Большая Садовая

Первое знакомство приезжего с Ростовом нередко начиналось с вынужденной остановки у перерезавшего горловину привокзальной площади шлагбаума железной дороги. Завязывалась перебранка между сторожем, охранявшим переезд, и извозчиками.

- Повылазило тебе, чёрту, спросонья: паровоз твой еще с места не трогался, а ты переезд закрыл!..

- Успеешь, гужеед, - отругивался сторож. - Подумаешь, какой великий князь финляндский!..

- Вот зловредный! - не унимались извозчики. - Сам себя за пузо укусит.

За мостом через грязный Темерник открывалась главная ростовская улица - Большая Садовая^*.

^*(Теперь улица Энгельса.)

Сначала на целый квартал тянулись слева обнесенные забором строения писчебумажной фабрики Панченко^*. Ветер доносил запахи гниющего тряпья, хлорной извести, дыма. Дальше, на углу Братского переулка, - здания табачной фабрики Ростовско-Донского акционерного товарищества, редакции и типографии большой "краевой ежедневной политической, экономической и литературной" газеты "Приазовский край^**".

^*(Ныне фабрика имени Калинина.)

^**(Сейчас в этом здании находится фабрика цветной печати: имени Ильича.)

На углу Почтового переулка^* глухо шумела макаронная фабрика купца первой гильдии Чурилина. Слышно было, как в дубовых чанах для замеса теста тяжело ворочались сорокапятипудовые чугунные цилиндры. За фабрикой, в глубине переулка, виднелся пивоваренный завод. Фирма была старая, фабрика и завод начали работать в 1863 году. Дело свое Чурилин вел патриархально; даже когда вошло в обычай создавать товарищества на паях, держался в одиночку. Однако преемников - сыновей - воспитывал с пониманием духа времени. Михаил и Александр не только получили высшее инженерное образование, но и прошли специальную подготовку в Германии. Только после этого передал им старый Чурилин части своего предприятия: одному - фабрику, другому - завод.

^*(Ныне переулок Островского.)

...От Таганрогского проспекта^* Садовая принимала совсем другой вид - зеркально-витринный. Отсюда и до Большого проспекта ее мостили каменными кубиками, заботливо поливали в жаркую пору, пренебрегая насмешками над провинциальностью привычки наводить лоск только на парадном въезде. Здесь первыми появлялись все новинки освещения и городского транспорта, возводились наиболее фешенебельные четырех- и пятиэтажные особняки. Взирая на эту часть центральной улицы, "отцы города" похвалялись:

^*(Ныне Буденновский проспект. )

- Наша Большая Садовая сделает честь любому европейскому городу. Да-с!..

Им вторили вирши местных поэтов:

 Меж улиц, проулков великих и малых.
 Широких и узких, мощеных и грязных,...
 Есть улица в городе нашем одна,
 Садовой великой зовется она... 

Великая так великая, купцы против лестных их самолюбию преувеличений и не возражали. Большая Садовая была их улицей, шикарной декорацией пестрой сцены городского быта, демонстрацией коммерческого преуспеяния. Как же она могла не быть предметом сердечной слабости городской думы?

"Его степенство" на Большой Садовой жил. Дома были известны по фамилиям их владельцев: дом Панченко, дом городского головы Хмельницкого, дом Резанова, дом Шушпанова, дом кушнаревского зятя - купца и португальского вице-консула Кундури.

На Большой Садовой купец трудился, умножая капиталы. Здесь же он отдыхал и веселился. Не случайно на углу Большой Садовой и Таганрогского проспекта обосновался коммерческий клуб - место развлечений ростовских "аристократов", которые сами свою принадлежность к высшему обществу определяли энергично и безапелляционно:

- Аристократ тот, у кого в кармане туго набитый бумажник. А если в кармане пусто - прощелыга и ничего боле...

И презрительно цыкали на желавшую равняться с ними сошку помельче:

- Похожа свинья на быка, да рылом не така...

Большая Садовая в начале XX века. Покровская церковь (ныне Кировский сквер)

Здесь же начинался ряд лучших городских гостиниц: "Гранд-отель^*", "Большая Московская", "Сан-Ремо"... Владельцы каждой из них в широкой ежедневной рекламе старались прельстить приезжих несравненными достоинствами своих заведений.

^*(Гостиница сгорела в 1910 году.)

"Гранд-отель" окружен Большой Садовой и Таган рогским проспектом, городским садом и садом при доме. Много террас, веранд, галерей, прекрасное обозрение... Весь освещен электричеством... Роскошный ресторан, читальня, телефоны, ванны, души..." - рекламировал хозяин отеля Кузнецов.

И в начале марта добавлял:

"Получены новости: свежая спаржа, огурцы, шампиньоны, дупеля, перепела, зайцы".

"Большая Московская" (дом армянского общества, против городского дома) имеет шестьдесят номеров от одного рубля и дороже - звал к себе содержатель Горделадзе. - Образцовая кухня под управлением опытного кулинара-француза, ресторан. Подъемная машина, ванная, водяное отопление..."

"Сан-Ремо" славится образцовой кухней, - уговаривал владелец третьей гостиницы Егор Егорович Дымченко. - Гостиница и номера заново отремонтированы, комфортабельно обставлены..."

... За обнесенным чугунной оградой городским садом с массивными кирпичными воротами вздымался ввысь четырехэтажный городской дом^*. Напротив него несколько лет спустя расположился первый ростовский кинотеатр. По имени владелицы его чаще всего называли электробиограф Штриммерши^**...

^*(Ныне здание обкома КПСС.)

^**(Сейчас в этом здании - кинотеатр "Комсомолец".)

По соседству с городским домом находилась резиденция французского консульства. А за ним шли банки: Санкт-Петербургский учетный и ссудный, Санкт-Петербургский частный коммерческий, Волжско-Камский коммерческий^*, Азовско-Донской коммерческий, отделение государственного банка... Тихие, респектабельные дома - хранители капиталов, царство внешней чинности и благопристойности...

^*(Находился в доме, где теперь Дворец пионеров.)

И почти в каждом доме на Садовой - магазины: "Город Лион"... "Торговля Переселенкова", "Часовой магазин Майзеля", "Косметический Матизена", "Мебельный Боммера", "Музыкальный Адлера", "Оружейный де Камилли", "Магазин скульптур Менционе", "Торговля Абрикосова", "Торговля Хахладжева".

Интернациональная смесь коммерческих племен и наречий.

Уверения в исключительности магазинов:

- Единственный в Ростове на Дону!

Заверения в полной торговой порядочности:

- Цены самые добросовестные!..

Объявления о "дешевых распродажах".

А в подоплеке - известная российская торгашеская премудрость:

- Не обманешь - не продашь...

Торговля и рано утром, и днем, и поздно вечером. Обыватели удивлялись:

- Бакалейный и гастрономический магазин Ктоева под "Гранд-отелем", кажется, не закрывается никогда. Приди утром или глубокой ночью - все те же приказчики у прилавков.

С раннего утра у магазинов - крики зазывальщиков:

- К нам, почтенный!.. К нам заходите, мадам!.. Первеющий товар, такого нигде больше нет!..

Иногда даже:

- Московские арбузы!..

- Петербургский виноград!..

Нередко - драки между зазывальщиками из-за покупателей. Такая, например, картина была описана в 1900 году в "Приазовском крае":

"Около мануфактурных магазинов Гуревича и Касабова "молодцы", служащие в качестве зазывальщиков, Алферов и Коваленко, буквально напали на проходившую мимо женщину и, схватив ее за руки, стали тащить в разные стороны - каждый в свой магазин. Женщина стала взывать о помощи к прохожим, которые и отбили ее. Почувствовав себя свободной, женщина, жалуясь на боль в суставах рук, отправилась в участок и заявила о происшедшем. Там был составлен протокол..."

И укорительная сентенция:

"Картины зазывания Ростову, претендующему на звание европейского города, не к лицу..."

Реклама - кто кого перещеголяет - порой доходила до смешного.

Та же газета "Приазовский край" писала, как владелец складов сельскохозяйственных машин Гушнер, арендуя для своей торговли помещение, смежное с имением другого такого же коммерсанта Риделя, на крыше своего склада для привлечения публики установил металлическую фигуру гиганта-земледельца со стоящим рядом плугом. Свободной рукой земледелец указывал вниз, на написанную крупными буквами фамилию на вывеске "Гушнер".

Риделю выдумка конкурента пришлась не по вкусу. Подумав, он приказал поставить на своем доме большой щит, который прикрыл бы земледельца со стороны Садовой. Гушнер отодвинул пахаря чуть в сторону. Ридель немедленно передвинул щит, да так, что земледелец стал указывать перстом на вывеску не хозяина, а его противника.

За сим, конечно, последовала жалоба Гушнера в городскую управу. Там конкурентов увещевали, совестили. Но Ридель твердо стоял на своем:

- В рекламе так - кто кого перешибет...

И, как человек образованный, козырял изречением Ламартина:

- Сам бог и то нуждается в объявлении: колокольным звоном созывает к обедне...

Всю эту наиболее парадную часть Садовой замыкал на углу Большого проспекта^* располагавшийся в доме Мелконовых-Езековых Ростовский клуб - место отдыха интеллигенции. Был он попроще и несколько доступнее, чем клуб коммерческий, но прием в члены его тоже производился с немалым разбором. И тут нередко, как в коммерческом, руководствовались неписаным правилом:

^*(Ныне проспект Ворошиловский.)

- Пока не доказано, что Имярек - человек порядочный, какие есть данные верить, что он не мошенник?..

А за Большим на широкой площади^* шумело и волновалось море Нового базара. В рядах рундуков, лавок, навесов шел оживленный торг. В глубине площади высилась тяжелая громада строящегося Александро-Невского собора - массивный купол в центре, четыре боковых поменьше. Собор был заложен ростовским купечеством в 1891 году, как храм-памятник избавлению царя Александра II от покушений на его жизнь в 1866 и 1867 годах. Затеяно было с размахом - собор на полторы тысячи душ, но "доброхотных пожертвований" ростовских толстосумов зачастую не хватало, стройка шла медленно, долго. Лишь через шестнадцать лет состоялось поднятие колоколов.

^*(Ныне площадь Дома Советов.)

Утратив от Большого проспекта долю своего великолепия, Садовая тем не менее продолжала свой энергичный бег дальше. Лишь чуть реже виднелись вывески оптовых складов, витрины магазинов. На углу Малого проспекта^* располагался комитет донских гирл^**. Близ Ткачевского переулка^*** в 1896 году была открыта первая и долгое время единственная в городе бесплатная библиотека-читальня. А дальше, на углу Покровского переулка^**** опять был базар и опять церковь- Покровская. Ее единолично строил богомольный купец, домовладелец и судовладелец Пустовойтов.

^*(Сейчас проспект Чехова.)

^**(Комитет состоял из выборных представителей купечества, в основном из судовладельцев, и имел целью, как указывалось в справочниках тех лет, "расчистку и поддержание в исправности гирл Дона, а также наблюдение за тем, чтобы приход судов совершался в правильном порядке".)

^***(Ныне Университетский переулок.)

^****(Сейчас переулок Журавлева.)

Большая Садовая и собор Александра Невского

И тут же, в непосредственной близости не только от базара, но и от церкви, обосновался увеселительный сад с кафешантаном "Палермо". Правда, формальности закона были соблюдены: шантан находился в соседнем квартале, отстоял от церкви даже более, чем на положенные сорок сажен. Арендатор "Палермо" - александропольский мещанин Карапет Чарахчианц обеспечивал угощения и зрелища: в зале ресторана была и сцена. Артисты, точнее артистки, выступали интернациональные: от Клары Воляй, в просторечии Мотьки Таракановой, до "француженок из Бордо и немок aus Riga". Они не столько пели, сколько демонстрировали себя любителям "клубнички".

Уважающие себя люди при одном упоминании чарахчианцевского "заведения без иностранных языков" отплевывались: "Вертеп!.."

А Чарахчианц, не смущаясь репутацией своего заведения, рекламировал его всевозможными средствами. Летним днем вдруг появлялся на Большой Садовой "джентльмен-пошехонец" в клетчатом ситцевом фраке, в черном цилиндре с пером, с громаднейшей ношей - объявлением на спине. Задевая широчайшим щитом прохожих, вещал во всю глотку:

- Сегодня в "Палермо" отсекут голову человеку и последует помпезный иллюминез... Надеюсь, господа, на ваше благосклонное внимание, которое вы не преминете выразить нам своим любезным посещением сада!.

И следовало галантное расшаркивание...

Дальше, примыкая к "Палермо", шла ростовская новинка- асмоловский циклодром - место для состязаний велосипедистов.

И наконец всю четырехверстную протяженность Большой Садовой заканчивали окруженные молодым паркомкорпуса и павильоны городской Николаевской больницы. А сразу за нею, чтобы пресечь дальнейшие земельные поползновения Ростова, соседняя Нахичевань выставила пограничные столбы...

На Большой Садовой - постоянный людской водоворот. Народ стекался со в, по делам, а то и просто так, на прогулку - людей посмотреть и себя показать.

Выпадал первый снег, и на Садовой начинались конные ристалища. Обгоняя конку, а потом и трамвай, бешено неслись, позвякивая колокольцами, лихачи и "хозяйские" рысаки: "Стор-ронись, р-расшибу!.."

Случалось, и "расшибали". Дела о нанесении увечий извозчиками разбирались в камерах мировых судей нередко, но чаще всего кончались полюбовными сделками: помирились на трех рублях...

Особого размаха гонками и катаниями на лошадях отличались дни масленой недели.

Летели по Садовой кони с заплетенными в гривы разноцветными лентами, безудержно заливались поддужные колокольчики. Песни, пьяные крики, хохот. Всю уличную даль и ширь полонила хмельная масленица.

С наступлением весны Садовая становилась местом гуляний. Кого только не было в разномастном людском потоке!

Беспечно фланировали веселые группы молодежи, встречались влюбленные пары. Порою здесь же разыгрывались жестокие финалы любовных драм: какая-нибудь обманутая, "потерявшая себя" модистка судорожным движением выхватывала из рукава кофты купленный в аптеке пузырек карболовой кислоты, выплескивала содержимое в лицо неверному возлюбленному или, разжав непослушные зубы, глотала отраву сама и со стоном опускалась на грязный асфальт. Из собравшейся кучки любопытных несся призывный возглас:

- Городовой!..

Являлся полицейский, вез или уводил жертву в участок, чтобы уже оттуда отправить ее в больницу.

...Проходили супружеские пары. На ходу жаловались друг другу знакомые дельцы:

- Каторжная жизнь! Ругаешься с маклерами, занимаешься этой банковской литературой - переписываешь векселя... Даже на проценты не выколачиваешь!..

Группки знакомых дам - купеческих супруг и дочек. Приторно вежливые вопросы:

- Как живете, шерочка?

- Скверно, ma belle. Так надоел ЭТОТ противный Ростов! Жара, пыль!.. Но на днях едем в Кисловодск...

Городской сад

На площадке у городского сада, прозванной Promenade des Anglais^*, толкались великовозрастные бездельники, проводившие на улице целые вечера. Их звали по-разному: "золотая молодежь", гранильщики тротуаров. Но чаще всего коротко-презрительно - саврасы!..

^*(То есть "прогулка англичан" (иронич.).)

В "высокоторжественные дни" тезоименичств^* Садовая расцвечивалась огнями праздничной иллюминации. Трамваи украшались русскими и бельгийскими национальными флагами. Толпы народа запруживали тротуары, любуясь праздничным освещением и ожидая вспышек разноцветных огней фейерверка в городском саду...

^*(Дней рождения членов семьи царствовавшего дома Романовых.)

Но Большая Садовая видала и другое.

Не однажды вспыхивал мятежный кумач флагов пролетарского Первомая у городского сада и на его Музыкальной аллее, на куполе строившегося Александро-Невского собора. И тревожно турчали тогда свистки полицейских, с шашками и нагайками налетали казаки. Булыжник улицы нередко усеивали белые стаи призывных революционных прокламаций. Вливались сюда с Темерника грозные рабочие демонстрации. И, дрогнув, замирала тогда в тревожном предчувствии главная улица. Испуганно прятались "от греха подальше" респектабельные шубы, цилиндры и сюртуки, опускались стальные жалюзи витрин, поспешно закрывались двери магазинов.

С какой тревогой, страхом прислушивались здесь к тому, что происходило в Камышевахской балке в ноябре 1902 года! С первых дней стачки в Главных мастерских - слухи, слухи:

- Мастеровые собираются идти сюда, будут все громить. Закрывай торговлю!..

- Слышали, говорят, к этим чугунщикам идет подмога - шахтеры из Александровск-Грушевского^*? Что будет?!..

^*(Ныне город Шахты.)

- Тихорецкие железнодорожники едут!..

И так день за днем, в продолжение всей стачки - слухи, страхи. Несмотря на то, что у железной дороги, отделяя Темерник от города, густо стояли посты полиции. Несмотря на то, что для подавления стачки из Новочеркасска собственной персоной прибыл наказный атаман Максимович с полком казаков. Что из столичного Петербурга с той же целью приезжали двоюродный брат министра внутренних дел генерал Плеве, а за ним - товарищ министра и начальник отдельного жандармского корпуса фон Валь.

На Большой Садовой и боялись, и ждали, и предвкушали:

- Теперь пусть попробуют сунуться сюда. Сразу хорошее кровопускание, и всей забастовке конец!..

Но рабочие тогда на главную улицу не пошли: слишком уж очевидно провоцировали их власти на это выступление.

Рабочие пришли на нее, когда их не ждали, через три с небольшим месяца - в первое воскресенье марта 1903 года. Впервые услышали тогда в купеческих особняках Ростова тысячеустно повторенные, громогласные возгласы участников политической демонстрации: "Долой самодержавие! Да здравствует свобода!.."

Тщетно пытались преградить путь демонстрации полицейские цепи и кордоны на Братском переулке, на Таганрогском проспекте. С красными флагами, с пением "Варшавянки" и "Марсельезы" рабочая лавина прошла по Садовой до Большого проспекта и приняла здесь форменный бой с полицией и казачьими разъездами. Заранее подготовленные, летели под копыта казачьих коней и под ноги городовым проволочные круги. И полиции почти никого не удалось арестовать: чтобы не допустить ненужного кровопролития, руководители демонстрации дали рабочим сигнал разойтись.

Это второе большое, вслед за ноябрьской стачкой 1902 года, политическое выступление ростовского пролетариата стало известно всей России как пример и образец мужества и инициативы в революционной борьбе. Его высоко оценила ленинская "Искра".

Бурным весенним половодьем разливались по Большой Садовой рабочие шествия 1905 года. Начиная с февраля, в хронике первой русской революции одно за другим идут сообщения о выступлениях, местом действия которых была главная улица. В феврале здесь пытались организовать демонстрацию забастовавшие рабочие заводов Пастухова и Нитнера, и их разгоняли казачьими нагайками. В апреле, после неожиданного появления рабочих на лекции о холере в Ростовском клубе, предназначавшейся для интеллигенции, - новая схватка с казаками и полицией на Большой Садовой. В октябре - общегородская рабочая демонстрация, через весь город, сквозь строй ненавидящих взглядов черносотенцев идущая по главной улице к тюрьме, а затем - внушительное шествие сурово сомкнутых рядов рабочей самообороны, спешившей прекратить начатый в городе полицией и властями еврейский погром... В ноябре по всей улице - пикеты бастующих табачниц с листками-обращениями в руках: "Не покупайте табака и папирос ростовских табачных фабрик: Асмолова, Кушнарева, Асланиди и Ростовско-Донской! Хозяева этих фабрик отказались удовлетворить наши справедливые требования и закрыли фабрики..."

И запечатленная на давней и редкой фотографии Большая Садовая декабря 1905 года: безлюдье, закрытые магазины, казачий патруль, готовый ежеминутно открыть стрельбу. В пустынности улицы чувствуется: главная улица прислушивается к раскатам боя на восставшем Темернике.

... Вал за валом накатывались на Большую Садовую рабочие приливы - предвестники грядущей пролетарской революции. И она пришла, и народ сказал недавним господам положения весомо и непререкаемо: улица - моя!