Мрачные оргии на Волге

Стенька Разин

Молодой парень стоял, прислонившись к влажному бревну, погруженный в грустные мысли. Так он простоял всю ночь, и даже резкий осенний ветер не заставил его вздрогнуть. Широкая и прямая дорога рассекала пополам пустынное поле, простершееся вдоль польской границы, и единственным предметом на ней была деревянная виселица.

Едва слышный звук заставил Стеньку поднять глаза.

- Вороны... - прошептал он.

Они подлетали и по-хозяйски усаживались на перекладину, на которой раскачивалось ветром тело его старшего брата. На протяжении всей ночи слышался волчий вой.

Атаман Разин был приговорен к смертной казни князем Долгоруким только за то, что решил увести казаков к себе на Дон сразу же по завершении польской кампании. Его повесили накануне. Жестокость воеводы потрясла всех. Возмущаясь и негодуя, люди разбрелись по лагерю.

Гнев и отчаяние искажали правильные черты лица Степана. Со смертью отца его старший брат остался главой семьи. Это он на глазах у всех домашних посадил впервые на коня трехлетнего малыша Стеньку, а время пришло - и побрил его сам впервые.

Стенька до боли впился ногтями в нетесаное бревно виселицы. Какой-то там князь Долгорукий продиктовал свой закон атаману Разину! Гнев затуманил взгляд молодого казака. Из горла вырвался смех, больше похожий на рык.

- Вспомни, брат, с каким страхом взирали на нас эти проклятые бояре во время казачьего посольства в Москву. Заклинаю тебя - спи спокойно. Не одного боярина отдам я на съедение волкам и воронам!

На резкий пронзительный свист Стеньки пред ним будто из-под земли вырос конь. Вскочив в седло, казак поднял коня на дыбы; сабля звонко скользнула по стременам.

- Прощай, брат! Они у меня еще заплачут кровавыми слезами...

Копь галопом понес ловкое тело всадника, и встречные крестьяне шарахались в стороны, осеняя себя крестом.

Стенай скакал к Дону длинными перегонами, а когда ступил на землю родного Черкасска и с силой толкнул дверь трактира, все сидевшие там смолкли, как по команде. Пестрый люд облепил лоснившиеся от жира столы. Позванивая шпорами, Стенька прошел в глубь трактира. Одежда его была распахнута пе по сезону, и выпивохи с почтением взирали на шрамы вошедшего. Сдвинув папаху на затылок, Разин пристальным взглядом окинул всех сидевших. Никто не посмел отвести глаза от появившегося казака. Один из пожилых казаков направился с дымящейся трубкой к вошедшему и первым нарушил тишину:

- Уж не Стенька ли Разин будешь? Садись, выпей и расскажи, что с тобою приключилось.

- Я выпью, а что до приключений, то они еще впереди.

Вокруг принявшегося за еду и выпивку Стеньки послышались голоса, шутки. Казаки, как оказалось, только что окрестили одну станицу Огуречной, потому что одна из девок этой станицы была застигнута в баловстве с немелким овощем. Дружный хохот сотряс стены трактира.

- Пущай у девиц огурцы, но зато наши кони при нас, их не уволокли раки, - проговорил раскрасневшийся от гнева казак из только что перекрещенной станицы.

Это обидное оскорбление напомнило насмешникам о том, как однажды жеребец до смерти испугался укусившего его рака и дал деру в степь под град проклятий своего хозяина.

- Довольно! - Стенька вытер рукавом губы и резко поднялся. - Слюнтяями, вот кем вы стали, казаки Дона! Воеводы диктуют вам свои законы, бояре вешают вас. А вы при их появлении снимаете шапку и ну упрашивать: "Дайте нам под зад, ваше степенство, заберите наши земли, ваше благородие, приласкайте наш хребет своим хлыстом, ваше величество..." Вы стали ничем, казаки!.. Ваши женщины забавляются огурцами, потому что перевелись на Дону настоящие мужчины!

Стенька с силой швырнул глиняный кубок о стену и ударил шапкой об пол. Потом, как бы успокаивая себя, провел рукой по бороде, не отрывая своих черных глаз от окружавших его казаков.

Люди замерли в ожидании. У казаков обидное обращение зачастую предшествовало торжественной и важной речи предводителя.

- Имею свой счет к боярам. Я заставлю их ссать кровью. Кто пойдет за мной?

Весь трактир заполнился громогласным "ура". Вот это разговор! Трое казаков юркнули в кладовку и выкатили оттуда бочонок с вином. От разбитых кружек по стенам поползли кроваво-красные пятна. На лице Стеньки впервые за долгое время появилась улыбка.

Несколько дней спустя четыре челна с шумной и воинственной командой на борту отчалили от черкасской пристани. Чтобы набить себе руку, разинцы грабили по пути поместья богачей. Когда до Волги было рукой подать, Стенька велел разбить лагерь на холмах, откуда был хороший обзор. Конца-краю не было этой бескрайней степи. Сюда-то и повалила к Разину обиженная богатыми голытьба. Купцы и не подозревали, какая грозная сила зрела на их торговом пути - Волге.

Стенька в раздумье бродил по лагерю, приглядывался к людям. Даже приближенные к нему казаки не знали о его истинных намерениях. А он пока думал да выжидал.

С треском и грохотом ломая огромные глыбы льда, тронулась Волга. Пришлая вода заполонила равнину на многие версты и лизала уступы бугров, на которых были раскинуты шалаши и палатки повстанцев. Но постепенно под теплыми весенними ветрами река вошла в свои берега. Водный путь был свободен.

В ранней дымке едва различались контуры флотилии. Струги и челны Разина тесной колонной спускались к Астрахани. Ветер упругими волнами бил в паруса и трепал флаги с изображением двуглавого орла.

Одно за другим суда приставали к песчаному берегу пустынного острова. Потом священник с двумя монахами сотворил молитву. Спустя некоторое время к острову причалили купеческие баржи из Москвы и Казани, в трюме одной из барж были закованные в кандалы преступники - их везли в астраханскую тюрьму.

Один из стрельцов вдруг привскочил и, выстрелив из мушкета, завопил что было мочи:

- Казаки!

Звуки рожков и крики команд смешались с топотом бегущих. Из камышей появились лохматые, загоревшие до черноты люди. Над Волгой понеслись крики и стоны раненых. Стрельцы в страхе кидали оружие. В считанные минуты казаки оказались на палубах барж. Всех, кто осмелился сопротивляться, казаки повесили.

Стенька поднялся на борт флагмана.

- Приведите заарестованных! - приказал он.

Освобожденные от цепей узники предстали перед атаманом.

- Тащите сюда стрельцов!

Тут же взашей пригнали уцелевших стрельцов.

- Можете их убить, - обратился к узникам Разин. - Вы свободны отныне. Кто пожелает, прощу к нам, казакам.

Ответом ему было громкое "ура".

Нагруженное добычей и провиантом атаманово войско, разросшееся до полутора тысяч человек, двинулось к Царицыну. Весть о подвигах мятежного атамана летела впереди войска.

Царицын был в то время небольшой крепостной, сооруженной на одном из прибрежных холмов. Обычно разбойный люд обходил это место ночами и с притушенными огнями, отдаваясь на волю случая. Но гордость и своеволие Стеньки уже набирали силу. Несмотря на то, что был еще полдень, он приказал:

- Пройдем сычас!

Полдень... Воевода приказал повернуть все пушки, стоящие на крепостном валу, в сторону реки. Еще минута-другая - и чугунные ядра начнут сеять смерть среди дерзких повстанцев. Пушкари застыли с зажженными фитилями.

Но ничего этого не произошло. Флотилия Разина прошла под крепостными стенами при полном молчании царицынцев и скрылась за поворотом реки.

Воевода был вне себя.

- Порох отсырел, - оправдывался командир пушкарей.

Липкий суеверный страх надолго поселился в душах царских служак.

Разин, стоя на носу своего челна, осматривал пустынные берега Волги. Этот поход придал ему сил и уверенности, прибавил здоровья. Бронзовый загар лег на его мужественное лицо. Дорогие одежды и оружие сделались непременным атрибутом атамана. На ногах его были красные сафьяновые сапоги, вряд ли сшитые специально для него, скорее - снятые с ноги насильственно усопшего боярина. Дело обычное.

Челны Разина минули Астрахань и Каспием пошли к Яику, столице уральских казаков, младших братьев донцов. Этот городок не отличался особой преданностью русскому царю, и Степан Разин рассчитывал встретить там понимание и склонить многих к соучастию в своей бунтарской затее.

В начале лета 1667 года четыре человека появились на холме, возвышавшемся над Яиком. Они шли неторопливо, опираясь на посохи, и постепенно приблизились к зубчатым крепостным стенам, когда их громко окликнул стоявший на часах стрелец.

- Мы идем помолиться Богу в ваших церквах, - отозвались странники.

Наблюдатель исчез. Над выжженной степью навис свинцовый зной. Наконец тяжелые ворота со скрипом отворились, и странники очутились в городе.

С холма послышался воинственный клич, и вмиг все ожило на его склонах. Стенькино войско ринулось к крепости, а сам он со своими спутниками "позаботился" о часовых. В считанные минуты вооруженная лавина людей хлынула на крепостной вал. Под напором десятков сильных рук крепостные ворота рухнули. Размахивая саблями, топорами и дубинами, повстанцы заполнили тесные улочки крепости. Под воинственные крики нападающих стрельцы спешно поднимали руки, бросая своих предводителей на суд мятежников.

Завладев этой прочной базой в прикаспийских степях, Стенька начал бороздить округу, обирая татарские поселения и грабя без разбору баржи купцов. Неважно каких, будь то турецкие или персидские. Продовольствием его снабжали монголы из окрестностей городка. За шесть месяцев слава атамана достигла такой высоты, что царские власти всполошились не на шутку. Да и до шуток ли тут, когда земля горит под ногами?!

Астраханский воевода был немало удивлен нежданным визитом князя Прозоровского.

- Василич, мне велено сменить тебя, - сказал князь. - Сдается государю, что вы тут не очень-то, усердствовали в отпоре взбунтовавшимся казакам.

На том и покончили. Новый астраханский правитель направил к "потерявшим разум" повстанцам своего посла. Вся свита посла состояла из донских казаков.

Разин оказал им достойную встречу.

- Пейте, ешьте, други, а потом, если пожелаете, то и спеть и сплясать можем. А я вас одарю татарскими пленниками.

Руки атамана поигрывали при этом кривой позолоченной саблей, глаза же оставались настороженными.

- Мы пришли к тебе...-начал было пожилой казак.

- Вот и добре! Выпей-ка со свободными казаками!

Посольство потерпело неудачу. Перед тем как покинуть лагерь, посол попытался вразумить Разина:

- Стенька, побойся Бога, опамятуйся! Москали все время будут у тебя на хвосте, а там...

3 марта 1668 года Стенька Разин покинул Яик во главе шеститысячного войска, спустился к Каспию и, подняв паруса, отбыл в неизвестном направлении.

На самом же деле флотилия повстанцев направлялась на юго-запад, к берегам Персии. На их пути встали скалистые берега Дагестана, где, по сведениям, имевшимся у казаков, жили люди жестокие, не чуравшиеся даже работорговли.

Казаки направились было к Дербенту, но широкие крепостные стены и отвага защитников не дали им захватить крепость. Все приступы казаков были отбиты. Тогда казачьи отряды начали свой опустошительный путь вдоль Каспийского побережья, от Дербента до Баку, подавляя жестокость азиатов силой своей.

Разиным стали овладевать тяжкие раздумья. Виной тому были кровавые события на их долгом пути. На Дону почиталось за честь освобождение униженных и угнетенных, здесь же это больше походило на кровную месть неизвестно кому и неизвестно за что.

В июне 1668 года после нескольких сомнительных побед разинские челны приблизились к берегам Персии. До атамана дошла весть о том, что правитель Рехта собрал против него довольно большое войско, и тогда Разин решил вступить с персами в переговоры.

- Достопочтенный слуга великого шаха, мы бежали от Москвы затем, чтобы отдать себя под покровительство твоего владыки.

Перс слушал, пристально разглядывая этого искателя приключений со жгуче-черными глазами. Степан продолжал:

- Нам известно, что вашим царством правит разум.

Слова атамана были лестными для правителя Рехта.

- Хорошо, посылай троих своих людей в Исфахан, пусть передадут твою просьбу моему повелителю.

Казаки Разина расположились в кварталах Рехта, ожидая возвращения своих посланцев. Они могли свободно передвигаться по городу, а по особому распоряжению губернатора им ежедневно выдавали двести реалов на расходы.

Все шло хорошо, но однажды, гуляя по узким улочкам города со своим помощником Василием, Разин увидел возбужденных персов, столпившихся около винной лавки, двери которой были выломаны. Войдя в лавку, Степан увидел винные бочки с выбитыми днищами и своих казаков. Некоторые из казаков, упившись, плавали в лужах золотистого вина. Заметив своего сурового атамана, они кто на карачках, кто как стали выбираться из лавки. При виде пьяных персы еще громче загалдели и набросились на безоружных казаков, и те стали падать под ударами кинжалов. Толпа персов принялась преследовать и Стеньку с его помощником. Они петляли по кривым тесным улочкам, налетая на разложенные товары мелких торговцев, и вслед им неслись угрожающие крики горожан.

- Быстро к челнам! - приказал Разин.

Но толпа преследователей уже дышала им в затылки. Васька выхватил из-за голенища короткий кинжал:

- Беги, я их попридержу!

Стенька саданул в грудь головой первого настигавшего их перса и ринулся к пристани.

- Всем на весла, поднять паруса!

Команды разипских челнов мигом проснулись от полуденного сна. Когда челны стали носом к носу, Разин сказал:

- Надо проучить этих персов!

На противоположном от Рехта берегу вырисовывались контуры менее защищенного городка Форбата.

- Двинем туда! - скомандовал Стенька.

Весть о стычке в Рехте еще не достигла полусонного городка. Поэтому, когда казаки пристали к берегу, местные персы еще ни о чем не знали. А те из них, что полюбопытнее, даже вышли навстречу казакам. Они-то и стали первыми жертвами. Разинцы уготовили им настоящую бойню. Пощады не было никому. Рубили всех подряд - женщин, детей, стариков. Пламя начало пожирать жилища персов. Смертоубийство достигло огромных размеров, и Разин вынужден был вмешаться и прекратить его. По приказу атамана лагерь разбили на вершине холма неподалеку от города. Отсюда казаки спустя два дня увидели вражескую флотилию. Семьдесят треугольных парусов маячили на горизонте.

Следуя своей обычной тактике, казаки быстро столкнули на воду свои челны и понеслись навстречу противнику. На носу каждого судна стояли пушкари с зажженными фитилями. Спустя некоторое время тяжелые галеры персов подверглись обстрелу. Их борта были изрешечены ядрами, на палубах вразброс валялись раненые и убитые. Только трем галерам удалось избежать гибели. На одной из них был неудачливый адмирал Менди-хан, однако его дети, сын и дочь, попали в руки казаков. Один из них, черный от пороха, сорвал паранджу с полонянки со словами:

- Хорошенькая добыча. Быть ей подаренной Стеньке!

Вечером он бросил персиянку к ногам атамана.

- Как тебя зовут?

Толмач перевел. Полонянка пробормотала что-то нечленораздельное. Стенька ничего не расслышал и, конечно, не понял.

- Мирка, что ли?

Девушке было лет шестнадцать. Красоту и стройность ее тела не могла скрыть разорванная кое-где одежда. Глаза у девушки были словно у испуганной лани. Она трепетала от страха, и Стенька, опьяненный то ли ее красотой, то ли победой над персами, отпустил на волю ее брата. В эту бурную хмельную ночь юной княжне пришлось распрощаться со своей девственностью. К утру Стенька, проснувшись, обнаружил Мирку спящей у своих ног.

Победа дорого обошлась казакам. В сотнях атаманова войска было много раненых и немало больных. Питьевая вода и съестные припасы оказались на исходе. А тут Шах персидский бросил на их преследование еще большую флотилию, чем прежняя. Стенька принял решение уйти восвояси.

- В путь, на Волгу! - Это были долгожданные для казаков слова.

И все же это было возвращение победителей с немалой добычей в трюмах. После десятидневого пути 7 октября 1669 года впередсмотрящий крикнул:

- Устье!

При виде земли, окутанной сизой дымкой, атаманом вновь, уже в который раз, начали овладевать тяжкие раздумья о судьбе, выпавшей на его долю. Рука коснулась чего-то мягкого: то была Мирка у его ног. Он с раздражением оттолкнул ее и скомандовал:

- Вперед, братва!

Прямо перед ними появилась какая-то флотилия, о чем сигнальный тут же доложил. Об отступлении не могло быть и речи. Разин приказал изготовиться к бою. Пушкари кинулись заряжать орудия. Противник был уже в нескольких кабельтовых, когда флагман москвитян отделился от флотилии и с него запросили согласие на переговоры. Несколькими минутами позже судно приблизилось к челну Разина. Князь Львов тут же сообщил Разину о его прощении. Астраханский воевода, посоветовавшись с Москвой, решил нейтрализовать слишком популярного народного героя, чтобы успокоить волнения среди казаков.

Оба судна качались на волнах, и Стенька то взлетал над собеседником, то опускался вниз.

- Быть по сему! - крикнул он, и с обеих флотилий понеслось дружное "ура".

Этим же вечером Разин под победные крики казаков вошел в Астрахань. Толпа приветствовала предводителя голытьбы, нижайшего из русских сословий. Вместе со всеми радовалась и ничего не понимавшая Мирка.

Флотилия бросила якоря посреди главной протоки.

Стенька начал гульбу на борту "Сокола", расположившись со своими приближенными на дорогих персидских коврах. Со всех челнов неслись громкие протяжные казачьи песни. Москвитяне, гости Степана, силились быть приветливыми с грязными, оборванными воинами-повстанцами, для которых в эту минуту порох и вино были самой большой радостью. Но это была хорошая мина при плохой игре.

Разин пил много, однако не пьянел и внимательно следил за всем, что происходило вокруг. От его взора не ускользали ни пьяные разгоряченные лица товарищей, ни яркие, почему-то тревожащие душу огни города. Вино в серебряном кубке Стеньке подносила Мирка, чего казаки не могли не заметить.

- Стенька, уж не оженился ли ты?

Ответом им было молчание. Атаман уже не раз за последние дни ловил на себе насмешливые и ревнивые взгляды, до его слуха доносились реплики, от которых кровь бросалась в голову.

...Праздник был в полном разгаре. Уже появились первые пьяные, одни снопами валились, а другие горланили походные песни. Но вот все смолкли, глядя на поднявшегося атамана. Он оттолкнул ногой валявшегося пьяного и подошел к борту. Мирка последовала за ним. Луна лениво плескалась в водах великой реки. И вдруг Стенька повел разговор с рекой, будто с предками своими совет держал:

- Волга, друг мой, краса моя...

Зачарованная Мирка еще теснее прижалась к атаману, а он вдруг сильным ловким движением схватил женщину и швырнул ее в реку со словами:

- Прими от меня!..

Тишина будто оглушила людей, смотревших, как медленно исчезает в волнах тело княжны. А когда атаман повернулся к ним с гневно горевшими глазами, люди опустили головы, словно виноватые в чем-то перед ним.

Четвертого сентября повстанцы покинули Астрахань, оставив в городе пушки и пленников. Они вновь дали клятву верности царю, но, едва прибыв в Царицын, казаки будто напрочь позабыли о данном слове.

- Воевода, - обратился Разин к правителю города, - ходят слухи, что ты зло творишь казакам, а ну-ка сейчас же ослобони арестованных!?

Бессильный что-либо предпринять, воевода повиновался.

Начался неприкрытый грабеж города, после чего казаки отправили немало добычи своим семьям.

С полутора тысячами повстанцев, как и в начале похода, Стенька оставил разграбленный город.

- Царицын не любит меня, - бормотал атаман, поднимаясь на борт своего челна.

Это была полуправда, ибо бедный люд души не чаял в Разине.

Свой лагерь Стенька разбил на пустынном острове, куда шли и шли к атаману-бунтарю люди, честь и надежду потерявшие под гнетом бояр и их прислужников. К весне войско Разина уже насчитывало две с половиной тысячи человек.

Власти вновь утратили казавшийся таким хрупким покой.

Мятеж снова набирал силу, и Разин опять появился у крепостного вала Царицына. Город и не подумал противиться такой силе, Более того, горожане сами помогли казакам расправиться с воеводой и царскими служаками.

На помощь Царицыну подошел отряд стрельцов. Но для разинского войска, ставшего теперь, как уже было сказано, грозной силой, этот отряд не представлял опасности. Собрав казаков на круг, Стенька заявил:

- Казаки! Мы идем на Москву, чтобы освободить царя от злых и ненасытных бояр, которые сосут кровь народную!

Однако, оставив гарнизон в Царицыне, Разин повернул свое войско на Астрахань. Встретившийся ему отряд стрельцов перешел на сторону восставших, перебив своих командиров. 23 июля 1670 года Разин вошел в Астрахань, и в городе начался самый настоящий мятеж. Народ принялся громить городской гарнизон. В мятежном пламени сгинули дворяне, сотники, пушкари...

Отсюда, с низовьев Волги, повстанцы двинулись на север, к Саратову и Самаре. Города эти сдались без боя. Войско Разина было теперь столь огромным, что казаки составили в нем меньшинство. В основном там были русские, татары, чуваши... На призыв Разина: "Кто хочет послужить царю и Богу?!" - шли все новые и новые подкрепления, расправляясь на своем пути со всеми, кого считали угнетателями. Разин был для них символом столь желанной воли.

Москва была вынуждена обратиться к наемникам из Пруссии. Событиями в Московии интересовались и французский король Людовик XIV, и английский король Карл XI.

Все разраставшееся войско Разина становилось трудно управляемым. С момента взятия Астрахани непостижимо возрос счет убийствам, зачастую ничем не оправданным. Убивали все вплоть до атамана, который собственноручно сбросил князя Прозоровского с церковной колокольни, не гнушался он и расправ с боярами, которых приводили к нему на суд. Суд атамана был скорым и беспощадным.

Впереди мятежников ждала битва с царскими войсками, а после нее начиналось бегство уже совершенно неуправляемого и обреченного на гибель войска.

Раненный в голову и ногу атаман попытался противостоять полкам князя Барятинского, но тщетно. Давний враг мятежного атамана князь Долгорукий был неумолим в отмщении повстанцам. Менее чем за три месяца погибло одиннадцать тысяч человек из войска Разина. Вокруг Арзамаса - штаб-квартиры Долгорукого - было устроено ожерелье из виселиц с повешенными и казачьих пик с головами непокорных. Цивилизованный палач намного перещеголял в жестокости темных и забитых крестьян.

- Не хватает еще одной головы,- не уставал повторять князь.

Оправившись от ран, Стенька попытался возобновить поход. Теперь и его жестокость не знала пределов, он убивал врагов, и сжигал их живьем, и терзал их тела, словно хотел добраться до душ.

И впервые за всю историю существования казачества донские казаки из зажиточной прослойки решили выдать своего, атамана, замолить этой жертвой свои грехи перед царем. 14 апреля 1671 года атаман Корней Яковлев схватил Стеньку Разина и, заковав его в цепи и посадив в железную клетку, отправил в Москву.

Когда на горизонте под яркими лучами солнца засверкали купола церквей столицы, конвой выпустил пленника из клетки, сорвал с него богатые одежды и заменил их грязными лохмотьями.

Так, стоя в клетке с зажатой в колодке шеей, мятежный донской атаман Степан Разин въехал в Москву. Кортеж двигался по улицам под животный рев стрельцов и гробовое молчание простого люда. Разина сразу же препроводили в пыточную, откуда вынесли всего окровавленного, растерзанного и швырнули на кучку соломы.

16 июня 1671 года огромная толпа людей наблюдала восхождение приговоренного атамана на эшафот. Молчание было общим, сострадание - разным. Тяжелыми камнями падали слова приговора. Тут-то, по словам очевидцев, и осветила лицо Стеньки виноватая улыбка. Толпа услышала неожиданно: - Простите меня, люди добрые... Затем он, словно очнувшись, решительным шагом подошел к палачу. В разные стороны отлетели правая рука и левая йога. Но ни единого стона не вырвалось из груди мятежного атамана. С открытыми глазами покатилась буйная голова Разина...

Народная легенда гласит, что Стенька Разин не был казнен, что он вечно будет скакать по степям и лесам, защищая всех беглых и угнетенных...