3. Бытовая культура и нравы донских казаков

Войсковой круг, как высший орган казачьего самоуправления, регламентировал не только военную, но и бытовую сторону жизни казачьей общины. На нем договаривались о выборе места для поселения, делились поровну добыча и государево жалованье между казаками, принимались в казаки новопришлые, наделялись паи, утверждались решения о помощи старикам, вдовам, сиротам, погорельцам. Круг способствовал выработке своеобразного кодекса нравственности донских казаков.

Нравственность казаков в стародавние времена представляла, как пишет историк В. Д. Сухорукое "смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в общежитии своем были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровством между собою, но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенного. Религию чтили свято. Трусов не терпели и вообще поставляли первейшими добродетелями целомудрие и храбрость" (Сухоруков В. Д. Историческое описание земли Войска Донского. Новочеркасск, 1903. С. 70).

Типичными чертами характера казаков являлись доброта и честность. Они не лицемерили, не носили маски, а действовали открыто. История не оставила нам примеров жестокости казаков по отношению к их пленникам и пленницам.

Уважение к старшим, особенно к пожилым казакам, закрепилось в традициях. С детства к этому приучали молодежь. Молодые люди стыдились сделать при старике малейшую непристойность. Любой старец мог не только напомнить юноше о его обязанностях, но и наказать его, не опасаясь гнева родителей. Женщины во всем должны были отдавать первенство мужчинам, даже уступать дорогу при встрече, причем независимо от погоды.

Воровство и обман считались гнуснейшими преступлениями. Храбрость и целомудрие (строгая нравственность, чистота) признавались величайшими добродетелями. В наказаниях казаки не знали особой градации. Мелкие проступки оставались без внимания. Но за серьезные, по понятиям казаков, преступления наказание по своей строгости оставляло за собой законы Ликурга (легендарный спартанский законодатель IX-VIII вв, до н. э.). За измену, трусость, убийство, воровство и прелюбодеяние (незаконную и нечистую любовь, супружескую неверность, скверные слова, желания и помыслы, бесстыдные песни и пляски, соблазнительные зрелища и картины, чтение безнравственных книг, беспробудное пьянство и т. п.) существовала одна казнь, выражаемая словами "в куль, да в воду" (то есть провинившегося сажали в мешок, завязывали мешок накрепко и бросали в воду). Система наказаний за провинности также включала: сечение нагайками, разрывание лошадьми, штраф "напоем" (то есть провинившийся обязывался бесплатно напоить потерпевшего или всех желающих станичников), отсидку в воде, повешение за шею или за ноги на большом якоре, установленном на майдане, посадку в колоду (когда на ноги чуть выше щиколотки одевались и закреплялись специальные два деревянных бруска с полукруглыми вырезами и тем самым ограничивалась возможность передвижения человека) и др.

Во времена Ермака Тимофеевича, по дошедшим до нас преданиям, степень вины и наказания определялась следующим образом. За измену по службе государевой или общественной, осквернение себя блудодеянием исполняли решительный приговор: "в куль, скить (Слово "скить" - очевидно междометие. Употребляется в различных выражениях, например, "Ты, скить, Настасья, будь мне жена". Слово исторически привнесено на Дон из Руси и, вероятно, происходит от древнерусского слова "сказать". Оно употреблялось казаками в некоторых нуждых приговорах, как то: "в куль, скить, его да в воду"), его да в воду". За средние преступления (огурство, то есть озорство, воровство, несоблюдение церковных постов) секли плетьми. За шалости, за промысел в заповедных лесах и лугах, за несоблюдение станичных установлений казаки штрафовали "напоем". Но если старинное односумство, а позже станичное общество вступалось за оговоренного, то никто не имел права наказать этого казака.

Оскорбление обидным словом, например, шельмою, каралось очисткой. Для этого атаман приглашал обе стороны и говорил обиженному или обиженной: "Очисть - бей, скить, его палкою по ногам". Потерпевший брал в руки палку или трость, отмерял длину по своему локтю и отрубал лишнее. Потом бил обидчика по ногам, приговаривая при каждом ударе: "Знать - не знаю и ведать - не ведаю" (т. е. не знает сам и не слышал от других). Били до тех пор, пока станичный сбор не скажет: "Будет. Очистил!".

Известны факты, когда за воровство водили на веревке по станице с поличным и отправляли вне очереди на службу. А с отменой наказания "в куль да в воду", за блудодеяние (распутные действия) обрезали платье выше колен (что считалось крайне неприличным) и водили связанными парой по станице, а потом секли плетьми на общем сборе.

Существовал и особый слой "пенных" казаков - бесправных и унижаемых до искупления вины - "пени". Их могли при желании избить, ограбить, заставить работать, предъявить иные незаконные требования. Никто не вступался за них, а они вынужденно терпели наказание. В досрочном искуплении вины помогал лишь боевой подвиг.

Изначально функционировали две судебные инстанции: станичный сбор и войсковой круг. Воинственный пыл приводил казаков к частым ссорам, обидам и жалобам, поэтому примирение являлось основным делом в станичном суде. Однако бывали такие упорные, что и поклоны атаманские, и уговоры стариков оставались тщетными. Тогда проситель и ответчик садились в один каюк (лодку) и плыли по Дону в столицу на суд. По пути ссорившиеся приставали к какой-нибудь станице, попивали водочку да пополняли запас провиванта. Вот так и плыли, поссорятся, подопьют, разговорятся и заключат вечный мир. Часто случалось, что еще до прибытия в столицу казаки мирились, а потом назад вверх по Дону гребли километров двести до своей станицы. Даже было принято встречать помирившихся. Атаман и старики от души поздравляли их с миром.

Для совершения правосудия к атаману в подписные старики (в судьи) избирались на станичном кругу десять лучших казаков. В их обязанности входило: 1) в случае опасности нападения неприятеля бегать по покосам и полям со знаменами, чтобы люди бросали работу и собирались для защиты своего городка; 2) мирить ссорящихся; 3) по общим делам брать штрафы "напоем"; 4) знать очереди в нарядах на службы; 5) давать сказки (обоснования) к отставке; 6) представлять казачьему кругу виновных в преступлениях и ждать от него приговора о наказании или прощении.

Записи при рассмотрении станичных судебных дел не велись. Даже со временем вообще перестали ездить по сложным судебным вопросам в столицу. От Войска были определены следователи - судьи, именовавшиеся заказчиками. Они. обслуживали по пять и более станиц, а также устанавливали границы юртов.

Главное войско для рассмотрения дел станиц и распределения казаков по службам собиралось в мае. Для чего атаман со всеми старшинами (составлявшими в XVII-XVIII вв. правительство, называвшееся Войском Донским) выезжали из столицы к окрестным возвышенным местам, поскольку они не затоплялись в это время весенними разливами Дона. Там разбивался большой лагерь и вершился суд.

На Круг прибывали челобитчики (люди, подавшие письменное прошение, жалобу) с просьбами о поновлении (изменении, утверждении) спорных границ между станицами. В одних случаях разбирательство с выездом на место поручали кому-то из старшин, а в других - стремились склонить тяжущиеся стороны к признанию общей правды, иными словами, к решению какого-нибудь почтенного старика-казака, который давал клятву и был готов в качестве старожила по памяти точно указать старинную межу (границу земельных участков).

Здесь же рассматривались дела донцов, получивших увечья на войне. Им вручали отставные листы (документы об отставке, т. е. окончательном увольнении, освобождении от военной службы). Наиболее достойные из этих казаков награждались от имени Войска.

Сюда приезжали и выступали перед Кругом частные челобитчики. Великое Войско всем уделяло внимание. Ни один казак не уходил недовольным. Каждый получал ответ и решение по своему вопросу.

В условиях отсутствия на Дону церкви и священнослужителей (практически до начала XVIII в.) круг брал на себя и решение по гражданским вопросам, т. е. осуществлял регулирование брачных отношений. До середины XVII в., как указывают исторические источники (Там же. С. 56), большая часть казаков вела безбрачную жизнь. В ином городке насчитывалось один-два женатых. Казаки опасались проникновения в свое сердце прелестей любви. Юноша, одолеваемый нежной любовной страстью, в кругу своих товарищей подвергался колким насмешкам. Постепенно с увеличением населения и усилением личной безопасности появилась возможность обзаводиться семьей. Первоначально казаки приводили в дом супругу из числа захваченных пленниц. Понемногу изменилось их отношение к семье. Детей женатого казака нянчили всей станицей.

Казаки, особенно низовые, будучи разборчивы в красоте, старательно выбирали себе жен из прелестнейших пленниц - черкешенок, турчанок и татарок. Обидное чувство ревности им было неведомо. В таких делах они руководствовались практической целесообразностью.

Обряд бракосочетания значительно отличался от привычного нам сегодня порядка вещей. Он вовсе не был похож на христианский обряд по церковному уставу. В ранний период большинство казаков ограничивалось при заключении брака одним объявлением перед своими собратьями об избранной жене. Для этого жених и невеста приходили вместе на собрание народа на площадь или к станичной избе. Помолясь богу, кланялись они на все четыре стороны, и жених, назвав невесту по имени, говорил: "Ты, будь мне жена". Невеста, поклонившись ему в ноги, отвечала также, называя его по имени: "А ты, будь мне муж". После этих слов они целовали друг друга и принимали от всего собрания поздравления. Утвержденное таким образом бракосочетание (супружество) считалось законным. Этот обряд в старину являлся всеобщим. Даже после распространения церковного обряда бракосочетания донцы предварительно исполняли свой старинный обычай.

Насколько легко по обычаям казаков заключался брак, настолько же быстро брачный союз расторгался. Отправляясь в дальний поход, или под предлогом, что жена ему не нравилась, лихой молодец обычно бросал свою землянку, а жену выводил на круг со словами: "Вот, честная станица, была она мне хорошей женой, верной, но теперь не люба мне, кому люба, тот и бери". Взявший отказную жену прикрывал ее полою кафтана и соблюдал вышеописанный обряд, т. е. говорил перед народом: "Ты, будь мне жена" и т. д. Прикрытие полою казаки считали важным символом. Это означало снятие с отказной жены бесчестия развода. Бывало так, что за своеобразным разводом практически сразу следовал новый брак.

Эти простые брачные обряды, тем не менее, соблюдались очень строго. Сожительство без выполнения описанного обряда порою наказывалось лишением жизни, ибо считалось у донских казаков прелюбодеянием. Измена жены отождествлялась с тягчайшим преступлением. Даже легкий флирт со стороны женщины не допускался суровыми нравами донцов.

Власть мужа над супругой ничем не лимитировалась. Это являлось одной из черт народного духа. Тем самым женщины долгое время не оказывали сильного влияния на уклад казаков, на смягчение их нравов. Они в своей жизни ограничивались кругом семьи и редкими знакомствами с соседками, не имея права участвовать в беседах и делах мужчин. Было принято, чтобы женщина уступала дорогу казаку и кланялась каждому старику в пояс. Такую цену она платила за относительную свободу у домашнего очага и в личной жизни.

В конце XVII в. обзаведение женой превращается в жизненную необходимость для казака, поскольку миграция уже не решала проблемы продолжения казачьего рода, обновления войска, пополнения его профессионалами, да и улучшились условия жизни, пришло осознание важности семейного уюта, своего угла для отдыха после трудов праведных, трудов ратных. Семейная жизнь приобрела теперь особенный почет, и всякий, кто только мог, обязанностью считал жениться. Поэтому в первой половине XVIII в. семейно-брачные отношения донцов претерпевают существенные изменения. Обряд бракосочетания стал совершаться, прежде всего по церковному уставу. Казак уже не мог развестись с женой, сказав на кругу: "Она мне не жена, а я ей не муж".

20 сентября 1745 г. на Дон пришла грамота Елизаветы Петровны, в которой казакам запрещалось "жениться о живых жен и больше 4 раз".

Бунчук донских казачьих полков и навершие бунчука

Меняется и положение женщины-казачки. Со временем она из рабыни, игрушки в руках казака превращается в почти равноправного члена казачьего общества. Она выступает как хранительница и защитница домашнего очага, и это вполне естественно, поскольку казак большую часть своей жизни проводил вне дома. Постепенно на Дону формируется тип женщины, берущей на себя заботу о семье, ее благополучии, энергично занимающейся хозяйством, способной защитить свой дом от любых посягательств. Черты такой женщины уже явно просматриваются в эпизоде Азовского осадного сидения. С годами казачки получали все больше гражданских прав. Пожилые хозяйки даже могли теперь свободно высказывается на собраниях мужчин, но этим правом они не злоупотребляли.

В соответствующем духе, как будущую жену, мать, хранительницу домашнего очага, боевую подругу воспитывали и девочек-казачек. До 13 лет они играли в одни игры с мальчишками, постигая некоторые военные премудрости, например, езду на лошади. Девицы пользовались меньшей свободой. Основное время они проводили в домашних делах (шитье и кухня). Редко одиночество сменялось кругом своих подруг. Считалось престижным получить прозвище чеберки, которое давалось мастерицам. Молодая казачка должна была уметь сшить кубелек (старинное праздничное платье), выстегать узором одеяло или кафтан, выстрочить ожерелок (воротник рубахи) кривым танком (вероятно, рисунком в виде извилистой линии, змейки, напоминающей хоровод), бурсачками (рисунок вышивки, вязки в виде ромбиков), разводами (крупный узор с неопределенным, размытым рисунком) и проч. Весьма немногие девушки обучались читать акафисты (род хвалебного церковного песнопения) и каноны (церковные установления, правила; церковное хоровое песнопение в честь святого или праздника). Со временем девочек стали учить в школе. Каждое воскресенье и в праздники ходили они в нарядном платье вместе с бабушками или нянюшками к заутрене, к обедне и к вечерне (церковные службы на рассвете, в первой половине дня и вечером). Обычно же вечерами девушки сидели или расхаживали на крыльце своего дома, всякий раз скрываясь, если завидят молодого мужчину.

С развитием земледелия роль женщины в семье и в казачьей общине еще более возросла. Действительная служба казаков, походы и войны надолго отрывали казака от дома. В отсутствии мужа женщина вела сама хозяйство, обрабатывала пай, поддерживала дом и воспитывала детей. Хотя главой семьи всегда считался отец, после его смерти все его права переходили к матери, если даже в доме жил старший сын с семьей.

В такой большой семье каждый делал свою работу под общим руководством матери. Жены помогали мужьям, а дети - родителям. Мужчины косили хлеб, женщины вязали его в снопы; мужчины возили снопы, а старики и дети молотили; малолетки стерегли скот и погоняли лошадей при пахоте. Старшая невестка готовила на всех еду, средняя - убирала дом и следила за детьми, младшая - наводила порядок во дворе и на скотном базу, ухаживала за скотом и птицей.

Когда муж дома, истинная казачка не будет делать мужскую работу, но в его отсутствие она пашет, сеет, косит, молотит, С. Ф. Номикосов отмечает: "В силу особенностей военного быта на Дону исторически вырабатывался особенный тип женщины - неустанной труженицы, смело и энергически принимающей на себя все труды мужчины, всюду поспевающей и все делать успевающей. Забота молодайки, жившей у батюшки с матушкой без горя и нужды, в том и состоит, чтобы не с голыми руками встретить мужа по его возвращению со службы. Уронивши хозяйство, она роняет свое человеческое достоинство в глазах всей честной станицы и в своих собственных" (Номикосов С. Ф. Указ. соч. С. 322). Недаром неписанные нравственные законы донских казаков, в частности "Заветы Игната Некрасова", гласят: "Женщину-мать защищает круг", "Казаки должны любить своих жен, не обижать их".

Отдавая дань труду донских казачек, восхищались приезжающие на Дон казачьими домами - куренями, чистыми, ухоженными, утопающими в цветах. Этот тип жилища сформировался у донских казаков по мере хозяйственного освоения края.

Первоначально, в основном по правому берегу Дона, от устья Аксая и до верхнего течения самого Дона, в глуши лесов, между болот располагались небольшие казачьи городки. Эти городки преимущественно состояли из шалашей и землянок, которые строились на скорую руку. Такие поселения обносили плетнем, а вдоль него насаживали кусты терновника и насыпали земляной вал. Подобные укрепления были достаточны для отражения нападений небольших конных отрядов. Казаки не заботились о красоте, архитектурной строгости, изяществе и жизненном удобстве своих жилищ, чтобы, как говорили их прадеды, "не играл на них глаз вражеский". Бесшабашное отношение к своему пристанищу диктовалось естественной необходимостью стиля жизни казачества. При нашествии сильного врага казаки без сожаления оставляли свои жилища. Пускай бусурманы, говорили они, жгут наши городки, а мы в неделю выстроим новые. Скорее они устанут жечь, чем мы возобновлять их.

Как мы видим, донцы жили в ранний период своей истории достаточно бедно. Своей кровью они покупали временное довольство, мало заботясь о будущем, о накоплении богатств. Вот что писал войсковой атаман в 1682 г. крымскому хану: "В ответ же на твои угрозы, что если мы взятое твое за Перекопом и в иных местах не пришлем, то ты, хан Мурат, пришлешь на нас твоих зипунников один отряд за другим и всем нашим 32 городам покою не дашь ни весною, ни летом, ни зимою, а и сам ты, хан Мурат-Гирей, с великою ратью и большим собранием придешь к нам зимним путем по льду. Зачем тебе так далеко забиваться? Мы люди не богатые, стад конских и животных у нас мало, городки наши не корыстны, оплетены плетнями, обвешенными терном, и добывать их нужно твердыми головами, на посечение которых у нас есть сильныя руки, острыя сабли и меткия пищали" (Там же. С. 16). Есть что-то величественное в этом письме, в этом ответе свободных, вольных людей. В описанных городках жилищем служили землянки и полуземлянки, стены которых состояли из плетеного хвороста и камыша, обмазанных глиной. Интерьер в таких жилищах был крайне прост - лавки вдоль стен, глиняная и деревянная утварь.

По мере заселения и хозяйственного освоения края жилище казаков приобретает своеобразные черты. К началу XVIII в. самым распространенным в низовьях Дона становится двухэтажный дом - курень с четырехскатной крышей, крытый камышом, квадратный в плане. Первый этаж - подклет строили из камня и использовали для хозяйственных нужд. Второй - из деревянных пластин, которые затем окрашивали в зеленый, синий, желтый цвета или обмазывали глиной. Второй этаж снабжался галдареей - вид крытой веранды, куда вела внешняя лестница с парадным резным крыльцом с навесом наверху. По периметру дома выше подклета делался деревянный балкончик - балясник, служивший для открытия и закрытия ставен. На окнах, украшенных резными наличниками, стояли горшки с цветами. Есть мнение, что подобные жилища впервые увидели казаки в Азове в период знаменитого Азовского сидения. Оценив их удобства, они стали строить их в казачьих станицах. Интересно отметить, что такие же дома с настоящее время можно увидеть в селениях на юго-востоке Турции.

В середине XVIII в. казачья знать начала строить жилища из кирпича, которые сохраняли характерные черты куреня. Они имели два этажа, внешнюю лестницу с парадным крыльцом, деревянный балкон - балясник, но ставни и двери из тонких досок, кованые решетки на окнах, необычайно толстые стены придавали дому своеобразный вид - их называли домами-крепостями. В интерьерах домов появились лепные потолки и печи из цветных изразцов. Полы устилались персидскими коврами. Вдоль стен с одной стороны ставили лавки, а с другой - стулья с шелковыми подушками, шитыми золотом. На стенах висели ружья, сабли, пояса с серебряными пряжками, сафьянные мешочки для пуль и богато украшенная конская сбруя. В столице донских казаков, городе Черкасске в таких домах жила войсковая знать.

В конце XVII в. верховье Дона стали заселять русские крестьяне из Волжске-Окского региона. Здесь начинают строить еще один тип донского жилища - дом-связь, одноэтажный, прямоугольный в плане, крытый камышом. В нем, как и в русской избе, имелись сени - общий коридор, откуда двери вели в обе стороны - в жилые покои.

Такой тип жилища сохранили казаки-некрасовцы (Более подробно о бытовой культуре казаков-некрасовцев см.: Абрамова Т. Н. Бытовая культура казаков-некрасовцев конца XIX - начала XX в. (По материалам этнографической экспедиции Ростовского областного музея краеведения)//Известия Ростовского областного музея краеведения. Ростов н/Д, 1988. Вып. 5. С. 74-80), ушедшие с Дона после Булавинского восстания и проживавшие до 1962 г. в селении Кёджагель (в переводе с турецкого "большое озеро") в Турции. Они строили набивные дома "как на Доночку", для чего делали деревянный каркас - "козлы", между которыми набивали землю. Дом снаружи и внутри мазали вручную белой глиной, смешанной с песком, особым способом - пальцами, обернутыми тканью. В результате стены имели рельефный поперечный рисунок. Для обмазки земляных полов и фундаментов дома в смесь глины и песка добавляли толченый в пыль уголь, чтобы полы были красивые. Иногда дома имели широкие открытые веранды - "подлысины".

Каменные дома стали строить в 40-50-х гг. XX в. Жилище называли "хата". Независимо от имущественного положения семьи хата в плане делилась на 3 комнаты, идущие одна за другой таким образом, что фасад дома располагался вдоль улицы. Первая комната также назвалась "хата". Здесь раполагалась русская печь, на которой зимой готовили пищу и спали на припечке. Летом спали на полу, застеленном циновками из некрашенного чакана (сочное болотное растение рогоз широколистый), на тонких самодельных матрасах. Укрывались лоскутными одеялами. По стенам "хаты" развешивалось множество семейных фотографий в рамках. Вторая комната - "чулан" - парадная. В этой комнате помещались иконы, здесь принимали гостей и отмечали семейные праздники. Третья комната - "сарайчик". В ней хранились припасы, зерно, мука.

Практически, для всех названных жилых построек на Дону характерны тонкие декорированные композиции, резные или прорезные по дереву, решенные в виде растительного орнамента с включением зооморфных (с изображением животных) элементов. Излюбленной темой декора являлись также мотивы виноградной лозы. Здесь многое зависело от мастерства станичных умельцев.

Жилище строилось, если говорить современным языком, весьма технологично. Высокая крыша предусматривала хранение домашней утвари и припасов на чердаке (подволоке, горище). Не случайно - высота конька четырехскатной кровли достигала в одноэтажных постройках шести метров. Конструкции цоколя или технического этажа делались каменными. Жилой этаж собирался из лиственных или дубовых деревянных пластин, а покрытие кровли, как правило, изготавливалось металлическое. Отопление домов осуществлялось печами, но несколько отличными от традиционной русской печи. Интересно, что проектное решение дома, часто предусматривало его разборку, перемещение на другое место и монтаж. Известны приемы неоднократного перенесения казачьих куреней по 2-3 раза (Лазарев А. Г., Фокина Л. В., Кононов М. В., Лазарев А. А. Исследование народной архитектуры донских казаков на территории бывшей Области Войска Донского//Казачество в истории России: Тезисы докл. международ, науч. конф. Краснодар, 1993. С. 208).

Во второй половине XIX - начале XX в. увеличилось число казачьих станиц. Большинство из них стали крупными населенными пунктами области, и каждый округ имел собственный административно-культурный центр. Теперь на главной площади посреди станицы стояла церковь (иногда 2-3), а в крупных поселениях существовала своя рыночная площадь. На центральных улицах располагались лавки, трактиры, постоялые дворы, школы и училища. Здесь же размещались здания органов станичного самоуправления, общественные магазины на случай неурожая. В домовладениях распространяется открытый тип двора с несвязанными постройками.

"Я пошел походить по станице. Постоялый двор находился около обширной базарной площади. Небольшие, невзрачные деревянные лавочки с вывесками тянулись по одной ее стороне. На нее же выходили станичное управление, аптека и небольшой женский монастырь. За монастырем, в недалеком расстоянии на краю станицы - к Дону - находился и знаменитый на Дону старинный собор, где уцелело значительное число исторических реликвий", - такой увидел Старо черкасскую Федор Крюков.

В другом месте он пишет: "По узким и кривым улицам, не моще иным, конечно, в иных местах поросшим травой или покрытым огромными ямами, я обошел сравнительно небольшую часть станицы, потому что Старочеркасск растянулся чуть ли не на десять верст (он составился из одиннадцати станиц). Поблизости к собору он напоминает до некоторой степени город: дома каменные, двухэтажные, довольно красивые... Но чем дальше уходил я от собора, тем более Старочеркасск превращался в самую обыкновенную низовую станицу: выкрашенные в желтую краску домики на высоких деревянных фундаментах, или "с низами", т. е. с нижним полуэтажом, с деревянными галерейками ("балясами") кругом, тесно лепились друг к другу, густая зелень маленьких садиков выглядывала на улицу через живописные развалины плетней..."

Путешествуя по Дону, Ф. Крюков не оставил без внимания и другие станицы. "Далеко позади, в сизом тумане видна... Константиновская станица, впереди белеет церковь какого-то хутора и распростертые в воздухе, обтянутые парусиной крылья ветряной мельницы. Кстати: эти распростертые в воздухе крылья - непременная принадлежность каждого населенного пункта Донской области..."

"... Мы подъезжали к станице Раздорской. Вид - обычный, небольшие домики, крытые тесом, железом, камышом, неправильно разбросанные по гористому берегу, желтые с белыми ставнями и белые с желтым... " (Крюков Ф. На Тихом Дону. Летние впечатления и заметки//Мир путешествий. 1993. № 2. С. 17-18)

М. А. Шолохов в "Тихом Доне" посвятил немало строк своеобразию верховых станиц и хуторов. "... Вешенская - вся в засыпи желтопесков. Невеселая, плешивая, без садов, станица. На площади - старый, посеревший от времени собор, шесть улиц разложены вдоль по течению Дона. Там, где Дон, выгибаясь, уходит от станицы к Базкам, рукавом в заросли тополей отходит озеро, шириной с Дон в мелководье. В конце озера кончается и станица. На маленькой площади, заросшей иглисто-золотой колючкою,- вторая церковь, зеленые купола, зеленая крыша,- под цвет зелени разросшихся по ту сторону тополей" (Шолохов М. А. Тихий Дон. Роман: В 4-х кн. М., 1975. Кн. 1. С. 136).

Как мы видим, своеобразие казачьих поселений по-прежнему определялось красотой домов-куреней. Каждый курень в станице или хуторе имел свое особое "лицо" и в то же время всегда сохранял общие характерные черты. Интересно, что станицы разных округов формировали свой подход к жилым постройкам, поэтому, к примеру, курени в дельте Дона отличны от аналогичных построек на Северском Донце, на Маныче, Усть-Медведице и Среднем Дону.

Исследователи донской народной архитектуры выделяют до 5-ти и более типов куреней. 1-й тип: двухэтажная постройка с 2-мя или 4-мя крыльцами, с обходной галереей на уровне 2-го этажа. Дом имел вынос карниза до 1 метра, традиционный декор по деревянным конструкциям в 3-6 рядов, крыльца с декорированными "зонтами", резными стойками и балясинами по маршам лестниц и галерее. 2-й тип: полутораэтажная постройка. Первый этаж - цокольный с хозяйственными помещениями. Обходная галерея в уровне верхнего этажа с глубокой верандой на южном фасаде. 2 или 3 крыльца, одно из них парадное, без лестничного марша к земле. Фасады с различным пластическим решением. 3-й тип: похож на предыдущий. Но отдельный вход в цокольном этаже, обходная галерея и веранда на два фасада, с южной и западной сторон. 4-й тип: одноэтажная постройка на высотом цоколе. Курень имел узкий обход в уровне пола жилого этажа, бывали варианты без перил. Парадное крыльцо без полумарша вниз на уличном фасаде и хозяйственное крыльцо с полумаршем во двор. 5-й тип: одноэтажная постройка на высоком цоколе без обходной галереи с глубокой угловой верандой, на которую выходила дверь и 2-3 окна. Веранда имела парадное крыльцо с "зонтом" и полумаршем в уровень земли, ориентированным на улицу (Лазарев А. Г., Фокина Л. В., Кононов M. В., Лазарев А. А. Указ. соч. С. 207-208).

Внутри жилища существовала большая главная комната, всегда убранная и готовая к приему гостей. В переднем углу этой комнаты (левом напротив входа) располагалась божница (полка или киот, т. е. остекленная рама, шкафчик для икон), имевшая несколько икон в богатых серебряных окладах (тонкое металлическое покрытие на иконе, оставляющее открытым только изображение лица и рук). Перед божницей висела зажженная лампада (небольшой сосуд с фитилем, наполняемый деревянным маслом и зажигаемый перед иконой, перед божницей). По божнице и между самими иконами висели в пучочках засушенные травы и разные украшения из цветной бумаги и колосьев. Здесь же в углу, под святым образом (иконой) стоял стол, покрытый всегда чистой скатертью. Вдоль стен располагались лавки (длинные скамьи, чаще без стоек и обычно укрепленные вдоль стен). В богатых домах с одной стороны главной комнаты ставили несколько стульев, которые изготавливались в двух видах, или раздвижные из обычного дерева, или резные с высокими спинками из ценных пород деревьев.

Все стены главной комнаты были увешаны оружием и сбруей. "Богатство" сбруи зависело от состоятельности хозяина дома. Возле двери стоял подставчик (постав) - шкаф для размещения посуды со стеклянными дверцами, из-за которых хорошо видна расставленная в типичном для хозяйки дома порядке серебряная посуда.

Из зала (главной комнаты) дверь вела в общую спальню (спальную комнату, называемую долгушкой), где в объятиях Морфея отдыхали все члены семьи, кроме домовладельца и его жены, и в спальню хозяев. Здесь стояла парадная кровать с горой перин и подушек из приданого хозяйки - кровать-лежанка, на которой почивали глава семьи с супругой.

При любом количестве комнат обязательно выделялась в самостоятельное помещение кухня, или стряпная, где готовили и ели пищу. В кухне, помимо печи для хлеба, размещались плита для приготовления пищи и полки с домашней утварью. На полках и в шкафах-поставках расставлялись кастрюли и чугунки, миски, деревянные ложки, ведра-казаны и медные объемистые кубы для воды. Кухню куреня в низовой станице украшали самовар и турки - сосуды для варки кофе, который по примеру своих прабабушек - пленных турчанок, любили здешние казачки.

Для приготовления и хранения пищи пользовались также глиняной посудой, которую изготавливали на гончарном круге казаки Донецкого округа и продавали на ярмарках по всей области. Глиняные сосуды имели самые разнообразные формы: кубышки (узкогорлые посудины с широко раздутыми боками), махотки (низкие кувшины с широким горлом, по-русски "крынка"), макитры (большие широкие горшки), кувшины (вертикально вытянутые, бочковатые сосуды с зауженным горлом, с ручкой, носком, иногда с крышкой) и т. д. Для придания изделиям нарядного вида их покрывали поливой: зеленой, синей, коричневой (глазурью из свинцовой слюды и оловянного пепла).

Донские курени отличались необычайной чистотой и нарядностью и утопали в цветах, которые очень любили выращивать донские казачки. В чистоте содержались и усадьбы казаков: дворы с амбарами и сараями, скотные дворы-базы. Кроме чистого переднего двора с летней печью и хозяйственными постройками, на заднем дворе устраивали, как правило, 3 отдельных база - для коров, волов и быков, овец. Для лошадей выстраивали отдельную деревянную или саманную конюшню, для свиней - "свинник". Зажиточные казаки часто рядом с домом рыли артезианские колодцы и ставили русские бани. В большинстве хозяйств чистый передний двор отделялся от заднего, где находился скот, а за ним располагался огород. Дворы огораживали забором из сырцово-каменного кирпича (самана), дикого камня или плетня (См. подробнее о материальной культуре казаков: Крестьянство Cd арного Кавказа и Дона в период капитализма. Ростов н/Д, 1990. С. 217-224).

В начале XX в. зажиточная верхушка казачества в крупных станицах отстраивала уже многоэтажные кирпичные дома по примеру купеческих. Одновременно в станицах и хуторах курени казачьей бедноты все больше стали походить на обычные одноэтажные саманные хаты донских крестьян, крытые камышом и состоящие из 2-3 небольших комнат.

В быту сказывалось влияние городской цивилизации. К началу XX в. предметы роскоши и модная мебель, венские стулья (с мягкой обивкой сиденья и спинки), зеркала, большие деревянные кровати, шкафы для посуды стали характерны не только для усадеб донских помещиков, но и для домов зажиточных станичников. Наряду с этими домами в станицах существовали и хижки - жилища беднейших слоев казачества. Строились они из тонкого дерева в отруб (без прочного соединения по углам и между бревнами), заплетались камышом, а затем стены, пол и потолок обмазывались глиной. Русская печь, лавки, стол, одна-две иконы в углу составляли все убранство дома.

Новочеркасский Вознесенский кафедральный войсковой собор. Заложен 18 мая 1805 г. Освящен 6 мая 1905 г

Но каково бы ни было имущественное положение казака, он с радостью приглашал гостей к столу поесть "что бог послал". Донцы, не имея гурманских наклонностей, свято соблюдали посты, питались по будням простой пищей. Но гостей, особенно в праздники, любили попотчевать. Это повелось еще с тех давних времен, когда казаки обильным угощением (дичь, рыба, вино) встречали вновь прибывших на Дон, демонстрируя привольную и сытую жизнь.

Меню усложняется с переходом к стационарным поселениям и семейной жизни. Кратко опишем блюда, подававшиеся в дни семейных и иных торжеств в XVIII в. Званый обед начинался с круглика (пирога) с рубленым мясом и перепелками. За ним следовали 8-10 холодных: студень (холодное кушанье из сгустившегося мясного или рыбного навара с кусочками мяса, рыбы; холодец); ссек (разварная полуфилейная или филейная части говядины); лизни (языки) с гарниром из соленых огурцов; полотки (лытки, ножки) поросенка, гуся, индейки (все на разных подносах); вареное мясо дикого кабана; мясо лебедя; соленое мясо журавля и др.

После холодных подавали горячие блюда до 10 наименований: щи (жидкое кушанье, род супа из капусты или щавеля, шпината, иначе говоря, огородного травяного растения с узкими съедобными листьями); суп (похлебка) из курицы, приготовленный с сарацинским пшеном, т. е. рисом, и изюмом (вероятно, нечто по типу плова); моркву (суп из баранины, приправленной морковью); шурубарки (ушки), иными словами, мясные варенички, пельмени в похлебке; борщ со свининой; дулму (мясное кушанье; рубленая баранина, завернутая как голубцы в виноградные листья; дулму готовили по вкусу в разных вариантах: с капустой, с огурцами или баклажанами); лапшу (суп, приготовленный с изделиями из пшеничной муки в виде узких тонких полосок теста); суп из дикой утки и др. Все супы казачки приправляли луком. Никаких соусов на званых обедах донцы не употребляли.

В состав вторых блюд входили: жаркое из гуся или индейки; фаршированный целиком поросенок; тушка ягненка с чесноком; мясо дикой козы; кушанья из дрофы, диких уток, куликов и другой дичи. Телятину казаки не ели, постольку считали это грешным делом.

Затем подавали блинцы (тонкие лепешки из кислого жидкого теста, испеченные на сковороде, на жару); лапшевник (запеченная лапша, лапшаной каравай); кашник (кушанье из крутосваренной крупы); молочную кашу; уре кашу из обычного пшена, приправленную кислым молоком (сюзьмой). Десерт состоял из свежих и сухих фруктов: персиков, абрикосов, винограда, вишен, груш (их называли персидскими дулями).

Каждое кушанье запивали медом. Чтобы не обидеть хозяина, гости обязаны были отведать все блюда. Для предотвращения вероятных отговорок казаки произносили тосты. Хозяин начинал говорить, а гости его поддерживали. В знак благодарности хозяину требовалось пить до дна и непременно дегустировать очередное кушанье. Но так питались только по праздникам.

Г. Катанаев приводит следующее меню (Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М., 1987. С. 307) для казачьих семей средней зажиточности на 1893 г.

По праздникам в конце XIX - начале XX в. пища была более обильной и разнообразной: борщ или щи с мясом, со сметаной, лапша - любимое кушанье казаков, пирог с сыром, яйцами, капустой, картофелем, студень с квасом, жареное мясо, взвар (компот их сушеных лесных груш и терна), соленые и свежие огурцы, дыни, арбузы, печеная тыква, молоко, яйца.

В низовьях Дона излюбленным лакомством считалось кофе с каймаком - родом кипяченых сливок.

Будучи непритязательными в еде, казаки всегда любили блеснуть необыкновенным костюмом.