Предки казачества

Глава I. Взглядъ историковъ на происхожденiе казаковъ

 Вызывать въ воспоминанiи минувшее есть своего рода способъ заглядывать въ будущее.

Многомиллiонный народъ, населяющiй въ настоящее время берега Дона. Кубани. Терека, Урала, Нижней Волги, Иртыша, Амура, Усури и другiя места великой Россiи, какъ-то: Забайкалье и даже Камчатку и съ гордостью называющiй себя въ теченiе многихъ вековъ "казаками", едва ли можетъ правильно понимать носимое имъ имя, а темъ болee объяснить его значенiе.

Въ русской исторической литературе хотя и были многократныя попытки къ объясненiю этого слова, но оне, какъ увидимъ ниже, не привели ни къ какому положительному результату. Задача действительно нелегкая. темъ более, что названiе народа "казаки" тесно связано съ вопросомъ о его происхожденiи.

Если мы станемъ на точку зренiя россiйскихъ историковъ. объясняющихъ, хотя и бездоказательно, происхожденiе казачества отъ гулящихъ, бездомныхъ людей и беглыхъ преступниковъ изъ разныхъ областей Московскаго и Литовско-Польскаго государствъ, "искавшихъ дикой воли и добычи въ опустелыхъ улусахъ орды Батыя" (Карамзинъ), то названiе "казакъ" будетъ происхожденiя сравнительно недавняго, явившееся на Руси не ранее XV ввка и данное этимъ беглецамъ другими народами, какъ имя нарицательное, съ отождествленiомъ со словомъ "вольный, никому неподвластный, свободный". (Отождествленiе это будетъ объяснено ниже). Но тогда явится на сцену совсемъ необъяснимый вопросъ, а именно: почему беглецы эти, скопившiеся на Днепре и Дону и по низовьямъ Волги, стали сами себя въ XV и XVI в.в. именовать казаками,- названiемъ чуждымъ, для совсемъ непонятнымъ, и съ гордостью носить это имя въ теченiе четырехъ вековъ, совсемъ отрицая какую-либо связь съ московскими и литовскими областями, кроме связи по религiи.

Русские и все славянекie народы издавна называютъ германцевъ немцами, французы аллеманами, англичане, какъ и древнiе римляне - германцами, шведы и норвежцы - по своему и т. д.; сами же немцы, считая эту кличку для себя обидной, называютъ себя дейтшъ, а страну свою Дейтшландъ^*.

^* (А. Вельтманъ (Донъ. Москва. 1866 г.) слово "дейтшъ" производитъ оть славянскаго племени даковъ или дацiанъ, жившiхъ въ IV и. по среднему Дунаю, а потомъ постепенно поднявшихся въ его верховья и въ VIII в. смешавшихся съ жившими тамъ германцами, обновивъ это полудикое племя и давь имъ некоторую культуру, заимствованную отъ грековъ. Въ это же время у немцевъ появилось и названiе ихъ укрепленнихъ местъ - замковъ - бургъ, отъ греческаго, "пургосъ" - башня.

Латинская названiя германцы (germanus) и Германiя немцамъ (кимврамъ и тевтонамъ) искони не были известны. Ихъ такъ называли римляне (Цезарь, Тацитъ, Страбонъ и др.) въ смысла наши (natio). въ отличie отъ племенъ (gentes), т. е. союзомъ, братов шиной (Тацитъ). И действительно, германцы, разделяясь на многiя независимый племена, во время войны всегда соединялись въ одинъ общiй союзъ, въ одну духовно сплоченную массу, братовщину.)

Арабы, русскiе и южные славяне турокъ называютъ: турки, тюрки и турци, отъ арасскаго слова "туркуръ", разбойникъ, следовательно, прозвищемъ браннымъ, которое турки не любятъ: сами же себя они именуютъ османами (османли) отъ султана Османа, и оттоманами.

Подобныхъ примеровъ можно привести тысячи и все они будутъ свидетельствовать, что каждый народъ носитъ съ гордостью только то имя, которое онъ самъ себе далъ, а не то, какимъ его называютъ другiе народы, часто даже въ насмешку или какъ бранное.

Освобожденные отъ рабства американскiе негры въ 1821 году основали на западномъ берегу Африки самостоятельную республику и назвали ее Либерiя (отъ лат. слова liber - свободный):, почему же русскiе и литовскiе беглецы, почувствовавъ въ южныхъ степяхъ вольную волю и свободу отъ гнета бояръ, не наименовали свою общину и себя однимъ изъ этихъ названiй, а какимъ-то не ведомымъ имъ словомъ "казакъ", объяснить которое лингвисты до сего времени не могутъ, и все это происходить отъ того, что все историки стоятъ на ложной дороге въ вопросе о происхожденiи этого, какъ будто-бы всемъ известнаго, но на самомъ деле загадочнаго народа - казаковъ. Были ли когда въ исторiи примеры, чтобы бежавшiе въ одиночку холопы и преступники за тысячи верстъ отъ своей родины, среди чуждаго и враждебнаго имъ народа могли основать особое государство, составить сильную демократическую, свободолюбивую и религiозно-идейную общину, целый народъ. съ его своеобразнымъ правленiемъ. Где старшого не было, а младшiй равенъ всемъ, съ особыми воинскими прiемами, съ особеннымъ говоромъ, другими нравами и обычаями, а главное - рыцарской идеен лечь костьми за обиженныхъ и угнетенныхъ; за свои родныя земли и православную греческую веру, на удивленiе всему мipy и на славу своимъ потомкамъ. Примерь въ исторiи редкий, если не сказать - единственный. Исключительнымъ ого назвать нельзя, такъ какъ въ исторiи подобнаго рода исключенiй не было и быть не можетъ.

Казаки отстояли для Pocciи весь югъ, покорили Сибирь, проникли на Амуръ за 200 летъ до его присоединенiя (въ Албазинъ). открыли Беринговъ проливъ за 100 летъ до Беринга (казакъ Дежневъ) и даже проникли до острововъ Новой Сибири, въ Ледовитомъ океане^*.

^* (Близь Иркутска и теперь еще видна крепость - остироть, построен иди казаками, сподвижниками Ермака, въ 1622 г. изъ гигантскихъ стволовъ лиственницы.)

На покоренныхъ и отнятыхъ у татаръ и турокъ земляхъ они стали твердой ногой по Дону. Тереку. Кубани. Уралу, Иртышу, Амуру, даже до Камчатки, сохраняя повсюду свои особенные, мало понятные историкамъ, нравы, обычаи и своеобразное воинское, устройство. Сделали ли что-либо подобное прославленные западомъ алжирские пираты и итальянские бандиты, существовавшiе, какъ известно; более тысячи летъ? Ничего подобнаго.

Казаки-некрасовцы, ушедшiе отъ гнева Петра Великаго, въ числе 600 семей, съ атаманомъ Игнатiемъ Некрасовымъ, сподвижникомъ Кондратiя Булавина, въ 1708 году, на Кубань, а потомъ - въ Турцiю, въ теченiе 200 летъ неизменно сохраняютъ древнiй общинно-казацкiй строй, старинный казачiй говоръ, нравы и обычаи XVI в.. выбираютъ, какъ и прежде, атамановъ и есауловъ и pешаютъ все свои общественныя дела казачьимъ кругомъ.

Могли ли такъ поступать потомки всякаго рода беглыхъ изъ разныхъ месть, случайнаго, какъ думаютъ некоторые историки, сброда, неимевшаго общихъ традицiй и не соединеннаго однимъ идейно-рыцарскимъ духомъ, если бы все это имъ не было передано издревле отъ славныхъ предковъ. Мы думаемъ. что случайно или по неволе попавшie въ степи беглецы скоро ассимилировались бы въ среде чуждаго имъ народа и въ теченiе вековъ утратили бы свою нацiональность, такъ что отъ нихъ не оставалось бы и следа.

Не то мы видимъ въ среде казачества, разбросаннаго волею судебъ по всемъ окраинаъ обширной Pocciи. Везде мы видимъ одну общую казацкую идею, одинъ мощный казацкiй духъ.

Западное средне-вековое рыцарство, прославившееся грабежами, насилiемъ и угнетенiемъ мирнаго земледельческаго люда, ничего общаго съ идеей казачества не имеетъ. Казачество стояло за свою свободу, за права обиженныхъ и угнетенныхъ, за свои земли и за свою веру, никому не навязывая ее и насильно не обращая въ нее неверныхъ, между темъ какъ въ западномъ рыцарстве цель была совсемъ другая, а именно-порабощенiе мирныхъ и беззащитныхъ гражданъ и распространение католицизма мечемъ среди славянъ и литовцевъ. т. е. цель отрицательная.

Казаки прежнихъ вековъ, какъ это ни странно звучитъ для историковъ, не считали себя русскими, т. е. великороссами или москвичами: въ свою очередь и жители московскихъ областей да и само правительство смотрели на казаковъ, какъ на особую народность, хотя и родственную съ ними по вере и языку^*. Вотъ почему сношенiя верховнаго правительства съ казаками въ XVI и XVII в.в. происходили чрезъ посольскiй приказъ. т. е. по-современному - чрезъ министерство иностранныхъ делъ, чрезъ которое вообще сносятся съ другими государствами. Казацкихъ пословъ или, какъ ихъ тогда называли, "станицы"' въ Москве принимали съ такою же пышностью и торжественностью, какъ и иностранныя посольства: объ этомъ намъ подробно говоритъ рускiй публицистъ XVII в.. современникъ царя Алексея Михайловича, Григорiй Котошихинъ.

^* (Даже позднейшie историки, А. Филимоновъ въ "Очеркахъ Дона" въ пятидесятыхъ годахъ прошлаго столетiя и В. Ф. Соловьевъ въ своей брошюре ,,Особенности говора Доискихъ казаковъ" въ 1900 г. писали, что казаки, не смотря на то, что стоятъ за Русь, что полкя ихъ оберегаютъ ея окраины и что все имеютъ pвeнie постоять за Царя, сами себя не считаютъ русскими; что если любому казаку предложить вопросъ: "разве ты не pyccкiй"? Онъ всегда съ гордостью ответитъ: "нетъ, я казакъ"! (Филимоновъ и Соловьевъ не были казаками).)

Съ Петра Великаго, съ 1721 года, войско Донское перешло въ веденiе военной коллегiи. Съ этого времени, вместо Царскихъ грамотъ, адресованныхъ "на Донъ, въ верхнiе и южные юрты, атаманомъ и казакомъ и всему великому войску Донскому", и отписокъ казаковъ прямо къ Царю, на Дону стали получаться приказы коллегiи и указы Сената.

Если же смотреть на казаковъ, какъ на исконныхъ обитателей береговъ Азовскаго и Чернаго морей. Дона и Ннжняго Днепра, о чемъ мы будемъ говорить въ следующихъ главахъ, то происхожденiе имени "казакъ" объясняется очень легко и значенiе этого слова было понятно какъ для самихъ древнихъ казаковъ, такъ и для соседнихъ съ ними народовъ.

Но прежде, чемъ приступить къ этому объясненiю, которое тесно связано съ вопросомъ о происхожденiи казачества, мы здесь приведемъ мненiя по этому предмету некоторыхъ историковъ, а мненiя эти, какъ увидятъ читатели, иногда доходятъ до крайней нелепости, если не сказать - до смешного.

Фишеръ, въ своей Сибирской Исторiи, изданной нашей Академiей Наукъ въ 1774 году, слово "казакъ" относитъ къ языку татарскому. "Оно означаетъ, по его мненiю, такого человека, у котораго нетъ семьи, или который не имеетъ постояннаго жилища. Названiе это первоначально приписывалось собственно казачьей орде, т. е. ордынскимъ казакамъ, жившимъ въ начала XVI в. по Нижней Волге, ныне киргизъ-кайсаки, которые своими набегами и наездами славились передъ прочими народами. Названiе "казакъ", продолжаетъ Фишеръ, отъ татаръ перешло къ русскимъ и полякамъ^*.

^* (У киргизовъ есть особый родъ, который исключительно носить названiе "казакъ", подобно тому, какъ есть другiе роды "кипчакъ", "чайманъ" и др. Эти киргизы называютъ себя не "кайсакъ", какъ многiе пишуть: а "кхазакъ". Это потолки омагометаненнахъ и смешанныхъ съ другими восточными народностями древнихъ казаковъ. Среди нихъ часто попадаются лица съ чисто арiйскимъ красивымъ профилемъ и веселымъ взглядомъ. Въ языке киргизъ-кхасаковъ встречается много очень характерныхъ словъ и выраженiй, свойственныхъ говору Донскихъ казаковъ прежнихъ зековъ, камъ то: кублюкъ - кубилекъ (женскiй нарядъ изь шелковой матерiи яркихъ цветовъ на Дону), чекмень - кафтанъ, казанъ - котель, тумакъ - шапка съ верхомъ, шальбары - шаровары, юртъ, меринъ, башка, таганъ, чугунь, серьги, чулги - чулки, кунъ - выкупъ, чеканъ - opужie, тала - тальникъ, камысъ - камышъ, чушка - свинья, карга, беркутъ, драфа, сазанъ, урань - ура, карбузъ-арбузъ, каунъ-дыня, тыква, бахча, канжаръ-кинжалъ, чумичка, малахай и др.

Многiе лингвисты склонны думать, что эти и многiя другiя слова заимствованы русскими и въ частности казаками отъ татаръ и киргизовъ. Это неверно. Славянскiй языкъ настолько богатъ словами, что, какъ увидимъ ниже, не нуждался въ этомъ заимствонанiи и многiя тысячи своихъ названiй навязалъ всемъ соседи и мъ народамъ востока и запада. Сталенбергъ и Рубруквисъ отличаютъ киргизовъ татарскаго историка Абулъ-Газа отъ киргизъ-кайсаковъ и называютъ последнихъ кергезы или черкесы - казака, вернее - черкасскiе казаки, что, какъ увидимъ ниже, очень правдоподобно.)

По мненiю Сталенберга, слово "казакъ" означаетъ вольный, живущiй на границе и всегда готовый служить за деньги.

Но ни Фишеръ, ни Сталенбергъ не указываютъ, отъ какихъ именно татарскихъ корней они производятъ это слово. Въ современныхъ же наречiяхъ татарскаго языка слова "казакъ" нетъ: следовательно, оно не татарское, а заимствованное ими отъ другого народа и отождествлено по характеру и исторической жизни казачества съ понятiемъ - вольный, никому неподвластный, служащiй за деньги и другими проявленiями военнаго быта пограничныхъ стражниковъ, подобныхъ древнимъ нашимъ предкамъ.

Болтинъ въ примечанiи къ исторiи Леклерка, въ 1788 году писалъ, что "въ отдаленныя времена на юге Pocciи жили татарская, сарматскiя и славянкiя племена; что отъ нихъ отделились разныя толпы въ степи, разбойничали тамъ или питались звероловствомъ. Татары называли ихъ казаками, т. е. сбродомъ. Люди эти, увеличившись, стали известны въ нашей исторiи подъ именемъ половцевъ, существовавшихъ до нашествiя татаръ".

Вл. Броневскiй, въ своей "Исторiи Донского войска", составленной, какъ известно, по чужимъ рукописямъ и изданной въ СПБ. въ 1834 г., каковой трудъ серьезнаго историческаго значенiя не имеетъ и при томъ репутацiя этого автора сильно пострадала отъ критическихъ статей известнаго Донскоге историка В. Д. Сухорукова (Донск. Вест. 1867 г. 27-29), ничто же сумняшеся, высказался о казакахъ такъ, что будто бы царь Иванъ Васильевичъ, видя размноженiе по Руси бродягъ и разбойниковъ. приказалъ, выражаясь просто, отворить южныя заставы государства и турнуть ихъ вонъ изъ отечества на Донъ.

В. Д. Сухоруковъ въ составленномъ имъ въ двадцатыхъ годахъ прошлаго столетiя, при участiи другихъ авторовъ, "Историческомъ описанiи земли войска Донского", говорить, что "слово казакъ известно было въ Pocciи гораздо раньшо этого времени: оно, по мненiю некоторыхъ, на языке монгольскомъ означало пограничнаго стража и вообще военнаго человека; но, разсматривая наши летописи тогдашняго времени, видимъ, что казаками назывались и такiе люди, кои не только вовсе не составляли стражи, но даже разоряли Украйну. По смыслу словъ, въ летописяхъ и современныхъ актахъ встречающихся: "На поле ходятъ баловни-казаки... живутъ своимъ казачьимъ обычаемъ" и т. д., нельзя не согласиться, что имя "казакъ" применялось однозначительно разбойнику, но въ отношенiи ремесла оно не было столько поноснымъ и престуннымъ, какъ разбойникъ, ибо этотъ родъ жизни и поведенiе были въ духе тогдашняго времени. Такимъ образомъ думать надобно, что слово "казакъ" означало отважнаго наездника, живущаго набегами и войною, не привязаннаго къ земле и домовитости^*.

^* (2-е изданiе Области, войска Донск. Статистическаго комитета 1903 г.)

Известный нашъ журналистъ, критикъ, беллетристъ и историкъ Н. А. Полевой говорить: "Кажется нетъ уже сомненiя, что имя казаковъ есть азiатское названiе легкаго коннаго воина. Тутъ не нужно прибегать ни въ Косогамъ и Казахiи Константина Бягрянороднаго (X в. по P. X.), ни къ косе, ни къ козе, ни къ козявке, отъ чего выводили имя казаковъ Гербинiи. Пясецкiе. Зиморовичи и др. Въ Азiи доныне делая орда турецкая называется казаками (киргизъ-кайсакп). Татары и русскiе принимали въ XV в. имя казака въ смысле бездомнаго, странствующая) удальца-воина. Такъ разуметь и Iоаннъ III въ ответе хану Зинебеку въ 1477 году. Но то, чемъ порицали казаковъ непрiятели, составляло ихъ славу, и имя казаковъ осталось именемъ собственнымъ целаго народа, ибо они гордились имъ. Некоторое число сихъ народовъ, избегшее меча монголовъ и не хотевшее соединиться съ ними, сделались "казаками".

Баронъ Брамбеусъ (О. И. Сенковскiй), знатокъ восточныхъ языковъ, въ 1834 г. (т. VI "Казаки") писалъ: "Мы не думаемъ, чтобы можно было разсуждать о происхожденiи слова "казакъ" безъ пособия орiентализма и его исторической критики... Слово "казакъ" есть собственное имя народа, который мы ныне называемъ киргизами. Кажется, что это поколенiе, издревле известное въ Азiи отвагою, хищничествомъ и ловкостью всадниковъ. съ давняго времени придало имя свое отрядамъ легкой конницы, употребляемой восточными властелинами для разныхъ воинскихъ назначенiй, подобно тому, какъ народное имя швейцарцевъ превратилось въ Европе въ наименоваiе известнаго рода служителей. То верно, что у монголовъ, завладевшихъ Poccieй, оно означало, кроме киргизовъ, еще вооруженныхъ всадниковъ, не приписанныхъ ни къ какому улусу, не составлявшихъ собственности никакого хана, ни бека, бежавшихъ отъ своихъ кочевыхъ владельцевъ, коротко сказать - "вольныхъ воиновъ" изъ разныхъ поколенiй, соединявшихся въ летучiе отряды. Слова "казакъ" и "вольный" были, какъ бы однозначащiя и, поэтому, первое изъ нихъ, соединяющее въ себе при томъ понятие о войне, такъ нравилось беглецамъ изъ Россiи и Литвы, поселившимся на Днепре и на Дону. Вотъ все, что при нынешнемъ состоянiи орiентальной исторической критики можно сказать съ некоторою достоверностью о происхожденш слова "казакъ"; оно, повидимому, ничего не имеетъ общаго съ именемъ Касоговъ. Не должно, однакожъ, думать, чтобы понятiе "казачества" не было известно на севере гораздо раньше слова казакъ. Оно, кажется, очень древнее и въ некоторомъ отношенiи можетъ быть названо кореннымъ обычаемъ северныхъ народовъ, проявившихся въ разныя времена подъ разными именами. Здесь мы позволимъ ceбе одно сближенiе. Хотя слово "казакъ" есть собственное имя огромнаго народа, но оно очень давно сделалось уже нарицательнымъ и, при томъ, имеетъ правильное производство отъ известнаго корня. Какъ нарицательное, въ восточно турецкихъ языкахъ оно означаетъ - безпрiютный, скитающiйся, никому неподвластный, вольный. Баберъ часто употребляетъ въ своемъ джигатайскомъ наречiи слова "казаклыкъ, казакламакъ" въ этомъ смысле Какъ производное, оно происходить отъ "казъ" - гусь и значить гусакъ - "свободный, какъ дикiй гусь", говорятъ турки.

Названiе черкесовъ, которые сами себя именуютъ "адигами", происходятъ отъ персидскаго слова "серкешъ", испорченнаго грубыми устами горцевъ, и тоже значить - "неподвластный, бунтующiй, вольный"^*.

^* (Черкесъ или серкешь вь буквальномъ переводе означаетъ "головорезъ". Авт.)

Новгородцы, еще до нашествiя монголовъ, славились своею "вольницей". Присовокупите къ тому венгеро-славянское: гуса, гусаръ - "свободный всадникъ, бродяга, разбойникъ", происшедшее отъ слова гусъ (гусь), съ его производными - "гусарити", т. е. разбойничать на море, "гусарица" - разбойничья лодка и т. д., и вы получите четыре однозначащiя названiя, четыре разные перевода одной и той же идеи. Вотъ почему донскiе и малороссiйскiе казаки назывались попеременно то черкасами, то казаками, вольницей, то даже, какъ напр., новосербкiе ихъ соседи и нередко товарищи,- гусарами^*.

^* (По-словацки гусь-самецъ называется гусеръ, по-сербски - гуссаръ, по-чешски - hauser, husak, по-польски - gensior, по-древне-этрусски - гасъ, по-осетински - газъ.)

Остатки ордынскихъ казаковъ, не присоединивииеся къ киргизамъ - своимъ соплеменникамъ, образовавшимъ новое ханство, могли быть первымъ ядромъ, около котораго копились pyccкie беглецы. Скоро это ядро могло исчезнуть отъ безженства, преобладавшаго въ скопище, и русское поколенiе. безпрестанно умножавшееся новыми пришельцами, остаться хозяиномъ союза. Такимъ образомъ, говорить въ заключенiе Сенковскiй, первоначальное соединенiе двухъ разнородныхъ племенъ нисколько не мешаетъ нынешнимъ донцамъ быть сынами славянскихъ предковъ".

Устряловъ въ своей "Русской исторiи" говорить, что донцы составляютъ чудную смесь разноплеменныхъ народовъ; что языкъ ихъ состоитъ изъ разныхъ элементовъ: что въ чертахъ ихъ лица есть нечто азiатское и что казаки гордятся своимъ пронсхожденiемъ отъ черкесовъ и даже сами называютъ себя черкесами^*.

^* (Казаки называли себя "черкасами" а не черкесами. Это ошибка историка. Авт.)

Д. И. Иловайскiй въ "Исторiи Рязанскаго княжества" (Москва. 1884 г. стр. 203) пришелъ къ заключенiю, что "въ XV в. съ одной стороны образуется въ Рязанскомъ княжестве особый классъ служилыхъ людей изъ передовой украинской стражи, а съ другой въ Придонскихъ степяхъ собирается вольница изъ русскихъ беглецовъ - разбойниковъ".

То же самое о донскихъ казакахъ говоритъ и Костомаровъ. признавая ихъ не более, какъ беглецами, а не какой-либо парней, стремившейся сделать измененiе или переворотъ въ обществе. (Русская Исторiя, гл. XXI, Ермакъ Тимофеевичъ). Какъ тотъ, такъ и другой не делаютъ серьезной попытки къ объясненiю зтого загадочнаго для нихъ слова "казакъ". Впрочемъ, Иловайскiй въ своихъ "Розысканiяхъ о начале Руси" (1882 г. Москва. Стр. 242). цитируя соображенiя проф. Бруна, помещенный въ Записк, Од. Общ. Ист. и Др.. т. XII, приходить къ заключенiю, что названiе "казаки", вопреки всемъ попыткамъ объяснить его изъ татарскихъ языковъ, есть, вероятно, то же, что казары, съ его варiантами: "казахи" у Константина Багрянороднаго (X. в.) и касоги въ нашей летописи".

М. О. Кояловичъ, известный изследователъ по истоpiи Западной Руси (ум. 1891 г.), высказалъ вообще о казакахъ, что это иснорченныя силы русскаго народа, питомцы неестественно натянутой русской жизни временъ Iоанновъ III и IV, негодные (?) люди, испорченные "злыми началами управлешя^*".

^* (Напротивъ, въ степи могли бежать только съ сильнымъ и свободнымъ духомъ, а не негодные и испорченные управленiемъ. Последнiе остаются на своихъ старыхъ местахь и съ покорностiю переносятъ гнегь и униженiя. Ведъ все американскiя основаны беглецами, бежавишим отъ гнета метрополiй.)

Мненiя историковъ Забелина, Соловьева и Ключевскаго о происхожденiи казачества я приведу после, а также попутно укажу и на взгляды по этому вопросу историковъ малороссiйскихъ и донскихъ.

Исторiографъ Карамзинъ, мненiе котораго я нарочито привожу после другихъ, какъ более полное, говоритъ (т. V гл. IV), что "летописи временъ Василiя Темнаго. въ 1444 г., упоминаютъ о казакахъ рязанскихъ, какъ особенно легкомъ войске... Казаки были не въ одной Украйне, где имя ихъ сделалось известными въ исторiи около 1517 г.: но, вероятно, что оно древнее Батыева нашеетвiя и принадлежало торкамъ и берендеямъ, которые обитали на берегахъ Днепра, ниже Кiева. Тамъ находимъ и первое жилище малороссiйскихъ казаковъ. Торки и берендеи назывались черкасами, а также казаками^*. Вспомнимъ касоговъ, обитавшихъ, по нашимъ летописямъ, между Каспiйскимъ и Чернымъ морями вспомнимъ и страну Казахiю, полагаемую греческимъ императоромъ Константиномъ Багрянороднымъ въ сихъ же местахъ: прибавимъ, что осетинцы и ныне именуютъ черкесовъ казахами. Столько обстоятельствъ, вместе взятыхъ, заставляютъ думахь. что торки и берендеи, называясь черкасами, назывались и казаками; что некоторые изъ нихъ, не хотевъ покориться ни монголамъ, ни Литве, жили, какъ вольные люди, на островахъ Днепра, огражденныхъ скалами, непроходимыми тростникомъ и болотами, принимали къ себе многихъ россiянъ, бежавишхъ отъ угнетенiя, смешивались съ ними и, подъ именемъ казаковъ, составили одинъ народъ, который сделался совершенно русскимъ, темъ легче, что предки ихъ съ X. в. обитали въ области Кiевской и уже были почти русскими... Въ исторiи следующихъ временъ увидимъ казаковъ ордынскихъ, азовскихъ, ногайскихъ и другихъ; cie имя означало тогда вольницу, наездниковъ, удальцовъ, но не разбойниковъ, какъ некоторые утверждаютъ, ссылаясь на лексиконъ турецкiй: оно, безъ сомненiя, не бранное, когда витязи мужественные, умирая за вольность, отечество и веру, добровольно такъ назывались".

^* (О томъ, что черные клобуки назывались черкасами, говорить Воскресенская и Кiевская летописи: "И скопя свою дружину пойде, пойма съ собою Вячеславль полкъ весь и вся черные клобуки, еже зовутся черкасы.)

Далее (т. VIII, гл. IV) Карамзинъ собственно о донскихъ казакахъ говорить: "но важнейшимъ страшилищемъ для варваровъ и защитою для Pocciи между Азовскимъ и Каспiйскимъ морями сделалась новая воинственная республика, составленная изъ людей, говорящихъ нашимъ языкомъ, исповедующихъ нашу веру, а въ лице своемъ представляющихъ смесь европейскихъ съ азiатскими чертами, людей неутомимыхъ въ ратномъ деле, "природныхъ конниковъ и наездниковъ", иногда упрямыхъ, своевольныхъ, хищныхъ, но подвигами усердiя и доблести изгладившихъ вины свои - то были донскiе казаки, выступившiе тогда (въ половине XVI в.) на театръ исторiи".

Карамзинъ прямо не называетъ этихъ "природныхъ конниковъ и наездниковъ" российскими беглецами, а лишь говорить, что "они считались таковыми", т. е. кемъ-то. по ходячему мненiю, не основанному ни на какихъ серьезныхъ историческихъ данныхъ, а это обстоятельство имеетъ много шансовъ къ более вескому утвержденiю его перваго положенiя о томъ, что казачество на южной окраине нынешней Pocсiи было известно ранее Батыева нашествiя, что оно выступило въ X в. на театръ исторiи то подъ именемъ торковъ и берендеевъ, то черкасовъ и просто казаховъ или казаковъ.

Этотъ взглядъ Карамзина съ нашей точки зренiя надо считать более правильнымъ.

Въ следующихъ главахъ мы постараемся доказать съ приведенiемъ подробныхъ историческихъ данныхъ, что казачество, какъ лихiе конники, съ копьями и саблями на суше и отважные мореходцы-на море, представляя передовой оплотъ великаго славяно-русскаго племени, было известно, подъ темъ или другимъ именемъ, въ, глубокой древности, за много вековъ до Рожд. Христова; что оно обитало почти въ техъ же местахъ, которыя занимаетъ и ныне: что оно въ XII в. до P. X. на 30 корабляхъ съ береговъ Дона, Днепра и Днестра ходило на защиту Трои, потомъ часть его проникло въ Италiю. подъ именемъ гетовъ-руссовъ, а впоследствiи основало Римъ: что, начиная съ VI в. до Р. Хр. и до XIII в. по Р. Хр., оно наводило страхъ на персовъ и мидянъ, на грековъ и арабовъ; боролось съ татарскими ордами и, въ конце-концовъ, осталось победителемъ надъ всеми своими многочисленными врагами, на славу великихъ свободолюбивыхъ предковъ и въ назиданiе грядущему, несокрушимому и гордому потомству.