Быть Украине свободной

Богдан Хмельницкий

- У, бандюга! - Видно было, как поднималась и опускалась над толпой рука с плетью.

Центр рыночной площади был окружен частоколом секир. Громко ругала поляков какая-то женщина. Мужчины, среди которых оказалось несколько казаков в коротеньких черных зипунах с кривыми саблями на поясе, молча наблюдали за происходящим.

- Кого это лупцуют? - полюбопытствовал кто-то из крестьян.

- Младшего сынка Хмельницкого.

- Да он же совсем еще пацан!

- Оно-то так... Но отца с братьями здесь нет, вот Чаплиньский и изгаляется над мальцом...

- Это все из-за того хутора?

- Ага, Богдан не уступает, хотя тот все поля ему вытоптал, гумно спалил... Сейчас в Варшаве, у короля Владислава, ищет справедливости...

Порку прервали. Горстка вооруженных людей рассекла толпу. Невысокого роста офицер взял на руки мальчонку в порванной и испачканной кровью одежонке. Глаза ребенка были полны страха и боли. Ему было не более десяти лет. Офицер передал ребенка на руки подбежавшей матери. Одна из женщин плюнула в лицо польскому солдату...

К вечеру мальчик скончался. Старухи принялись читать над ним запрещенные властями православные молитвы. Несмотря на запреты и преследования со стороны униатской церкви, православие крепко жило в душах людей.

- Господи, даже попа не найти, чтобы проводить несчастного к тебе на небеса, - прошептала старуха.?

- А нашего попа гетман велел повесить между жидовином и поросенком, - угрюмо проговорил один из стариков.

Начиная с 1637 года особенно сильные притеснения против казаков были в области религии. Приказы гетмана Потоцкого звучали грозно и неумолимо:

- Секите их жен и детей, разрушайте их жилища, пусть лучше их земли заполонит крапива, чем станут они числом поболе!

С такой же неумолимостью приказы исполнялись. Хаты подневольных занимались огнем по всей степной Украине. Дороги ощетинились кольями и пиками с насаженными на них головами непокорных. Одним словом, приводилась в исполнение политика искоренения казачества. Казачьи атаманы были не в силах противостоять всему Королевству Польскому.

Вернувшийся Богдан Хмельницкий уже знал о смерти младшего сына. Мальчика похоронили далеко за хутором, будто зачумленного.

Трудно было что-либо прочесть на непроницаемом лице атамана. Топорщились густые усы, взгляд был пронзительный.

Трое его спутников негромко переговаривались:

- Ведь это такой человек!.. На зависть всем чужестранцам французский принц Конде хотел сделать его генералом при осаде Дюнкерка в девяносто пятом году...

- А король этот гроша ломаного не стоит...

Толпа молча поджидала, пока всадники во главе с Богданом приблизятся. Атаман подъехал к своей хате и тяжело опустил на землю свое уставшее от долгой скачки тело. Послышались приглушенные голоса:

- Это самые храбрые из нас...

- До чего ж измаялся, бедный, будто спит стоя.

Тщетно Богдан искал защиты и справедливости у судей.

Месяц спустя он вновь отправился в Варшаву, но совсем один, без спутников. Ни одна казачка не помахала ему вслед.

Неделей позже казак был в приемной дворца. Гетман Потоцкий принял его сурово:

- Ты меня огорчаешь. Что, у короны только и дел заниматься еретиками да повстанцами? Татары уже давно оставили наши границы, а я все содержу шесть тысяч горьких пьянчуг вместо того, чтобы впрячь их в соху вместе с другими холопами. Я терплю до поры до времени... Возвертайся к себе и будь примером во всем.

Богдан прищелкнул каблуками и, наклонив голову, пробасил:

- Я хотел бы попасть к королю.

Извиняй, не расслышал...

- Владислав знает меня лично, я не раз бывал среди посланцев от запорожцев. Он благоволит к нам...

- Добре, хай буде по-твоему.

В королевской приемной Богдан появился в одежде из черного шелка, с саблей на боку.

Возведенный на трон богатыми землевладельцами Владислав IV исполнял их волю, хотя втайне надеялся использовать казачью силу против феодалов. Посетителя он слушал молча, не прерывал его, потом сказал:

- Встань! Ты прав в гневе своем, но мне что-то не очень верится в несправедливость моего правосудия, хотя я и не исключаю притеснения со стороны слуг моих.

Король принялся ходить туда-сюда перед камином, зябко вздрагивая всем телом, хотя был в меховой накидке. Потом резко повернулся к Богдану, который стоял потупив взор.

- Ты носишь саблю, солдат. Воспользуйся ею и ответь на силу силой. Умей постоять за себя. - И добавил глухо: - Заодно отомстишь и за своего короля.

Аудиенция закончилась. Ссутулившись, Хмельницкий медленно спускался по ступеням дворца. Подтянул подпругу на коне и ловко метнул свое тело в седло.

Дома Богдан созвал казачий круг.

- В Польше нет более справедливости. А мы что? По-прежнему будем позволять глумиться над православием?

Под гневные крики казаков было принято единодушное решение избрать Богдана атаманом Войска Запорожского. Выдернутые из ножен сабли сверкнули на солнце. Богдан начал излагать свой план, вызревший у него в голове на пути из Варшавы.

- Свободные запорожцы примкнут к нам. Объединим крестьян. Но этого еще недостаточно. Нужно войти в союз с татарами.

Необычность мысли заключить союз со своим извечным врагом никого не смутила - настолько сильна была ненависть к полякам.

Пика с белым флажком на острие замаячила в бескрайней степи, направляясь к границе с Крымом.

Теперь гетман мог не сомневаться в существовании заговора. Пламя восстания запылало по всей степи, и его знаменем стало имя Хмельницкого.

Рассекая грудью коня толпу, Богдан направлялся к входу в Бахчисарайский дворец крымского хана. Небрежным жестом он бросил поводья служителю, спешился и быстрым шагом начал подниматься по мраморной лестнице. Просторная зала, набитая просителями, открылась его глазам. Беглым взглядом скользнул он по богатым чалмам знатных татар. Это был его второй визит к Ислам-Гирею, и ему суждено было стать решающим.

Одетый в желтые шелка, хан поджидал гостя, сидя на троне, покрытом собольей накидкой.

- Хмельницкий... - тихо проговорил хан. Поглаживая реденькую бородку, он ощупал взглядом плотную фигуру атамана. - Хмельницкий, - вновь начал вкрадчивым голосом Гирей, - поклянись своей саблей в том, что твои намерения честны.

Глубоко вздохнув, Богдан проговорил:

- Бог тому свидетель. И пусть я буду наказан этим оружием, если в чем-то солгу.

По толпе приближенных будто волна пробежала. Хан поднял свою желтую жилистую руку:

- Да будет так!

Четыре тысячи татар получили приказ следовать за предводителем казаков при его возвращении на Украину.

На заходе солнца 18 апреля 1648 года по берегам Днепра пронеслось громкое эхо пушечных выстрелов. По всему валу, окружавшему Сечь, к небу поднялись сизые дымки. В Запорожье входил Богдан Хмельницкий...

Все поселение пришло в движение, пешие и конные спешили к местам сборов, указанных их атаманами. Прямо на плацу люди начали обсуждать события. Богдан, сверкая белозубой улыбкой, взирал на свое вооруженное войско. Со всех сторон неслось:

- Да здравствует атаман!

Этот тысячеголосый клич радовал душу Богдана.

В Варшаве гетман Потоцкий плевался злой слюной на гонца, принесшего ему эту весть.

- Я покажу этой нищей вшивоте! Изменники! Немедленно сформировать отряд, мой сын возглавит его! Вымести долой весь этот сброд!

Первый бой произошел 6 мая 1648 года у местечка Желтые Воды. Три нескончаемых дня длилась битва. Хмельницкий впервые применил здесь татарскую тактику, бросая конников на противника лавой, что позволяло дробить его сжатый строй и лучше использовать способности каждого воина. Десятники, сотники вели казаков за собой. Разгромленные королевские войска подверглись преследованию татар и в панике спешили укрыться в лесах. Но это удалось немногим. К концу третьего дня тысячи трупов устилали землю. На одном из них Богдан увидел позолоченный шлем.

- Кровь за кровь, сын за сына, - проговорил он и стиснул зубы.

В польском лагере никто не сомневался в разгроме казачьего авангарда. Шляхтичи со своим войском, собранным для усиления королевских полков, были мало озабочены войной - их гораздо больше привлекали пирушки и балы. Когда же драгун принес весть о поражении, гетман Потоцкий приказал бросить его за решетку.

- В петлю дезертиров! - не унимался хмельной гетман.

Посланный разведчик доложил по возвращении:

- Поле пусто. Вдали видны огни и слышны звуки колоколов.

- Пойди проспись, парень, и поменьше пей, - посоветовал ему отец, принимавший участие в пирушке.

Тем не менее гетман приказал направить войска к югу, где виднелись огни. Колонна двигалась ускоренным маршем. Неожиданно передний эскадрон натолкнулся на лежавшего в дорожной грязи человека.

- Казаки... - прохрипел он, прежде чем испустить дух.

Весть о казаках пронеслась по рядам. Посоветовавшись, командиры решили отвести войско под прикрытием батарей ближайшей крепости Корсуня. Сжигая на своем пути деревни, Потоцкий достиг Корсуня 15 мая, когда на близлежащих высоких холмах уже появились первые татарские разъезды.

- Дадим сражение, - решил гетман, не подозревавший, с какой силой он имеет дело.

Его войска еще не успели развернуться для боя, когда из хлебов и лощин показались казаки, выползли пушки, и на поляков с пронзительными криками понеслась татарская лава. В считанные часы польское войско перестало существовать...

Пламя борьбы заполыхало по всей Украине. К Белой Церкви, где расположился штаб Хмельницкого, стекались толпы крестьян, казачьи отряды, усиленные прибывавшим людом, растекались по Украине, Волыни и Подолии, рушили и сжигали поместья польских шляхтичей. Иногда они захватывали даже замки и крепости. Они громили на своем пути все польское, еврейское, католическое... Ненависть, копившаяся десятилетиями, выплеснулась разом, словно излишек воды из кувшина.

Позади остались опустошенные деревни, разрушенные и обуглившиеся мастерские ремесленников.

В один из дней лета 1648 года Богдан принялся за письмо королю, но в это время вошел атаман и сообщил радостную весть:

- Не утруждай себя, Владислав дуба дал.

Богдан растерянно заморгал, но быстро справился с собой.

- Все к оружию!

Затухавшая было борьба разгорелась с новой силой. На звуки набата пришли со своими Носач из России, Тиша из Польши, казаки Лысенко, Гайчура, Кривонос, добровольцы из-под самой Самары, чем-то похожие на дикарей в своих меховых шубах. Из лесов вышли гайдамаки. Словом, пришли все, кто рвался в бой. То был знак солидарности и братства с запорожскими казаками.

Земля задрожала от топота боевых коней.

- Вот они! - пошло по рядам польских драгун.

Невидимые доселе мятежники появились со всех сторон. Справа слышались воинственные кличи татар, с другого фланга им ответом было громогласное "ура" казачьих сотен.

В густом тумане королевские полки потеряли ориентацию. Все смешалось. Два эскадрона были смяты казачьей лавой и прижаты к реке, где и нашли смерть. Оставался один путь к отступлению - плотина, но она была захвачена крестьянами.

- Откуда взялись казаки? - растерянно спросил польский офицер.

Один из драгунов ответил с саркастической усмешкой:

- А вы разве не знали, что кони могут плавать?

Ожесточенные бои шли по всему десятикилометровому фронту. К концу дня поляки не выдержали напора повстанцев и начали отходить. От полного разгрома их спасла ночь.

В полночь в польском лагере послышался скрип колес. Блистательные шляхтичи и все командование армии тайком покидали свое войско. Но не успели они миновать передовые посты, как весть об этом разнеслась по всему лагерю. Людьми овладела паника. В общем хаосе никто не слушал приказов. Войско поляков напоминало стадо ошалевших от страха животных. Повсюду слышались крики:

- Предательство! Спасайся, кто может!

Этот клич - спутник всех поражений - повторялся без конца в разных концах лагеря. Многие раненые погибли, затоптанные бегущими.

На восходе солнца казачьи разъезды приблизились к вражескому лагерю и обнаружили ноле пустым. У погасших костров ветер теребил разорванные палатки.

- Богдан, ты смотри, удрали!

Атаман на радостях ударил папахой оземь. Затем, спохватившись, поднял ее, вскочил на коня и поехал подсчитывать трофеи. А они были немалые. В руки повстанцев попали восемьдесят пушек, сто двадцать повозок и несчетное количество амуниции.

Путь на Варшаву был открыт.

- В Польшу! В Польшу! - послышались крики.

Хмельницкий, поднявшись на стременах, казалось, ничего не слышал и не видел. Он размышлял: "Война или мир? Я нанесу Польше смертельное поражение и смогу диктовать условия, смогу посадить на трон короля, угодного казакам..."

- Богдан, мы еще никогда не были так сильны, веди нас в бой!

"Или я использую эту победу, или однажды мы будем разбиты, как бывало уже не раз..." - думал атаман.

Как никогда был одинок Хмельницкий после этой победы под Пилявцами 13 сентября 1648 года. Опасаясь потерять свой авторитет, Богдан решил немного потрафить казакам, которых он называл своими детьми, но при этом остаться мудрым политиком. Чтобы выиграть время, он направил войско к Константиново, оставил позади Збараж, который никто не защищал, и, чтобы избежать опустошения польских земель, осадил Львов. Казаки стояли лагерем под стенами этого города добрые три недели, не догадываясь о намерениях своего предводителя.

А Хмельницкий ждал результатов выборов в Польше. Ян Казимир, брат Владислава IV, был ему угоден, и он известил об этом претендента через своих посланцев. Теперь Богдан выигрывал время.

Отовсюду слышались предложения:

- Давай возьмем приступом этот город.

- Нет нужды, нам и так заплатят дань.

- Тогда двинем к другому...

- И то верно, мы пойдем на Замостье!

Новая осада принесла новое ожидание. Только 17 ноябри 1648 года запыхавшийся гонец принес новость: Ян Казимир посажен на трон. Нервным движением Богдан разорвал конверт.

"Я хотел бы, - писал новопосаженный король, - чтобы ты незамедлительно отошел на Украину. Это будет твоим первым знаком повиновения..."

Детская улыбка Тронула губы воина. И оп продиктовал ответ:

- "Я слуга короля и потому повинуюсь..."

Когда 24 ноября армия повстанцев взяла направление па Украину, никто ничего не мог понять. Ни гарнизон осажденной крепости, который был уже готов к сдаче, ни татары, у которых в голове не укладывалось, как можно было упускать такую легкую добычу, ни сами казаки, остановленные на своем пути к полной победе. Но авторитет Богдана был таков, что все ему повиновались.

Колокола всех киевских церквей заходились в звоне холодным январским утром. Огромная толпа людей скопилась у ворот древнего города.

Вот показался казачий разъезд, а за ним сам Богдан Хмельницкий на своем сером скакуне и при полном вооружении. Люди повторяли имена его приближенных, показывали на них пальцами. На всем пути кортежа освободителя сопровождали крики ликования. Кого только здесь не было - крестьяне и горожане, казаки, женщины, дети...

- Да благословит тебя господь, Богдан!

Эти слова патриарх Иерусалимский произнес с паперти собора святой Софии. Его окладистая седая борода колыхалась в счастливом волнении. Хмельницкий тоже был взволнован столь неожиданным освящением патриарха. Вступив в город, он с удивлением наблюдал невиданный прилив патриотизма. Да, за это стоило бороться. Он ив борьбу с Польшей вступил для того, чтобы добыть казакам свободу. И теперь весь народ приветствовал его как освободителя. Сабля защитила честь и завоевала свободу.

"Нет, не может быть, чтобы Польша отступилась от провинции. Впереди нас ждет еще не один бой..." - думал он.

Призывом звучали слова: "До победного конца, Богдан!"

Мудрый от природы, Хмельницкий направил посланцев к своим бывшим союзникам по восстанию: татарам и царю Московии. Москва выразила свое благоволение к новому хозяину Украины.

К тому же Хмельницкий показал себя тонким дипломатом. Он вступил в переговоры со Швецией, с Бранденбургом, а также с Голландией и Ганзеей. Его политические идеи шли в ногу со временем. Но что до его истинных намерений, то тут шла тонкая игра.

Нетитулованный король Богдан правил до 9 февраля 1649 года. В тот день в Киев пожаловали специальные посланцы польского правительства. Во главе делегации стоял Кисель, православный украинец, который, несмотря на православие, находился целиком во власти Польши.

Огромная толпа горожан сопровождала польских послов. Кисель гордо гарцевал на своем гнедом и улыбался, будто за его спиной не остались дороги, устланные незахороненными трупами поляков и евреев. Перед казачьим штабом он спешился.

- Его величество шлет вам и всей запорожской армии свои королевские милости и...

- И ты, украинец, продался полякам?

Хмельницкий, нахмурившись, повернулся к казаку, который посмел прервать королевского посла, и тот смолк.

- Продолжай, - сказал Хмельницкий послу.

Кисель с недовольной миной прервал свою речь и протянул стоявшему рядом гетману свернутый пергамент. Тот принялся читать послание короля Яна Казимира с пожеланиями украинскому народу. Послышались крики:

- Мы сами свергли иго!

- Оставьте себе Польшу, а Украина принадлежит казакам!

Пригнув голову, дикий кабан юркнул в чащу. Вспугнутые лани тоже кинулись искать убежища. Смолкли голоса птиц.

Большой отряд всадников - авангард казачьего и татарского войска - направлялся на юг, к Волыни. Следом за ним шли окутанные облаками пыли остальные эскадроны. Запорожцы во главе с атаманами двигались сомкнутыми рядами, позади них тянулись фургоны с оружием и провизией. За ними следовали бесчисленные колонны крестьян с косами на плечах. Весь этот вооруженный люд постепенно приближался к границе Украины.

Все встрепенулось от топота и гула шагавших, от скрипа колес пушек и подвод фуражиров, растянувшихся длинной лентой. Повсюду блестели пики, украшенные по традиции конскими хвостами.

С высокого насыпного холма - наверняка чье-либо захоронение - Богдан наблюдал за проходившим войском. Вдруг его скакун вздрогнул. В долину вливались орды крымских татар.

- У хана добрая сотня тысяч человек, - проговорил кто-то из казаков.

Гетман долго не сводил глаз с воинов-татар, одетых в бараньи полушубки. Меховые шапки почти закрывали им глаза. Было что-то грозное в этой неисчислимой массе людей. Со времен Тамерлана Европе Не доводилось видеть такого количества татар.

- Да, сила немалая, - вздохнул Богдан.

29 июня 1649 года войско Хмельницкого осадило польский гарнизон в укрепленной крепости Збараж. Семнадцать приступов, следовавших один за другим, отразили поляки и уже готовы были капитулировать, когда среди них разнеслась весть:

- Король с нами!

Ян Казимир собрал королевское ополчение и пошел с ним на выручку своим. Хмельницкий и татарский хан оставили несколько полков у крепости и двинулись навстречу королю. Встреча эта произошла 5 августа на берегу речушки Стрыпа.

Ополченское дворянство мирно трапезничало, в то время как его авангард под руководством Острога и Приемышля был буквально смят налетевшими казаками. Один из всадников снес все застолье.

- Противник, господа, давайте к нам на поддержку!..

- Только не натощак, друг мой...

Но было уже не до кубков с вином. Появился командир арьергарда.

- Нас обошли, господа, защищайтесь!

Под пронзительные крики лава союзников обрушилась на польские полки, расположившиеся было на отдых. Возницы и ездовые побросали лошадей и подводы с фуражом, которые переворачивались, и это усиливало хаос. Под напором хлынувших людских масс рухнули мосты через реку. Преследуемые казаками поляки разбежались в страхе, сея беспорядок. Прибывший им на помощь литовский вице-канцлер был тут же окружен со своим отрядом и разгромлен. Часть польского войска, пытавшаяся удержать левый берег, продержалась всего несколько часов. Пять тысяч отборных воинов полегли под ударами казачьих сабель.

На правом берегу положение поляков было не лучше. Ядро войска Яна Казимира сгруппировалось, Чтобы отразить атаки крымских татар, чья тактика повергла в ужас оборонявшихся. Татары бросали огромные силы то на один фланг, то на другой. К вечеру ужасный пресс обрушился на центр оборонявшихся и смял их.

На востоке заиграла заря, и тут вдоль всех польских укреплений загрохотали пушки. Тремя большими колоннами казаки шли на приступ, словно не замечая сопротивления. Один из бритоголовых запорожцев с длинным оселедцем на макушке первым достиг крепостного вала и водрузил на нем знамя Украины.

- Вот так-то! - облегченно вздохнул Богдан.

Германские наемники отступали шаг за шагом, но в конечном счете были раздавлены огромной массой, вооруженной косами и вилами.

- Король в опасности! - разнесся крик.

Вокруг короля быстро образовалось каре. Но лавина крестьянской пехоты теснила поляков, и вот мускулистые руки уже потянулись к королевским доспехам. Монарх ощущал на себе горячее дыхание возбужденных боем людей, еще миг - и его сорвали бы с коня. Однако нападавшие вдруг сразу остановились, услышав короткую, резкую команду.

В растерянности Ян Казимир взирал сквозь прорези своего шлема, как медленно, с неохотой опускались руки крестьян.

Богдан Хмельницкий охранил своего короля от гибели.

С самого начала битвы Хмельницкий не выпускал из рук управление своими войсками и с радостью наблюдал, как они стремительно продвигаются вперед. Улыбка озарила его лик, когда он увидел украинское знамя на крепостном валу. Но когда Хмельницкий заметил королевский штандарт, готовый пасть, все в нем перевернулось. Подстегивая коня, предводитель казаков начал плетью пробивать себе дорогу к королю. Образ униженного монарха был нестерпим для офицера.

Он спешился и помог израненному королю оставить седло.

- О судьбе Украины мы поговорим потом, ваше величество. Я велю прекратить бой...

Вскоре произошло непредвиденное. Ислам-Гирей за ежегодную дань 90 тысяч злотых, предложенных поляками, вышел из игры.

По возвращении в Киев Богдан подсчитал не столь уж важные итоги войны. По мирному договору казаки сохраняли одну привилегию - оставить за собой сорокатысячный отряд конников. Что же касается судьбы украинского народа, то о нем даже не упоминалось в договоре. Свободу вероисповедания сейм польский оставил только за казаками.

Хмельницкий стерпел крушение своей мечты. Он опасался худшего. Хан мог в любой момент вступить в союз с королем и задавить Украину.

- Подождем еще, - успокаивал он своих товарищей.

На протяжении года гетман, обосновавшийся в Чигирине, играл роль гостеприимного хозяина, много пил с польскими визитерами. Пил, но ухо держал востро.

Религиозная нетерпимость поляков была главной причиной последнего мятежа Хмельницкого. Он воспротивился тем культовым ограничениям, о которых даже не упоминалось в договоре. Эта дерзость со стороны противника, которого Ян Казимир считал прирученным, привела короля в ярость.

- Старый дурак хочет войны. Он будет иметь ее!

В 1650 году конфликт разгорелся с новой силой.

На войну были призваны германские наемники, полки из Померании, кавалеристы из Волыни. Под знамя с белым орлом - символ католической веры - призывались все годные к службе. В июне 1651 года армия Яна Казимира силой триста тысяч бойцов приближалась к Дубно. Нестерпимый зной, иссушивший всю степь, загнал воинов в тень ближайших деревьев. Повсюду, куда достигал взор, были видны пехотинцы с пиками и мушкетами. Кавалерия подвергалась наскокам татар, которые вызывали на столкновение, но поляки, разморенные жарой и обжигавшие руки об эфесы сабель, уклонялись от боя.

Южнее этого места накапливало свои силы казачье войско. 19 июня противники были готовы сразиться. Небо на части разрывалось грозой, когда пятьсот тысяч воинов застыли в ожидании сигнала к бою, который грозил быть беспощадным. Перекрывая гром, зазвучал многоголосый гимн пресвятой деве, после чего король Польши отдал приказ начать движение. Дрогнули и пошли вперед колонны солдат под предводительством известных командиров, генералов Полоцкого и Опалиньского, князя Вишневецкого, графа Острога, главного виночерпия Литвы. Утреннюю дымку еще не погашенных костров рассекали строем гусары, драгуны, польские рейтары...

Хмельницкий ворко следил за маневром противника. Но не менее беспокоили его передвижения татар.

Удар был силы необычайной. Под напором пик боевые кони взвивались на дыбы, топтали живых и мертвых, рушили каре наступавших крестьян.

- Что у татар? - обеспокоенно спросил Богдан.

Он видел, как дрогнули украинские полки и начали отступать к связанным цепями повозкам фуражиров.

Послышался тревожный вскрик:

- Татары!

Богдан рванул своего легендарного белого скакуна за уздцы. Он видел, как хлынул назад поток татар, что было равноценно их побегу. Пригнувшись к луке, гетман помчался к шатру хана, над которым ветер рвал белый флаг.

Татары покидали поле боя не торопясь, словно подчиняясь приказу.

- Ислам-Гирей!

Согнувшись на своих деревянных седлах, татары насмешливо наблюдали за галопом атаманского скакуна.

- Где хан? Хан где, спрашиваю?!

Богдан одним рывком соскочил с коня и с шашкой в руке ринулся к шатру.

- Мои воины поддались панике, завтра они будут сражаться лучше. - Дьявольская улыбка хана встретила взбешенного Богдана. - Не будь столь дерзок, казак, а то ведь можешь послужить предметом обмена с поляками на знатных пленников-татар.

На сей раз это была уже угроза. Ислам-Гирей сбросил маску и нагло смеялся в лицо запорожцу. Польское золото сделало свое черное дело...

Развернувшись на каблуках, Богдан быстро вышел из шатра. Измена татар придавила его тяжким грузом. Подняв глаза, он увидел, что его скакун исчез.

В течение целого месяца, пока татары отходили на юг, Хмельницкий оставался их пленником. После того как он вернулся к себе в село Павловичи, один из сподвижников нашел его там.

- Где армия? - спросил Богдан.

- Нет больше нашего войска, атаман...

- Разбита?

- Уничтожена. Украина проклинает тебя, Богдан Хмельницкий...

В свой стан в Чигирине Богдан вернулся униженным и постаревшим. Мизерную надежду его питали разве что небольшие группы израненных казаков, приветствовавшие его.

Расположившись в своей хате, старый атаман принялся писать призывы о помощи и рассылать их во все концы. Настал день, когда Хмельницкий сформировал посольство и отправился во главе его в Московию.

1 октября 1653 года, поело торжественной патриаршей молитвы, царь Алексей Михайлович возвратился в Кремль. Он поднимался на Красное крыльцо, когда пред ним предстала украинская делегация.

- Ты, Богдан? Успокойся, храбрый казак, Россия и вера ее возьмут Украину под свое покровительство. Я помогу вам избавиться от польского ига.

Вскоре началась военная кампания. Была захвачена Литва, в тесном союзе с казаками Богдана была освобождена Украина. Операция прошла не без помощи шведского короля Карла Густава, который, уступив настойчивым просьбам Хмельницкого, выступил против короля Польши.

В 1654 году Ян Казимир бежал в Силезию. Варшава и Краков попали в руки победителей. Польша была повержена.

"Украинский Кромвель", как звали Богдана, призвал всех казаков от Вислы до Дона стать под желто-голубое знамя.

Переяславским договором 1654 года Украина была присоединена к России.

В мае 1657 года Богдан обратился с порога своего дома к военному совету, созванному по его просьбе:

- Братья, я собрал вас, чтобы поднять кубок за нашу веру. Богу было угодно, чтобы Родина была освобождена именно вами, испытанными бойцами...

Богдан выпил и торопясь раскурил свою трубку. Здесь же, на пороге своей хаты, он и умер. Перед его гаснувшим взором пронеслись казачьи сотни, уходившие в бескрайние степи Украины.

В 1667 году Украина будет разделена между украинцами и поляками. Гетман Дорошенко соберет войско и призовет на помощь турок, но они... успеха иметь не будут.

И вновь казаки обратятся за помощью к России для освобождения от польских завоевателей.