. Громкое "ура" огласило долину, эхом понеслось по горному хребту. Все заволокло густым пороховым дымом, в котором с трудом можно было различить богатырскую фигуру Бакланова, размахивавшего шашкой налево и направо. Слышалось пронзительное ржание коней, угодивших на острые колья. Один из горцев, судя по всему старейшина аула, подстерег спешившегося казака и нанес ему удар кинжалом в спину. Бакланов взъярился. Черкес был теперь с ним один на один, целясь в него из пистолета. Раздался выстрел, и Бакланов пошатнулся в седле, но тут же на лице его, залившемся кровью, заиграла его дьявольская улыбка, больше похожая на оскал зверя.

- Шайтан! - успел крикнуть горец, прежде чем Бакланов припер его к стене и пронзил насквозь шашкой. Растекаясь по траве, смешивалась воедино кровь горца и казака.

Казаки любили Бакланова за его лихую джигитовку, за неповторимый удар шашкой, рассекавший врага от плеча до пояса, и, наконец, за его безудержную храбрость и шрамы, полученные в бесконечных схватках.

Война на рубежах России стала постоянной рубрикой в санкт-петербургских газетах, не раз описывавших подвиги героя Кавказа - донского казака Якова Бакланова.

Особенно отличились казаки Бакланова 4 июля 1836 года в междуречье Чамлыка и Лабы, где они обратили в бегство и преследовали на протяжении пятнадцати километров войско Шамиля, численно превосходившее сотню Дьявола в четыре раза.

Его сотня была отлично отшлифованным инструментом специфической, в общем-то непривычной для казаков войны. В боях им не раз приходилось спешиваться, отдавать поводья коней в руки специально выделенных для этого людей и продолжать сражение в качестве обыкновенных стрелков. Двенадцать непрерывных атак провели баклановцы, оставляя каждый раз после себя множество убитых и раненых. Самому Бакланову тоже пришлось спешиться и стрелять из захваченного у черкеса ружья.

Вечер накрыл долину, когда у казаков кончились патроны.

- Донцы! - послышался громкий клич Бакланова. - Покажем этим паршивым черкесам, что такое наши пики!

Для Войска Донского пики были привычным и давним оружием, но здесь, в горах, казаки применяли их редко.

- По коням!

Тем временем Шамиль перегруппировал своих горцев. Его фигуру на кабардинском скакуне черной масти можно было видеть то в одном конце позиций, то в другом. Дистанция между противниками не превышала полукилометра.

- Сотня, лавой - за мной!

- Ур-ра-а-а!

- Пики кверху!

В руках казака пика была страшным оружием. Длиною три метра тридцать сантиметров, со стальным наконечником, она не знала пощады.

Сотня неслась галопом, изготовив пики к бою. Каждый из казаков уже наметил себе жертву.

Баклановцы буквально разорвали цепи горцев, потеряв при этом всего несколько человек. Оседающая пыль уже не мешала разглядеть на траве десятки трупов горцев. Некоторые из них лежали с пиками в груди. У жестокой войны жестокие законы...

- Шайтан! - рычал в бессильной ярости Шамиль, отирая раненую руку о пояс.

Весной 1839 года кавалер ордена Святого Владимира Яков Петрович Бакланов был произведен в есаулы и переведен в 41-й Донской полк, затем он некоторое время командовал учебным полком на Дону, а в 1841 году был переведен в 6-й полк Родионова, дислоцировавшийся на русско-прусской границе.

- Ох уж эта мне гарнизонная служба, - проворчал Бакланов. - Кем стал казак? Обыкновенным казарменным солдатишкой...

- Будет плакаться, Яков Петрович, - прервали его друзья по офицерскому клубу. - Уж ты-то сам можешь выбирать себе судьбу. Мог бы красоваться на парадах в Петербурге в гвардии или в Атаманском полку, отплясывать на балах...

- А уж от великих княгинь отбою бы не было, в фаворитах ходил бы...

- Вопросами засыпали бы: "А правда ли, что вас Дьяволом зовут?"

- Это точно...?

Бакланов вспылил и, вскочив, разбросал карты по столу.

- Если кто из вас будет продолжать в подобном роде, то я к его услугам!

Партию продолжили в гробовом молчании.

Весной 1845 года войсковой старшина Бакланов возвратился на Кавказ. Его 20-й Донской полк расположился па левом фланге Кавказской линии. Вновь засверкал всеми гранями его блестящий воинский талант мастера ведения партизанской войны.

- Дьявол вернулся! - пронеслось по горам.

И снова начались рукопашные схватки и длительные рейды по горам. Так продолжалось до 1853 года. Баклановцы отбили у горцев двенадцать тысяч голов крупного рогатого скота, сорок тысяч голов овец. Ни один набег горцев не оставался безнаказанным для них. Это было в традициях казаков, служивших на границе.

Бакланов менял полки чаще, чем коней. В 1853 году граф Воронцов назначил его командиром 17-го Донского полка. Тогда-то и пришла Бакланову с Дона маленькая посылка.

- Что это?

- Знамя, ваше благородие, и довольно забавное...

В центре флага на черном фоне был изображен человеческий череп, а под ним крест-накрест две берцовые кости, точь-в-точь - символ пиратов. По краям были слова: "Я верю в воскресение души и в вечную жизнь, аминь!"

- Почему бы и нет? - подмигнул своими длинными ресницами Дьявол.

Суеверные казаки косо смотрели на столь необычную эмблему. А несколькими днями позже их любимец Бакланов был серьезно ранен в одной из стычек с горцами в бедро.

- В этом виновато ваше поганое знамя, Яков Петрович.

- Да что вы, напротив, оно спасло мне жизнь! Вы бы только посмотрели, как испугались его шамильцы!

Благодаря своему отменному здоровью богатырь быстро вернулся в строй. Он вновь был готов к объяснениям со своим старым противником. Правда, начало было не из лучших. Бакланов занимался укреплением Курина с тремя батальонами и одной пушкой, когда разведчики донесли о приближении Шамиля с двадцатипятитысячным войском.

- Пусть подходит, поглядим...

17 февраля Шамиль подошел и отрезал Бакланову путь к отступлению. На горные пики опустилась непроглядная кавказская ночь. А с восходом солнца перед Шамилем предстал пустой лагерь. Дьявол исчез в ночи. Он увел свой отряд совершенно незаметно. Это казалось просто невероятным.

Шамилю ничего пе оставалось, как сказать:

- Где птица пролетит, где змея проползет, там и Бакланов пройдет.

Дьявол, прозванный турками Баклан-пашой, в мае 1855 года уже принимал участие со своими казаками в осаде Карса совместно с генералом Базиным, На его шее сверкал крест Святого Георгия, врученный ему самим царем. После первой неудачной атаки Бакланов предложил пойти на приступ вершины горы Чакма с ее тремя сильно укрепленными редутами, Атака удалась, было захвачено несколько знамен, пушек, но уже на самой вершине Бакланова подстерегла беда: осколком разорвавшегося ядра его ранило в голову. Любой другой скончался бы от такой травмы черепа, но только не Бакланов. Через несколько дней он появился перед батальоном полковника Кауфмана, который втянулся в артиллерийскую дуэль с турками.

- Батарея, быстро за мной!

Бакланов четко распределил орудия по выгодным для стрельбы позициям и лично руководил огнем батареи, который был настолько метким, что турки тут же смолкли.

После взятия Карса Бакланов намеревался отдохнуть, побыть какое-то время в родном Новочеркасске. Ему уже исполнилось сорок восемь. Одновременно с орденом Святой Анны ему был пожалован титул походного атамана Войска Донского и ежегодная рента в полторы тысячи рублей. Но с отпуском пришлось повременить - в атамане еще нуждались здесь, на Кавказе. Он оставался тут до 1860 года, пока не был назначен наместником в Вильну. А вскоре началось польское восстание, которое ему пришлось подавлять с генералом Муравьевым.

Нет войны более жестокой, чем гражданская, она, как никакая другая, опустошает душу. От Варшавы до Кракова баклановцы сеяли ужас и разорение. И все же, но рассказам очевидцев тех кровавых дней, Бакланов принимал близко к сердцу судьбы многих поляков и помогал им, чем мог.

Умер Бакланов в 1867 году. Казаки, безмерно скорбящие о нем, воздвигли любимому атаману памятник.

- С таким командиром воевать не страшно, - говорили казаки. - Как отец родной. И советом поможет, и в деньгах не поскупится, ежели нужно. Да что там говорить - рубаху последнюю снимет и отдаст.

Вот такими были казаки на протяжении всего богатого событиями девятнадцатого столетия. Казачьи батареи громили англичан под Балаклавой в Крымской войне. Их можно было встретить на самых отдаленных границах империи вплоть до Маньчжурии, где они усмиряли хунхузов и противостояли японцам.

Статут их службы был ужесточен законом 1875 года, по которому они должны были отдать царской службе в три приема двадцать лет.

Позднее казаки, и прежде всего оренбургские, начали выполнять жандармские функции на улицах Петербурга при разгоне демонстраций. Казачья нагайка стала символом притеснений. Казаков стали ненавидеть.

"Казаки - слуги царского режима" - так писали в своих прокламациях революционеры после кровавых событий 9 января 1905 года. В этот день гвардейцы-атаманцы открыли огонь по безоружному люду, шедшему к Зимнему дворцу с петициями к царю.