Степная лисица

Иван Мазепа

Как тебя зовут? Говори!

На лице пленника появилась насмешливая улыбка. Он потряс связанными руками и ногами, подняв их на уровень окованных колес фуры. Мол, сначала развяжи, а потом уж поговорим. И снова принялся жевать соломинку.

- Это он их вел? - снова поинтересовался старший из казаков.

- Ну да, сколько же можно говорить... Дело было на речке Ингуле. Наших десятеро, все в кандалах, с ними десятка полтора татар, а этот во главе гарцует, будто тебе на учении. Одет во все казачье, а справа на коне татарская. Когда мы на них набросились, то он не встревал, только похохатывал. А потом говорит: "День добрый!" "Добрый день, - отвечаю, - а теперь пойдешь с нами". "Если, - говорит, - тебе угодно..."

Запорожец прервал рассказ казака:

- А наши пленники его знают?

- Да нет. Поговаривают, что это дорошенковский казак.

- Развяжи!

Освобожденный от пут парень размял затекшие члены, шутливо дернул старого казака за бороду и подошел к остальным, расположившимся" у костра.

- Я Иван Мазепа. - И как ни в чем не бывало посмотрел своими светлыми глазами на запорожцев.

- Присаживайся.

Сотник помолчал какое-то время, пытаясь скрыть замешательство.

- Я тебя выдам гетману Самойловичу, он царю служит. Ежели ты от Дорошенко, что к татарам переметнулся, то будешь повешен.

- А ты за кого? - поинтересовался тот, кто назвал себя Иваном Мазепой.

- Мы на службе у польского гетмана, но есть соглашение...

Мазепа выплюнул наконец соломинку:

- Что до меня, то я на эти соглашения...

Запорожцы дали пленнику выпить и накормили его. Кто-то из них протянул ему трубку и кисет.

- Я сам с Украины, - начал Мазепа свой рассказ. - Отец мой из марепинских казаков. Там же, в Марепинцах, я на свет божий явился двадцать три годочка тому назад. Чем-то я пришелся по душе польскому губернатору, и он отправил меня в Варшаву вместе со своим отпрыском постигать науки. Так что образование я получил - будь здоров. Едва стукнуло мне семнадцать, как меня определили пажом при дворе короля Казимира. Дико, чего там говорить, старики под ярмом ляхов задыхаются, а я отплясываю в лучших домах притеснителей. - Мазепа отдал дымящуюся трубку и уставился на казаков. - Банда головотяпов, вот вы кто, - вдруг резко проговорил он. - Все прячетесь, как собачонки, по кустам! А что до меня, то мой любимый зверек - степная лисица. Мех на ней так хорош, что невольно приласкать хочется. А кусается не хуже других...

Насмотрелся я на этих победителей. Уж как они любят рассказывать за столом о кознях казаков, а я вынужден был смеяться вместе с ними. А каково мне было, когда какой-нибудь пьяный облапит меня и начинает хвастать: "А ты знаешь, малыш, скольких казачишек я извел..." Я же улыбаюсь этой скотине...

- У тебя, видать, водица в жилах вместо крови! - возмутился один из запорожцев.

- Будь спокоен, кровь не хуже твоей. Выжидал я, вот и все. Для любителей выпить было вино, а мне доставались их жены и дочери...

Взрыв хохота едва не загасил пламя костра.

- К тому же еще я и поколачивал их, чтобы помягче были. Да и за оскорбления мужей надо было расквитаться...

Казаки с интересом слушали россказни этого соблазнителя девиц. От подробностей их кидало в дрожь, а Мазепа все продолжал заливать.

- Один толстый генерал женился на молоденькой, а спит с ней врозь. Мне-то все видать. "Вот такая злая штука, - сказал он мне, - я в свое время изнасиловал одну из ваших казачек, а она наградила меня дурной болезнью. И хотя я вылечился, но стал на это дело слаб..." А мне-то что, я безо всякой опаски иду собирать свои цветочки в саду. Вот тут- то и приключилось со мной...

- Ну-ка, ну-ка, Мазепа, расскажи! - еще больше оживились казаки.

- Дело было летом. Гроза собралась страшенная, потемнело все. Но я не мог ошибиться окошком, ибо моя избранница навесила на него свою шаль - это был наш с ней условный знак. Я потихоньку начал карабкаться, чтобы служанка не услыхала. Две нежные ручки обхватили меня за шею. Ротик розовый, пламенем полыхает, так бы и съел его...

Я нежился под голубым шелковым одеяльцем, когда заявился этот старый дуралей со своими вооруженными слугами. У каждого в руке факел. Гроза была, вот я и прослушал их приход. Что оставалось делать? Я - гол, как лист, полячка тоже. А этот рогоносец быком ревет и размахивает своей саблей...

Видит Бог, что толстяку было угодно отсечь мне голову. Он аж задыхался от ярости. Накинулись они на меня, начали бить, я чуть сознание не потерял. Но тот же Бог и ноги дал мне. Удрал я...

Мазепа сделал длинный глоток из курдюка с вином и продолжил рассказ:

- Значит, я в окно, голяком на коня - и в степь, заклиная всевышнего отпустить мне все грехи. Когда слуги колотили меня чем попало вплоть до канделябра по голове, то я уже в полусознании вспомнил, что лях держал у себя в конюшне украинского скакуна, которого он привел из похода. Дикий был жеребец, не то что на нем скакать, даже приблизиться к нему никто не осмеливался. Никто, кроме меня. Вот это-то меня и спасло... Еду я голяком на коне. Пришел день. Жарища. Пить страшно хочется. Я даже бредить начал и коня умолять: свези меня, красавец, на родину мою, на Украйну ридну...

Слушатели не сводили горящих глаз с рассказчика, а он продолжал:

- Я лишился сознания. А когда открыл глаза, то услышал над собой радостные женские голоса. Так я возвратился в места рождения своего... - Мазепа закончил и шутливо обратился к сотнику: - И после всего этого ты хочешь повесить меня, пес ты эдакий?!

- Это решать гетману Самойловичу.

Выученик польских иезуитов, Мазепа умел так достоверно, с подробностями рассказывать, что никто не мог усомниться в его правдивости. Когда он несколько дней спустя предстал перед гетманом, на его устах играла ангельская улыбка.

- Господи, наконец-то я избавился от этого христопродавца Дорошенко и смогу послужить верой и правдой царю Московии. Долгой жизни ему!

Гетман откашлялся в кулак:

- Молодой человек, тебя схватили, когда ты вел послов от повстанцев к крымским татарам.

- Господь свидетель, я пытался вызнать планы Дорошенко!

Мазепа врал самозабвенно и талантливо, и дело кончилось тем, что гетман не смог не поверить столь образованному молодому человеку.

Предав с необыкновенной легкостью своего бывшего благодетеля, Мазепа рассказал обо всем, что ему было известно о союзнических связях Дорошенко с крымским ханом.

Отправленный в Москву, Мазепа вскоре стал любимчиком царского двора. Особенно усердствовали в благорасположенности к нему женщины, поверившие в его легенду. Потом он будет отправлен на Украину в качестве главного порученца гетмана Самойловича.

Шли годы. Мазепа тесно сдружился с фаворитом двора Алексея Михайловича, князем Голицыным. Он выжидал своего часа, чтобы обрести нового благодетеля. Такой час пришелся па начало крымской войны.

Крымская кампания явно провалилась, хотя и была предпринята довольно солидными силами. В 1687 году гетман Самойлович направился к югу с пятью-десятью тысячами украинских казаков, а отряд генерала Голицына насчитывал сто тысяч русских стрельцов. Мазепа в то время был хранителем царской печати в казачьем войске.

После нескольких незначительных побед русские столкнулись со старой испытанной стратегией татар - стратегией "выжженной земли". Татары поджигали степные травы и липтали противника подвоза фуража и провианта, и ему ничего не оставалось, как отступить.

Расстроенным неудачей казакам Мазепа нашептывал:

- Это же так легко - взять и самому запалить степь.

- А кто это сделал?

- Да ваш же гетман, дубина!

Мазепа играл в свою игру.

Около десяти часов утра 25 июля 1687 года, отстояв молитву, князь Голицын поднялся в окружении бояр на ступени наспех сооруженной палатки-часовни. Перед ним вилась река, на берегах которой расположились московские полки. Между рядами соорудили большой длинный стол, застелили его ковром, на котором сверкали символы гетманской власти - тяжелый золотой крест и евангелие, украшенные драгоценными камнями. Две тысячи казаков, отряженных на избрание нового гетмана, расположились прямо напротив стола.

- Я одобрил бы избрание Мазепы, - твердо заявил казакам Голицып.

Многотысячная армия была хорошей поддержкой этому "дружескому совету"...

Но церемония должна была проходить по своим законам.

- Самойлович липтеп власти, назовите ему замену.

- Мазепу! Мазепу! - раздались крики из первых казачьих рядов.

Трижды Голицын повторил свой вопрос. И трижды раздавался один и тот же ответ. Довольная улыбка скользнула по устам князя.

Иван Мазепа спокойно, без какого-либо волнения сделал три шага вперед и произнес клятву верности.

Спустя некоторое время в Батурине, гетманской резиденции, Мазепа устроил несколько роскошных банкетов. Отобранная у Самойловича казна тратилась на этот нескончаемый праздник.?

В сорок пять лет Иван Мазепа пожертвовал всем ради власти, и князь Голицын стал его первой жертвой.

8 августа 1689 года семнадцатилетний гигант царевич Петр Алексеевич вынужден был под покровом темной ночи укрыться в Троицком монастыре. Его окружение составляли друзья, преданные ему с детства, когда война для них была еще просто игрой. Они и стали ядром будущей русской армии, а место их детских игрищ дало имя императорскому гвардейскому полку - Преображенскому.

Петр сбежал от своей сестры регентши Софьи, сторону которой принял князь Голицын. Князь вознамерился было мобилизовать казаков Мазепы, но тщетно. Петр победил в этой интриге и сослал неверного.

- Царь зовет тебя в Москву, собирайся в дорогу. Для Мазепы это был приказ. В сопровождении

трехсот всадников он отправился в столицу Московии. На перекрестках дорог были выставлены стрелецкие посты. Время от времени казаки встречали солдат из вновь сформированных царских полков, их отличали темно-зеленые мундиры. Времена менялись, а у всякого времени свои приметы. Гонец подскакал к гетману:

- Приказано ожидать здесь.

В крестьянской избе время тянулось медленно. Мазепа уже считал, что все потеряно, и вдруг услышал:

- Царь ждет вас в Троицком... Итак, тревога оказалась ложной. Гетман больше не сдерживал коня. Его принял молодой, просто одетый человек в велюровой куртке.

"Молод, но, видать, хитер", - пронеслось в голове у Мазепы.

- Ты уже знаешь, - обратился к Мазепе царь, - что Голицын обманул наше доверие, но, благодарение Богу, его задумка провалилась. За ущерб, нанесенный нам на Украине, мы забираем все его состояние, и я, поверь, найду ему достойное применение.

Мазепа вернулся в Батурин побогатевшим на две тысячи голицынских рублей. Пройдет некоторое время, и жизнь Мазепы станет жизнью сатрапа, всеми единодушно презираемого. Скандальным дебошам не будет конца.

Однажды бывшему пажу польского двора стало известно, что против него повернуто его же оружие - клевета.

"Мазепа вступил в сговор с бывшими своими хозяевами", - говорилось в одном из перехваченных им писем.

Реакция гетмана была молниеносной. Чтобы доказать свою преданность Петру, он направил свое войско для участия в штурме Азова, а затем нанес визит царю в Острогожске, где тот устроил себе временное пристанище.

Семь лет минуло с той поры, как Мазепа впервые увидел государя. Изменения произошли потрясающие. Вместо юного царевича, окруженного боярами, перед ним стоял высокий, крепкий мужчина, одетый во все европейское.

- Я борюсь, Мазепа, с предрассудками и дурными нравами совсем один. Нужно, чтобы ты мне помог в этом. Я преображу Россию... - Царь выбил трубку о каблук сапога. Нервный тик скользнул по его лицу. - Я рассчитываю на тебя.

Но Мазепа, занятый своими мыслями, ничего не слышал. Его больше беспокоила последняя собственная "шалость", закончившаяся большим скандалом на весь Батурин. Влюбившись, он похитил семнадцатилетнюю Матрену Кочубей, дочь одного из высокопоставленных лиц казачества. Взбешенный отец пригрозил гетману, что обратится к верховному духовенству. Мазепа вынужден был вернуть дочь отцу. Теперь оба эти человека стали непримиримыми врагами.

В самом начале восемнадцатого столетия Москва была обеспокоена происками грозного противника - короля Швеции Карла XII. Этот несравненный стратег только что развеял по ветру русскую армию, пытавшуюся взять Нарву. Петр I униженно запросил мира. К тому же ему внушал опасения вспыхнувший мятеж донских казаков. Слишком свежа была память о Стеньке Разине.

В Батурине Мазепа занялся своими хитрыми подсчетами.

- Атаман Булавин отказался выдать царю беглых и должников... А Петру ох как нужны эти люди, ведь он забил кнутами тысячи людей в устье Невы.

- Ага, - поддакнул ему адъютант Орлик. - Да и климат там, на этих болотах, не приведи господи, но царю втемяшилось отстроить там столицу и назвать ее своим именем.

- Санкт-Петербург, построенный на костях! Каково, а? - смеясь вопросил гетман.

- Дык он хочет еще создать свой флот на Балтике.

- А Булавин подрезал ему подпругу. Он побил всех стрельцов под станицей Лиховской и захватил Черкасск, где собственными руками придушил князя Долгорукого.

- Отомстил-таки за погибель Стеньки Разина. У казаков, должно быть, большущий праздник!

Завернувшись в тулуп, Иван Мазепа смотрел, как на крепостные валы Батурина падает снег. Старый лис опять ждал своего часа. Тем временем прибыл курьер.

- Взяли Азов донские казаки? - Это было первое, что спросил гетман.

- Нет, им на голову свалился Василий Долгорукий и заставил дорого оплатить смерть брата Григория. Он рвал их на куски. Атаман Булавин застрелился, а его помощник удрал к туркам¹. Притеснения ужасные, ты же знаешь Петра. Он сам сечет головы секирой. Берега Дона покрылись виселицами. Побоище, да и только!

¹ (По утверждению русских историков, мятежный атаман был обезглавлен по личному приказу Петра I. - Прим. ред.)

А запорожцы, что они?

- Сечь молчит. Да к тому же немало казаков воюет на стороне Петра в Ливонии.

Мазепа в задумчивости поигрывал цепочкой ордена Андрея Первозванного.

- Я приму к сведению принесенные тобой новости. Мы останемся верными слугами царю.

И снова гетман ушел в размышления под крутящийся танец крупных снежинок...

Весна 1706 года началась на Украине, как всегда, распутицей.

После долгой и утомительной скачки Орлик прибыл в Киев, где Мазепа председательствовал на совете. Весенний Киев, увенчанный короной из куполов церквей и колоколен, отражался в темных водах Днепра. Легкий туман стирал краски и делал нечеткими контуры домов.

- Пошли, пошли, - нервно потащил его в сторону Мазепа. - Ты уверен, что за тобой не было слежки? Кто связной?

- Какой-то старый еврей-торговец.

- Давай-ка рассказывай, что поделывает швед?

- Разбив датчан, норвежцев и поляков, он занялся Петром. Но прежде он заставил Августа отречься на сейме от престола. Да и вообще, после взятия Кракова и Варшавы польские шляхтичи не очень-то шли за ним...

- Август II так и остался принцем Фредериком Августом Саксонским, - рассмеялся Мазепа. - Эта идея заключить союз с Петром ему только навредила. Впрочем, продолжай...

- Понадобилось только триста драгунов и полтыщи шведских солдат, чтобы он покорно снял , корону. У Карла XII есть свой кандидат, это Станислав Лещиньский, познанский воевода.

- Так это он...

- Вот его письмо.

Читаное и перечитанное десяток раз письмо с подписью "Станислав, король" жгло Мазепе пальцы. Наконец-то появилась возможность встать во главе независимой Украины, ради чего он столько перетерпел. Близился час наивысшего предательства, но гетман Мазепа колебался. Нервными шагами мерял он комнату вдоль и поперек.

- Орлик, чго посоветуешь? Отослать письмо царю или оставить при себе?

- О чем он просит?

- Чтобы я подготовил почву для шведов, организовал наблюдение за дорогами, построил мосты, уничтожил шесть тысяч русских, которые сейчас на Украине, ну и... чтобы не оказывал сопротивления...

И тут гетман принял быстрое и неожиданное решение - он швырнул письмо в камин.

- Я знаю одно: все, что я сделаю, будет на пользу матери-Украине.

Однако тайные сношения Мазепы с поляками не ускользнули от зоркого глаза отца некогда обесчещенной девушки. Генеральный судья Кочубей и его доверенный полковник Искра донесли о предательстве Мазепы московским властям. Предъявленное ему обвинение по тридцати трем пунктам было образцом юриспруденции и служило основой для процесса и осуждения за невиданное предательство.

Но Мазепа пользовался у Петра абсолютным доверием на протяжении двадцати лет. Царь не придавал значения бесчисленным доносам на гетмана. Более того, все эти доносы он обычно отсылал Мазепе.

Однако теперь Мазепа испугался.

"Это же пахнет эшафотом..." - побледнел он.

Чтобы узнать, до какой степени Кочубей и Искра проникли в его тайну, он сам арестовал их, настоял на их допросе с пристрастием и сам продиктовал измученному пытками Кочубею:

- Пиши! "Я, Кочубей, действовал только из соображений личной мести, все мои обвинения лживы, что же касается дочери, то это выдумка". Подпишись: "Кочубей".

Оба жалобщика были выданы московским властям и обезглавлены.

Наученный горьким опытом, старый лис стал действовать изощреннее. Он распустил слух, что царь якобы собирается лишить казаков всех свобод. Среди своих приближенных он ронял туманные фразы, из которых можно было заключить, что его приближенные могут быть заменены на московских чиновников. Мазепа стал вникать во все жалобы казаков, стоявших вместе с русскими войсками. Всеми возможными способами он подогревал недовольных.

Результаты такой политики не замедлили сказаться. Шепотки сделали свое дело. Ропот казаков все усиливался. Мазена прикинулся удивленным.

- Я возмущен вашим отношением к нашему батюшке-царю, - заявил он, открывая одно из совещаний, и сделал вид, что он, к сожалению, вынужден мириться с такими настроениями. - Давайте свои предложения, обмозгуем их. Ваши горечи - мои горечи... Идите, друзья.

Когда в сентябре 1707 года Карл XII покидал Саксонию во главе сорокатрехтысячного войска, Мазепа пообещал, что присоединится к нему с шестьюдесятью тысячами казаков, чтобы освободить Украину и Нанести поражение Петру Великому.

Предводители казаков, которые ни сном ни духом Пе ведали об истинных намерениях гетмана, потребовали, чтобы он исполнил свое обещание. Мазепа сдался...

- Я нанесу визит московским варварам, - пообещал Карл XII.

Он углубился в степи, чтобы там соединиться с Мазепой. Взял Гродно и Могилев и повернул па юг. Приближалась зима, а казаков все не было видно. Оторванная от своих основных баз, шведская армия терпела лишения. Кавалерия и пехота были, что называется, и наги, и босы, и дошло до того, что люди начали одеваться в шкуры животных. Им недоставало хлеба, пушки увязали в болотах. Словом, Петр предоставил зиме выигрывать свою битву.

Мазепа колебался. Успех вроде бы был обеспечен, оставалось только вовремя выступить, но мастер интриг, порой самых сложных, предпочитал все же выжидать.

На требования Карла XII о выступлении он отвечал: "Форсируйте Десну, я обеспечу вас продовольствием, а затем присоединюсь к вам со своим войском".

От царя тоже шли в Киев предписания: "Мне нужны войска для подавления бунта донских казаков, башкир, калмыков..."

Чтобы снять с себя подозрения, Мазепа послал лучшие полки на борьбу с единокровными братьями.

Карл с трудом продвигался к Стародубу. В своем письме Мазепе он писал: "Я жду, когда ваши войска присоединятся к моим".

В то же самое время поступил приказ от Петра: "Незамедлительно прибыть в мой штаб".

Обоим государям Мазепа отправил одинаковый ответ: "Я старый человек и нахожусь на пороге смерти. Болезнь, приковавшая меня к постели, вот-вот унесет меня в мир иной..."

Чтобы выиграть еще несколько дней, он устроил комедию с причастием. В комнате, слабо освещенной и пропахшей ладаном, священнодействовал митрополит Киевский, когда туда ворвался вдруг Орлик и прошептал на ухе больному несколько слов. Мазепа тут же приоткрыл один глаз.

- Ты уверен?

- Пройдя Стародуб, шведская армия приблизилась к Десне.

На глазах потрясенных попов свершилось чудо - шестидесятичетырехлетний больной гетман одним махом сорвался с постели и зычно крикнул:

- Одежду, оружие, копя!

Задыхаясь от смеха, полковник Орлик прогнал опешивших церковников. Во всем дворце началась суматоха, во дворе выстраивались ряды казаков.

- Орлик, сколько нас? - спросил Мазепа, спускаясь по лестнице упругим шагом.

- Пять тысяч, не больше.

В понедельник 26 октября 1708 года это войско понеслось галопом по направлению к Десне. В пойме реки Мазепа выстроил казаков в каре и проскакал перед ними с булавой в руке. Остановив своего скакуна перед строем, он начал говорить громким, уверенным голосом:

- Братья, наш час пробил! Мы отомстим за свои унижения москалям и освободим Украину с помощью короля Карла XII...

Он говорил еще долго, играя жестами, мимикой, пуская в ход шутки. Мазепа рассчитывал на энтузиазм казаков, но увы! Прошло время, казаки изменились, да и он сам стал другим. Уже никого не ослепляло очарование Мазепы, которое за двадцать минувших лет поблекло непоправимо. В седле сидел разжиревший, потерявший обаяние человек, и строй внимал ему равнодушно, совершенно безучастно. Мужественные лица казаков не выражали ничего, кроме недоверия. И их опасения были небеспочвеины.

Затевая заговор, изобретая свои предательские уловки, Мазепа не учел этого фактора. Воспитанный в Польше, приближенный к русскому царю, он был, по сути, очень далек от забот и повседневной жизни казаков. И сейчас ему ничего не оставалось, как скомандовать: "Вперед!"

Эскадроны, последовавшие за ним, редели не то что с каждым часом, а с каждой" минутой. Завидев огни шведского стана, Мазепа приказал Орлику посчитать людей. Их оказалось значительно меньше, чем он предполагал.

Тем не менее Мазепа с помпой вошел в лагерь Карла XII, для которого эти неплотные ряды воинов были первым подкреплением за всю кампанию.

Карл нервно провел рукой по своим густым светлым волосам. Одет он был в простой голубой мундир с кожаными пуговицами, с топкого желтого пояска свисала великолепная шпага. Чтобы принять Мазепу, король вскочил в седло. Его конь, где бы Карл ни "находился, всегда был рядом.

- Наконец-то ты, Мазепа! Однако ты заставил себя ждать.

- Теперь я во власти вашего величества и повинуюсь вам...

- Ладно... Сколько ты привел людей?

- Это авангард, сир, остальные на подходе.

Карл широким жестом пригласил гостя спешиться и, пригнувшись, вошел в низкую избу. Он начал есть. Ел быстро, молча выпил кружку пива и повернулся к своему союзнику:

- Ну, давай рассказывай о Петре.

И гетман нарисовал довольно верный портрет своего бывшего повелителя.

- Это сильный от природы человек со взрывным, я бы сказал, характером. Староверы утверждают, что он унаследовал темперамент своей матери. Дебошир, выпивоха, но при всем том он остается русским до мозга костей.

Карл с интересом рассматривал своего гостя, поглаживая при этом рукой библию в позолоченной оправе и кивком приглашая Мазепу к дальнейшему разговору.

- Петр владеет четырнадцатью профессиями, в том числе и профессией зубного техника. В унтер-офицерском мундире он объездил всю Европу, где познакомился с работой судостроителей и каменщиков. Он ест, пьет и работает столько, сколько этого не делает никто в его царстве. Это реформатор. Обрезает боярам бороды, заставляет бояр служить государству, облачает их в европейскую одежду. Столицу он перевел из Москвы на невские болота...

- Скажи мне, Мазепа, ты его обожаешь?

- Я ненавижу его. - Старый гетман раскурил трубку и продолжил рассказ: - Петр отверг свою первую жену Евдокию и увлекся распутницей из Ливонии Мартой Скавронской, которую зовут теперь Екатериной. Она родила ему четверых...

Неутомимый рассказчик, Мазепа всю ночь вел речь о Петре.

Слушая Мазепу, завоеватель подпал под очарование его личности. Впервые с момента вступления в эту страну король слушал Мазепу, и у него возникло чувство приязни к нему.

В то время как гетман Украины налаживал контакт со своим новым хозяином, весть о его бегстве разнеслась по стране. Узнав об этом первым, Меншиков послал рапорт царю и направил свои войска к Батурину. Великий гнев обуял Петра Первого.

- Восстание подавить, знатную верхушку доставить живьем!

Меншиков первым делом блокировал дороги, ведущие к Десне, и только после этого повернул свои основные силы к Батурину, этой цитадели преданных гетману людей. 31 октября 1708 года под раскаты грома русская армия пошла на приступ логова Ивана Мазепы. Горизонт занялся пламенем, которое издали увидели приближавшиеся шведские войска. Мазепа скакал рядом со всадником в голубом.

Когда кавалеристы привели пленного, гетман оттащил его в сторону и резко спросил:

- Что там?

- Повесили твое чучело. Митрополит Киевский предал тебя анафеме. Батурин весь охвачен пожаром. Царь назначил нового гетмана Скоропадского, посвящен оп был в Глухове, в церкви святой Троицы.

Приказав повесить разносчика дурных вестей, Мазепа присоединился к штабу шведов. На его лице играла радостная улыбка.

- Все вроде бы идет хорошо!

Но Карл уже знал из перевода гербового листа, подписанного Петром Первым, что "Мазепа, забыв Бога и нарушив клятву, данную на святом кресте, переметнулся к врагу нашему, королю Швеции...".

Повсюду творилось нечто невообразимое. Чтобы ничего не оставлять "проклятому гетману", украинцы, прежде чем отступить, сжигали свои хаты, увозили с собой продукты, забивали скот, отравляли колодцы. И только небольшая кучка запорожцев, соблазненная посулами Мазепы, переметнулась к нему.

По дорогам, утопая в непролазной грязи, медленно тащились колонны солдат в голубом. Осенние дожди прибивали иссушенную траву, лишали деревья еще оставшейся кое-где листвы. Леса с каждым днем становились все угрюмее и неприветливее.

Группа всадников шла крупной рысью. Карл в сопровождении Мазепы спешил обогнать свои основные силы, двигавшиеся к недалекому уже Батурину. Дорога вела к повороту, когда король остановил коня:

- Кажется, мы явились не первыми!

Впечатляющее зрелище открылось взору прибывших. Там, где раньше высился замок, осталось только мрачное скопище руин. Камни рухнувших стен были красными от опалившего их огня. Грязные улицы покрывал пепел, повсюду лежали неубранные трупы...

Шведский король и его свита с удивлением взирали на весь этот ужас. Сгорбленный гетман проехал подальше. Лихорадочным взглядом искал он в этом нагромождении развалин остатки своего дворца, всего того, что было близко его сердцу на протяжении последних двадцати лет. Под этими руинами покоилась теперь вся его жизнь. В этом безжалостном разрушении Мазепа почувствовал сильную руку своего бывшего повелителя.

"Я преображу Россию, Мазепа, помоги мне", - говорил ему когда-то большой мальчик с трубкой, набитой дешевым голландским табаком.

Мазепа повернул коня к шведскому лагерю, своему последнему убежищу, и этим же вечером тайком отправил своего курьера к Петру.

"Я берусь выдать вам шведского короля, нашего врага..."

Но эта крайняя мерзость Мазепы осталась без ответа.

По степям Украины, покрытым снегом, подталкиваемый порывами ветра, Мазепа брел за Карлом XII. Оп чувствовал себя дряхлым стариком. Однажды на стоянке в избе он сказал своему спутнику!

- Будь проклят тот день, когда я сел на коня...

Но шведский король писал на грязных листках своей семье что-то нежное и не слушал Мазепу. Все это было ему уже давно известно...

Природа с трудом пробуждалась от зимней спячки. И вот однажды кавалеристы авангарда заметили на плоской равнине рядом с Полтавой небольшой городишко, окруженный земляным валом. У Карла оставалось восемнадцать тысяч изможденных зимовкой в степи людей. И все же он решил атаковать. Петр, внимательно следивший за передвижением Карла, понял, что настал час взять реванш за поражение под Нарвой. Первая его победа под Лесной придала ему уверенности.

27 июня 1709 года, едва солнце осветило равнину, разделявшую противников, она ожила. Приминая высокую траву, шведские эскадроны медленно, с трудом продвигались вдоль речушки Ворсклы, на воде которой играли блики ранней утренней зари. Плотные колонны пехоты изготовились к бою. Стрелки, дрожа от утреннего холода, заряжали ружья, неспешно выстраивались в три шеренги.

Спустя два часа шведы получили приказ к наступлению. Полки сразу же тронулись, и Мазепа хорошо видел, как шли они плотными рядами с развернутыми знаменами. Карл, накануне в стычке раненный в ногу, следовал за ними на кожаных носилках.

Частые выстрелы, заглушаемые стуком барабанов, покрыл гул орудий. Густой дым поплыл по равнине. Мазепа издали наблюдал за боем.

- Пехота генерала Левенхаупта захватила два редута!

- Войска царя дрогнули...

- Но огонь по-прежнему плотен, у них пороха в достатке, ничего не скажешь...

К девяти часам первые раненые, опираясь друг на друга, потянулись по дорогам в лагерь.

"Чем все это кончится?" - не переставал задавать себе вопрос Мазепа.

Канонада отдалялась, выстрелы становились глуше и реже. Вскоре на равнину опустилась тишина. Но потом вдоль Ворсклы понесся беспрерывный гул, словно железным молотом били о землю. Это была кавалерия - десять тысяч всадников Меншикова, которые шли с левого фланга русских и с ходу вонзались в королевские батальоны.

Два часа длился бой, по никто из противников пе хотел уступать. Носилки с королем Карлом мелькали то в одном конце поля, то в другом. А когда обе лошади из упряжки были убиты, в какой-то миг показалось, что король тоже погиб.

- Нет, - сказал Орлик, смотревший в подзорную трубу. - Люди вынесли его на скрещенных пиках. Но они отступают, слишком силен натиск русских...

- Коней! - скомандовал побледневший Мазепа.

К часу дня Мазепа догнал Карла в нескольких верстах от Полтавы.

Растянувшись на траве, король и Мазепа наблюдали, как шли побежденные полки, вернее - то, что осталось от полков. Запыленные, с мрачными, безучастными лицами, лицами крестьян, сорванных со своих земель для этой проклятой войны. Не лучше выглядели и светловолосые ветераны, проходившие мимо своего короля.

Иван Мазепа смотрел, как удаляются остатки батальонов, неся пробитые штандарты. С ними уходила последняя надежда гетмана. Из казаков с ним осталось только триста человек. Остальные погибли или покинули своего гетмана.

Генерал-майор Горд, сурового вида швед, остановил свою повозку перед лежавшими на траве Карлом и Мазепой.

- К вашим услугам, ваше величество! - Старый гетман подставил королю плечо.

Опершись на него, поверженный колосс пошутил:

- Идемте, Иван, вы теперь будете частью моей свиты...

Полулежа, положив голову на подушки, старик долгим взглядом провожал горизонт, уходивший далеко-далеко в украинские степи. Дрожащие руки скользили по груди, словно ища безвозвратно утерянное...

- Посмотрите, сир, - встрепенулся вдруг гетман, - я узнал это место. Тут как-то мне пришлось удирать от стаи волков, и я только успевал приговаривать: "Ну, конек мой верный, вынеси, не подведи". Впрочем, простите, это все старые и никому не нужные истории... Будь проклят тот день, когда я сел на коня!

Беглецы нашли прибежище у турецкого султана. Там, в Бендерах, Мазепа и умер 22 августа 1709 года.

Петр Великий опустил свой кулак на Украину.

И все же Петр любил казаков. Он был первым из государей, кто нанес визит донским казакам. Однажды в 1695 году царь вошел в трактир. Какой-то совершенно голый, только папаха на голове, казак с ружьем за спиной, саблей на поясе и с трубкой в руке сидел на бочке из-под вина и горланил песни.

- Ты почему голяком тут? - спросил великан.

- А я все пропил.

- И коня тоже?

- И коня, и штаны, все!..

- Отчего же ты не пропил саблю? Вон сколько на ней серебра, да и на ружье позолота...

Выпивоха ткнул трубкой в сторону незнакомца: поглядите, мол, на этого чудака.

- С ружьем и саблей, сынок, я добуду себе и коня, и одежду, а без них мне хана...

Петр разразился громким смехом и угостил забавного пьянчугу дружеским шлепком.

- Вот это, - сказал он сопровождавшему его атаману, - отныне и будет казачьей печатью: голый, но вооруженный казак на бочке...

Серией указов император Петр I сделал из Дона первую войсковую область. С той поры казачьим полкам предстояло делать куда большие переходы, чем прежде.

Когда спустя десятилетия. Екатерина II вступила на трон, ей захотелось взглянуть на свою империю собственными глазами. В пути она смотрела сквозь кисею занавесок на красивые фасады хат, которые специально для нее построил ее фаворит Потемкин. С той поры и повелось звать все фальшивое потемкинскими деревнями. Но взгляд ее голубых, небу подобных глаз все чаще задерживался на красавце кавалеристе в красной венгерке, который скакал во главе ее казачьего эскорта. То был преданный ей Орлов.

Любившая пофилософствовать императрица одним росчерком пера похоронила два казачьих центра, которые были неугодны ее глазу. Первой жертвой стала Украина, где Скоропадский, сменивший Мазепу, играл роль скорее почетного гетмана, чем настоящего. С 1763 года Украина стала обычной провинцией России.

Запорожская же Сечь еще продолжала сохранять относительную независимость, но то золотое время, когда казачьи корабли бороздили Черное море, достигали Константинополя и берегов Анатолии, грабили Синоп и Трапезунд, навсегда кануло в прошлое. Сорокавесельные струги лихих наездников заменил русский флот, гарнизонов вновь построенных крепостей вполпе хватало для защиты пустынных просторов. Кончилось время запорожских бунтарей. В своем указе от 4 июня 1774 года Екатерина II писала:

"Запорожская Сечь исчерпала себя. Отныне должно исчезнуть и название "запорожский казак".

Казакам, которые пережили императорский гнев, еще довелось послужить короне в сражениях против турок. А позже, при атамане Харитоне Чаплыге, все казаки от Буга до Кубани стали черноморскими, а точнее сказать - кубанскими.