Очерк третий. Донское казачество и Российское государство: исторический опыт взаимоотношений (Р. Г. Тикиджьян, А. П. Скорик, А. В. Кочегаров, В. П. Трут)

Проблемы возникновения вольного донского казачества, организации политической власти, становления гражданского самоуправления и традиций войскового права, эволюции взаимоотношений России и Дона всегда интересовали историков, правоведов и социологов.

Однако специальных исследований в дореволюционной историографии не так много. Определенный интерес представляют работы М. Харузина, В. М. Пудавова, А. А. Кирилова, В. Д. Сухорукова, 3. И. Щелкунова. Особое место в осмыслении этих проблем занимают труды историков и правоведов-эмигрантов С. Г. Сватикова, И. Ф. Быкадорова, А. А. Гордеева. Серьезный вклад в современную историографию внесли в 60-80-х гг. историки А. П. Пронштейн, Н. А. Мининков, А. И. Агафонов и др (См.: Акты, относящиеся к истории Войска Донского, собранные генерал-майором А. А. Лишиным. Т. 1—3. Новочеркасск, 1891 —1894*; Акты; относящиеся к юридической и бытовой истории донских казаков//Памятная книга Области Войска Донского на 1900 г. Новочеркасск, 1900; Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы обычного права, собранные М. Харузиным. Вып. 1. М., 1885; Пуд а во в В. М. История Войска Донского и старобытность начал казачества. Вып. 1. Новочеркасск, 1890; Кирилов А. А. Обычное право на Дону//Сборник областного Войска Донского Статистического комитета. Вып. 8. Новочеркасск, 1908; Щелкунов 3. И. Преступления против Войска по древнему казачьему праву//СОВДСК, Вып. 8. Новочеркасск, 1908; Сватиков С. Г. Россия и Дон (1549—1917 гг.). Белград, 1924; БыкадоровИ. Ф. История казачества. Прага, 1930; ПронштейнА. П. Обзор материалов по истории донского казачества XVIII — XIX вв.//Ежегодник Археографической комиссии. М., 1958; Он же. Земля Донская в XVIII веке. Ростов н/Д., 1961; Агафонов А. И. Область Войска Донского и Приазовье в дореформенный период.— Ростов н/Д., 1986; и др) (Далее: Акты истории Войска Донского...).

Опираясь на позитивные достижения предшественников и имеющуюся в наличии источниковую базу сохранившихся и опубликованных официальных документов, мы попытаемся дать общую характеристику основных этапов автономно-политического развития Дона и казачества, охарактеризовать его отношения с Российским государством.

В предыдущих очерках мы подробно останавливались на анализе существующих гипотез и теорий происхождения казачества Юга России, в первую очередь, донского. На наш взгляд, появление в Диком Поле достаточно устойчивых вольных, казачьих отрядов-общин и первых поселений рубежа XI-XV вв., их превращение в ощутимую военно-политическую силу к середине XVI в. объясняется особыми историческими условиями, перманентным воздействием целой совокупности факторов.

Под их непосредственным влиянием складывалось уникальное явление всемирной истории - вольное казачество, сохранившее долгое время (до начала XVIII в.) устойчивое автономно-государственное состояние и суверенные отношения с соседним Российским и другими государствами. Из постоянно действующих факторов в начальный период можно выделить:

- удобная в географическом плане территория проживания: водный бассейн большой реки; широкие степные просторы, способствовавшие быстрому перемещению; природные богатства, позволявшие достаточно легко иметь необходимый прожиточный минимум;

- геостратегическое положение казачества в приграничных и спорных районах, в регионах переплетения интересов, ослабления и усиления влияния соседних государств: России, Османской империи (Турции), Крымского ханства, Большой и Малой ногайских орд и др.;

- внешнеполитические обстоятельства, необходимость военной защиты от иностранной экспансии, особенно для России;

- развитие торгово-экономических связей в политически нестабильном регионе;

- социально-психологический склад характера, эмоциональная "заряженность" большей части казачества, его стремление к воле, военным походам, кочевой жизни;

- смешанный этнический состав казачества, формировавшийся за счет социальной открытости отрядов-общин, куда отбор долгое время шел из пассионарных, отчаянных людей различных народов и где стимулировался диалог культур, обеспечивавший усвоение опыта и достижений целого ряда этносов;

- укрепление российской государственности и стремление России закрепиться на новых территориях Юго-Востока, найти выход к южным морям, опираясь на союзное казачье квазигосударство;

- усиление религиозного противостояния православных в своей основе казачества и России натиску мусульманской Турции и ее степных вассалов, этническая и духовная близость казаков и русских.

Формирование этих факторов и нарастание их взаимодополняемости продолжалось, по всей видимости, в хронологических рамках конца XIV - начала XVII в. Нам представляется достаточно аргументированной концепция становления вольного донского казачества, предполагающая его возникновение в условиях взаимодействия монголо-татарской и русской военно-политических и культурно-бытовых традиций XIV-XV вв. и постепенной трансформации геостратегического положения территории Дикого Поля (Подонья и Приазовья). Опираясь на новые источники, историки-эмигранты в 30-60-е гг. утверждали, что казачество как военно-служилое сословие сложилость еще в составе Золотой Орды. В это время оно состояло из представителей местных этносов Подонья-Приазовья и отчасти из славяно-русского населения, пополнившего монгольские войска после покорения Русских земель. Эти военные подразделения использовались в основном как легко вооруженная конница и кордонные поселения для охраны границ. После распада государства Золотая Орда на Крымское, Казанское, Астраханское, Сибирские ханства, Ногайские и Казахские орды в пламени бесконечных войн и междуусобиц усилилась тенденция "показачивания" всего населения и части кочевников междуречья Волги и Дона, а также Приазовья. Появились сообщества "азовских", ордынских и рязанских казаков. К концу XV в. активизировался процесс движения русского населения на Восток, связанный с социогенезом Московского государства после его освобождения от монголо-татарской зависимости (См.: Гордеев А. А. История казаков. Ч. 1, 2. М., 1991).

Экономическими предпосылками этого движения на Дон стали, во-первых, рост производительных сил русских княжеств и земель, во-вторых, ограниченные возможности их дальнейшего развития под властью монголо-татар. Для народности, основой хозяйства которой еще с докиевских времен было земледелие, вынужденное переселение на север, подальше от татар, представляло собой хозяйственную катастрофу. Это явилось причиной отставания Руси от Западной Европы. Но постепенно созревали условия для хозяйственного подъема. Со второй половины XV в. начала ощущаться нехватка пригодных для хлебопашества земель. Она не привела в конце XV - начале XVI в. к дефициту продуктов питания и голоду. Но ограниченность земельного фонда создавала затруднения для дальнейшего развития производительных сил.

Московские власти стали проявлять заинтересованность в продвижении и утверждении на Юге. В XV в. в состав великого княжества Московского вошли верховья Дона. Не только феодалы, но и народные массы стремились в южные лесостепные земли, где имелись возможности для успешного занятия различными промыслами. Появились ватаги охотников, рыболовов, бортников (Люди, занимавшиеся добыванием меда лесных пчел и их разведением). Главным препятствием на пути распространения этих промыслов была опасность со стороны ногайских, азовских и крымских татар, преследовавших промысловиков и уводивших их в плен. Чтобы обеспечить условия для нормального хозяйственного освоения лесостепи к югу от Оки, требовалась организация эффективной обороны. С XVI в. началось строительство оборонительной системы с центрами в городах-крепостях. Между ними располагалась укрепленная линия, получившая название "засечной черты". Но ее возвели для предотвращения проникновения татар вглубь страны, а не для охраны промышлявших в Диком Поле русских людей. Поэтому они сами вынужденно брали на себя не только инициативу хозяйственного освоения южной окраины, но и ее защиты. С конца XV в. в лесостепи действовали помимо мирных промысловиков вооруженные отряды, организованные населением новых территорий.

Власти стремились не допускать их создания, желая не портить мирных отношений с ногайцами. Но несмотря на недовольство Москвы, выходы на Дон, в "молодечество" продолжались. Ногайские правители, а затем Крым с Турцией, начиная со второй трети XVI в., засыпали Москву жалобами на действия этих отрядов. Опасение ответных нападений со стороны русской вольницы заставляло степняков и турок сдерживать свои агрессивные намерения в отношении южных российских окраин. Тем самым облегчались условия для хозяйственного освоения этих земель.

Первая половина XVI в. была относительно благоприятным периодом для экономического развития страны по сравнению с временами феодальных войн предыдущих веков. Поэтому не стоит говорить в это время о крупной прослойке беглых крестьян на Дону. Скорее, в данный момент причины укрепления и роста казачества как явления русской жизни крылись в политическом развитии страны, в образовании и укреплении централизованного государства, формировании сильной самодержавной власти, а также в изменениях на международной арене. В 20-40-е гг. XV в. распалась Золотая Орда, но после взятия в 1453 г. турками Костантинополя у России появился новый грозный противник. Северное Причерноморье и Приазовье стало с конца XVI в. одним из направлений турецкой агрессии. В 1471 г. турки захватили Азов и превратили его в свой опорный пункт в низовьях Дона. Порта стремилась теперь к продвижению вверх по реке, к развитию связей с ханствами и ордами Поволжья, упрочению там своего влияния. В Турции возникла идея единого "мусульманского юрта". Она означала объединение под властью Османской империи всех остатков Золотой Орды и порождала заинтересованность России в том, чтобы не допустить дальнейшего распространения турецко-татарской агрессии. Это заставляло Москву оказывать поддержку уходившему на юг населению, которое заселяло пограничные территории и составляло новые отряды и общины донских казаков. Россия усматривала в зародившемся казачестве силу, способную реально противостоять попыткам Турции и Крыма утвердиться на опасных для нее рубежах (См.: Смирнов И. А. Россия и Турция в XVI — XVII вв. Т. 1—2. М., 1961; Рябов С. И. Донское казачество в системе взаимоотношений России и Турции в конце XVI — XVII вв.//Казачество в истории России. Тезисы... С. 17—20; и др).

Все это позволяет сделать вывод, что донское казачество могло сформироваться путем наложения двух волн: 1) двигавшихся из России отрядов русских крестьян-промысловиков и "служилых", гулящих людей (Верхний, Средний Дон): 2) укрепившихся во владениях бывшей Орды поселений и кочевий этнически разнородного, "казачьего" военно-служилого сословия с преобладавшим тюркским компонентом.

Турция не имела возможности опереться на такое же колонизационное народное движение. Для осуществления подобного шага одних азовцев было недостаточно, поскольку ногайские и крымские кочевья располагались за Волгой и у Перекопа.

После 1521 г. совершенно исчезли царские угрозы наказаний за уход на Дон, которые применяли Иван III и Василий III, поддерживая союз с Крымом и ногайцами. Теперь в переговорах с турками русским послам вменялось в обязанность покровительство людям, уходившим на южную окраину страны и за ее пределы. Не защищались лишь те беглецы из России, которые скрывались от опалы. Они не могли найти себе надежной опоры среди русских казаков, поэтому их путь лежал прямо в Азов. Там они присоединялись к татарским отрядам азовских казаков, так как гонения на христиан к тому времени практически прекратились.

В среде татарских азовских казаков всегда насчитывалось некоторое количество русских. Часть их во главе с атаманом Сары-Азманом потеснила татарских казаков и ногаев из района с нижнего течения Дона, оставив в руках турок и татар только Азов. Городки Сары-Азмана упоминаются в знаменитой грамоте ногайского князя Юсуфа Ивану IV, в которой он жалуется на набеги донцов и указывает, что на Дону городки находятся "в трех и в четырех местах". Грамота помечена 1549 г., поэтому дореволюционные и вслед за ними многие советские историки считали эту дату официальным началом истории донского казачества. Уже в 1547-1551 гг. донские казаки несколько раз подходили к Азову, а в 1551 г. даже осаждали его.

В процессе оседания в низовьях Дона русскоязычных казаков они смешивались с тюркоязычными поселениями и создали тот сплав народностей, который в XVI в. превратился в субэтнос. В нем объединились остатки военно-служилого сословия Золотой Орды, состоявшего из русских людей и выходцев других, в том числе автохтонных народностей; русские промысловики-колонизаторы, шедшие осваивать южные земли и оторванные татарами от Руси; некоторая часть самих татар; отдельные представители господствующего класса России, скрывавшиеся от усилившегося деспотизма. С 70-х гг. XVI в. начали бежать на Дон от гнета помещиков крестьяне, но они еще не представляли значительной массы в казачестве, как это трактовали многочисленные труды советских историков в 30-70-е гг. Необходимость отстаивания своей независимости от татар и турок обусловила генезис своеобразного военного искусства и гражданских традиций, характерных для каждой из составных частей казачества. В результате образовалось уникальное воинство "степных рыцарей" с самобытным демократическим самоуправлением в форме квазигосударства.

Итак, этносоциальная организация вольного донского казачества складывалась на основе геополитических противоречий и со временем переросла в субэтнос, но при этом она изначально была порождена экстремальными условиями бытия и наиболее приспособлена к ним. Новая казачья общность не смогла бы существовать без личной свободы - "воли", социального равенства, поголовного вооружения, связанного с необходимостью защиты собственной жизни и территорий. Зарождавшемуся этносоциальному и политическому внутреннему укладу жизни донского казачества изначально присущи традиции коллективизма и взаимовыручки, необходимые для совместной обороны, военных походов "за зипунами" и ведения хозяйства (односумство, складничество, артельность, круг казачьей станицы). Регенерацию патриархальных общинно-вечевых и военно-демократических традиций в самом казачестве предопределило их наличие у кочевых тюркских племен и в восточно-славянской крестьянской общине. Оживление и воспроизведение этих традиций происходило не только на основе этнокультурной памяти, но и диктовалось геополитическими и социальными условиями жизни, отсутствием на ранних этапах жесткого влияния политики соседних феодальных государств. Сложность, опасность жизни вольного казачества, с одной стороны, и ее социальная привлекательность, с другой - приводили в ряды казаков много смелых, сильных и вольных людей - пассионариев. Тем самым создавался уникальный этнический генофонд и духовная общность "степного" рыцарства.

Важным фактором миграционного пополнения субэтноса в период его становления выступала социальная открытость казачьих общин, вбиравших в себя пассионариев христианского и других вероисповеданий, политических изгоев, беглых крестьян, а иногда и государственных преступников, из Великороссии, Украины, Литвы и Предкавказья. Эта открытость объективно обусловила складывание к середине XVI в. самобытной военно-политической формы социально-этнической организации. Она вобрала в себя одновременно элементы воинского уклада жизни и общественного самоуправления. Так утвердился казачий войсковой круг. Данная социально-политическая модель обеспечивала необходимую организованность и дисциплину, гарантировала самоочищение от "порочного" элемента, не изжившего маргинально-уголовные навыки и психологию, формировала новое "братство по духу" и укрепляла военную организацию казачества.

Таким образом, к 70-80-м гг. XVI в. общественно-политическое устройство и военная организация донских казаков представляли уникальный симбиоз славяно-русской общины (с ее традициями вечевого народоправства и взаимной опеки) и тюркско-азиатской военной системы управления (с решающей ролью военачальников и жесткой дисциплиной). Особенностью такого полуазиатского синтеза являлась традиция выборности атаманской власти и избрания наиболее авторитетных воинов войсковыми и походными атаманами, есаулами, сотниками, всем войском на кругу. Примечательно, что центром Войска Донского позже стал именно Нижний Дон, где этнически смешанный состав казачества активно пополнялся славяно-русскими элементами на протяжении XVI - первой половины XVII в.

В рассматриваемый период 1550-1671 гг. Войско Донское занимало значительную территорию, имело самостоятельный квазигосударственный статус и существенный военный потенциал, выступало важным фактором геополитики соседних с ним государств и народов. Однако данных атрибутов, по всей видимости, не хватало для окончательного оформления малого "степного" государства и его обороны. В целях самосохранения нужны были союз с одним из крупных пограничных государств и установление взаимовыгодных военно-политических и экономических связей. Из наличествовавших альтернатив наиболее выгодным оказались две - партнерские отношения с Московским государством и запорожским сечевым казачеством. Взаимный интерес в защите от посягательств турок, татар и поляков, этносоциальная и конфессиональная (религиозная) близость подталкивали к такому союзу. Уже в 60-70-е гг. XVI в. Московское государство проявляло инициативу по фиксированию добрососедских служебно-договор-ных отношений, особенно в военно-дипломатической и в несении пограничной службы. За оказание услуг оно предлагало выплачивать жалованье.

Донское казачество заявило о себе как самостоятельная военно-политическая сила в 40-50-е гг. XVI в. Сами казаки прямого ответа на вопрос о времени своего утверждения на Дону не давали. Установление союзных отношений с Россией они связывали с "казанской службой" (1552 г.) Ивану Грозному, за которую царь будто бы подтвердил права донцов на "славный тихий Дон с притоками и с белой Манычью". Более четко новый статус казачества зафиксирован в документах Московского государства, а точнее в жалованной грамоте Ивана IV, посланной "на Донец Северской атаманам казатцким и казакам всем без отмены" с послом И. П. Новосильцевым 3 января 1570 г (См.: Акты истории Войска Донского... 1891. Т. 1. С. 1—2).

Удивительно, но годы царствования Ивана IV Грозного остались в социальной памяти казачества как своеобразный "золотой век". Источники свидетельствуют, что именно в это время вследствие многолетних войн, опричнины, хозяйственной катастрофы конца 60 - начала 70-х гт. XVI в. произошел еще один массовый исход русского населения в вольные казаки. В станицах на Дону, по Волге и Днепру явно стал преобладать славяно-русский этнический элемент. В чем убеждают, например, не только имена видных атаманов того периода: Михаил Чер-кашенин, Богдан Барабоша, Матвей Мещеряк, Никита Пан, Ермак Тимофеевич, но и неисчислимые славянские прозвища простых казаков. Многочисленные казачьи отряды (2-3 тыс.) во главе со своими атаманами принимали участие во многих крупных походах русских войск. Они отличались храбростью и воинским искусством при взятии Казани и Астрахани, в боевых операциях в Крыму, Ливонии и Литве, казаки первыми начали покорение Сибири. Турки и крымчаки ими были оттеснены к Азову и Перекопу, а ногайцы - в Заволжье.

В 80-90-е гг. XVI в. на Дону по подсчетам историков насчитывалось около 40 городков, а главное продолжался рост численности населения (10-12 тыс.) (Мининков Н. А., Рябов С. И. О заселении Донской земли в XVI—XVII вв.//Известия СКНЦ ВШ. Обществ, науки. 1984. № 3. С. 25—28). Начался процесс постепенного объединения отдельных общин и станиц в цельную культурно-политическую структуру посредством формирования стандартов главного, войскового круга и единой атаманской власти. Шло становление специфической военно-демократической, христианской республики, получившей название Войска Донского. Основные его структуры складывались первоначально на нижнем Дону, что предопределялось фактором постоянного военного противостояния близлежащему турецкому Азову.

Казачьи поселения в те годы делились на два типа: 1) городки, служившие постоянным местом жительства; 2) зимовища, предназначенные только для зимнего приюта,зимовки и покидаемые ранней весной для воинственных набегов (Станицей тогда называлось любое сообщество казаков, проживавшее в городке или зимовище, а также образованное для какого-либо дела). Все городки объединялись вокруг одного главного, называвшегося Раздоры Нижние, который в течение XVI в. являлся сборным местом всего донского казачества, но впоследствии потерял свое значение, уступив первенство вначале Монастырскому городку, а потом Черкасску, где после отдачи Азова туркам в 1646 г. стал собираться на площади перед собором Войсковой круг. Происхождение этого термина объясняется основным способом обсуждения казаками своих дел, когда они становились в круг, в центре которого находились избранные атаман, два войсковых есаула и другие должностные лица. В передних рядах стояли старики, позднее именовавшиеся старшинами. Это были наиболее опытные и уважаемые в казачьей среде люди - бывшие войсковые и походные атаманы, есаулы, представители станиц. Любой казак имел здесь свободный голос (рис. 4).

Рис. 4. Казачий круг

На кругу решались важнейшие дела, касавшиеся всего Войска. Прежде всего, рассматривались вопросы объявления войны и заключения мира. Тут же вели переговоры с послами, выносили вердикт об отправлении станиц в Москву или посольств к соседним народам, делили "государево жалованье" и добычу, обсуждали предложения о направлении своих отрядов на помощь царским войскам, принимали "обязательные для всей реки" законы, и в соответствии с ними судили казаков. На кругу также избирали всех должностных лиц Войска, определяли персональный состав зимовых и легких станиц (посольств) в Москву, разбирали дела о приеме в свои ряды новых казаков и устройстве городков, толковали о конфессиональных проблемах (Савельев Е. П. Войсковой круг на Дону. Исторический очерк//Тикиджьян Р. Г. Донское казачество: история и современность: Учебно-метод. пособие. Шахты, 1992. С. 37).

В собраниях Войскового круга, правда, на разных основаниях участвовали все казаки. При появлении особо важных дел представители Войска выезжали в станицы, чтобы пригласить донцов приехать в Черкасск. В остальных случаях ограничивались сбором людей из ближайших городков, делегированием специальных посланцев "для совета" с остальными казаками. Характерной чертой всех казачьих дискуссий было полное равенство участников. Основным докладчиком на кругу традиционно являлся войсковой атаман, а распорядителем собрания - войсковой есаул. Право первого слова отнюдь не считалось исключительной привилегией атамана. Каждый казак мог вносить любое предложение и принимать активное участие в обсуждении всех вопросов. При вынесении окончательного решения голос войскового атамана приравнивался голосу простого казака. Голосование проводилось открыто. Конечно же, де-факто (фактически) атаман всегда имел очень большое влияние, коренившееся в его личных достоинствах, но де-юре (юридически) он не пользовался никакими преимуществами перед другими. Более того, если круг, а позднее подписные старики признавали после предварительного ознакомления какой-либо вопрос не стоящим внимания, то атаман без их позволения даже не мог сделать доклад, отчего сложилась старинная пословица: "Атаман не волен и в доклад". Все решения на кругу утверждались большинством голосов. В голосовании участвовали только казаки, не имевшие, по представлениям того времени, какого-либо порока.

Постепенно на основе устоявшихся правил проведения казачьих собраний и постановлений войскового круга сложилось традиционное "казачье войсковое право", которое распространялось на всю донскую землю. Его соблюдали и в столице Войска Донского, и в донских станицах. Эти традиции пытается сохранить возрождающееся казачество.

Исполнительная власть находилась в руках войскового атамана, помощниками которого являлись два войсковых есаула и войсковой дьяк. На первых порах власть атамана, особенно в мирное время, сводилась к элементарным функциям координатора. Он занимался подготовкой и проведением войскового круга, а также выполнением его требований, его воли. Вообще для каждого периода своей жизнедеятельности казаки избирали какого-то атамана. В моменты замирения войско выбирало войсковых атаманов и есаулов, а станицы - станичных атаманов.

Отправляясь в поход против неприятеля, донцы выдвигали из своей среды походных атаманов. Для какой-либо встречи, например, послов русского царя, зимовой станицы с царским жалованьем назначали встречных атаманов. Когда молодцы решали заняться традиционными звериным и рыбным промыслами, наиболее умелый и уважаемый казак становился ватажным атаманом.

Войсковые атаман и есаулы избирались на годовой термин (на год), а все другие атаманы - до момента завершения задуманного дела. После выполнения атаманских обязанностей казак возвращался к своим обычным занятиям. Лишь заслуженное уважение немного выделяло его как личность в казачьей общине.

Процедура выборов войскового атамана проходила открыто на войсковом кругу и строго регламентировалась. Когда заканчивались полномочия атамана, то он на общем сборе клал свою насеку (род булавы, символ власти донских атаманов; представляла собой окрашенную под орех длинную деревянную трость с витой резьбой в виде веток; имела шаровидное серебряное навершие; первоначально на ней делали насечки о каждом сроке правления, что и послужило, видимо, основанием для названия этого знака) в определенное место и спрашивал атаманов-молодцов, кому они поручат сделать доклад. Это означало поставить вопрос о смене атамана на обсуждение круга. Право доклада принадлежало только тому, на кого укажут казаки. Назначенный докладчик предлагал кандидатуру и/или руководил выдвижением претендентов. Обсуждение протекало бурно. Порой будущий кандидат заранее готовился к выборам, поэтому стремился всячески задобрить своих избирателей, для чего специально ездил по станицам. Сами выборы проходили своеобразно: по принципу чье прозвище (фамилия) чаще выкрикивается. Провозглашенный атаман принимал из рук докладчика насеку, старшие из казаков в знак поздравления прикрывали его своими шапками.

Подобным же образом избирались два войсковых есаула. В их обязанности входило: приводить в исполнение распоряжения войскового атамана, следить за порядком ведения общевойсковых дел, собирать войсковой круг и проводить его в соответствии с установленными правилами. Перед каждым докладом есаул по знаку атамана объявлял громким и протяжным голосом: "Помолчи честная братия, помолчи"! Затем выступал атаман, предлагал кругу для обсуждения дела, а есаул следил за порядком. За нарушение норм приличия и оскорбление святости круга любой казак тут же наказывался есаульским жезлом (посох, трость, короткая палка, обычно украшенная, служившая символом власти, почетного положения) или атаманской насекой.

Ежегодно вместе с атаманом и есаулами для рассмотрения общественных дел, суда, назначения наказаний и решения других вопросов избирались войсковыми стариками почтенные казаки. С первой половины XVIII в. их стали величать подписными стариками. Они участвовали в управлении, выполняли роль советников и помощников войскового атамана. Число этих должностных лиц колебалось от двух до четырех человек. Иногда к ним добавляли еще одного помощника.

По образу войскового донцы организовывали самоуправление в городках и станицах. Здесь тоже созывались круги, где разбирались вопросы, касающиеся жизнедеятельности местной казачьей общины. В основном это были тяжбы из-за личных оскорблений, обиды, захват чужой собственности, ослушание, жалобы на несоблюдение постов (воздержание верующих от употребления мясомолочной пищи и другие ограничения по предписанию церкви), регистрация брачных отношений и другие дела. На кругу также избирались атаман и есаул, власть которых, в свою очередь, не распространялась за пределы точного выполнения воли казаков данной станицы. Все, что превышало полномочия станичного круга или после долгих усилий оставалось неразрешимым, передавалось в столицу на рассмотрение войскового круга (См.: Щелкунов 3. И. Преступления против Войска... С. 164—171).

Таким образом, характерными чертами политической власти и организации управления в Войске Донском в начальный период его существования являются: общинный строй в форме станиц; полнота законодательной, исполнительной и судебной власти круга; функционально и темпорально строго ограниченный управленческий аппарат; демократический порядок разрешения внутренних дел.

Взаимоотношения донских казаков и Московского правительства на ранней стадии (до XVIII в.) поддерживались через Посольский приказ (дипломатическую службу). Военная помощь казаков в это время носит эпизодический характер и основывается не на правовых, договорных нормах, а на обычаях и традициях взаимной выгоды и невмешательства. Сами донцы, подчеркивая свои заслуги и самостоятельность, часто писали в посланиях русским государям, что служат им "с травы и воды". Они не считали себя холопами царя, как назывались тогда все служилые люди, в том числе и бояре. Правительство мирилось с этим положением, понимая важность казачьего "буфера" в противостоянии турецко-татарской агрессии. Любые же попытки ограничить правоспособность и самостоятельность Дона резко отвергались. Известен конфликт 1592 г., когда казаки решительно отказались принять в качестве военачальника присланного из Москвы тульского дворянина П. К. Хрущева. Заметим, что с 80-х гг. XVI в. Московское правительство все чаще пытается прельстить казачество "жалованьем" за различные службы. В своих отношениях с Московским государством Войско Донское в этот период выступало практически как равноправная, союзная военно-политическая сила.

Однако по мере укрепления самодержавной власти в России и с приближением к Дону государственной и помещичьей колонизации, направленность этих отношений изменяется в сторону усиления экономической, военной и политической зависимости и автономизации Войска в составе Российского государства.

Связи Дона и России прерываются блокадой, объявленной казачеству Москвой в 1600 г. В Смутное время (1602-1613 гг.) донцы принимают активное участие в общественно-политическом и национально-освободительном движениях внутри России. Борьба казачества и дворянства заканчивается пока не полной победой дворянства (Станиславский А. Л. Гражданская война в России XVII века. Казачество на переломе истории. М., 1990. С. 6—72).

Второй период - территориально-государственной автономии и вассалитета (1614-1671 гг.), когда Войско сохраняет и развивает свое самоуправление, но уже вступает добровольно в регулярные стабильные отношения с Россией, оказывает ей военную и дипломатическую помощь, получая за это постоянные субсидии в виде жалованья. Начиная с царя Федора Иоанновича и до Петра Великого, русские правители ежегодно посылали на Дон жалованные грамоты, которые оканчивались словами: "а мы, великий государь, учнем вас и вперед жаловати нашим жалованьем, смотря по вашей службе" (Расспросные речи Ивана Опухтина, по поводу посылки его на Дон с грамотою и царским жалованием//Акты истории Войска Донского... Т. 1. С. 6—8).

На этом этапе развития вольных казачьих общин и Войска в целом основными хозяйственными источниками жизнеобеспечения были: охота, рыболовство, бортничество. Особое место в жизни казаков занимали по-прежнему водные походы, в том числе и морские, за "зипунами" и ясырем в Крым, Турцию, Персию. Казачьи ватаги часто угоняли скот у кочевников, грабили купеческие караваны на торговых путях, вели торговлю в ближайших соседних городках. Но тем не менее, на Дону сказывалась нехватка хлеба, пороха, огнестрельного оружия, поскольку невозможно основательно заниматься земледелием и разнообразными ремеслами в условиях перманентных военных действий. К тому же в сознании многих донцов эти занятия связывались с крепостническим гнетом. Неславянский, кочевой этнический элемент казачества вообще не имел традиций земледелия. Все это затрудняло проникновение в казачьи общины феодально-крепостнических отношений. Однако усиливающиеся союзнические связи с Россией и жизненная потребность казачества в жалованьи за службу (включавшем поставки хлеба, вина, пороха, оружия) обусловили становление отношений вассалитета-зависимости. Уже в ходе участия в событиях "великой смуты" часть казаков заявила о себе, как об особом служилом сословии. В свою очередь, правительство Михаила Романова было заинтересовано в привлечении и сохранении вольного казачества в качестве значительной военной силы. При этом степень ограничивающего давления на донское казачество и его вольности во многом определялась интересами самого Российского государства, складывающимися военной ситуацией и внешнеполитической обстановкой.

Правительство царя Михаила Романова впервые попыталось оформить социально-правовую основу военно-служебных отношений с казачеством, определить его права и привилегии. За донцами с 1615 г. признавались: личная свобода (воля), широкая самостоятельность в области суда и самоуправления, внешних сношений. Неокрепшая династия примирилась даже с правом "не выдавать беглых с реки" ("С Дона выдачи нет"!). В ходе дальнейшего развития взаимоотношений Дона с Россией права и привилегии казачества видоизменялись и ограничивались (Мининков Н. А. Сословно-правовое положение донского казачества в XVII веке//Известия СКНЦ ВШ. Обществ, науки. 1983. № 3. С. 39—43).

В целом все права и привилегии можно разделить на три основные категории: 1) принадлежащие со времени появления казачества в донских краях - войсковое и гражданское самоуправление, способ несения воинской службы, общее владение землей, охотничьими угодьями и рыбными промыслами; 2) предоставленные с момента установления союзнических связей с Россией - жалованье Войску за службу, беспошлинная торговля, освобождение от налогов и пошлин; 3) пожалованные в период окончательного вхождения в состав России (конец XVII - начало XVIII в.) - передача в собственность Манычских соляных озер, винная монополия (в России еще называлась откупом; исключительное право Войска на производство и продажу спиртных напитков на своей территории).

Большое значение во взаимоотношениях практически сразу приобрело жалованье. Сделав его постоянным, царское правительство усилило зависимость Войска Донского от военно-экономического потенциала вначале Московского государства, а затем и Российской империи, Так, в 1613-1646 гг. при царе Михаиле Федоровиче казаки в среднем за год получали: деньгами - 1-2 тыс. рублей (300 рублей считались в те времена состояние даже для богатого купца), хлебом 200-400 четвертей (одна четверть равна 209,91 литра; или примерно 23-46 тонн муки), боеприпасами 90-160 пудов (один пуд равен 16,38 килограмма; или примерно 1,5-2,6 тонны) и т. д. При царе Алексее Михайловиче в 1646-1676 гг. среднегодовое жалованье составляло: 2-4 тыс. рублей, 2.000 - 5.000 четвертей () хлеба (примерно 230 - 577 тонн), 150 - 300 пудов боеприпасов (примерно 2,5 - 4,9 тонн) и т. д. В годы правления Федора Алексеевича (1672-1682 гг.) выдавалось ежегодно такое жалованье: 4,5-5 тыс. рублей, 6.000 четвертей (примерно 693 тонны) провианта, около 300 пудов боеприпасов. В период царствования Иоанна и Петра до 1700 г. жалованье включало: 5-6 тыс. рублей, 6.500 четвертей (примерно 750 тонн) провизии, до 350 пудов (примерно 5,7 тонн) боеприпасов. В 1710 г. Петр I утвердил окладное жалованье Войску в размере 17,142 рублей и 7.000 четвертей (примерно 808 тонн) продовольствия, 400 пудов (примерно 6,6 тонн) боеприпасов. К 1832 г. жалованье возросло до 132 тыс. рублей (Права и привилегии войска Донского Российскими Государями дарованные//Статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822—1832 гг. Новочеркасск, 1891. Гл. 10).

Ужесточение вассальной зависимости проявилось в ограничении внешнеполитических контактов Войска Донского после Азовского сидения 1637-1642 гг. В предшествующий период Москва не имела возможности в чем-либо препятствовать донцам. Войско начинало войны и заключало перемирия по своему усмотрению, руководствуясь своеобразным правилом, службы "дому Пречистой Богородицы" и Московскому государю, интересы которого атаманы-молодцы определяли сами, не забывая при этом о своих собственных. Таким же положение оставалось во время захвата турецкой крепости Азов в 1637 г. и последующего пятилетнего "сидения". Казаки во главе с атаманом М. И. Татариновым с достоинством описывали (докладывали) царю Михаилу Федоровичу о взятии города Азова. А московские дипломаты старались выпутаться из затруднительного положения. Поэтому одновременно отправили две грамоты: одну - турецкому султану, другую - донцам. Султану царь писал: "Донские казаки указа нашего не слушают и, сложась с запорожскими черкасами, на наши украины войной ходят. Мы пошлем на них рать свою и велим их с Дону сбить". Напротив, в грамоте, посланной казакам, не высказывалось прямого отношения к отвоеванию Азова у турок и сообщалось о посылке жалованья за службу - зелья (скорее всего, пороха, а может быть, водки и табака), свинца, хлебных запасов и богослужебных книг для двух церквей в Азове. Завершалась она такими словами: "а мы, Великий государь за тое вашу к нам службу и впредь учнем вас жаловать нашим царским жалованьем и свыше прежняго" (Грамота царя Михаила Федоровича на Дон. 22 апреля 1638 г.//Акты истории Войска Донского... Т. 1. С. 20—25).

Однако после оставления Азова казаками в 1642 г. турки усилили свой натиск, и Войско оказалось в тяжелом положении. Оно запросило у правительства помощи. Москва использовала эту ситуацию для укрепления своего влияния и ограничения прав Войска во внешних сношениях. В 1646 г. ца Дон выехал с царским жалованьем дворянин Ждан Кондырев во главе значительного отряда "вольных охочих людей". Ему строго-настрого запретили являться на казачий круг и наказали потребовать, чтобы представители Войска сами прибыли к нему. Выслать делегацию в стан Кондырева донцы решительно отказались. Но поскольку он твердо стоял на своем, казаки согласились пойти на компромисс. Полномочная делегация встретилась с московским послом на нейтральной территории у часовни. В грамоте, посланной царем Алексеем Михайловичем, Войску предписывалось продолжить боевые действия "против крымских и ногайских людей... вместе с воеводою нашим с князем Семеном Пожарским", обеспечить сохранение "мирных отношений к Азову и турецким городам", а также "единолично б вам нам, великому государю, служити и наше государское повеление исполняти" (Грамота царя Алексея Михайловича. 9 августа 1646 г.//Акты истории Войска Донского... Т. 1. С. 48—49; 15 мая 1648//Там же. С. 51).

К середине XVII в. внешние сношения Войска находились практически в полной зависимости от русского правительства, хотя формально оно не мешало казачеству поддерживать самостоятельные контакты с некоторыми странами. Чем прочнее утверждалась государственная власть на юго-востоке страны, тем меньше она мирилась с независимой внешней политикой Войска Донского, гражданским патриархально-демократическим бытом и управлением казаков.

Именно поэтому, как подчеркивают многие современные историки, восстание под предводительством Степана Тимофеевича Разина представляло собой новую попытку казачества изменить государственный и общественный порядок в России после Смуты начала века, чтобы тем самым обезопасить себя от колонизаторских поползновений укрепившегося феодально-абсолютистского государства. Однако к этому моменту уже изменилось и само казачество. С 30-х гг. XVII в. в среде донских казаков сформировалась и укрепилась старшина - казачья знать, выделявшаяся родовитым происхождением, имущественной "домовитостью" и личными заслугами. Со второй половины XVII в., как отмечают источники, "казаки стали не те: появилось богатство, а с ним роскошь и честолюбие". Люди, отличавшиеся умом, смелостью, распорядительностью, мало-помалу подчинили себе остальных, захватили власть в свои руки и образовали слой "знатных людей". Из среды "знатных людей" традиционно избирались все старшины - это должностные лица во главе с атаманом, которые оказывали большое влияние на характер решений войскового круга. Звание старшины присваивалось войсковым кругом за особые заслуги (Усенко О. Терпи, казак//Родина. 1993. № 10. С. 22—25). Причем, Войско равным образом имело право как избирать старшин, так и лишать их звания. Первоначально оно принадлежало всем отслужившим выборный срок войсковым атаманам, но очень скоро его присвоили себе начальники казачьих полков и отрядов. По утверждению Семена Номикосова, звание старшины впервые употребляется наряду с именем атамана в 1649 г., а к концу XVII столетия оно становится весьма распространенным.

Таким образом, как следствие социального расслоения в XVII в. среди донских казаков, по словам К. Маркса, "на Дону постоянно были две партии: "верные", хотевшие соединить свою вольность с повиновением верховной московской власти, и "воровские", которые хотели действовать свободно и сохранить независимость и самоуправление Дона" (Маркс К. Стенька Разин. М., 1926. Кн. 1. С. 108).

В лице старшины правительство получило социальную опору на Дону. О чем свидетельствовала выдача царю в нарушение всех донских традиций взятого 14 апреля 1671 г. в плен Степана Разина. Москва вслед за разгромом казачье-крестьянской войны смогла перейти к более решительным действиям. 24 августа 1671 г. вместе с зимовой станицей во главе с атаманом К. Яковлевым, возвращавшейся после выдачи С. Разина, прибыл на Дон стольник Косагов с большим отрядом рейтар и драгун (Стольник - дворцовый, затем придворный чин-должность в Русском государстве XIII - XVII вв. Первоначально стольники прислуживали во время обычных или торжественных трапез (приема пищи) за княжеским или царским столом (отсюда и название). Они сопровождали правителей в их поездках. Потом стольниками стали назначаться молодые люди из боярских или дворянских семей. Соответственно расширились функциональные обязанности. Их уже назначали на воеводские, посольские, приказные и другие должности. Они выполняли ответственные поручения, как в случае со стольником Косаговым, который выступил в качестве командира отряда регулярной армии, состоявшего из рейтар и драгун. Рейтары (от немецкого слова Reiter - всадник) - вид тяжелой кавалерии в ряде западно-европейских стран. В России комплектовались в XVII в. преимущественно из наемников-немцев. Вооружение: длинная шпага, два пистолета, ружье или карабин; защитное вооружение - шлем и наружные латы. Атаку вели в плотных боевых порядках. Рейтары, как и драгуны, отражали уровень военного искусства Европы того времени. Драгуны (от латинского draco - дракон, изображение которого было первоначально на знаменах драгун; по другим данным от французского dragon - короткий мушкет) - вид кавалерии, предназначенный для действий в конном и пешем строю. Такие же воины, называвшиеся димахосами, участвовали в IV в. до нашей эры в завоевательных походах Александра Македонского). Он объявил казакам "царскую милость" и выдал большее, чем прежде, жалованье. Одновременно Косагов потребовал принести присягу царю.

Со стороны Московского правительства такое требование выдвигалось не первый раз. Оно упорно настаивало на этом еще в 1632 г. после убийства казаками царского посла Карамышева. Однако тогда, ссылаясь "на старину", донцы решительно отказались "целовать крест", и правительство отступилось.

В 1671 г. московский посол вновь сначала натолкнулся на сильное сопротивление. Собранный в первый день круг не принял никакого решения. Но как не говори, по прошествии 40 лет с 1632 г. позиции старшины значительно укрепились. К тому же Войсковой круг, собранный вскоре после разгрома крестьянской войны, состоял главным образом из "верных" казаков черкасских станиц и низовых городков. На четвертый день, как и следовало ожидать, решили "целовать крест", "а если кто из них к тому обещанию не пойдет, и того по войсковому праву казнить смертью и животы их грабить". С этого момента донцы стали приносить присягу каждому новому правителю России. Эта клятва обязывала вести борьбу с тайными заговорами и смутами против "государя и отечества", а главных заговорщиков требовала непременно присылать в Москву. Тем самым было положено начало ликвидации старинного права казачества "не выдавать с реки" (Агафонов А. И. Казачество и внешняя политика Российского государства//Международная жизнь. № 3—4. С. 58—60).

Третий период развития отношений России и Дона (1671-1721 гг.) можно охарактеризовать как состояние колониальной автономии. Теперь Войско Донское фактически входит в состав Российского государства, но пока сохраняет свое республиканское устройство и управление с определенными правоограничениями в виде "крестоцелования" и принятия присяги.

Дальнейшие успехи самодержавия в укреплении своего влияния на Дону связаны с усилением феодально-абсолютистского государства в конце XVII - первой четверти XVIII в. вследствие реформ Петра I. В новых условиях России удалось продвинуться в Подонье-Приазовье и создать опорные пункты в результате реализации плана строительства крепостей.

Донское казачество после значительных потерь во время Азовского сидения и последующего наступления турок и татар согласилось на размещение царских войск и устройство "города" на Дону. Но когда в 1674 г. правительство приступило к сооружению крепости на Миусе, даже не на земле Войска, а лишь недалеко от нее, то казаки стали всячески этому препятствовать.

Еще одна вспышка казачьей самостийности вылилась в религиозное движение раскольников на Дону, принявшее в 1686-1689 гг. политические формы и антимосковскую направленность. Разгром "антимосковской партии" опять-таки в очередной раз ограничил прерогативы войскового суда и право невыдачи "беглых с реки". Все чаще жалованные грамоты государя теперь заменяются указами чиновников Посольского приказа (См.: Дружинин В. Г. Раскол на Дону. СПб., 1889. С. 95—101, 198—201; Золотов В. А., Пронштейн А. П. За землю, за волю... С. 57—60).

В 70-90-е гг. XVII в. в задонские степи перекочевывают вначале отдельные группы, а затем и усулы калмыков. Укрепляются их дружественные отношения с казачеством. В итоге Войско Донское официально в 1694 г. предоставило донским калмыкам статус казачества с обязательным привлечением к службе. Московское правительство поддержало эту акцию и назначило им ежегодное жалованье в размере 500 рублей. В 30-е гг. XVIII в. донские калмыки в административном отношении подразделялись на три улуса: Верхний, Средний и Нижний, а в 1753 г. Москва официально закрепила за ними статус военно-казачьих поселений-кочевий (Шовунов К. П. Калмыки в составе российского казачества... С. 31—41).

После Азовских походов Петра I и взятия Азова в 1696 г. внешнеполитическое положение России, особенно на юге, значительно укрепилось и это обеспечивало благоприятные условия для овладения в дальнейшем берегами Азовского и Черного морей. Строительство Азовской и Таганрогской крепостей положило начало созданию опорных пунктов для реализации поставленных внешнеполитических целей. Но те же крепости использовались русским правительством в качестве постоянных баз для постепенного подчинения донского казачества. Предпринятая в начале XVIII в. попытка отторгнуть Бахмутский городок с прилегающей к нему территорией и выстроить на этом месте цитадель для защиты от "самовольных жителей" вызвала бурный протест казаков и послужила одним из поводов к Булавинскому восстанию.

По мере укрепления абсолютной монархии в России нарастало непосредственное вмешательство в войсковые порядки и общественную жизнь. Это выразилось в нарушении целого ряда старинных обычаев и ограничении прав Войска: исключительного пользования земельными и лесными угодьями, рыбными промыслами на своей территории; свободы торговли; надежного укрытия всех беглых и вольных людей; вольного выбора службы; беспрепятственных, внешних сношений и самостоятельности во внутреннем управлении. Такое неоправданное вмешательство привело к восстанию казаков под предводительством Кондратия Афанасьевича Булавина, что в свою очередь, вынудило Петра I лично заняться решением "казачьего вопроса".

Восстание подавили жесточайшим образом. Донские края буквально вымерли. По подсчетам историков на Дону в начале XVIII в. имелось более 100 городков, в которых проживало казачье население численностью свыше 40 тыс. человек. В ходе столкновений с карательной армией В. В. Долгорукова с обеих сторон погибло около 30 тыс. воинов. После завершения ожесточенных боев каратели казнили 7 тыс. казаков. На Верхнем и Среднем Дону, по рекам Северскому Донцу, Айдару, Деркулу, Калитве, Калитвенцу, Хопру, Медведице, Бузулуку, Иловле сожгли и срыли до основания более 30 городков и станиц. По своим последствиям эту варварскую антиказачью акцию можно сравнить лишь с "расказачиванием" 1919 г. Однако правительство Петра I не ставило задачу полного этнического и политического уничтожения казачества. Это был лишь важнейший шаг на пути окончательного "огосударствления" и регламентации его образа жизни, превращения в военно-служилое сословие будущей Российской империи. Вскоре вольный Дон утратил свой автономно-государственный статус и лишился демократического устройства (См.: Пронштейн А. П., Мининков Н. А. Крестьянские войны в России... С. 203—298; Они же. Кондратий Афанасьевич Булавин. М., 1988).

Вслед за разгромом Булавинского восстания Санкт-Петербург предпринимает ряд жестких административных мер. По реформе областного управления 1708 г. донские земли включаются в состав Азовской губернии. В 1716 г. дела Войска из ведения Посольского приказа передаются в распоряжение Сената, а царским указом от 3 марта 1721 г. оно перешло в подчинение Военной коллегии Российской империи. Теперь, как отмечал историк Е. П. Савельев, "сношения верховного правительства с Войском Донским стали проходить через коменданта Монастырского транжамента (Слово транжамент появилось в петровские времена и по преданиям исходило от самого Петра I. Это искаженное произношение французского retranchement. В русском понимании оно обозначало военное укрепление. На Дону трансформировалось в штружамент. Изначально из множества значений во французском языке следует отметить как наиболее приемлемые - оборонительное сооружение полевого типа, окоп, укрепление. Предыстория транжамента такова. После неудачного Прутского похода русской армии в 1711 г. к Турции отошел Азов, а также Россия обязалась срыть крепости Таганрог, Богородицк и Каменный затон. Поэтому в двух километрах ниже по течению Дона от нынешней станицы Старочеркасской (тогда столичный город Черкасск) по приказу Петра I выстроили военно-полевое укрепление, разместив в нем небольшой русский гарнизон. По мнению А. И. Ригельмана, этот транжамент стал своеобразным наблюдательным пунктом не столько за действиями турок, сколько за умонастроениями донцов. Не случайно через несколько лет укрепление перенесли на новое место выше Черкасска, на так называемые Васильевские бугры. В 1730 г. транжамент переместили вновь на берег Дона в район между старым Ростовом XIX в. и Нахичеванью), а последствии крепости св. Анны". Казачество фактически оказалось включенным в состав вооруженных сил государства как иррегулярное войско. Теперь вместо исполненных политической и военной значимости прежних царских грамот, посольских наказов, "отписок прямо от царя" славное Войско Донское стало получать промемории, ордера, реляции коменданта заурядного транжамента (в последнем случае имеются в виду различные формы распорядительных бумаг; промемории буквально по-латыни pro memoria - для памяти, в память о ком-либо, то есть речь здесь идет о памятных записках, обязательных для исполнения; ордер - в немецком языке order, во французском ordre, в латинском ordo - ряд, порядок; ордер - это официальный документ, письменный приказ, предписание, распоряжение на осуществление чего-нибудь, документ на выдачу, получение чего-нибудь; реляции от латинского relatio - сообщение; реляции - это донесения о военных действиях, дипломатических переговорах, описания боевых подвигов военнослужащих и воинских частей при представлении их к награде; в данном контексте употребляется преимущественно в значении уведомления). Этими актами завершалась полная ликвидация суверенных прав и государственной автономии Войска Донского, что давало царскому правительству возможность неограниченного вмешательства во все сферы жизни донского казачества.

Формально, по традиции войсковой круг продолжали созывать и в XVIII в. Но сразу же после Булавинского восстания его роль резко ограничили. Теперь он собирался главным образом для выслушивания царских указов, распределения жалованья и решения некоторых текущих дел. Сужение компетенции войскового круга и ликвидация его прежнего значения как органа верховной власти на Дону приводили к тому, что на круг созывали лишь казаков черкасских городских станиц, а жители дальних станиц часто даже не знали о его созыве. На самом круге полностью верховодила старшина.

В 1709 г. войсковой круг сначала временно, а с 1723 г. практически на два столетия утратил право избирать войсковых атаманов. В 1732 г. его лишили полномочий по выборам походных атаманов и позже в 1754 г.- войсковых старшин. Сравнительно долго избирались на кругу зимовые станицы. Это объясняется тем, что, во-первых, атаманами этих станиц с 20-х гг. XVIII в. являлись в силу своего положения войсковые атаманы. Во-вторых, зимовые станицы в XVIII в. уже не играли роли представителей Войска Донского при царском дворе. Указом от 31 декабря 1765 г. вообще строго регламентировалась свобода выборов "во всякие чины... по порядку из десятников в сотники, из сотников в есаулы, из есаулов в старшины, из старшин в войсковые старшины по общему приговору", кроме того "в протчие чины производить атаману... по учиненным приговорам, а о войсковых старшинах представлять и резолюцию ожидать от Военной коллегии, а собою отнюдь не производить". Дольше других оставались выборными гражданские чиновничьи должности (войсковые есаулы, подписные старики, дьяки, писари). Однако, пользуясь своим влиянием, атаман и старшины на войсковом круге проводили на эти должности, как правило, угодных им кандидатов, чаще всего из числа своих же родственников (См.: Акты истории Войска Донского... Т. 2. Кн. 1. С. 55, 185; Кн. 2. С. 423, 433, 775—776; Т. 3. С. 41; и др).

После разгрома крестьянской войны 1773-1775 гг. почти за все время существования на Дону войскового гражданского правительства, учрежденного в 1775 г. князем Г. А. Потемкиным и действовавшего до 1796 г., о функционировании войскового круга в источниках ничего не говорится. Если в этот период он и созывался, что мало вероятно, то значительной роли в жизни казачества, по всей видимости, уже не играл. Лишь после смерти Екатерины II, когда Павел I манифестом от 6 июля 1797 г. пообещал восстановить "все бывшие постановления Войска Донского", был созван круг, где торжественно объявили о воле государя. Затем некоторое время войсковой круг собирали регулярно, шесть раз в году. Однако и при Павле I он не имел никакой власти, и все Сводилось к торжественному чтению царских указов и войсковым парадам.

По мере утраты управленческого значения войскового круга в жизни Войска Донского прямо пропорционально возрастало влияние атаманов и старшины. Используя свое положение и поддержку имперского правительства, они нередко принимали даже очень важные постановления вообще без санкции круга. Правда, в первые два десятиления XVIII в. традиция еще поддерживалась, поэтому войсковой атаман и старшины нужные решения в большинстве случаев проводили через войсковой круг. Однако после перехода Войска Донского в 1721 г. в ведение Военной коллегии, они стали открыто обходить круг и действовать через созданную при Войске канцелярию войсковых дел. На первых порах это было совершенно неофициальное учреждение, образованное для рассмотрения текущих дел по указанию войскового атамана. Но через десять лет, в 40-х гт. XVIII в. канцелярия войсковых дел функционировала как официальное учреждение. Делопроизводство в канцелярии вели старшины, отчего они оказывали сильное влияние на решение тех или иных вопросов. Так постепенно при атамане сформировался постоянный орган управления. В свою очередь, группа старшин, наиболее приближенных и принимавших участие в обсуждении важнейших проблем, получила название сбора старшин в войсковой канцелярии (Пронштейн А. П. Земля Донская в XVIII веке... С. 228—230).

Наряду с этим в первой половине XVIII в. устанавливается по существу неограниченная власть войскового атамана на Дону. Когда после подавления Булавинского восстания 19 апреля 1709 г. Петр I прибыл в Черкасск и лично провел расследование, то выяснилось, что предавший Кондратия Булавина войсковой атаман Илья Зерщиков и целый ряд известных старшин Войска тоже оказались замешаны в организации восстания. По приказу Петра I их всех казнили. Но теперь царь запретил Войску самостоятельно выбирать своего атамана и, как отмечал А. И. Ригельман, собственной волей "пожаловал им из них же в войсковые атаманы Петра Емельянова, сына Рамазанова, по смерть его" (Ригельман А. И. История о донских казаках... С. 97—101). Тем не менее Войско еще надеялось сохранить за собой право выбора атамана, даже при условии его утверждения царем. Поэтому, уже в 1715 г. по казачьей традиции для ежегодного избрания нового атамана донцы созвали в Черкасске войсковой круг. Однако правительство зорко следило за тем, что происходит на Дону. Когда из донесения коменданта транжамента стало известно, что войсковым атаманом объявлен Максим Кумшацкий и ему вручили насеку без ведома центральной власти, то Петр I не прислал указа об официальном признании М. Кумшацкого войсковым атаманом. Тогда в 1716 г. Войско выдвинуло Максима Фролова, но и он не был утвержден. К тому же М. Фролов вскоре умер. И только после избрания в следующем году его брата Василия Фролова ситуация изменилась. Новый глава Войска являлся сыном сподвижника Петра I Фрола Минаева. Его кандидатура устраивала самого государя. Поэтому 18 января 1718 г. на Дон наконец отправили царскую грамоту о согласии с принятым решением. Утверждение сопровождалось предписанием о запрещении переизбрания этого атамана на кругу без специального разрешения царя. В итоге Василий Фролов стал последним войсковым атаманом "по выбору всего Войска". После его смерти в 1723 г. весенний круг избрал войсковым атаманом одного из героев Северной войны 1700-1721 гг. Ивана Матвеевича Краснощекова. Однако Петр I, весьма ценивший и уважавший его, все же не одобрил это решение. Возможно, сыграло роль желание императора окончательно пресечь традицию выборности атаманов. Не случайно, вскоре без уведомления войскового круга Петр I указом от 9 июля 1723 г. назначил войсковым атаманом без права переизбрания на кругу войскового старшину Андрея Ивановича Лопатина, который оставался на своем посту 12 лет. С этого времени все войсковые атаманы назначались только верховной властью и практически не зависели от войскового круга. Первоначально, правда, они назывались не войсковыми, а наказными (то есть назначенными) атаманами. 4 марта 1738 г. восстановили прежнее наименование должности, но она уже рассматривалась как жалуемый чин. Причем указом императрицы Анны Иоанновны эта должность даровалась за заслуги персонально Даниле Ефремовичу Ефремову, наряду с последующими чинами генерал-майора и тайного советника. Превращение поста признанного руководителя Войска Донского в жалуемое правительством звание подтверждает текст указа от 21 августа 1753 г., который по просьбе Данилы Ефремова удостоверяет передачу "кресла" войскового атамана его сыну Степану (См.: Акты истории Войска Донского... Т. 2. Кн. 1. С. 55, 185; Ч. 2. С. 553, 598, 777, 801—803, 805).

Однако даже зависимое положение самого войскового атамана не удовлетворило верховную власть, заинтересованную в дальнейшем укреплении своих позиций. Поэтому она всячески поддерживала стремление казачьей элиты устранить от участия в управлении войсковой круг и рассчитывала, что такая политика получит поддержку группы старшин, связывавшей свое будущее с монаршьей милостью. В 1765 г. казачьи лидеры представили в Санкт-Петербург докладную записку, в которой обосновывалась необходимость утверждения специальным законом сложившихся на Дону новых порядков.

Степан Ефремов и его сподвижники предлагали в целях нормального функционирования управления и стабильного несения службы сосредоточить всю военную и гражданскую власть на Дону в руках войскового атамана и в находившейся при нем войсковой канцелярии. В последней предполагалось иметь восемь "ученых и сведущих законы" старшин, назначаемых самим атаманом. Но, если правительство готово было поддержать С. Ефремова в стремлении устранить круг от участия в войсковых делах, то напротив не хотело мириться с попытками войскового атамана установить свою безраздельную власть на Дону.

В Санкт-Петербурге проигнорировали проект и одновременно развернули активную деятельность, во-первых, по разграничению функций войсковой канцелярии и обер-коменданта крепости св. Дмитрия, во-вторых, по определению компетенции войсковых центральных органов в управлении делами Войска, и, в-третьих, по устранению от власти самого С. Ефремова и верных ему старшин. Его обвинили в сепаратизме и взяточничестве, отозвали по указу 7 марта 1772 г. в Петербург и предали военному суду. Военная коллегия приговорила главу Войска Донского к смертной казни. Екатерина II в память о "походе на Петергоф" 29 июня 1762 г. в составе войск будущей императрицы помиловала и выслала в город Пернов (Пярну) на побережье Прибалтики. Несколько лет спустя опальному атаману разрешили вернуться в Петербург, где он и умер в 1784 г.

По указу от 15 февраля 1775 г. С. Д. Ефремова официально отстранили "от должности войскового атамана навсегда" и сама эта должность стала чисто номинальной. Начальником всей легкой кавалерии и иррегулярных войск был назначен Г. А. Потемкин, представивший Екатерине II подробнейший доклад о коренных реформах в Войске Донском (Там же. Т. 3. С. 205—208).

Предложенный план преобразований обусловили последствия крестьянской войны 1773-1775 гг. под предводительством Емельяна Ивановича Пугачева. Основное внимание сосредотачивалось на вопросах управления. По мысли Потемкина, следовало начать "предпочтительно всем прочим установлениям с утверждения в Войске испытанного в верности начальника". Заменявшие Степана Даниловича Ефремова атаманы Василий Акимович Машлыкин (1772-1773 гг.) и Степан Никитич Сулин (1773-1775 гг.), хотя и были верными проводниками правительственной политики, но не отличались, по его мнению, необходимой твердостью. Выбор Потемкина пал на старшину Алексея Ивановича Иловайского, заслужившего благодарность за поимку Е. И. Пугачева. Он назначил его на должность наказного атамана с правами высшего военачальника Войска Донского и одновременно возвел в ранг генерала. А вскоре А. И. Иловайский стал войсковым атаманом, получив чин действительного статского советника, равный губернатору и даваший его обладателю потомственное дворянство.

Для рассмотрения земских дел (дел местного самоуправления) создавалось новое учреждение - войсковое гражданское правительство. На него возлагались следующие функции: хозяйственное управление; формирование местного бюджета; сбор налогов, пошлин и податей; контроль за всеми промыслами и торговлей; гражданское судопроизводство. Деятельность правительства строилась на соблюдении действовавшего российского законодательства и пожалованных Войску привилегий.

Войсковое гражданское правительство подчинялось лично Г. А. Потемкину и состояло из войскового атамана и шести старшин, четверо из которых выбирались Войском, а два - назначались сверху. Чтобы усилить независимость членов гражданского правительства от войскового атамана, им выплачивалось жалованье из доходной части местного бюджета по утвержденному в Санкт-Петербурге штатному расписанию. Для административного контроля на местах в станицах из числа "достойных и благонравных" казаков избирались войсковые судьи, которые приносили судейскую присягу на заседании войсковой канцелярии под председательством наказного атамана.

Созданием Войскового гражданского правительства и последующими мероприятиями верховная власть резко сократила права и привилегии казачества и в значительной мере ограничила сохранявшиеся еще особенности управления на Дону. Войско Донское по существу превратилось в административную единицу Российской империи. Но и в этих условиях войсковой атаман и старшинская верхушка, виднейшие представители которой составляли Войсковое гражданское правительство, еще долго сохраняли свою власть над рядовым казачеством.

Таким образом, к концу XVIII в. серьезно изменяются геополитическое положение и политико-правовой статус Донских земель, их внутреннее устройство и этносоциальный облик. Завершая преобразования петровской эпохи, правительство Екатерины II осуществляет в 1786-1793 гг. генеральное межевание и установление границ Донской области в составе Российской империи. Продолжается активная колонизация Юга при поддержке государства. На Дону в 60-70-е гг. формируются достаточно крупные категории неказачьего населения: бурлаки, оземейные (Бурлаки - наемные рабочие в России XVI - XIX вв., передвигавшие речные суда вручную с помощью бечевы и весел. Оземейные - неспособные к несению военной службы казаки на Дону в XVIII в., а также вновь прибывшие и неподлежавшие высылке в Россию люди. Они не служили и не получали жалованья, но обязательно участвовали в самообороне станиц. Занимались преимущественно земледелием и выполняли станичную и натурально-трудовую повинности. С 1763 г. платили в войсковую казну подушную подать. Поощрялись браки оземейных с казачками. Поступая на службу, они и их дети автоматически становились обычными казаками со всеми правами. На Дону число оземейных постоянно увеличивалось за счет пришлых днепровских казаков), промысловики и крестьяне, купцы. Из Крыма и Турции для ускорения экономического роста и развития торговли по указу Екатерины II переселили в Приазовье и на берег Дона общины греков и армян. Последних насчитывалось 20 тыс. человек. Поэтому закономерно, что в 1778-1779 гг. близ крепости св. Дмитрия Ростовского был основан армянский город Нахичевань. Для расселения армян-земледельцев тогда выделили 68 тыс. десятин (74.120 гектаров) войсковой земли. Они также освобождались на 10 лет от всех повинностей.

Все эти преобразования бесспорно повлияли на дальнейшее изменение политико-правовых традиций, гражданских и бытовых устоев казачьей жизни. Область Войска Донского все более становилась похожей на обычную губернию Российской империи. На ее территорию постоянно распространялись основные имперские законы. Сохранялись лишь незначительные особенности (См.: Дон и степное Предкавказье в XVIII — 1-й пол. XIX вв. Ростов н/Д., 1977. С. 72—114).

Очень важные перемены произошли в Войске и в среде донского казачества в период 1797 - 1835 гг. Шаг за шагом правительство вводит в 1797-1804 гг. принципы губернского управления, пытаясь прикрыть их старинными названиями. В частности, в 1802 г. земля донских казаков была поделена на семь округов, соответствовавшим российским уездам (районам): Черкасский, Первый Донской, Второй Донской, Усть-Медведицкий, Хоперский, Донецкий, Миусский. Значительно позже, в 1884 г. к ним добавился Сальский округ с центром в станице Великокняжеской (г. Пролетарск). В 1887 г. к Области Войска Донского присоединили Таганрогское градоначальство и Ростовский уезд, ранее входившие в состав Екатеринославской губернии.

На рубеже XVIII-XIX вв. на территории Дона устанавливаются начала дворянского крепостнического строя. Так, в 1796 г. по указу императора Павла I фиксируется постоянное местопро-живание крестьян на донских землях. На Дону также появляется жалованное дворянство. Оно выделяется как особое сословие указом 1798 г. Донские чиновники до 1811 г. пользуются правом переселять крестьян, купленных ими в других губерниях. Старшины, фактически распоряжавшиеся землей, заставляли работать на себя по два-три дня в неделю за возможность пользоваться земельным наделом.

Имперское правительство в этот период всячески ограничивает доступ в казачье сословие и одновременно суживает права самого казачества. Его положение определялось, прежде всего, тем, что за службу государству оно наделялось землей. Эта привилегия еще раз официально подтверждалась в жалованной грамоте 1793 г. Войско распределяло имеющиеся земельные угодья между станицами по юртам. Станичное правление делило землю по паям на каждого служилого казака. В станичных юртах основой хозяйствования выступало общинно-парцеллярное (Иными словами, мелкие земельные участки (парцеллы - от французского слова parcelle, т. е. буквально частица), объединенные в общине), семейное землевладение. Земельный пай со временем стал практически единственным источником существования и накопления средств для снаряжения казака на службу. Приобретение одной амуниции обходилось в начале XIX в. в огромную сумму 200-250 рублей и ложилось тяжелым бременем на казачье хозяйство. Но ведь еще необходимо было подготовить и строевого коня, поэтому служба постепенно превращалась в изнурительную государственную повинность.

К середине 90-х гг. XVIII в. произвол и беззаконие старшин, их безнаказанность приняли такой размах, что даже члены войскового гражданского правительства признали нетерпимость создавшегося положения. Они поддержали просьбу войскового атамана А. И. Иловайского об изменении системы управления Войском Донским, с которой он обратился 1 апреля 1797 г. к президенту Военной коллегии графу Н. И. Салтыкову.

Верховная власть пошла навстречу устремлениям казачества. Безусловно, на это повлияла смена монарха. Одним из первых манифестов Павла I о преобразованиях органов власти и управления в России стал указ от 6 июля 1797 г. "О восстановлении в Войске Донском прежнего образа правления". В нем торжественно объявлялось о возвращении к старой системе управления и об отмене нововведений Г. А. Потемкина. По указу ликвидировалось войсковое гражданское правительство и возобновлялась полнокровная деятельность войсковой канцелярии при войсковом атамане, в которой участвовали все старшины.

Войсковая канцелярия подчинялась по военным вопросам Военной коллегии. Ей предоставлялись более широкие права в области управления Войском Донским и осуществления распоряжений войскового атамана. Однако последовавшие за вышеназванным манифестом ряд дополнительных указов вновь значительно ограничили ее права. В частности, уголовные дела лиц невойскового сословия, которые раньше рассматривались войсковым гражданским правительством, теперь отсылались в Воронежскую и Новороссийскую губернии, а по указу 6 сентября 1800 г. все гражданское делопроизводство Войска Донского передавалось из Военной коллегии в Сенат. Чтобы ослабить власть войсковых атаманов и усилить контроль за деятельностью войсковой канцелярии, тогда же в состав канцелярии ввели должность прокурора и ряда чиновников, назначаемых по высочайшему повелению.

Следует подчеркнуть, что на рубеже веков наличие привилегий не освобождало казаков от выполнения повинностей. Достаточно тяжелыми в те годы считались подводная, почтовая, постойная повинности. Это означало поставку грузовых повозок, обеспечение регулярной перевозки пассажиров и почты конными экипажами, а также размещение войск, военных и гражданских чиновников, прочих лиц на частных квартирах. Пагубно отражались на развитии казачьих хозяйств частые войны и военные кампании, в которых участвовала Россия в конце XVIII и первой половине XIX в. Помимо этого иррегулярные казачьи части также активно привлекались к проведению колонизационной политики на юго-восточных окраинах империи. Однако выполнять свои служебные обязанности и повинности казачество могло лишь при сохранении за ними особых прав и привилегий: личной свободы; освобождения от государственных податей (налогов) и рекрутчины (регламентированной воинской повинности); осуществления беспошлинной торговли, безоброчной ловли рыбы, свободного винокурения; соблюдения своеобразных этнических и бытовых традиций; беспрепятственной реализации местного самоуправления в станицах. Совокупность названных обстоятельств фиксировала существование казачества как замкнутого, этнически спаянного, полупривилегированного сословия и обеспечивала ему более высокий прожиточный минимум и определенную социальную свободу по сравнению с основной массой крепостного крестьянства и некоторыми другими сословиями.

В свою очередь, донская войсковая старшина, начиная с 1767 г., настойчиво требовала уравнения в правах с великорусским дворянством, чтобы казачьи чиновники и военачальники имели возможность не только получить за службу особый земельный пай, но и приобретать самостоятельно в собственность землю, а также свободно на любых условиях использовать для ее обработки крестьян. В руках старшины уже постепенно концентрировались лучшие земли, что часто вызывало недовольство рядового казачества. Вот почему важным шагом на пути феодализации экономических и общественных отношений на Дону стал императорский указ 12 декабря 1796 г., запрещавший донским приписным крестьянам уходить от своих владельцев-старшин. 22 сентября 1798 г. последовал новый указ Павла I о закреплении за всеми донскими чиновниками и военачальниками прав российского дворянства. Тем самым поощрялась, согласно текста указа, верность трону и усердность в несении службы донской старшины. Иначе говоря, приобретение дворянского звания связывалось для нее с несением военной и гражданской службы на определенных должностях, или могло быть осуществлено путем награждения орденом. Казак получал личное дворянство одновременно с первым офицерским чином, или продвинувшись по служебной лестнице в гражданском ведомстве до уровня IX класса (титулярного советника), или, будучи удостоенным ордена, учрежденного для чиновников и офицеров. Потомственное дворянство (передаваемое по наследству) казак приобретал в случае: достижения чина действительного статского советника; присвоения звания полковника; награждения орденом святого Георгия, орденом святого Владимира или каким-либо другим орденом первой степени. Если донца за особые заслуги жаловали крупным поместьем, то он становился уже не служилым, а поместным дворянином. Донской атаман М. И. Платов и генерал от кавалерии Ф. П. Денисов наряду с получением поместья были возведены в графское достоинство, поэтому они считались титулованными дворянами. Сохранилось также предание, что царь Иван Грозный наградил славного атамана Ермака Тимофеевича за покорение Сибири титулом князя Сибирского.

Также устанавливалось соотношение между казачьими и армейскими званиями. Теперь должность войскового старшины приравнивалась к чину майора, есаула - к ротмистру, сотника - к поручику, хорунжего - к корнету. В соответствии с существовавшим делением российского дворянства на 6 разрядов, донская старшина относилась ко 2 и 3 разрядам (Агафонов А. И. Донское дворянство в конце XVIII — 1-й пол. XIX века//Проблемы социально-экономической истории... С. 21—39) (рис. 5).

Рис. 5. Социальная пирамида казачьей войсковой старшины во второй половине XVIII - начале XIX в.

Пользуясь открывшимися с получением дворянства возможностями, старшина переносила на рядовое казачество всю тяжесть общевойсковых повинностей и всячески способствовала активизации процесса закрепощения донских крестьян. В этих условиях многие права и привилегии рядовых казаков становились фикцией. В результате снижался общий уровень экономического благосостояния, а соответственно ухудшались боевые качества воинских частей, формируемых на Дону.

В 1802 г. новый император Александр I издал указ о структурной реорганизации казачьих войск: Донского, Уральского и Черноморского. Донская войсковая канцелярия теперь подчинялась, также как и войсковое гражданское правительство 1775 г., по военным делам Военной коллегии, а по гражданским - Сенату. Отменялось назначение в канцелярию ряда чиновников по усмотрению императора, но сохранялась для наблюдения за исполнением законов должность прокурора, который однако не имел права директивного вмешательства. Примечательно, что в войсковую канцелярию проводились выборы. В них участвовали только лишь войсковые чиновники, а простые казаки этим правом не пользовались.

Большое значение в местном самоуправлении в начале XIX в. приобретают сыскные начальства. Их название произошло от первоначальной функции, когда в 80-е гг. XVIII в. они занимались поиском и высылкой беглых людей в Россию. Со временем задачи расширились, и сыскные начальства становятся промежуточной инстанцией между столичными центральными органами в Черкасске и донскими станицами, численность которых многократно возросла. Они ведали военными, судебными, административно-полицейскими и финансовыми делами, доводили до сведения всех казаков распоряжения войсковых управленческих структур и следили за их исполнением. Сыскные начальства назначали донцов на службы, отправляли в походы, увольняли в отставку. Также выполняли функции первой инстанции уездного и земского суда, то есть разбирали различные ссоры между станичниками, вели следствие по уголовным преступлениям на местах и взыскивали налоги с податной (облагаемой налогами) части населения, причем принятые решения можно было обжаловать в войсковой канцелярии. В целом деятельность сыскных начальств способствовала становлению новых органов местного самоуправления в XIX в. - окружных правлений.

6 февраля 1804 г. появился очередной указ о преобразованиях в управлении Войском Донским. Все войсковое делопроизводство теперь разделялось на три экспедиции (на три отдела управления) со строго очерченными функциями: военную, гражданскую и экономическую.

Структурная перестройка системы управления Войска Донского в значительной мере приблизила ее к общегубернской форме организации органов власти. Она усилила степень подчиненности донского казачества российскому трону. Но для укрепившейся абсолютной монархии этого уже было недостаточно. Поэтому в 1815 г. вновь предпринимается попытка изменить управление Войском. Упраздняется гражданская экспедиция, а вместо нее создается независимый от войсковой канцелярии департамент (отдел) суда и расправы. Его деятельностью руководили три коллежских ассесора (гражданские чины восьмого класса, дававшего до 1845 г. потомственное дворянство, а затем только личное) и судья, выполнявший обязанности председателя. Появление независимой инстанции значительно ограничивало влияние войскового атамана и войсковой канцелярии. Но поскольку функционирование департамента не принесло желаемых результатов, то созданный в 1819 г. "Комитет об устройстве Войска Донского" опять занялся тем же вопросом.

В процессе формирования и последующей деятельности комитета сложились два взгляда на решение проблемы. Первый отражал стремление донских дворян и чиновников в максимальной степени сохранить существующие порядки владения землей и крестьянами, действующие формы организации власти и управления, которые позволяли распоряжаться беззаконно присвоенными правами и привилегиями казачества. Второй выражал в большей мере позицию правительства. Политика же правительства была направлена на создание военных поселений в стране и на дальнейшую ликвидацию остатков политической самостоятельности Войска Донского. Вместе с тем, второй подход предусматривал значительное ограничение олигархического (то есть буквально - по-гречески власти немногих) правления войсковой старшины, захвата ею войсковых и юртовых земель. Он преследовал цель сохранения и укрепления рядового казачества как военно-служилого сословия.

Подготовленный комитетом проект "Положения об управлении Войском Донским" состоял из четырех частей: военной, гражданской, хозяйственной и поземельной. Его представили Александру I 23 апреля 1823 г. Для рассмотрения проекта в мае 1823 г. создали специальный комитет при Государственном совете. К началу 1824 г. почти все важнейшие предложения Донского комитета получили единогласное одобрение и в феврале "Положение об управлении Войском Донским" направили на "высочайшее усмотрение". Смерть Александра I в ноябре 1825 г. помешала утверждению "Положения", а восстание на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г. вообще надолго отвлекло внимание правительства от этого вопроса.

Чтобы укрепить свои позиции в казачьих войсках, новый император Николай I ликвидировал в 1827 г. должность войскового атамана и назначил вначале шефом (почетным начальником), а затем войсковым атаманом всех казачьих войск Российской империи наследника престола - цесаревича. При этом сохранялась должность наказного атамана, права и обязанности которого определялись манифестом 16 февраля 1828 г. "О власти и образе действия войскового и наказного атаманов по управлению Войском Донским до утверждения войскового положения". Наказной атаман, как отмечалось в указе, подчинялся войсковому атаману, а в случае его отсутствия в Войске, смерти или увольнения пользовался всей полнотой данной ему власти и выполнял его обязанности. Наказной атаман являлся начальником Войска и председателем войсковой канцелярии. Главной обязанностью атамана было "неусыпное" наблюдение за правильным исполнением законов, установленных и дарованных Войску привилегий и преимуществ.

Обеспокоенное нарастанием недовольства рядовой массы казачества, захватами войсковыми чиновниками донских станичных земель, злоупотреблениями в управлении, правительство утвердило 26 мая 1835 г. "Положение об управлении Войском Донским". Оно по существу законодательно закрепляло сложившуюся систему организации власти и управления на Дону (См.: Акты истории Войска Донского... Т. 3. С. 265—266).

Звание войскового атамана окончательно утверждалось за наследником престола. Наказному же атаману поручалось непосредственное управление Войском, для чего он наделялся правами военного губернатора и управляющего "гражданской частью". Тем самым он объединял две ветви власти: военную и гражданскую. При нем действовала канцелярия, выполнявшая его поручения. Ему также подчинялись адъютанты и войсковые есаулы.

Несколько видоизменялась военная ветвь власти. Военная экспедиция заменялась войсковым дежурством. Оно занималось военными делами и возглавлялось начальником штаба Войска, который напрямую подчинялся войсковому атаману и являлся его заместителем. Войсковое дежурство управляло окружными дежурствами.

Решение гражданских вопросов теперь сосредотачивалось в войсковом правлении. В него входили: войсковой прокурор с двумя стряпчими (чиновники по судебному надзору) (Стряпчий - первоначально дворцовый слуга, выполнявший хозяйственные обязанности; затем придворный чин, следующий ниже за стольником; в 1775-1864 гг. - судебный чиновник, например, по надзору за исполнением законов; с 5 832 г. - присяжный судья, ходатай по частным делам в коммерческих судах), старший член войскового правления и четыре коллежских асессора. Возглавлял этот орган войсковой атаман. Исполнительный аппарат правления состоял из четырех экспедиций: исполнительной, хозяйственной, поземельной, казенных доходов и питейных сборов (со счетным отделением).

Рассмотрение судебных дел то же делилось на две части. Разбирательства по вопросам воинской службы осуществляли военно-судные комиссии при войсковом дежурстве и при полках. С другой стороны, "Положением" учреждались уголовный, гражданский и коммерческий суды в Новочеркасске, а также войсковой приказ общественного призрения, войсковая врачебная управа, войсковая почтовая контора и войсковое депутатское дворянское собрание. Подобные же инстанции образовывались и в округах. Кроме того в столице Войска появилась Новочеркасская полицейская управа.

В военном отношении Войско Донское разделялось на 4 округа во главе с окружными генералами, а в гражданском - на 7 округов, подчиненных сыскным начальствам. Для полков была издана полковая инструкция. Соответственно и в станичном управлении произошли изменения. Станичное правление теперь состояло из станичного атамана, двоих судей, избиравшихся казаками на три года, и двух писарей. В дальнейшем органы станичной власти стали включать: сход, атамана, правление и суд.

"Положение" закрепило многоуровневую систему выборов. К выборам в войсковсе правление, окружные сыскные начальства, войсковой и окружной суды допускались только чиновники. Старшие чины войскового правления и суда избирались исключительно лицами, имевшими права потомственного дворянства. Рядовым казакам разрешалось участвовать в выборах лишь в местные органы власти и управления. Они (за исключением телесно наказанных) могли присутствовать на станичных сборах, избирать станичных атаманов и станичное правление. Однако в целом эти указания по выборам во все органы власти и управления на Дону носили в большей мере декларативный характер. Фактически основная часть дворянства и казачества не участвовала в выдвижении на должности. Зато непременными членами войскового правления, суда и других управленческих структур часто оказывались родственники атаманов и приближенных к ним лиц. Должности атаманов, судей и писарей в станичных правлениях занимали отставные чиновники и старшины, "испытанные в добром поведении и расторопные".

Донское казачество в "Положении" официально провозглашалось "особым военным сословием", доступ в которое практически закрывался. Иначе говоря, военная служба казачества закреплялась как государственная повинность. Устанавливался единый 25-летний срок службы для всех казаков и чиновников. Наем другого человека и замена кем-то кого-то для выполнения служебных обязанностей запрещались. На внутреннюю службу допускались только отставные чиновники и казаки.

Таким образом, реформирование системы управления на Дону в 1835 г. еще сильнее приблизило ее к общегубернской. Возникла трехъярусная пирамида власти, включавшая три уровня: войсковой, окружной и станичный. "Положение" четко определяло права и обязанности войсковых и окружных структур, но почти не затрагивало местную систему управления. Властные полномочия и сфера компетенции станичных атаманов и станичных обществ по отношению к войсковому правлению и войсковому дежурству, окружным органам в нем практически не разграничивались (гафонов А. И. Область Войска Донского и Приазовье... С. 92—136).

В период с 1835 по 1870 г. до новой судебной реформы сохранялись станичные суды, но серьезные уголовные и политические дела расследовали сыскные начальства. Станичные суды имели право разбирать текущие гражданские дела: о ссорах, о неповиновении детей родителям, о пьянстве и буйстве, о потравах, о кражах (с ущербом не более 20 рублей). В станицах применялись следующие наказания: сечение плетьми и палками, денежный штраф, взятие под стражу, исправительные работы и отправка внеочереди на службу. Также большую роль продолжали играть и нормы обычного, традиционного права. В повседневной жизни казаков нередко устраивались народные суды (самосуды) за воровство, конокрадство и драки. Сохранялись и традиционные для казачьей общины способы доказательств: божьба (то есть донец крестился и тем самым подтверждал правдивость сказанного), крестоцелование, клятва на ружнице (принесение присяги на ружье, когда казак клал руку на ствол и произносил клятву), целование икон и др.

В целом, с небольшими изменениями и дополнениями, сложившаяся структура власти и правления Войском Донским просуществовала до 1917 г (См.: Сведения о казацких общинах на Дону... С. 289—297; Положение об общественном управлении станиц казачьих войск. 1897. Екатеринодар, 1897; и др). После судебной реформы 1864 г. на Дону отменили сословный суд, появились судебные следователи и окружные суды. Войсковую палату уголовных и гражданских дел сменил суд присяжных. С 1857 г. Войско Донское подчиняется специально созданному управлению иррегулярных войск. В 1865 г. отменяется еще одна казачья привилегия. Ликвидируется общество торговых казаков и на Дон распространяются общероссийские правила торговли. В этот период для изучения донского края учреждается статистический комитет Войска Донского. Императорским указом 10 октября 1865 г. наказной атаман получил права российского генерал-губернатора и командующего войсками военного округа Российской империи (тогда атаманом был П. X. Граббе). В 1874 г. вышло, мало что изменившее, новое положение об управлении Войском Донским (с 1870 г. получило официальное название "Область Войска Донского"). Высшие военные органы управления отныне состояли из войскового штаба, управления военных отделов и управления донской артиллерии. Гражданскую власть осуществляло Областное Войска Донского правление, подразделявшееся на общее присутствие и канцелярию. К 1887 г., как мы уже отмечали, на Дону насчитывалось 9 округов. В 1891 г. появилось новое "Положение об общественном управлении станиц казачьих войск". 30 июля 1904 г. наследник престола, цесаревич Алексей Николаевич назначается атаманом всех казачьих войск. Позже до 1917 г. особых изменений система управления не претерпевала.

Окончательное превращение донского казачества в замкнутое, полупривилегированное военное сословие отразилось на особой национальной части Войска - донских калмыках. Их поголовный перевод в казаки произошел в 1801-1806 гг. Акт окончательного перехода на сословное положение сами калмыки образно назвали "бу заав" (вручили ружье). Отсюда пошло из самоназвание - "калмыки-бузаавы". В результате перевода образовалось отдельное Калмыцкое кочевье, а по "Положению" 1835 г. для донских калмыков учреждалось особое Калмыцкое правление. Оно тоже приближалось к общегубернскому стандарту, а местное оставалось традиционным. Структурно район проживания донских калмыков размежевывался на три улуса (округа). Они делились на сотни (аймаки), а те в свою очередь - на отдельные кочевья (хотоны). Все управленческие должности в составе Калмыцкого правления имели выборный характер. Хозяйственная жизнь казаков-калмыков направлялась в русло закрепления оседлого образа жизни. Для них устанавливалось общественное землепользование в форме казачьей общины - юрта (Шовунов К. П. Калмыки в составе российского казачества... С. 65—128, 180—192).

Таким образом, в 30-60-е гг. XIX в. донское казачество окончательно вписалось в государственно-сословную иерархию России и прочно заняло нишу военно-служилого сословия, отведенную ему в жестокой авторитарной структуре, зафиксированной в "Своде законов Российской империи", изданном в 1832 г. Элементы былой войсковой общинной демократии теперь сохранялись только лишь "внизу", на уровне казачьего станичного самоуправления. Казак постепенно превратился из вольного человека, бесстрашного воителя-охотника, "сына Марса" (Марс - древнеиталийское божество, первоначально бог полей и урожая, затем бог войны) в служилого ратника с характерными чертами пограничного витязя-стража, покорного солдата-колонизатора, а затем и вполне законопослушного воина-землепашца.

Важным этапом в политико-правовой и социально-экономической истории донского казачества, без которого невозможно понять трагедию его участия в революции и гражданской войне 1917-1920 гг. равно как и проблем современного возрождения, является временной промежуток с 1835 по 1917 г. Этот период в истории донского казачества органично связан с бурным развитием всего российского казачьего сословия, ряды которого к началу данного этапа значительно расширились. По образу Войска Донского правительство в конце XVIII - начале XIX в. создает вдоль границ целую вереницу казачьих войск, необходимых для колонизации новых территорий и охраны пограничных рубежей. Во второй половине XIX в. для других казачьих войск и областей Российской империи также принимаются специальные положения об управлении. Всего к началу первой мировой войны Россия имела 11 казачьих административно-территориальных полувоенных объединений. Самым крупным из них по-прежнему оставалось Войско Донское. В 1860 г. в нем насчитывалось более 600 тыс. казаков, а к 1917г. - уже около 1,5 млн.

Казачьи регионы в XIX в. все активнее втягивались в орбиту экономического влияния российского государства. С первой четверти XIX в. на Юге России началось бурное развитие буржуазных отношений. В экономике Области Войска Донского ведущее место постепенно занимают товарное земледелие и товарное скотоводство, частная торговля и предпринимательство. Поэтому не случайно в 1804 г. создается "Общество донских торговых казаков", объединявшее к середине XIX в. 750 членов, каждый из которых имел капитал не менее 5 тыс. рублей. В 1865 г. на Дону функционировало уже 25 компаний, мелких предприятий, винокуренных заводов и шахт, находившихся в частной собственности казаков (Хлыстов И. П. Дон в эпоху капитализма. Ростов н/Д., 1962. С. 58—126).

Эти и другие факты свидетельствуют о том, что к началу 60-х гг. XIX в. в донском крае назрела необходимость серьезных буржуазных преобразований в общественно-политической и экономической сфере, особенно после катастрофического поражения в Крымской войне 1853-1856 гг. Великие реформы 60-70 гг. XIX в., носившие буржуазный характер, затронули и казачье сословие, существенным образом изменив социально-экономический облик всего донского населения. Однако процесс реформирования развивался на Дону более противоречиво, чем в центральных губерниях Российской империи. К тому же, в связи с освобождением от крепостной зависимости всего российского и донского крестьянства после реформы 1861 г. перед правительством встал вопрос сохранять ли донское казачество как особое замкнутое сословие со своими правами и обязанностями или превратить его в одну из составных частей сословия свободных сельских обывателей, выполняющих помимо всего прочего дополнительную государственную повинность?

Вопрос длительное время обсуждался в противоборстве мнений центральных и донских властей в 1855-1861 гг. Именно в этот период вновь активизируется противостояние двух негласных партий: с одной стороны, донских патриотов (проказачьей партии), отстаивавших идею автономии, защищавших преимущественно казачьи интересы и привилегии, недоброжелательно относившихся к русским недонского происхождения, и с другой - донских радикалов (пророссийской партии), стоявших на общероссийских позициях в видении будущего донского казачества, считавших казаков исконно русскими людьми и выступавших против сословной замкнутости и исключительно военного уклада проживания. Условно приверженцев казачьего стиля жизни, по нашему мнению, можно назвать автономистами, как стремившихся жить самостоятельно по собственным законам, настроенных поддерживать в новых условиях традиции казачьего самоуправления. Соответственно сторонников общероссийского образа жизни позволительно именовать цивилистами, как добивавшихся активного включения Дона в общероссийские процессы общественного развития, желавших обновить существование казачества, сделать его более штатским, привить нормы гражданского права. Первую, более распространенную, точку зрения выражали гражданские чиновники и часть рядового казачества, а вторую - военные офицеры и либеральные дворяне. Этот своеобразный раскол, сформировавшийся постепенно на политической и социальной основе, просуществовал в различных вариациях до 1917 г. А в период революции и гражданской войны привел к провозглашению самостийного лозунга "Дон - для донцов" и созданию в мае 1918 г. казачьей республики - Всевеликого Войска Донского.

Однако на данном этапе в ходе реформ 60-70-х гг. самодержавие избрало в отношении казачества компромиссный, противоречивый путь реорганизации, выгодный, в первую очередь, правительству. Был изменен и утвержден новый герб Области Войска Донского (см. цветную вклейку). Буржуазные преобразования в армии лишь незначительно затронули сущность основного предназначения донского казачества. Оно продолжало существовать как военно-служилое сословие, выполняя роль ударной группировки в военных конфликтах (русско-турецкая война 1877-1878 гг.), карательных войск внутри страны (подавление польского восстания 1863 г.) и мобильной силы при реализации специальных охранных заданий (например, сопровождение дипломатической миссии в Абиссинию и защита от нападений строителей Китайско-Восточной железной дороги). Военная служба оставалась для него всеобщей повинностью, но ее срок сократился с 25 до 15 лет. Имперский режим по-прежнему видел в казачестве одну из социальных опор, вследствие чего в 1863 г. подтвердил в очередной раз его права и привилегии. Вместе с тем, правительство вынуждено было ликвидировать сословную замкнутость донцов, предоставив в 1869 г. право входа и выхода из сословия, а также льготы по службе. Земская реформа и введение новых судебных уставов определили в экономическом и правовом отношении место Области Войска Донского в одном ряду с другими губерниями России. Поэтому не случайно в 1865 г. уравняли статусы и звания глав казачьих областей и обычных губерний. Затем, в 1868 г. иногородним разрешили селиться на войсковых землях и приобретать их собственность.

Противоречивость преобразований в особых условиях казачьей области приводила к деформациям при отделении гражданской власти от военной, а судебной - от административной, а также провалам отдельных реформ. Например, земства, как выборные органы местного самоуправления просуществовали на Дону всего лишь с 1876 по 1882 г (Чурилова И. В. Политика правительства в Области Войска Донского в отношении органов местного управления в период буржуазных реформ 60—70-х годов XIX в.//Россия в XIX — нач. XX века: Научные чтения, посвященные памяти Ю. И. Серого. Ростов н/Д., 1992. С. 72—74). Однако утвердились донские казенная и контрольная палаты, появилось акцизное (налоговое) управление. Смешение функций различных ветвей власти можно наблюдать в областном по крестьянским делам присутствии. Под председательством войскового наказного атамана здесь заседали: областной предводитель дворянства, прокурор Новочеркасского окружного суда, управляющий донской казенной палатой и государственным имуществом в Области Войска Донского, представитель правительства. А в областном правлении два распорядительных отделения, помимо всего прочего, занимались судебными делами. К тому же, введение новых судов в 1872-1874 гг., будучи в целом мерой прогрессивной, проводилось на Дону в условиях сосуществования канонов общероссийского законодательства и норм обычного (традиционного) права, что нередко служило причиной столкновений и конфликтов.

Реформы подстегнули рост чиновничьей бюрократии, которая постепенно сосредотачивала в своих руках всю полноту власти. Вокруг самого войскового наказного атамана образовалась целая группа должностных лиц. При нем действовали: атаманская канцелярия (управляющий; его помощники; два столоначальника с помощниками; экзекутор, то есть чиновник, ведающий хозяйственной частью учреждения, одновременно являвшийся казначеем; и журналист), три адъютанта, два войсковых есаула, четыре чиновника для особых поручений, два из которых считались старшими, один генерал-майор для особых поручений, начальник войскового штаба, помощник по гражданской части.

Областное (гражданское) правление теперь включало восемь отделений: первое и второе распорядительное, хозяйственное, счетное, строительное, лесное, врачебное и областную чертежную (с временным межевым отделением). Правление имело свою канцелярию. Отдельно существовал областной приказ общественного призрения. Помимо названных учреждений еще функционировали: управление горной и соляной частями областей, комитет по устройству города Новочеркасска (временный комитет по управлению Новочеркасском), дворянское депутатское собрание.

На уровне станиц также свертывались элементы демократического управления. В 1870 г. станичный сход заменили собранием, а позже десятидворным представительством (один человек от десяти дворов), что, естественно, ограничивало права станичного самоуправления, поскольку теперь подбирались туда нужные люди.

В пореформенный перибд такие общественные явления, как быстрое развитие капитализма на Юге России, незавершенность преобразований, их половинчатость и противоречивый характер, весьма пагубно отразились на казачьих областях. В меняющихся условиях жизни серьезно трансформировалось бывшее феодальное сословие. После отмены крепостного права и других реформ казачество стало мало чем выделяться из среды свободных сельских обывателей. В большинстве своем казаки в социальном аспекте являлись просто военизированной частью крестьянского населения. Однако казачья община еще основательно отличалась от крестьянской.

В ходе капиталистической эволюции на Дону усилилась социально-экономическая дифференциация населения и к концу XIX в. появились различные социальные группы. По подсчетам различных историков в 1914-1917 гг. в общей массе казаков беднота составляла 15-28%; середняки - 48-62%; зажиточные, кулаки - 24-32%. Однако при этом общесословные узы и традиционное казачье (квазиэтническое) братство оставались еще весьма устойчивыми (Козлов А. И. На историческом повороте... С. 113—114; Бабичев Д. С. Донское трудовое казачество... С. 16—21; и др). Также на социальные процессы оказывали определенное влияние демографические изменения. Поэтому, несмотря на общий рост численности казачьего сословия, его доля в составе жителей Дона уменьшилась с 1860 по 1900 г. с 66% до 44%. В результате сформировалась во второй половине XIX - начале XX в. сложная сословная структура населения. Помимо названных причин ее складывание обусловили: отмена крепостного права; административно-территориальное присоединение в 1887 г. к Области Войска Донского Таганрога и Ростова с их округами, где превалировало неказачье население; огромный приток вначале иногородних крестьян, а затем в 80-90-е гг. XIX в. рабочих из других губерний России и Украины, экономически привлекаемых наличием свободных земель, относительно низкой арендной земельной платой, сравнительно высокими заработками в промышленности (в России - 258 рублей, а на Дону - 379 рублей в год).

Реформы существенно изменили традиционный быт и административно-территориальное устройство донских калмыков-казаков. Завершается их принудительный перевод на оседлый образ жизни. Вот почему в 1877 г. по указу из Петербурга вводится для них станичное правление. Из 13 бывших сотен (аймаков) создаются семь станиц. В новый Калмыцкий округ переселяются 10 тыс. крестьянских семей. Поэтому сокращается душевой земельный надел казака-калмыка (со 100 до 43 десятин), что, естественно, ограничивает возможности доминирующего и национально присущего скотоводческого хозяйства. Заканчиваются административные преобразования учреждением в 1884 г. на территории расселения донских калмыков Сальского округа. К 1917 г. в округе проживало в 13 станицах уже более 30 тыс. калмыков, главной чертой жизни которых стала оседлость. Они теперь почти одинаково занимались и земледелием и скотоводством. Таким образом, проведенные реформы ликвидировали даже внешние признаки национальных особенностей в виде улусно-аймачной системы управления. Одновременно неизбежно осложнялись этносословные противоречия в Сальском округе, поскольку калмыки-казаки имели более 20 десятин (21,8 гектара) земли на душу населения и свободно сдавали часть своих наделов в аренду малоземельным иногородним крестьянам с условием выплаты половины из полученного урожая (исполу).

В ходе контрреформ правительства Александра III на Дону отменили земство и подтвердили "незыблемые основы" казачьего общественного быта и традиций службы. Новый внутренний порядок управления казачьих войск основывался на "Положении об общественном управлении станиц казачьих войск" 1891 г. и еще более ограничивал частично сохранившиеся, демократические традиции. Этот акт обширно истолковывался и подробно регламентировал весь уклад жизни казачьих областей. "Положение" восстановило запрет на выход казака из общины, принцип круговой поруки, определило функции местных представителей органов казачьего самоуправления и обязанности должностных лиц. Основной административной единицей в казачьих войсках признавалась станица. В административную систему станичного управления входили станичный сход (сбор), станичный атаман, станичное правление и станичный суд. Сход казаков, фактически представлявший собой формально запрещенный традиционный казачий круг, избирал хуторских, станичных и окружных (отдельских) атаманов. В сходе имели право участвовать только достигшие 26-летнего возраста. Вводилось также десятидворное представительство. Всеми внутренними делами ведало правление, состоявшее из атамана, его -помощника, писаря и казначея. В компетенцию двух членов суда, выбираемых на три года, входило рассмотрение местных тяжб, различных ссор и проступков казаков. Правление и суд тоже избирались на казачьем сходе.

Тем не менее, никакие контрреформы не могли остановить общественное развитие. Вследствие постоянного притока на благодатные казачьи земли населения из других регионов страны, к 1917 г. ни в одном из войск Юга-Востока казаки уже не составляли большинства. На Дону их доля равнялась 38,6% от общей численности жителей области. В то же время, в силу исторически сложившегося и юридически закрепленного характера землевладения, во всех казачьих местностях подавляющая часть земельных угодий находилась в войсковой собственности. Войско Донское владело 83,5% всех земель области, а коренным и иногородним крестьянам принадлежало всего лишь 10% земли (Козлов А. И. Казачья окраина России. Ростов н/Д., 1992. С. 21—24).

Но даже в такой ситуации начался выход казаков из войскового сословия. Это обуславливалось, с одной стороны, процессом обнищания определенной части казачества и с другой - обогащением и/или изменением сферы деятельности, а соответственно стремлением перейти в другое сословие, избавившись от тягот обязательной военной службы. Так, в купечество перешли Парамоновы, Кошкины и др.

Социально-демографические тенденции общественного развития, в том числе рост населения станиц, семейные разделы, захват лучших земель верхушкой казачества, привели к значительному снижению размеров главного источника существования казака - земельного пая. Уже к началу XX в. он в среднем составлял 12-15 десятин (13,08-16,35 гектаров), а в малоземельных станицах - 8-10 десятин (8,72-10,9 гектаров). Тяготы военной службы непосильным бременем ложились на трудовое казачество. Только стоимость снаряжения за 4 года обязательной службы доходила до 1800 рублей, не говоря уже о том, что трудоспособный мужчина надолго отрывался от земли и без его заботливых рук хирело хозяйство, да запустевал кровью заслуженный земельный надел. Многие донцы, чтобы исполнить основную государственную повинность, обращались за помощью к станичному правлению. Часто станичное правление, где власть к рукам постепенно прибрали зажиточные казаки, при выделении малоимущему казаку необходимых средств для выхода на службу компенсировало свои расходы за счет распродажи части его имущества, а также сдачи пая немощного хозяина в аренду. Отчего по донским станицам и хуторам загуляла пословица: "Слава казачья, да жизнь собачья".

В результате социального расслоения казачества 1/5 всех станичных земель стала сдаваться в аренду. Казачья община под давлением социально-экономических процессов медленно, но неизменно разлагалась изнутри. Шел объективный процесс ^раска-зачивания", обусловленный влиянием капиталистической цивилизации и законов рынка. Около 15% казаков теперь вынужденно занималось ремеслом и промыслами. Увеличилось число донцов, работающих по найму. К началу XX в. около 8 тыс. казаков трудилось в фабрично-заводской промышленности и на транспорте (Горачковская В. В. К вопросу о социальных изменениях в среде донского казачества во второй половине XIX века//Россия в XIX — нач. XX века. Научные чтения... С. 58—61).

С другой стороны, активно развивалось казачье предпринимательство в аграрном секторе и торговле. Кроме передовых хозяйств дворян и зажиточных казаков, работающих на рынок, росла и прослойка казаков-рантье, сдававших землю в аренду и увеличивавших свои капиталы путем получения процентной прибыли. По свидетельству известного экономиста А. М. Грекова, эта социальная группа росла очень быстрыми темпами и вскоре по численности заняла второе место после земледельцев. Однако в целом предпринимательский слой в большей мере пополнялся людьми из неказачьих сословий. Поэтому к 1910 г. из 6820 крупных донских предпринимателей только около 1000 человек являлись казаками или выходцами из казачьего сословия.

Тем не менее, обновление социального облика донского казачества в пореформенной России связано, прежде всего, с земледелием. Сквозь толщу предрассудков и препоны устоявшихся традиций, несмотря на всяческие негативные влияния, пробивал себе дорогу новый тип коренного донского жителя, начинающий иначе строить свои отношения с Российским государством. С середины XIX в. формируется тип казака-фермера - нового земледельца, которого лишь отжившая свой век полуфеодальная система землепользования и традиции заставляли браться в мирное время за оружие. Названная тенденция в складывании нового типа земледельца постепенно усиливалась. Этому способствовала и политика в области землепользования, проводившаяся местными органами власти. Войсковая администрация препятствовала неземледельческому предпринимательству казаков. Одновременно она использовала привилегированное положение казачества в Области Войска Донского и пополняла казну за счет капиталов предпринимателей всех сословий, сдавая в аренду 2/3 свободных войсковых земель.

В такой ситуации либерально настроенное дворянство, нарождавшаяся казачья буржуазия и рядовое казачество резко выражали недовольство средневековыми условиями несения воинской службы. Оно также усиливалось тем, что самодержавный режим все чаще пытался использовать казачество как полицейскую силу для борьбы с нарастающим революционным движением внутри империи, особенно в годы первой русской революции (1905- 1907 гг.). Самодержавие пыталось,как можно дальше, отодвинуть казачество от рабочего и крестьянского движения путем сохранения привилегий, особенно во владении землей.

Тем не менее, аграрный вопрос на Дону и в других казачьих областях принимал все более острые формы, поскольку усиливалась необходимость дальнейшей капиталистической эволюции в аграрном секторе экономики. Определенные надежды на перемены к лучшему вызвало появление на политической арене России Государственной думы. Однако даже в условиях кризиса правящего режима повлиять каким-либо образом на консерватизм позиции верхов в отношении казачества практически не удалось. К тому же, его избирательные права, не слишком широкие на выборах в I и II Государственные думы, ограничил избирательный закон 3 июня 1907 г. Ничего не изменилось и в системе управления Войском Донским. В направлении демократизации не было сделано ни единого шага. Ни войсковой круг, ни земство не возрождались в период революции.

Либеральное дворянство, буржуазная верхушка казачества, донские депутаты в Государственной думе на протяжении всех лет осуществления столыпинской аграрной реформы не раз ставили вопросы о войсковой земле, о службе и самоуправлении, о возможности развития отрубного (когда земельный участок выделяется из общинной земли в единоличную собственность без переноса усадьбы) и хуторского (предусматривающего наличие обособленной усадьбы на земельном участке индивидуального владения) хозяйства вместо общинного. Съезд агрономов казачьих войск в 1909 г. предложил цельную аграрную программу, предусматривавшую внутреннее расселение и переселение казачества с увеличением земельных паев до 50 десятин (54,5 гектаров), разрешение наемного труда, предоставление льгот по службе, выдачи кредита для организации промыслов на кооперативной основе в учетом казачьих общинных традиций. Однако правительство побоялось идти на такие преобразования (Крестьянство Северного Кавказа и Дона в период капитализма. Ростов н/Д., 1990. С. 168—178).

Нерешенность назревших проблем, отсутствие видимой перспективы прогрессивных изменений в деятельности администрации Области Войска Донского и царского правительства по отношению к казачеству вызывали естественный рост политического самосознания. Под влиянием кадетской партии, энесов (народные социалисты) и эсеров (социалисты-революционеры) среди либеральной и демократически настроенной части казачьего офицерства, интеллигенции и чиновников вновь стали популярны идеи возрождения демократических традиций казачества, местного самоуправления и вольностей в рамках конституционной монархии, "сепаратистские" идеи автономии в составе воображаемой федеративной республики в России.

Таким образом, в начале XX в. противоречия между консервируемым типом казака-воина и нарождавшимся типом казака-фермера вышли на завершающую стадию. Лишь война и революция помешали капиталистической эволюции постепенно экономически растворить казачество как военное сословие в мощной социально-стратификационной системе Российской империи. Однако, если экономические процессы все же пробивали себе дорогу, то социально-этнические и социокультурные проблемы на этом фоне чаще отходили на второй план. Давление сословной замкнутости вызывало достаточно сильный протест, но она являлась всего лишь "пробкой большой бочки", в которой содержались и не могли вырваться наружу названные проблемы. Начинавшаяся эпоха бурных перемен выбивала "пробку". Казачья пассионарная ментальность возводила внутренние проблемы на уровень общероссийских. Первая мировая война стала первой искоркой в разжигании будущих страстей на Дону.

Со вступлением России в первую мировую войну донское казачество выставило на фронт 125 тыс. человек, которые приняли участие почти во всех важнейших военных операциях. Узел проблем, завязавшийся в донских станицах и хуторах накануне войны, но так и не распутанный царским правительством, за три года войны лишь обострил ситуацию, усилил как внутрисословные, так и межсословные противоречия в Области Войска Донского.

Военные времена, безусловно, пагубно отразились на состоянии основной сферы занятости донских жителей, на развитии земледелия. Казачьи хозяйства быстрыми темпами приходили в упадок. Так, к 1917 г. 9% из них вообще не имели скота, 16% остались без рабочего скота и коров, 26% обходились без инвентаря. Это свидетельствовало об ухудшении социально-экономической обстановки на Дону, что неизбежно подпитывало политическую активность казачества. Все яснее и яснее вырисовывались различные политические позиции и подходы к решению актуальных жизненных вопросов. Наступало время серьезных изменений в отношениях казачества и Российского государства. Война ускоряла этот процесс. Фронтовое казачество за годы войны под влиянием пропаганды эсеров и социал-демократов, народных социалистов стало лучше разбираться в политических вопросах. Поэтому основная часть донцов достаточно нейтрально и спокойно отнеслась к отречению Николая II, приняла Февральскую революцию и поддержала буржуазное Временное правительство.

С 23 по 29 марта 1917 г. в Петрограде прошел общеказачий съезд (300 делегатов от 11 войск). На нем избрали временный совет "Союза казачьих войск". Совет определил следующую главную цель своей деятельности: сплотить все казачество и отстаивать его права и интересы в условиях становления новых органов центральной власти. Иначе говоря, эти функции решила взять на себя атаманско-офицерская верхушка, тяготевшая в своих политических симпатиях к партии кадетов.

После Февральской революции и падения монархии наметился новый этап в отношениях донского казачества и Российского государства. Дон вновь стал автономной провинцией России. Были восстановленны войсковой круг и выборная атаманская власть. 26 мая-18 июня 1917 г. состоялся Первый большой Войсковой круг. После 194-летнего перерыва 18 июня 1917 г. круг избрал войсковым атаманом боевого казачьего командира, генерала от кавалерии А. М. Каледина. Одновременно он возглавил сформированное войсковое правительство. Круг выступил с позиции защиты и сохранения всех основных привилегий казачества, в первую очередь, в аграрном вопросе, объявив себя "единственным полноправным хозяином области". Им принимаются важные решения по восстановлению системы казачьего самоуправления в округах и станицах.

В ситуации углублявшегося социально-политического кризиса в России донское казачество (в особенности его элита) страстно поддержало идею сильной и одновременно демократичной власти. Оно надеялось при этом на упорядочение своих расстроившихся отношений с российским государством, на прекращение экономических неурядиц, на установление мира и спокойствия в стране, на создание нормальных условий для занятий хозяйственными делами. Казаки думали так потому, что знали цену строгому приказу, толковому военному распоряжению, четкости единовластного руководства, сосредоточенного в надежных руках. Однако при этом они не желали насильственного свержения законного и демократического Временного правительства. Вот почему, когда атаман А. М. Каледин в августе 1917 г. открыто попробовал поддержать выступление генерала Л. Г. Корнилова, то рядовое казачество осудило его действия. Верхушка же отстояла его реноме (Кириенко Ю. К. Революция и донское казачество. Ростов н/Д., 1988. С. 27—152).

С другой стороны, усиливались сепаратистские устремления самих казачьих верхов. Они рассчитывали отвести разбушевавшуюся российскую смуту от Области Войска Донского и соседних казачьих регионов. Они хотели принести умиротворение в донские, кубанские и терские станицы, безусловно, не забывая о своих личных интересах. Причем, казачья элита не только осознавала, что разразившаяся "буря" в России утихнет не сразу, но и стремилась реально помешать распространению ее губительного натиска на казачьи области. Еще накануне октябрьских событий, в конце 1917 г. ею предпринимается попытка создания "Юго-Восточного союза" в составе автономных провинций Дона, Кубани и Терека, а также национально-территориальных объединений горских и степных народов Северного Кавказа. Однако реализоваться этому плану было не суждено. Атаман не стал прообразом президента, а казачий круг так и не превратился в парламент. Начался новый этап революции, резко размежевавший казачью и неказачью демократию, казачью и неказачью диктатуру, казачий и неказачий террор, углубивший социально-классовые, экономические и социокультурные противоречия, развязавший страшную по методам и последствиям гражданскую войну.

Вслед за октябрьским переворотом в Петрограде и провозглашением Советской власти донской атаман А. М. Каледин заявил о непризнании Совета Народных Комиссаров (СНК) Республики Советов во главе с В. И. Лениным и о принятии Войсковым правительством на себя всей полноты власти до момента созыва Учредительного собрания в России. Совет Народных Комиссаров, в свою очередь, объявил Дон мятежной провинцией, а лидеров мятежа поставил вне закона. После разгрома восстания ростовского пролетариата (26 октября - 2 декабря) Войсковой круг 3-го созыва 10 декабря (по старому стилю) 1917 г. делегировал полномочия исполнительной государственной власти на Доку Войсковому правительству. Позже для расширения социальной базы среди неказачьей части жителей края калединская администрация под напором представителей либерально-демократических партий (кадетов, эсеров и меньшевиков) предприняла попытку формирования объединенного органа власти с равным представительством в нем войскового и невойскового населения (в основном зажиточных слоев крестьянства). Но и эта попытка создания объединенного органа власти на партийной основе не увенчалась успехом из-за серьезных противоречий между казачьими и неказачьими политиками.

Калединская администрация правила на Дону более восьми месяцев. Она всячески стремилась погасить "пламя" революции не только у себя дома, но и, по возможности, в России. Немало она истратила сил на объединение казачества. Проводила жесткую экономическую политику, стараясь не допустить развала экономики. Используя относительно стабильное положение, привлекала финансы и материально-технические ресурсы для укрепления своих позиций. Однако Россия уже втягивалась в гражданское противостояние, которое постепенно захватывало и Область Войска Донского.

С начала января 1918 г. начались колебания в политических настроениях фронтового казачества, на которое делало ставку в проведении своей политики правительство Каледина. Казаки-фронтовики представляли преимущественно середняцкую, трудовую часть казачества и после возвращения на Дон вообще не решались выступать зачем-либо с оружием в руках. Они не желали сражаться как против своих верхов, так и против иногородних, с которыми их связывали узы фронтового братства (хотя, необходимо отметить некоторые расхождения в позициях между возрастными поколениями стариков и молодых). Эта ситуация порождала определенную психологию фронтового казачества, нашедшую естественное выражение в политике нейтралитета по отношению к противоборствующим политическим силам. ("Мы не большевики и не кадеты, мы нейтралитеты", - говорили казаки) (Щетнев В. Е. О нейтралитете казачества в Октябрьской революции и на начальном этапе гражданской войны//Казачество в Октябрьской революции... С. 108—118).

В этот период Советская власть и партия большевиков проводили гибкую политику с учетом политических настроений различных слоев казачества, оценивая в целом его как особую сословно-замкнутую и военизированную часть русского крестьянства, сохранившую множество феодальных пережитков. Правительство Республики Советов стремилось внести раскол между казачьей верхушкой и массой рядовых казаков. Для чего оно приняло целый ряд декретов, постановлений и обращений, которые привели к отказу основной части казачества воевать против Советской власти. Среди этих решений следует выделить декрет о ликвидации сословий и декрет об отмене обязательной воинской повинности для казаков и об обмундировании за счет государства. Большую роль сыграло воззвание СНК "Ко всему трудовому казачеству". В принятых документах всячески подчеркивалась близость интересов рабочих, крестьян и рядового казачества. Большевики обещали решить сложный аграрный вопрос при обязательном участии казаков в подготовке необходимых документов. В целях установления прочных связей с казачьими регионами они создали активно действующий Казачий комитет при Всеросийском Центральном Исполнительном Комитете (ВЦИК) Советов.

Такая политика Советской власти в отношении казачества имела определенный успех. Вначале с благоприятным исходом для Республики Советов завершился 10 января 1918 г. съезд фронтового казачества в станице Каменской (ныне город Каменск-Шахтинский). Он избрал Военно-революционный комитет в составе 15 человек под председательством Ф. Г. Подтелкова, объявил неправомочным Войсковой круг, возглавляемый А. М. Калединым, конституировался как высший орган управления на Дону и занял нейтральную позицию по отношению к новой власти. В результате основная часть фронтовиков отказалась воевать с отрядами красной гвардии, уже подступавшими к границам Донской области. Затем, как следствие произошедших событий, выявилась политическая несостоятельность Войскового правительства, не сумевшего достичь заявленных целей. Оно исчерпало свои возможности в осуществлении провозглашенного особого казачьего, третьего пути в революции. Идеолог "третьего пути" и глава правительства атаман А. М. Каледин сложил с себя все полномочия и 29 января 1918 г. застрелился, поскольку

воспринял политическое поражение как личную трагедию. Теперь отстаивать нерушимость границ Всевеликого Войска Донского практически было некому. После первых серьезных боев, дислоцировавшаяся на Дону, Добровольческая армия во главе с генералом Л. Г. Корниловым ушла на Кубань (См.: Кириенко Ю. К. Крах калединщины... С. 56—192; Трут В. П. Трудовое казачество Дона и Северного Кавказа в период триумфального шествия Советской власти//Дон и Северный Кавказ в период строительства социализма: Сб. стат. Ростов н/Д., 1988. С. 17—26).

23-25 февраля 1918 г. красногвардейские отряды под командованием В. А. Антонова-Овсеенко заняли города Ростов и Новочеркасск. На Дону установилась Советская власть. Стали проводиться социалистические преобразования (советизация управления, подавление оппозиции, национализация экономики, социальная поддержка пролетарских элементов общества). Активно формировались отряды Красной Армии. Началась подготовка к выборам на областной съезд Советов. Тем самым казачеству навязывалась новая форма организации власти и самоуправления, пока для многих донцов еще незнакомая и малопонятная. Однако большевики не учитывали эту особенность. Их больше заботила сложная стратегическая обстановка, а также наступление немецкой армии с Украины к границам области. Но они все-таки сумели осознать устойчивый интерес значительной части казачества к идеям автономии. Именно поэтому I съезд Советов Дона (9-14 апреля 1918 г.) провозгласил Донскую Советскую республику во главе с Донским ЦИК (Центральным Исполнительным Комитетом) и СНК (Советом Народных Комиссаров), который возглавили казаки-демократы М. В. Кривошлыков и Ф. Г. Подтелков. Тем не менее Донская Советская республика просуществовала лишь один месяц. Попытка малоземельной массы иногороднего крестьянства разрешить аграрный вопрос явочным порядком, путем самостоятельного уравнительного передела земель вызвала бурю протеста, поскольку иногородние крестьяне требовали передела не только бывших помещичьих и войсковых запасных земель, а и казачьих станичных юртов. Это вело к обострению межсословных противоречий в крае, к новым вспышкам гражданской войны. Недавно проигравшие в столкновении с Советской властью политические силы использовали в своих интересах сложную военно-стратегическую и внутреннюю обстановку в области. Казачий генерал П. Н. Краснов воспользовался помощью германской армии, активно поддержал волнения в казачьих округах, и в результате разгромил в мае 1918 г. основные военные силы Донской Советской республики. Ему удалось переломить нейтралистские настроения донцов и умело сыграть на ошибках большевиков. Он предпринял серьезные меры по объединению донского казачества. 11 мая 1918 г. собрание представителей донских войсковых частей, участвовавших в изгнании большевиков, провозгласило себя Кругом спасения Дона. 16 мая Круг взял на себя "всю полноту верховной власти". Тем самым на Дону возникло и юридически оформилось новое государственное образование - Всевеликое Войско Донское. Своим атаманом казаки избрали П. Н. Краснова. 17 мая Круг утвердил представленные им "Основные законы Всевеликого Войска Донского". Однако в условиях гражданской войны обеспечить на основе этих законов широкое народное представительство в органах власти было невозможно. Вот почему Круг стал выразителем политической воли казачьих верхов и близких к ним социальных слоев иногородней буржуазии и зажиточного крестьянства. Эти социальные группы сумели объединиться на общей платформе антисоветского сепаратизма и "поднять стяги" новой казачьей республики на Дону.

Всевеликое Войско Донское по существу представляло собой президентскую республику со всеми необходимыми атрибутами (гимн, герб, флаг). В ней сформировалась законодательная власть в виде войскового круга и исполнительная власть в лице совета управляющих отделами. Функционировала и третья ветвь власти - суды защиты Дона. Атаман П. Н. Краснов, избранный на три года, сосредоточил в своих руках президентские полномочия. Он выступал как глава государства и верховный главнокомандующий донской армией. Казачья республика имела государственную идеологию, ярко выраженную в следующих словах ее атамана: "Любите свою великую, полную славы родину - тихий Дон и мать нашу - Россию! За веру и родину, - что может быть выше этого девиза!" На территории Войска ходила своя донская валюта, курс которой приравнивался к немецкой марке (одна марка-75 копейкам). Чтобы реально представить сегодня вес донского рубля, скажем, что обед семьи офицера в Александровском саду (ныне городском парке) г. Новочеркасска стоил 2 рубля 50 копеек.

Государственное строительство шло в трех направлениях. С одной стороны, добивались взаимодействия и подчинения по исполнительной вертикали: станица - округ - атаманская администрация. С другой стороны, стремились укрепить сами эти звенья. И с третьей - развивали городское самоуправление. Было принято даже специальное городовое положение (См.: Белое дело. Дон и Добровольческая армия. М.: 1992; Лукиче в П. Н., Скорик А. П. Городовое положение Всевеликого Войска Донского 1918 года//Государственность, право, местное самоуправление. Материалы науч. -практ. конф., май 1993. Ростов н/Д., 1993. С. 160—163).

Жесткими мерами во Всевеликом Войске Донском подавлялась пробольшевистская оппозиция. Партийные организации большевиков действовали в подполье. Тем не менее им удавалось неоднократно организовывать стачки и забастовки. Существовали подпольные партийные центры в крупных городах и Донское бюро РКП (б), созданное в августе 1918 г. в Курске. Противоборство приводило к гибели казаков. Они истребляли друг друга. Наиболее известный факт - расправа 11 мая 1918 г. над военной экспедицией в составе 76 человек под командованием Ф. Г. Подтелкова и М. В. Кривошлыкова, учиненная на хуторе Калашникове. "Вешенские, каргинские, боковские, краснокутские, милютинские казаки расстреливали казанских, мигулинских, раз-дорских, кумылженских, кумшатских, баклановских казаков", - писал М. А. Шолохов в романе "Тихий Дон".

Красновской администрации в сжатые сроки удалось: преодолеть тенденцию к экономическому запустению, поприжать спекуляцию, развить нормальную торговлю, остановить наступление германской армии и наладить с ней союзнические контакты. Заработала промышленность, которая при содействии Германии обеспечивала не только военно-экономические потребности донской армии, но и снабжала тыловые службы Добровольческой армии, формируемой генералом А. И. Деникиным.

Внешняя политика Всевеликого Войска Донского изначально ориентировалась на установление мира, в том числе и с Советской Россией. Ставилась задача освободить всю территорию Войска и затем соблюдать нейтралитет. Но развернувшаяся гражданская война, изменение внешнеполитических обстоятельств (ушли немцы, пришли в регион англичане и французы, незаинтересованные в донской автономии), внутриполитическая борьба, давление с Юга Добровольческой армии постепенно втянули Всевеликое Войско Донское в непопулярные военные действия с Советской Россией, что в конечном счете и привело к краху едва было народившейся казачьей республики.

И все же красновская администрация обеспечила пусть временные, но спокойствие и благополучие на Дону. Это гарантировало ей поддержку практически всего казачества и длительное время непререкаемый авторитет самого атамана, генерала от кавалерии П. Н. Краснова, которого всячески желали принизить его политические противники внутри Войска и Добровольческой армии (обвинения в диктатуре, в измене и предательстве). О силе позиций красновской администрации свидетельствуют два Войсковых круга (15 августа-21 сентября 1918 г. и 1-6 февраля 1919 г.). Особенно следует отметить первый из названных кругов. Сам факт его работы в течение 38 дней говорит о многом.

Донская армия во главе с талантливыми военачальниками (генерал-лейтенантом С. В. Денисовым, генералом К. С. Поляковым, генералом от артиллерии М. М. Ивановым и др.) весной - летом - осенью 1918 г. наголову разбивала части Красной Армии, достигла Воронежа и трижды осаждала Царицын (ныне Волгоград). Практически мгновенно ликвидировались целые дивизии. Например, отличился Гундоровскии, георгиевский полк, уничтоживший за одну ночь стрелковую дивизию. В те времена имелась у Войска и своя флотилия из 8 судов, решавшая военные и военно-снабженческие задачи и совершавшая плавания по Дону, по Азовскому и Черному морям в порты Крыма и Румынии. Кроме уже существовавших и участвовавших в первой мировой войне казачьих частей была сформирована "молодая армия" общей численностью 30 тыс. человек.

Военные успехи Всевеликого Войска Донского в столкновении с Красной Армией во многом объясняются ее первоначальной слабостью. Когда же к зиме 1919 г. Советской Республике удалось создать боеспособную регулярную армию во главе с жестким лидером, то донцам пришлось туго. Именно Л. Д. Троцкий "железной рукой" сумел переломить ситуацию. Ленинское руководство обеспечило подбор толковых военных специалистов из "старой", царской армии, которые вместе с новым командованием привели Рабоче-Крестьянскую Красную Армию к победе в гражданской войне.

Среди политических причин поражения Всевеликого Войска Донского в противоборстве с Советской Россией следут выделить внутриполитическую борьбу (здесь действовали колоритные фигуры: Н. Е. Парамонов, В. А. Харламов, А. П. Богаевский и др.), политические интриги деникинского руководства Добровольческой армии, неадекватное вмешательство представителей Антанты (союзников России по военно-политическому блоку в первой мировой войне - Англии и Франции). В результате не удалось добиться объединения антибольшевистских сил на приемлемой для всех сторон основе. Провалилась попытка создания эффективно действующего Юго-Восточного (Доно-Кавказского) союза. Он должен был объединить территории Донского, Кубанского, Терского и Астраханского казачьих войск, горские народы. Северного Кавказа и Черноморского побережья, вольные народы Юго-Востока России, Ставропольской губернии, часть Царицынского уезда Саратовской губернии.

Его окончательное образование как шаг на пути к будущей "единой и неделимой России" сдерживалось непрекращающимся соперничеством между командующим Добровольческой армии генералом А. И. Деникиным, ориентировавшимся на помощь Антанты, и донским атаманом П. Н. Красновым, делавшим ставку на поддержку Германии и рассчитывавшим на подключение к будущему союзу Украины и Белоруссии. Командование Добровольческой армии всячески противодействовало автономному Дону и укреплению отношений атамана П. Н. Краснова с Кубанской Радой, Терским и Астраханским казачьими правительствами. Это заводило решение вопросов по организации Юго-Восточного союза в тупик и ослабляло борьбу антисоветских сил против Красной Армии, чье положение облегчалось отсутствием единства в стане противника (Венков А. В. Донское казачество в гражданской войне... С. 41—61, 68—70, 75—92).

Затянувшиеся военные действия на Южном фронте, борьба лидеров белого движения между собой привели к новым колебаниям политических настроений в казачьей среде. Середняки стремились вернуться к своим куреням, тянулись к земле-матушке, к приятным хозяйственным хлопотам. Им надоела бессмысленная война. К зиме 1919 г. казаки под действием ухудшающейся ситуации и просоветской агитации стали бросать фронт и целыми частями сдаваться Красной Армии. Накануне православного Рождества бросили позиции 28-й пехотный полк, Верхне-Донской, Мигулинский, Казанский казачьи полки. Тем самым они "оголили" 40 км фронта. 30 января 1919 г. еще четыре полка перешли на сторону Красной Армии, которая помимо всего прочего успешно применяла "шестую" колонну в ближайшем и глубоком тылу. Достаточно быстро она освободила северные и северо-восточные районы области. За три месяца наступления 3/4 территории бывшего Войска стали советскими. Казалось подходила к концу кровавая эпопея на Дону. Однако убийственная логика гражданской войны и политический бонапартизм обострили противостояние. Умами победителей овладевала мысль о наказании побежденных, о мести казакам за 1905 г., их колебания, о превентивных мерах по отношению к проигравшему сражение Войску.

Предыдущие события, частые колебания казачества в сторону противников Советской власти усилили недоверие, особенно среди левацкой части коммунистов, ко всему казачеству.

Идея искоренения "русской Вандеи" на Дону, разделявшаяся Я. М. Свердловым, Л. Д. Троцким, И. В. Сталиным, С. И. Сырцовым, привела к реализации политики расказачивания. В условиях "военного коммунизма" и ситуации "прорыва к мировой революции" для окончательного разгрома нестабильного "феодально-монархического сословия" высшее руководство РСФСР решило провести тотальный красный террор по отношению ко всем казакам, воевавшим против Советской власти. Об этом давались четкие разъяснения в особом циркулярном письме ЦК РКП (б) от 24 января 1919 г. Казачество приговорили принести в жертву российской и мировой революции.

Политика расказачивания на этом этапе нацеливалась на уничтожение не только сословных пережитков, но и этнических, бытовых, хозяйственных особенностей. Даже само слово "казак" хотели вытравить из обихода. Запрещалось носить казачью одежду. Станицы и хутора переименовывались срочным образом в села и деревни. Осуществлялись массовые репрессии против казаков, независимо от причин и характеров их участия в сопротивлении Советской власти. На Дон переселялись питерские рабочие. Во второй половине апреля 1919 г. В. И. Ленин писал петроградским партийным организациям: "На Дон отправить тысячи 3 питерских рабочих, негодных к войне и невооруженных. Цель - наладить дела, обессилить казаков, внутри разложить их, поселиться среди них, создать группы по деревням и т. д." Партийные и комсомольские активисты конфисковывали хлеб, другие сельскохозяйственные продукты, а также имущество противившихся казаков. Эта политика стала трагедией для коренного населения Дона с его уникальной и сложной историей, искавшего свой особый казачий путь в революции и свою "спокойную гавань" в гражданской распре. Сегодня многие историки эту политику расценивают как преступную, сходную с геноцидом (массовые казни, переселение, вынужденная эмиграция, расчленение бывших казачьих территорий) (См.: Венков А. В. Печать сурового исхода... С. 54—105, 131 — 164; Козлов А. И. Расказачивание (к истории массового террора на Дону//Родина. 1990. № 6—7; Кислицын С. А. О полемике в печати по вопросу о роли казачества в революции и гражданской войне//Известия СКНЦ ВШ. Обществ, науки. 1989. № 3. С. 126—132.).

Естественно, что возмущенное казачество ответило партизанской войной против Советской власти, известной в истории под названием Вешенского восстания. Число восставших в мае 1919 г. доходило до 40 тыс. человек. В станице Вешенской казаки наладили производство снарядов и патронов. Была установлена связь с Добровольческой армией А. И. Деникина. Восстание в тылу Южного фронта Красной Армии привело к тому, что он буквально рухнул. Недовольные казаки своей массой подкрепили наступление Добровольческой армии с юга на Москву.

Руководство Советской России под напором обстоятельств осознало допущенные, во многом преступные ошибки и вернулось к более гибкой тактике по отношению к различным слоям казачества. 16 марта 1919 г. ЦК РКП (б) приостанавливается процесс осуществления мер по расказачиванию, что повлекло за собой появление целого ряда документов, разъясняющих это постановление. Большевики снова стремятся привлечь на свою сторону казачью бедноту и часть трудовых середняцких слоев. И хотя официальные решения были приняты в марте-апреле 1919 г., перелом наметился лишь к осени. Для этого потребовались немалые усилия. В. И. Ленин 3 июня 1919 г. специально телеграфировал Реввоенсовету Южного фронта: "Обращаем внимание на необходимость быть особенно осторожными в ломке таких бытовых мелочей, совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население. Держите твердо курс в основных вопросах и идите навстречу, делайте поблажки в привычных населению архаических пережитках" (См.: Ленин В. И. О Доне и Северном Кавказе. Ростов н/Д., 1967. С. 327—328). 30 сентября 1919 г. ЦК РКП (б) опубликовал "Тезисы о работе на Дону", которые ориентировали на союзнические отношения с трудовым казачеством. Отклик такой поворот в политике нашел не сразу. Террор сделал свое дело. Он озлобил и оттолкнул многих колебавшихся в антисоветский лагерь. Запечатленные в памяти картины беспощадного расказачивания после вторичного прихода на Дон Красной Армии весной 1920 г. явились серьезной причиной для мощной волны казачьей эмиграции вначале в Крым, а позже - за границу. Советский Дон многие казаки стали считать "отчимом". "Дон-батюшка" остался в прошлом.

Попытки как-то сохранить государственный суверенитет Дона в 1919-1920 гг. также закончились безуспешно. 2 февраля 1919 г. атаман П. Н. Краснов сложил с себя полномочия. Новым атаманом Войсковой круг избрал генерал-лейтенанта А. П. Богаевского. Всевеликое Войско Донское в военно-политическом отношении полностью подчинилось деникинскому руководству Добровольческой армии и участвовало в ее военных операциях. Тем не менее, казачество даже в изменившейся обстановке упорно стремится реализовать идею казачьей автономии. 28 июня 1919 г. представители Дона, Кубани и Терека подписали союзный договор, но при этом не смогли создать коалиционного органа. Новой попыткой объединения казачества Юго-Востока России стало образование конфедерации с союзным законодательным органом в форме "Верховного круга Дона, Кубани и Терека", который функционировал с 14 января до конца февраля 1920 г. Уход с исторической арены Вооруженных сил Юга России под командованием генерала А. И. Деникина вследствие побед Красной Армии не ликвидировал казачьи объединения в белом движении. Они влились в Русскую армию во главе с генералом, бароном П. Н. Врангелем. Однако по-прежнему сохранились трения между казачьими лидерами и новым врангелевским правительством. По собственному усмотрению действовали уцелевшие Донской и Терский войсковые круги, Кубанская Рада. После сокрушительного поражения войск под командованием П. Н. Врангеля в Крыму государственные структуры Всевеликого Войска Донского распались. В результате такого развития событий отдельные казачьи части оказались за границей. В эмиграции они существовали на протяжении 20-30-х гг. как прежние воинские подразделения.

Гражданская война в России разделила донских казаков на "белых" и "красных". Победу одержали "красные". Особенно в военных операциях Красной Армии прославились крупные кавалерийские соединения. О подвигах красных конников написано немало литературы. Они сделали очень многое, чтобы к апрелю 1920 г. во всех уголках Донской области установилась новая власть (См.: Дедов И. И. В сабельных походах... С. 57—155; Медведев Р. А., Стариков С. П. Жизнь и гибель Филиппа Кузьмича Миронова. М., 1989. С. 90—139, 271—320; и др).

Переходу казачества на сторону Советской власти способствовал I Всероссийский съезд трудового казачества (29 февраля - 3 марта 1920 г., г. Москва). В резолюции, принятой по докладу В. И. Ленина, съезд записал, что казачество составляет неотъемлемую часть русского народа, поэтому ни о каком отделении казачьих областей от Советской России, к чему призывают казачьи верхи, тесно связанные с помещиками и буржуазией, не может быть и речи. Съезд признал, что Советская власть в казачьих областях должна строиться на общих основах Конституции РСФСР (См.: Медведев Р. А., Стариков С. П. Жизнь и гибель... С. 211—229; Перехов Я. А. Власть и казачество на исходе гражданской войны//Казачество в истории России... С. 155—158).

Поэтому Область Войска Донского стала в советское время обычной провинцией РСФСР. В 20-30-е гг. очень часто изменялся ее статус и территориальные границы по усмотрению центральных властей. В конце концов она получила название Ростовской в честь революционного пролетарского центра.

Следующим этапом политической истории донского казачества является временной отрезок 1920-1990 гг., который характеризуется общей устойчивой тенденцией расказачивания и унификации казачества.

Первоначально в годы осуществления НЭПа (новой экономической политики) стали складываться предпосылки либерализации в государственной политике по отношению к казачеству. Появилась возможность реанимировать его полезные этнические хозяйственно-бытовые и культурные традиции. Большевистское правительство амнистировало представителей бывшей вооруженной оппозиции, и с 1921 по 1924 г. активно проходил процесс реэмиграции казаков, воевавших против Советской власти. За это время из более чем 30 тыс. эмигрантов из Донского корпуса Русской армии генерала П. Н. Врангеля 23 тысячи вернулись на Дон. Но, с другой стороны, в данный период принимается ряд антиказачьих мер. Так, ликвидируется Казачий отдел при ВЦИК Советов и свертывается деятельность окружных Советов и их исполнительных комитетов, где еще оставалось достаточно много казачьих выдвиженцев.

Позднее, по предложению правительства был подготовлен и проведен в апреле 1925 г. Пленум ЦК РКП (б), специально рассмотревший проблемы казачьей политики. Резолюция Пленума осуждала игнорирование местными партийными организациями особенностей казачьего хозяйственного и бытового уклада. Одновременно предполагалось более широкое вовлечение казачества в социалистическое строительство и обеспечение его представительства в советских органах власти. Эти партийные решения оказали сильное влияние на военную реформу 1925-1927 гг., восстановившую казачьи территориально-милиционные воинские части, что отвечало исторически сложившимся военно-патриотическим традициям. Однако на местах по-прежнему преобладали антиказачьи настроения. В повседневной жизни рабочие и крестьяне считали себя победителями казачества. В их умонастроении превалировала психология, порожденная гражданской войной (Перехов Я. А., Кислицын С. А. Почему гражданская война в казачьих районах протекала с необычайной остротой.//Контакт. 1990. № 30—32).

Укрепление позиции И. В. Сталина и его сторонников, свертывание НЭПа низвели на нет открывавшуюся альтернативу позитивного взаимодействия Советского государства и казачества. Насильственная коллективизация конца 20-30-х гг. вновь возродила худший вариант расказачивания в форме раскрестьянивания лучших казачьих хозяйств, в число которых попало большинство "справных" середняков. Многие бывшие реэмигранты, как политически неблагонадежные элементы, получили сроки и стали узниками системы ГУЛАГа. Еще накануне нового витка в политике расказачивания численность донцов значительно сократилась по сравнению с дореволюционными данными. Всесоюзная перепись 1927 г. констатировала наличие всего лишь около 28% казаков в общей массе населения Дона (Кожанов А. П. К вопросу о социально-демографическом составе казачества Северного Кавказа (по материалам Всесоюзной переписи населения 1926 года)//Известия СКНЦ ВШ. Обществ, науки. 1992. № 3. С. 124—128).

После тяжелого потрясения, полученного в результате осуществления коллективизации, казачество уже практически не смогло оправиться, и все последующие годы, как бы смирившись с немилосердной судьбой, казачья пассионарность медленно затухала под непосильным бременем тоталитарного Советского государства эпохи сталинизма.

Однако активная деятельность многочисленной казачьей эмиграции за рубежом, интерес к трагической судьбе казачества со стороны мировой общественности, во многом вызванный гениальным романом М. А. Шолохова "Тихий Дон", вынуждал и сталинский режим обратить внимание на казачью проблему. В условиях нарастающей угрозы второй мировой войны И. В. Сталин и его сторонники не возражали против организации широкой кампании под лозунгом "За советское казачество". Одним из ее итогов стала отмена 20 апреля 1936 г. ограничения на службу казаков в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). Затем появился приказ о создании на Дону и Северном Кавказе территориальных казачьих кавалерийских дивизий.

Великая Отечественная война стала для казачества еще одной проверкой на прочность. Основная часть советского казачества героически сражалась в кавалерийских и других частях Красной Армии. Однако ожидавшейся либерализации в политике Советской власти в связи с его боевыми заслугами в послевоенный период так и не последовало.

Чудовищная трагедия постигла казаков-эмигрантов, воевавших на стороне фашистской Германии. Основную их часть союзники безжалостно выдали Красной Армии после капитуляции под Лиенцем. В Советском Союзе казаков расстреляли или осудили на различные сроки заключения. Из ГУЛАГа вернулись немногие.

Некоторое смягчение в государственной политике наметилось в кхшце 50-х - начале 60-х гг. Оно выразилось в поддержке второй волны реэмиграции казаков из зарубежья и в большем внимании к сохранению культурных и бытовых традиций на уровне функционирования фольклорных групп и музеев. В целом же, казачество полностью унифицируется с колхозным крестьянством. Продолжается процесс утрачивания казачьей общностью этнических, сословных и хозяйственных традиций.

Начавшаяся в середине 80-х гг. перестройка, курс на демократизацию общества и государства повсеместно вызвали всплеск национального и этнического самосознания. "Парад суверенитетов" в республиках СССР стимулировал стремление России к независимости, "разбудил" донское и все российское казачество на очередном переломе истории. Сбывалось пророчество историка С. Г. Сватикова, сделанное еще в 1924 г., о том, что "... грядущее переустройство России снова поставит на очередь вопрос о месте донского казачества" (Сватиков С. Г. Политические судьбы Дона. Из книги «Россия и Дон (1549—1917 гг.)». — Белград, 1924//Европа плюс Америка. 1991. № 2. С. 67—68).

Процесс возрождения российской государственности и казачества практически пошел параллельно на новом этапе общественного развития. Это еще раз доказывает, что судьба казачества неотделима от судьбы России. Сегодня ясно видно, что даже после 70 лет расказачивания сохранилась социальная и этнокультурная основа для своеобразного ренессанса казачества. Прежде всего, ныне здравствуют около миллиона донских жителей - потомков казаков, чье казачье самосознание в большинстве случаев "дремало" до конца 80-х гг. Оно было разбужено целым рядом как субъективных, так и объективных факторов. Вот основные из них: государственный распад СССР и дезинтеграционные процессы в России; обострение межнационального, межэтнического и межгосударственного противоборства вблизи юго-восточных границ; общий рост нестабильности и социальной напряженности в России: необходимость заполнить духовный вакуум, вызванный отторжением официальной коммунистической идеологии и усилением патриотических настроений; стремление людей в усложняющейся обстановке включиться в какую-то неофициальную социальную общность (новую или традиционную), чтобы противостоять нарастающей атомизации общества.

Казачьи организации возникают на рубеже 1989-1990 гг. на основе военно-патриотических клубов и землячеств в Москве, Ленинграде, Ростове-на-Дону, Краснодаре и в других местах. В настоящее время социологи говорят о наличии более чем 300 различных казачьих организаций, союзов и групп в государствах СНГ и России. Наиболее организованные и крупные объединения находятся на Дону, Кубани и Ставрополье. Сложность процесса возрождения казачества состоит в том, что сегодня невозможно вернуть казачество к тому же положению, какое оно занимало в досоветский период.

За эти 5-6 лет стало, вполне очевидно, что казачество возрождается не в том виде, в котором оно существовало до 1917 г. Ныне идет формирование во многом новой этносоциальной общности, сохранившей с казачеством некоторую, можно сказать, генетическую духовную связь. Пока еще отсутствует у современных донцов устойчивая православная религиозность. Большинство казаков не готовы сегодня принять на себя весь объем основных обязанностей и ограничений, меняющих их настоящий образ жизни и отношения с властными государственными структурами. Однако казачество не только восстанавливает этнокультурные основы, серьезно деформированные в ходе расказачивания, но и одновременно возрождается как традиционная форма самозашиты русского народа. Оно вбирает в себя наиболее активную - пассионарную (по терминологии Л. Н. Гумилева) часть населения и несет в себе мощный потенциал обновления общества. К сожалению, объективно в этом процессе "нового рождения" (как впрочем и в XVI-XVII в.) имеют место и негативные моменты. Например, участие в движении маргинально-уголовных, криминальных элементов, людей с неустойчивой психикой и жаждой власти. Отчего процесс возрождения идет очень сложно. До сих пор не редки расколы на "белых" и "красных", "городских" и "сельских" казаков. Окончательно не утихает политическое противостояние казачьих организаций и государственных органов власти, казачьих объединений и местной администрации. Казачьему движению явно не хватает культуры компромиссов, так необходимой для демократической политической деятельности. Неизбежные шаги к сотрудничеству должны быть более твердыми (См.: Градницын А. А. Общественное мнение о возрождении донского казачества//Социологические исследования. 1991. № 12. С. 78—84; Современное донское казачество (политический, социальный, экономический портрет). Ростов н/Д., 1992).

Все это относится и к донскому казачеству, к становлению его новых отношений с населением Донского края и Российской Федерации. Устойчивые равноправные связи с Российским государством еще лишь начинают формироваться. Однако уже с 1991 г. идет процесс конструктивного поиска, налаживания взаимопонимания и взаимопомощи. Немало сил потребовалось, чтобы отдельные казачьи лидеры отказались от несвоевременной идеи восстановления на Дону казачьей республики, автономной Области Войска Донского. И все же порог недоверия был преодолен. Начали развиваться взаимополезные контакты. Основными приоритетами здесь являются проблемы землеустройства, правопорядка, социальной и национальной колонизации, сильной власти в "единой и неделимой России". За указанный промежуток времени в структурах государственной власти Российской Федерации, в команде Президента Б. Н. Ельцина постепенно вырабатывалась сдержанная, но вполне патерналистская поддержка процесса возрождения казачества. При помощи представителей казачества разработан ряд нормативных актов и законов, позволяющих регулировать функционирование казачьих организаций, фиксировать их статус и регламентировать отношения с государством. Пока лишь это основа для будущей законотворческой деятельности, которая бесспорно будет развиваться вместе с конкретными нуждами самого возрожденческого движения.

Казачество, в том числе и донское, однозначно ныне признано репрессированным народом по Закону Российской Федерации "О реабилитации репрессированных народов" (№ 1107-1 от 26 апреля 1991 г.). Названный юридический статус усилил закон "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 г.).

Наиболее значительным шагом в формировании государственно-правовой базы возрождения казачества стало принятие ряда документов в 1992-1993 гг. Из всей совокупности актов, определяющих правовой статус казачества, следует выделить Указ Президента Российской Федерации "О мерах по реализации Закона Российской Федерации "О реабилитации репрессированных народов" в отношении казачества" (№ 632 от 15 июня 1992 г.) и постановление Верховного Совета Российской Федерации "О реабилитации казачества" (№ 3321 от 16 июля 1992 г.).

Ныне верховные органы власти и управления России и других стран СНГ в своей текущей деятельности неоднократно обращаются к решению казачьих проблем. Так, 9 октября 1992 г. в г. Бишкеке представителями 10 стран было подписано "Соглашение по вопросам, связанным с восстановлением прав депортированных лиц, национальных меньшинств и народов", касающееся и всех бывших казачьих областей.

Большое значение для укрепления восстанавливаемых традиций казачьего самоуправления на местах имело вступление в силу Закона "О местном самоуправлении в РСФСР" (№ 1551-1 от 6 июля 1991 г.). Этот и другие законодательные акты позволили Малому Совету Ростовского областного Совета народных депутатов принять 15 июля 1992 г. специальное решение (№ 170) по реализации перспективной программы возрождения донского казачества. Идентичные документы со временем появились во всех крупных городах и станицах области, где имелись казачьи организации в октябре - ноябре 1992 г. Сегодня многие местные программы активно реализуются (Документы движения за возрождение казачества. Документы органов государственной власти//Сергеев В. Н. Движение за возрождение казачества. Ростов н/Д., 1993. С. 55—86).

Значительное влияние на взаимоотношения возрождающегося казачества и современного российского государства оказывают военно-политические и сословно-корпоративные традиции, стремление "Союза казачьих войск России и Зарубежья" (образован в 1992 г.) к созданию и развертыванию войсковых организаций во всех бывших казачьих областях. Это обусловило, наряду с другими обстоятельствами, подписание 15 марта 1993 г. Президентом Российской Федерации Указа "О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации и государственной поддержке казачества", который в перспективе предусматривает формирование казачьих частей и соединений в составе Вооруженных сил и подразделений Министерства внутренних дел России.

Обновляющееся Российское государство в целом позитивно оценивает значение процесса возрождения казачества и учитывает имевшиеся традиции и сложности современных взаимоотношений, поэтому не пытается разделять казачество на "хорошее" и "плохое", "цивилизованное" и "дикое" и т. д. После шестилетнего опыта взаимодействия новые российские власти стремятся ввести казачье движение в рамки законности, жестко пресекая любые незаконные действия (хулиганство, незаконное хранение оружия, попытки захвата власти в бывших казачьих областях и т. д.). Слабое сегодня Российское государство в поисках твердой социальной базы выделяет из общего потока казачьего движения тех, кто готов поддерживать с ним особые связи, чем-то напоминающие сословно-служебные, и тех, кто, являясь казаком по духу или по крови, не собирается в силу самосознания, резко изменить свою жизнь, сложившиеся ранее отношения с государственными структурами.

Таким образом, в настоящее время органы верховной власти и управления вольно или невольно выделяют две социальные группы в процессе возрождения казачества. Вторая группа (куда входит и казачья интеллигенция) является пока более многочисленной, но она не может быть, по нашему мнению, объектом специально направленного правового регулирования в демократическом государстве. В частности, казачьи общественные, творческие, культурные союзы и объединения должны жить своей самостоятельной жизнью, опираясь по возможности на финансовую помощь государства, частных лиц и организаций. Нельзя заставлять людей иной профессиональной, социальной и этнической ориентации принимать исключительно казачьи формы жизнедеятельности (что собственно и отвечает старинным традициям казачества). Важно создавать благоприятные условия с тем, чтобы желающие постепенно трансформировали свой уклад жизни. Что же касается первой группы, то политические союзы, войсковые организации и объединения, отчасти производственно-экономические и предпринимательские структуры, учебно-образовательные и культурно-просветительные учреждения казачества бесспорно сегодня нуждаются и будут нуждаться в дальнейшем заполнении правового вакуума. Необходима разработка, с одной стороны, четкого перечня прав и обязанностей государства по отношению к казачеству, а с другой - казака и казачьей организации, последняя в этом случае перестает быть общественной и становится элементом государственной структуры.

Вся сложность ситуации современного переходного периода состоит в том, что ослаоление Российской государственности и политизация общества усиливают тенденцию аккумулирования именно сословно-корпоративных, военно-политических традиций в возрождении- казачества. Предпринимаемые ныне попытки вывести казачье движение на широкую дорогу этнокультурного развития и кропотливого воспитания молодого поколения донцов, попытки поиска нового содержания в современном существовании казачества без серьезной финансово-экономической поддержки сверху приводят к чрезмерной политизации, к внутренним расколам движения, делают его иногда источником социальной напряженности.

Хочется верить, что в перспективе с укреплением демократического, правового государства в России новое российское и донское казачество займет свое прочное место в мировой цивилизации XXI в.

Доставка воды 19 литров домой и в офис в Москве на h2o.ru.