В походе на Восток

Ермак Тимофеевич

Атаман сидел в глубокой задумчивости. Не вникая в происходящее, он присутствовал на ритуальном и в общем-то привычном обряде. Один из казаков разводился с женой. Вернувшись из долгого похода, казак с удивлением обнаружил, что жена его в положении. Миленькое дельце! Потрясенный муж наотрез отказался стать отцом нагулянного.

Глаза его, обведенные темными кругами, неестественно блестели, когда он за черную как смоль косу подтаскивал к атаману провинившуюся жену.

- Кто-нибудь из вас хочет эту женщину?

Это была всего-навсего ритуальная, ничего не значащая фраза. Члены совета сидели с непроницаемыми лицами. На лице Ермака Тимофеевича тоже не отражались никакие эмоции, мысли его витали далеко отсюда.

Татарка кусала себе руки, молча глядя на мужчин, от которых еще могло прийти ее спасение. Среди этих безразличных сейчас курильщиков трубок она могла бы назвать по именам тех, кто желал ее и не раз говорил ей об этом жаркими летними ночами, когда она возвращалась с поля. А теперь никто из бывших ухажеров даже не шевельнулся. Безжалостное время продолжало отсчитывать минуты...

Жена-изменница вздрогнула, словно от холода, и спрятала голову между расставленными ногами мужа, который выжидал, уперев руки в бока. Три года назад он так же швырнул ее в круг этих безучастных людей со словами:

- Казаки, отныне вы должны почитать эту женщину моей женой.

Медленными, степенными кивками они дали тогда свое согласие.

Этот ужасный человек вырвал ее из рук тетки, зарубив перед этим родителей, сделал своей женой и отправился в новый набег, оставив ее рожать ему дочку...

Время шло. Ермак, позевывая, приказал:

- Переходите к следующему!

Вопль покрыл его слова. Не успели казаки оттащить приговоренную, как в нее вцепились стоявшие поодаль женщины. Особенно усердствовали старухи, которые не могли простить несчастной ее красоты. Они уже заранее, не сомневаясь в исходе судилища, приготовили мешок.

Оскорбленный муж даже не повернул голову - он силился вникнуть в слова атамана Ермака. А Ермак держал речь:

- Царь Иван прогнал нас, но Строгановы обратились к казакам. У них в достатке золота, и они готовы отдать его тем, кто оборонит их от татар. По этой причине я и выношу на круг...

...Завывания татарки отдалялись. Затолкав ее до пояса в кожаный мешок, женщины волокли несчастную к берегу реки.

Ермак продолжал речь.

Это был кряжистый темноволосый мужчина с черными глазами; словом, истый казак.

Он напомнил своим товарищам о положении войска, в котором оно оказалось весной этого, 1579 года. Армия Ивана IV достигла самого сердца диких степей. Царь расширяет границы Руси и теснит всех, кто стоит на его пути к Черному морю. Военное казачье братство, понеся значительные потери, вынуждено покинуть берега Дона и перебраться на Волгу. Другие беглые уже давно избрали берега этой реки местом своего прибежища.

В жизни казаков было много случайного, равно как и беспорядочного. На своих небольших весельных лодках они сновали вдоль берегов Волги, встречали и грабили купеческие суда. Единственной большой и серьезной опасностью для них было появление из-за поворота реки барки, над которой трепетал флаг с изображением царского орла.

Предложение Строгановых казаки приняли гулом одобрения. Золотая легенда этих хозяев крупных пермских владений, посылавших с царского дозволения не одну экспедицию за каменный пояс Уральского хребта, вдохновила казаков.

- Скажи нам, Ермак, что за люди эти Строгановы?

- На всем Востоке нет людей богаче их. Они завладели обширными землями, строят города и деревни, заселяют их православным людом. Они добывают соль и торгуют мехами. Они угодны Москве, но противны татарам. Хан Маметкуль собрал большое войско. Тогда царь Иван сказал Строгановым: "Позови казаков, а у меня и без того дел невпроворот..."

...От реки, куда станичные женщины швырнули мешок с неверной женой, донесся невообразимый гвалт. Голова жертвы показалась на самой быстрине, и даже издали можно было рассмотреть ее глаза, похожие на глаза до смерти напуганного животного. Голова вынырнула еще несколько раз и исчезла под водой.

Вдовец раскурил трубку и принялся слушать план похода, о котором вел речь Ермак Тимофеевич.

- Будем голосовать, - предложил атаман.

- Не-ет, решай сам, на то ты и атаман!

Ермак поднялся.

- Ни разу нам не доводилось забираться столь далеко, - начал он. - Мне нужны люди, у которых есть кони и оружие, нужны казаки, коим незазор будет пойти за мной без огляда... Думайте, казаки, дело нешутейное. Сбор завтра.

Пятьсот сорок воинов насчитывало казачье войско. Минет день, и оно уйдет на Пермь, делая большие переходы. Путь до Перми займет ровно три недели.

Атаман сплотит свое войско в единый кулак, вооружит его саблями, пиками и даже пищалями.

Уже сам приход казаков в сибирские степи, не оставшийся незамеченным, был их первой победой, добытой без боя. Князь Маметкуль, собравшийся было атаковать пришельцев довольно большим отрядом, получил весть о подходе к русским сильного подкрепления и предпочел ретироваться.

Никогда еще в эти степи не ступала нога казака. Да и сами Строгановы не осмеливались проникать сюда. Татарские ханы были здесь хозяевами со времен Золотой Орды. Нужно было любой ценой устранить опасность татарских набегов, чтобы обезопасить труд строгановских рудокопов и охотников и оградить первопроходцев-одиночек от риска получить стрелу в бок.

Эту-то задачу и поставили Строгановы перед казаками. Но казацкое войско было наемным, да и стоило оно недешево. А иного выбора у Строгановых не было, так как царские стрельцы пребывали далеко и ничего, кроме насмешек, не вызывали. Люди Строгановых вышли к казакам с новым предложением - продвигаться дальше в глубь Сибири. Атаман, не раздумывая, принял это предложение, и его войско взяло направление на Восток. Произошло это 1 сентября 1581 года.

В то утро по звуку рожка пятьсот сорок казаков, усиленных еще тремя сотнями наемников, поднялись на шестнадцативесельные струги, которые заполнили всю реку.

Ермак в волчьей накидке на плечах следил, как грузится на суда его войско. По команде атамана струги один за другим уходили в плавание.

Флотилия с большим трудом пробиралась по узким изгибам реки Чусовой. Гребцы в распахнутых на груди зипунах проталкивали суда, орудуя длинными веслами.

Кругом не было ни души. Скалы, кое-где покрытые мхом, выделялись на общем фоне гор, вершины которых угрюмо нависали над головами покорителей Сибири. Из долин, подернутых дымкой, ветром приносило смолистый запах сосен. Плывшие в неизвестность люди притихли на переполненных стругах, и только изредка слышалось перезвякивание оружия. Донские казаки, сами того не ведая, шли па завоевание бескрайных просторов. Они открывали новый мир. Спустя десятилетие Христофор Колумб отправится на поиски морского пути в Индию, а найдет Антильские острова, другими словами - Америку. Но его морской путь будет куда короче пути Ермака по неохватным просторам земли.

6 сентября 1581 года казаки приблизились к Уральскому хребту. Позади остались шесть дней трудного пути по Чусовой, а затем - по реке Серебряной. Ермак приказал выстроить укрепления из земли и бревен по московскому образцу на случай отступления. После короткой передышки он повел войско дальше. С реки Серебряной на Журавлиную казаки ценой неимоверных усилий перетащили струги волоком. Вскоре вошли в воды реки Туры. Теперь перед ними простиралась насколько хватал глаз сибирская равнина, покрытая лесами. До этой поры Ермаку никто не препятствовал, и он быстро продвигался к Сибирскому ханству. Пока что на пустынных берегах рек не появилось ни одного татарина, не мелькнул среди скалистых склонов ни один островерхий шлем. Люди, однако, были возбуждены в предчувствии невидимой еще опасности.

Ермак, опершись на эфес сабли, стоял на носу своего струга. Тело его слегка покачивалось в такт рывкам гребцов. На этом однообразном пути, в этом религиозном спокойствии дикой природы предводитель казаков в полной мере осознал всю важность роли, которую ему предстояло сыграть. Чем дальше в эти девственные земли вторгался он, тем больше понимал это. Он был сейчас далек от рукопашных схваток в родных степях и от налетов на купеческие суда на Волге. Открывавшаяся взору местность завораживала его. Волнение переполняло душу Ермака.

Раздумья атамана были неожиданно прерваны одним из казаков:

- Ермак, смотри - улус...

Это было первое татарское поселение, которое они встретили на своем пути. В прибрежных камышах играли нагие, бронзовые от загара дети. Женщина, державшая в руке кувшин, застыла от удивления. Немного погодя выскочили на берег мужчины и тут же заявили о себе стрелами, которые со звоном вонзились в борта стругов. Один из пушкарей схватил трут, намереваясь зажечь его.

- Оставь! - приказал ему Ермак.

Первые победы были легкими. Бедные селения из землянок, крытых камышом, сдались без боя. И только двумя днями позже, на реке Тавде, произошла первая серьезная стычка. Бой был скоротечным, в руки казаков попало немало пленников, среди которых оказался один из приближенных Кучума, владыки ханства Сибирского.

Татарин решил преувеличить достоинства двора своего хана и произвести впечатление на победителей, которые со вниманием слушали его рассказ.

- Мой повелитель живет в шатре, сотканном из чистого золота и украшенном персидскими коврами...

Толмач перевел. А казаки, жилищем которых были чаще всего шалаши, построенные где попадя, да трюмы стругов, сидели задумчивые, словно смотрели несбыточный сон. Проклятые вчера царем, они завтра могли стать королями...

Что же до Ермака, то ему некогда было предаваться мечтам. Он вел трезвый расклад: "Итак, в ханство поднят сигнал тревоги. Татарский князь Кучум начал приготовления к отражению нашествия".

Так оно и было. Кучум приказал своему племяннику Маметкулю двинуть усиленный конный отряд навстречу казакам, а сам решил окопаться в своей столице Искаре.

Встреча произошла на реке Тобол. Татары ринулись на атаманово войско, которое сразу же окуталось тучей летящих в нею стрел. Люди Ермака укрепились на берегу реки и отбивались залпами пищалей. Всю равнину заволокло дымом, вдоль реки неслось эхо выстрелов. Натиск противника стал ослабевать, уже после второго залпа татарские всадники начали поворачивать коней и укрываться па лесистых склонах гор.

Не задерживаясь, Ермак продолжил путь. Грохот битвы вновь сменился тишиной. Струги двигались в окружении гладкоствольных сосен и кедров с могучей кроной, подобной шатру. Изредка встречались селения, покинутые своими обитателями. По утрам жухлая осенняя трава серебрилась инеем - это было первым вестником приближавшейся зимы. Тобол остался позади. При Ермаке неотлучно находился писец, которому атаман, не умевший читать и писать, высказывал свои суждения о каждом прожитом мирном или боевом дне. По мере приближения к татарской столице за прибрежным ивняком стали появляться вражеские наблюдатели.

- Бой не за горами, - предупредил Ермак своих воинов.

Он приказал высадиться и соорудить на берегу крепостцы, и сделано это было как раз вовремя. Сначала па вершине холма появились несколько богато одетых всадников. Затем послышался нарастающий гул. Самой орды еще не было видать, но вот спустя какое-то время равнина ожила - с громкими гортанными криками по ней понеслись на гривастых приземистых копях татары. Атаман подпустил их па выстрел пищали и скомандовал:

- Пли!

Накрытые залпами, а большей частью насмерть перепуганные татары откатились; не менее напуганные кони их взвивались на дыбы, подминая под себя своих всадников и топча задних. В этой куче-мале никто не слушал и не исполнял команд Маметкуля, изрыгавшего проклятия. Довершая разгром татар, Ермак выхватил шашку и повел казаков за собой.

Разгром был полнейший; К концу боя казаки захватили селение Атик-Мирза. При тусклом свете зажженных факелов Ермак принялся подсчитывать собственные потери. Да, он вышел победителем, но победа эта дорого досталась ему. Потому-то атаман старался охладить пыл тех, кто желал продолжать преследование врага:

- Посмотрите на погибших, их наберется не меньше восьмидесяти, да и среди нас редко кто не ранен. А враг наш будто змей о нескольких головах, да и я не богатырь из сказки, чтобы отсечь их все разом.

И действительно, несмотря па одержанную победу, положение складывалось критическое. Татары вновь окружили отряд, и с минуты на минуту можно было ожидать появления основных сил хана.

Немного отдышавшись после боя, атаман принялся за еду. Постепенно приходило успокоение. Окончив трапезу, Ермак рывком открыл дверь хижины, где расположился было на ночь, и крикнул испуганному часовому:

- Быстро труби сбор!

Стояла холодная ночь. Ветер сотрясал стволы деревьев, уже наполовину сбросивших листву, над Иртышом стелилась дымка. Тяжело ступая, люди поодиночке и группами стекались к центру небольшого городка. Многие из них были ранены - у одного рука на перевязи, у другого голова обмотана лоскутом материи. Бороды были всклокочены, лица покрыты копотью и грязью, и на них ничего нельзя было разобрать, кроме усталости.

Ермак прислушался к порывам ветра и проговорил:

- Их слишком много, и мы должны отступить.

Затем он дал высказаться людям.

- Возвернуться побежденными? - послышалось вокруг. - Отступиться от данного слова? Нет, скоро реки покроются льдом, нужно идти вперед!

Атаман потряс булавой, и голоса мгновенно стихли,

Последние огни костров в татарском стане, разбитом всего в двух верстах от ермаковского лагеря, затухали, давая путь нарождавшемуся дню, Оцепеневшие от холода и дремы часовые не приметили теней, скользивших в предутренней дымке. Сжимая замерзшими руками оружие, казаки ступали неслышно. Тому помощниками были сапоги из мягкой кожи. Кольчуги свои казаки прижимали руками к груди.

Опиравшийся на пику татарин что-то почуял, привскочил и остановился в нерешительности, словно замер. Минуту спустя часовой без единого крика распластался на земле. Около него расплылось кровавое пятно.

- С Богом, братцы!

Воинственный клич разорвал тишину. Казаки ринулись всей своей массой, подминая еще не проснувшихся толком татар и рубя их шашками. Маметкуль попытался собрать разбежавшихся во все стороны своих воинов и коней. Вокруг него осталось не более полусотни самых верных. Взмахнув кривой саблей, он повел их на казаков. При виде скачущего в бой хана разбегавшиеся татары остановились, а потом последовали его примеру. В считанные минуты их число перевалило за две тысячи.

Казаки и татары сошлись в рукопашной схватке. Ни татарским пикам, ни казачьим пищалям не было места в этом бою. Только слышались лязг сабель, гортанные крики да стоны раненых.

Ермак поспевал всюду. Его обе руки пе знали покоя. Ловкий разворот, хлесткий удар левой, в которой зажата нагайка со свинцовым наконечником, - и враг обезоружен. В правой сверкает шашка, вычерчивая немыслимые фигуры, - попавший под ее удар валится замертво...

Сражаясь, атаман не забывал управлять своим войском. В глаза ему бросился татарский символ в виде конского хвоста, вокруг которого скопилось множество татар.

"Маметкуль!" - пронеслась в голове догадка.

Собрав вокруг себя сотню казаков своей станицы, Ермак врезался в гущу татар, стремясь достичь центра битвы. Услышав окрик атамана, татарский князь повернулся и двинулся ему навстречу, прихрамывая на раненую ногу. Лицо его было бледно скорее от гнева, чем от боли в поге.

Острие княжеского ятагана успело коснуться бедра атамана, но хлесткая петля нагайки тут же свалила Маметкуля наземь. Так, на коленях, он и встретил смерть. Удар атаманской шашки располосовал его от уха до груди. Упершись ногой в поверженное тело врага, атаман выдернул шашку.

Слепой хан Кучум с кучкой верных ему людей бежал с поля боя. Следом за ним хлынула оставшаяся в живых масса татар.

Битва была выиграна, но какой ценой!

Когда 26 августа 1581 года ермаковцы вошли в кучумовский городок, им пришлось вырыть сто семь могил для своих погибших собратьев...

Мрачным получилось их вступление в сибирскую столицу. Но цель была достигнута.

Ермак поднял взгляд на главную башню укрепления, где еще болталось татарское знамя из зеленого шелка.

Спустя четыре дня к Ермаку пожаловал остяцкий князь с богатыми дарами и провизией. Атаман принял гостей достойно.

- Оставайся здесь, ты у себя дома, - услышал остяк.

Ободренные таким приемом, мало-помалу стали стекаться к своим жилищам остальные жители городка. Верные традициям, победители не стали злоупотреблять своим превосходством. За принесенные товары платили деньгами.

Так за три тысячи верст от Москвы родилась новая колониальная империя.

Ермак вел себя как истый правитель, принимая просителей и ничего не упуская из виду. Близился час его отчета перед Строгановыми, которые снарядили казаков в экспедицию, но атаман не спешил.

Ему пришлось еще подняться по рекам Иртышу и Оби, чтобы усмирить непокорных.

- К чему тебе это? - спросил Ермака атаман Кольцо, узнав о его намерениях. - Или ты уже стал царским стрельцом?

- Послушай, Кольцо, ведь мы покорили эти земли не ради купцов, - ответил Ермак. - Если мы преподнесем эту победу царю, нам будет обеспечен вечный союз с ним. Надеюсь, тебе ясно? Вот ты и отправишься в Москву ради того, чтобы казаку не быть вечно гонимым.

Нагруженные сибирскими дарами, казачьи послы потратили целый год на выполнение своей миссии. Иван IV был изрядно удивлен их действиями. Но от данные ему почести и дарованная через голову Строгановых победа не могли не понравиться царю. Он вручил атаману Кольцо богатые подарки для Ермака, солидную сумму денег, две позолоченные кольчуги с изображением царского орла, серебряный кубок, а в знак особого расположения жаловал шубу со своего плеча.

Но в то же время государь Московский назначил князя Волховского правителем новых земель. С тремя сотнями стрельцов князь, не мешкая, пустился в путь в Сибирь. По дороге Строгановы снарядили ему еще пятьдесят всадников. Это была смена казакам. Стало быть, близился конец их одиссее. Однако воевода и его люди плохо переносили дорожные трудности. Многие умерли в дороге. Да и сам воевода, едва достигнув цели, испустил дух.

Ермак понимал, что казакам нужны подкрепления. Положение их в Сибири и впрямь было неважным. Татары чувствовали слабость покорителей и, все больше наглея, предпринимали постоянные вылазки против казаков. Однажды вечером Ермак сидел в хате в ожидании Кольца. Услышав за своей дверью глухой шум, он с шашкой в руке распахнул ее и едва не споткнулся об окровавленное тело своего помощника, распростертое на снегу. В горле убитого торчал татарский кинжал.

- Хорошего от них ждать нечего, - пробормотал атаман, затаскивая тело убитого в хату.

В марте 1584 года Ермак с большим трудом подавил восстание враждебных племен. Его войско таяло на глазах. 5 августа того же года ему донесли через перебежчика, что Кучум готовится напасть на купеческий караван, идущий из Бухары.

- По коням! - скомандовал атаман.

Однако донесение оказалось ложным. Возвращаясь в свой стан, полусотня казаков, измученная дневным зноем, остановилась на ночевку на берегу Иртыша.

- Смотри в оба! - приказал Ермак часовому.

Тяжелыми волнами переливались высокие травы Прииртышья. Порывистый ветер поднимал клубы пыли и швырял их на стволы деревьев. К ночи начал накрапывать дождь. Дурманящий сон слепил веки часового, бывалого казака. Бог его знает, что ему привиделось, может, снились полонянки на родном Дону. Он не заметил, как прибрежные кусты ожили вдруг и начали приближаться к казачьему стану. Короткой молнией сверкнуло лезвие татарского кинжала над головой заснувшего стража...

Под ударами кинжалов расставались с жизнью спавшие казаки. Поздно вскочивший Ермак уже ничего не мог поделать; пригнувшись, он бросился к реке, слыша за собой шум погони... Волны Иртыша приняли тело донского атамана. Оно было выброшено пятью днями позже около улуса, где Ермак одержал одну из своих первых побед. Кольчуга с позолоченным орлом, царский подарок, не охранила атамана, а погубила.

По всем уголкам татарского ханства молнией разнеслась весть о гибели Ермака, и на погибшего приезжали смотреть, как на диво какое.

Слепой Кучум со злорадным оскалом ощупывал пальцами застывшее тело своего бывшего победителя. Редкую татарскую бороденку сотрясал беззвучный смех.

- Вот и довелось встретиться, - бормотал он. - Вот и довелось...

По приказу хана тело Ермака положили на возвышение, и на протяжении шести недель молодые воины упражнялись в стрельбе из лука по этой ужасной цели. Но, как гласит легенда, пи одна из круживших над Ермаком птиц не осмелилась сесть на лишенное жизни тело атамана.

Со смертью Ермака закончилась казачья эпопея. Полторы сотни оставшихся в живых казаков должны были оставить Сибирь. Однако путь через нее уже был проложен. Никогда более не поднимутся татарские ханства до своего прежнего господства над азиатскими просторами России. Уже на следующий год хорошо вооруженный отряд московитян придет в эти края. Восемью годами позже казаки достигнут берегов Тихого океана.

С того времени когда атаман Кольцо выступил в роли казачьего посла, русские цари стали рассматривать казаков как свое пограничное войско, которому годы спустя суждено будет стать отборным. Правители, дабы обеспечить высокую мобилизацию казаков, ежегодно посылали им обозы с зерном, вооружением и обмундированием. Живя надеждой на хорошую добычу, казаки посвящали свою жизнь служению царям России.

Но неугомонные казаки, будучи отважными защитниками империи и православной церкви, станут на века и врагами имперского правительства из-за слепой веры в своих атаманов, даже мятежных.

И наконец, казаки с кровью своих предков переняли манеру использовать каждое политическое событие для того, чтобы оседлать коней и ринуться в степь, а то и за ее пределы. Мало осталось земель, где бы не побывали эти дерзкие и отважные, но бесшабашные и легковерные воины, рожденные степью...

В ужасных мучениях скончался царь Иван IV Грозный. Его железная рука, подавлявшая малейшее сопротивление на протяжении многих лет, выронила тяжелый скипетр. И некому было из великих московских князей его поднять. Разве что Федору? Но слабовольный князь предпочел отдать власть своему фавориту боярину Борису Годунову. В 1605 году Годунов сам станет жертвой Лжедмитрия. С той смутной поры царский трон не раз будет содрогаться от посягательств на власть.

Лжедмитрий увлек за собой запорожских и донских казаков, недовольных притеснениями Бориса Годунова. Они и помогли ему одержать победу. Однако царствование его было недолгим, через год он был убит. Но казаки заполонили страну и продолжали пользоваться рецептом Лжедмитрия - изобретать претендентов на царский престол. За короткий срок составилась целая галерея претендентов. Среди них были и казак с Терека Лайка, назвавший себя царевичем Петром и позже повешенный, и донской казак Андрей Нагой, воспользовавшийся именем Лжедмитрия, и астраханские казаки Августин и Федор. Легковерие казаков не знало границ.

В кровавую годину польского нашествия казаки без колебаний встали на сторону Москвы и помогли в ее освобождении от поляков.

По настоянию донских казаков 21 февраля 1613 года Михаил Романов был посажен царем всея Руси. Свой выбор они остановили на нем и отстаивали до конца кличем: "Хотим его!" (Этой фамилии императорская корона принадлежала до революции 1917 года.)

И вновь казаки на рубежах Российской державы.

В 1637 году четыре с половиной тысячи донских казаков и тысяча запорожцев овладели Азовом, цитаделью крымского хана Сафа-Гирея.

Войны следовали одна за другой, и их непременными участниками были казаки.

Хроника тех времен, когда заключались и рушились союзы, была самой насыщенной событиями и самой сложной. Казаки выступили в поддержку Киевского митрополита Мефодия против патриарха Московского. Понадобилось убийство атамана Брионковецкого для того, чтобы союз казаков с обоих берегов Днепра не стал опорой турецкого султана, а вернулся в лоно Москвы.

Второй царь из династии Романовых, Алексей Михайлович, нашел казну пустой. Увеличив налоги, он повелел своим провинциальным правителям нещадно выжимать соки из крестьян.

В отчаянии крепостные избрали методом борьбы бегство. Сжигая поместья своих угнетателей, они бежали темными ночами под покров южных степей, этого убежища всех строптивых и непокорных.

Донские станицы полнились людом. Беглые являлись туда толпами в поисках защиты, и казаки предоставляли им ее. Эта иммиграция принимала угрожающие размеры. Ресурсов округи не хватало на прокорм такого большого числа людей. Хлеба недоставало, а возделывание земель казакам было запрещено под угрозой смертной казни.

И голод не замедлил грянуть. Армия голодранцев, или голытьбы, как презрительно говорили казаки, не подчинялась приказам и искала себе предводителей...