Сарматы

Во времена Геродота сарматы («савроматы») жили на восточном берегу Азовского моря, за рекой Дон и на Нижней Волге.

Примерно в начале II в. до н. эры они передвинулись на северо-западный берег Азовского моря и, перейдя Танаис, постепенно вытеснили большую часть обитавших к западу от Танаиса скифов.

Сами сарматы были родственны скифам. «Теперь никто уже не сомневается, - пишет акад. С. А. Жебелев, - в этнической принадлежности сарматов к скифскому племени».

Близость между скифами и сарматами бросалась в глаза еще Страбону, утверждавшему даже, что сарматы были одним из скифских племен. И на самом деле, культура скифов и сарматов связана между собой тесно и неразрывно. Общественный строй сарматов также был очень близок общественному строю скифов. Совершенно бесспорно, что распространение в Скифии сарматских племен и вытеснение ими племен скифских не могли привести к бесследному исчезновению скифов. Значительная часть скифских племен, несомненно, вошла в состав родственных им племенных объединений сарматов, восприняв и общее их название.

В собирательном смысле слова сарматами называли кочевые и оседлые племена Северного Кавказа, Подонья-Приазовья и степной части Поволжья.

Когда именно скифы уступили место сарматам - сказать трудно, тем более что название «скифы» держалось упорно; очень долго под именем скифов нередко подразумевали все кочевые племена, населявшие южно-русские степи и прилегающие к ним местности.

Лишь с течением времени термин «Скифия» был вытеснен термином «Сарматия» (Форма «сармат» в древних письменных источниках (вместо ранее употреблявшихся «савромат» и «сирмат») впервые появляется у Полибия. Из древней карты римского государства, составленной Агриппой по источникам времен Цезаря, явствует, что «Скифская Таврика» (Крым) в «Сарматия» (обширная страна от Кавказских гор и Каспийского моря до Днепра) являлись IX областью среди 24 областей римского мира. Таким образом, уже в I веке до н. эры римляне именовали основные земли старой Скифии-Сарматией).

Натиск сарматов внес глубокие изменения в жизнь Скифии. Он привел, в частности, к тому, что теснимые сарматами скифы уходили из степной полосы и все более концентрировались в степном Крыму. При этом ранее раздробленные племена скифов начали с середины II века до н. эры объеди­няться. К этому времени в тылу у Херсонеса возникло скифское государство, во главе которого стоял Скилур, а затем его сын Палак. Скилур сумел вступить в союз с одним из наиболее сильных и крупных сарматских племен - роксаланами, располагавшимися по северо-восточному берегу Меотиды.

Заслуживает внимания, что именно со второй половины IV в. до н. эры уже начинают появляться известия о враждебных столкновениях между боспорскими греками и туземцами, хотя до того верхушка туземных племен вела себя в отношении способствовавших ее обогащению греческих колоний весьма мирно. Это нельзя не поставить в связь с концентрацией и объединением скифских племен под натиском сарматов, результатом чего являлись, в свою очередь, нажим и набеги скифов на города Боспора. И действительно, глава скифского государства Скилур становится скоро господином Ольвии, а сын Скилура - Палак завоевывает ряд пунктов, принадлежащих Херсонесу.

Не будучи в силах устоять перед натиском скифов, боспорский царь Перисад был вынужден отречься о г престола и передать свою власть Митридату Евпатору - правителю более могущественного Понтийского царства. С большим трудом удалось Митридату отстоять Херсонес от скифов. В дополнение ко всему отреченье Перисада от престола послужило поводом к крупному восстанию скифских рабов, во главе с рабом Савмаком - первому из известных нам революционных восстаний на территории, ныне принадлежащей СССР.

Большой материал для изучения этнического состава Причерноморья-Придонья в первой половине II века н. эры дает география Птоломея (Птолемея). Критический анализ труда Птоломея позволяет уточнить расположение различных племен Европейской Сарматии.

Согласно Птоломею, в причерноморских степях, между Дунаем и Днепром, обитали аланы-скифы, по всему западному берегу Меотиды жили роксаланы и языги, в Задонье пребывали амаксобии. Между аланами и амаксобиями (видимо, по Донцу) Птоломей называет карионов и саргатиев; у поворота р. Дон он размещает офлонов и танаитов, ниже (до роксалан) - осилов. На восток от Меотиды тянется Азиатская Сарматия. Между амаксобиями и роксаланами жили эксобигиты.

Таковы были, по Птоломею, основные географические группировки племен Причерноморья-Приазовья. При этом к числу «крупнейших племен» Птоломей относил языгов, роксалан, алан-скифов и амаксобиев, а остальных причислял к племенам менее значительным. Роксаланы, по Птоломею, жили к востоку от алан-скифов и заселяли приазовские степи между Нижним Днепром и Доном. Едва ли, конечно, племена Сарматии занимали сплошную территорию. Помимо живших в бассейне Донца алано-сарматских племен - саргатиев и карионов, - Птоломей размещает между Верхним Доном и Волгой (к северу) сарматов «царских» и «конеедов».

Подобно скифам, сарматы также вступали в сношения с греческими колониями в Причерноморье и Приазовье, при чем для живших на Дону сарматских племен становилось все более и более характерным (в частности, в первые столетия нашей эры), наряду с полукочевым скотоводством и рыболовством, еще и земледелие. Земледелие становится при этом основным видом местного производства. Значительный рост земледелия у сарматов Подонья-Приазовья объясняется обширными размерами существовавшей тогда торговли зерном, в частности, пшеницей.

Больше всего земледелие было развито среди сарматских племен, обитавших вблизи побережья Азовского моря и в низовьях Дона. Земледелие способствовало переходу сарматов к оседлости и возникновению «постоянных поселений. Преобладающая же масса сарматов, обитавших в степных просторах юга России, представляла собой скотоводов-кочевников. Земля обрабатывалась сарматами с помощью плуга; при уборке урожая применялись железные серпы; при шелушении проса - крупные каменные зернотерки прямоугольной, формы; при помоле зерна - круглые каменные ручные жернова. Пшеница производилась преимущественно для продажи и вывоза, тогда как на удовлетворение собственных нужд шло, главным образом, просо, возможно - ячмень. Из молотого проса выпекались лепешки и изготовлялась каша.

Плиний Старший указывает, что из проса приготовлялись вкусный хлеб и белая каша. «... Сарматские племена, - пишет он, - так же по большей части питаются этой кашей, примешивая к ней кобылье молоко или кровь из голенных жил».

С какими еще растениями, кроме пшеницы, ячменя и проса, были знакомы сарматские племена Подонья-Приазовья?

Некоторый свет на этот вопрос проливает любопытная находка в виде небольшого сероглиняного сосуда, обнаруженного в 1939 году в одном из погребений сарматского могильника вблизи Гниловского городища.

Сосуд содержал в себе потемневшие от времени семена ряда растений - горчицы, щетинника мышьего, различных сорняков (кривоцвет, овсюг) и, что особенно интересно, в наибольшем количестве - семена (орешки) гречихи (Fagopyrum esculentum). Обычно считается, что гречиха получила распространение за пределами своей родины (южная Сибирь) лишь в средние века, примерно в XV в., Гниловская находка свидетельствует, быть может, о значительно более раннем появлении культуры гречихи в южной России.

Все, что известно нам о сарматских племенах Подонья-Приазовья и смежных местностей, по данным археологических раскопок и письменный источников, позволяет уже сейчас нарисовать общую картину жизни и быта сарматов.

Сарматское население нижнедонских городищ обитало в небольших жилищах площадью 8-12 кв. м, при чем частое расположение построек говорит о чрезвычайной плотности и скученности населения. Домики-хижины имели чаще всего прямоугольную форму, но иногда и круглую. Способ их строительства был несложен. По углам забивались деревянные столбы, стены (без окон) возводились в виде плетня из стеблей камыша или же плелись из прутьев лозы. Жерди, между которыми переплетались ветви, вкапывались в землю на расстоянии 20 см. одна от другой. Стены изнутри обмазывали глиной, а затем белили мелом. Крышу воздвигали также из камыша или прутьев лозы. Посредине жилища, в углублении глинобитного пола, устраивали обложенный камнем-дикарем очаг. Иногда внутри жилищ, в земле, сооружали печи кувшинообразной формы, на раскаленных стенках которых пекли лепешки из просяной муки. Подобного рода печи находились и вне. жилищ.

Широкое распространение среди сарматского населения имели неглубокие, примерно в 1 м, ямы-погреба для хранения зерна и вяленой рыбы. Выкапывались такие ямы-погреба в углу жилища, имея расширяющуюся книзу конусообразную форму. Дно погребков выкладывалось камнями, а стены для прочности иногда подвергались обжигу.

Помимо хижин для жилья, существовали также различные постройки хозяйственного назначения: хлевы для содержания скота, навесы для хранения сетей и неводов с Каменными и глиняными грузилами и т. д.

Наличие в культурных слоях построек типичных следов пожарищ не оставляет сомнения в том, что скученные и легковоспламеняющиеся жилища нередко становились добычей огня и сгорали до основания, после чего население отстраивалось вновь. В некоторых сарматских поселениях, впрочем, существовали и более крупные, капитальные каменные строения, иногда с плоскими крышами, крытыми привозной черепицей. Такие строения обыкновенно служили общественным целям.

Среди бытовой утвари жилищ - глиняных светильников, приспособлений для прядения и ткачества и других предметов - следует особо отметить наличие глиняной посуды. Сарматы пользовались значительным количеством самых разнообразных сосудов как местного производства, так и привозных.

К числу сосудов местного изготовления относятся сработанные при помощи гончарного круга сероглиняные кувшины разных размеров, глубокие чашки-миски, различные мелкие сосудики. К привозным сосудам относятся вкапывавшиеся в землю крупные (иногда очень больших размеров) красноглиняные пифосы (В Новочеркасском музее можно видеть один из таких пифосов, найденных в Недвиговке, - огромный толстостенный глиняный сосуд яйцеобразной формы. Его высота - без малого два метра. Вес пифоса - около 20 пудов), амфоры, мелкие сосуды тех или иных форм.

Глиняные и каменные грузила - частые находки в остатках сарматских поселений Нижнего Дона. Археологам попадаются и глиняные конусообразные подвески со сквозными отверстиями в верхней части, по своему виду также напоминающие грузила. Однако их малые размеры позволяют предполагать, что в данном случае перед нами подвески, служившие частями приспособления для прядения и ткачества, а, возможно, - и для вязания сетей.

Рыбу ловили в Дону и его притоках сетями и неводами. Кухонные отбросы в сарматских поселениях изобилуют остатками судака, сома, щуки и других рыб.

Что касается скотоводства, то сарматы разводили как крупный, так и мелкий скот. Лошадь служила и средством передвижения, и источником получения кобыльего молока, которое, как и у скифов, являлось тогда одним из продуктов питания. Для получения молока разводились и коровы. Быки использовались как тягловый скот. Свой скот сарматы держали круглый год на подножном корму. Из раскопок сарматских поселений известны черепа крупных волкоподобных собак, с помощью которых охранялся скот. Разводились сарматами также овцы, козы и свиньи.

Широкое распространение получили у сарматов знаки, подобные «знакам собственности» у современных народов (тавро, тамга). Множество этих знаков встречается на каменных плитах из строений Танаиса Возобновленного. В греческих надписях они иногда сопутствуют именам боспорских царей. Известно присутствие таких же знаков на монетах, отдельных предметах - пряжках, бляшках и др. В своей основе эти знаки представляли собой знаки отдельных родов. У некоторых царей Боспора, близких к сарматской среде, тамгообразные знаки получили значение царских гербов, как, например, у Тиберия Юлия Евпатора и др. С течением времени подобные знаки стали также символом собственности отдельных семей или лиц. Нелишне отметить широкое распространение подобных знаков у современных осетин, клеймящих ими скот. Эти клейма поразительно напоминают те же недвиговские знаки. В связи с этим следует указать на то, что в осетинах ученые видят потомков сарматского племени алан. И характерно, что многие имена из танаисских надписей, в свою очередь, ведут нас к языку осетин. В названии «Дом» (река Дон) также нельзя не увидеть этой же связи с осетинскими названиями рек: Гизельдон, Аардон.

Находимые при раскопках предметы древности, дошедшие до нас изображения сарматов, свидетельства античных писателей позволяют нам воссоздать, в общих чертах, и женское и мужское одеяние сарматов.

Одежда сарматских женщин, занимавшихся домашним хозяйством: приготовлением пищи, пряденьем, ткачеством, шитьем и пр., представляла собой длинную рубаху с прямым разрезом ворота, который застегивался бронзовой фибулой (булавкой) (Принято считать, что фибулы получили распространение в северном Причерноморье, Прикубанье и Приазовье под влиянием античной культуры. Заметим, однако, что к моменту появления на берегах Черного моря древнегреческих колоний фибулы у самих греков давно вышли, из употребления, и находки фибул в этих колониях отсутствуют. Больше оснований видеть в фибулах сарматского времени влияние кавказской фибулы).

Широкое распространение имели круглые бронзовые зеркала, ручные медные браслеты и кольца и, особенно, такой предмет украшения, как бусы. Сарматские женщины носили бусы самых разнообразных форм, величины и расцветки. Сарматы охотно приобретали привозные инкрустированные бусы стеклянные, янтарные, халцедоновые, костяные и другие, а также подвески - амулеты из цветной пасты или смальты (жук-скарабей - «на счастье», божок Бэс - «для веселой жизни» и другие).

Сохранились сообщения древних писателей об обычае сарматов раскрашивать себе тела. Так, Клавдий Элиан (II-начало III веков н. эры) сообщает: «Я замечаю, что некоторые из чужеземных племен употребляют известные травы для раскрашивания своих тел ради красоты и постоянного обычая. По крайней мере, женщины у варварских народов намазывают себе разными растительными мазями лицо, а у даков и сарматов даже мужчины расписывают себе тела».

Мужчины-сарматы носили костюм, состоявший из подпоясанной ремнем куртки и штанов, заправленных в невысокие мягкие полусапожки. На изготовление одежды шли ткани летом и шкуры зимой.

Типичной принадлежностью мужского сарматского одеяния являлись точильный брусок и кремень с кресалом в кожаном или холщевом мешочке, а также железный прямой кинжал. Образцом такого кинжала может служить железный кинжал из сарматского погребения начала н. эры, обнаруженного в окрестностях хут. Тузлукова, что между ст. Манычской и хут. Веселым. Длина кинжала, включая рукоять, - до 40 см. Кинжал имеет прямую крестовину и набалдашник в виде сплошного кольца. Рукоять и лезвие имеют явственные следы дерева (деревянная обкладка рукоятки и ножен). Такие же кинжалы характерны для сарматов Прикубанья и Поволжья.

Конные сарматы-воины имели на вооружении длинные копья с железными наконечниками, прямые мечи длиной до 1 метра. По левую сторону висел колчан - горит с двояковыгнутым коротким луком и стрелами с железными трехгранными наконечниками.

Сарматы как воины были, подобно скифам, конными стрелками; лук и стрелы были в их руках излюбленным оружием.

«Почти все аланы, - пишет римский историк IV века Аммиан, Марцеллин, - высоки ростом и красивы... Они страшны сдержанно-грозным взглядом своих глаз, очень подвижны вследствие легкости вооружения... У них считается счастливым тот, кто испускает дух в сражении».

Обряд захоронения придонскими сарматами своих покойников известен теперь во многих подробностях. Сарматские погребения первых веков н. эры широко распространены и часто встречаются на территории Ростовской области; не раз встречались они и в черте города Ростова-на-Дону.

Особенно хорошо изучен могильник Гниловского городища, находящийся на правом берегу балки Кульбаковой (См. - Остатки сарматского поселения у станицы Нижне-Гниловской, Сборн. «Памятники древности на Дону», I, Ростов-на-Дону, 1940).

Сарматы выкапывали глубокую (от 2 до 3 метров) и длинную (до 2,2 метра) яму, шириной в 80 см. с почти отвесными стенками, а по длине ямы на уровне дна делался «подбой» (подкоп в сторону), в котором и хоронили умерших в вытянутом положении, головою на юг. Такой способ захоронений применялся, очевидно, с целью скрыть погребение от грабителей, ибо, следуя издавна установившемуся обычаю, сарматы продолжали класть в могилу, вместе с умершим, различные вещи и предметы.

Скелетам часто сопутствуют предметы быта, украшения - бусы, бронзовые зеркала и фабулы, пряслицы и др.; у головы покойника обычно находятся сосуды, чаще всего - местной работы, но иногда - и привозные, вплоть до амфор.

По количеству могильного инвентаря мужские погребения, как правило, более скудны, чем женские. Могильники при поселениях не имеют наземных признаков, степные же погребения, особенно - сарматской знати, имеют земляные насыпи - курганы.

Обычай искусственной деформации черепа имел место и среди сарматов Подонья-Приазовья. Однако находки здесь деформированных черепов относительно редки. Насколько можно судить, все подобные находки связаны с богатыми погребениями.

Во всяком случае, обычай искусственной деформации черепа не получил на Дону такого широкого распространения, как, например, в Поволжье, где в некоторых, могильниках число деформированных черепов достигает от 20 до 70% к общему числу погребенных.

Для понимания верования и культов сарматов большое значение имеют также нередко находимые в курганах и городищах Придонья и Прикубанья глиняные кувшины с ручками в виде фигур животных, главным образом, - барана, птицы, головы которых всегда обращены к отверстию кувшина. Такие кувшины или обломки их ручек найдены, в частности, на Кобяковом, Гниловском, Кизитиринском и других нижнедонских городищах и связанных с ними могильниках, в кургане близ хутора Веселого у северного конца плотины Манычского канала и т. д. Фигуры животных сделаны иногда весьма реалистично, а иногда, наоборот, крайне схематично и условно, вплоть до изображения лишь отдельных частей головы животного - глаз, ушей, рогов.

Образ животных, особенно - барана, занимал видное место в религиозно-культовых представлениях сарматов, веривших в оберегающую силу животного. По раскопкам древне-сарматских погребений известно, что с покойником клали могилу пищу из баранины. Вообще, культ барана - один из древнейших культов для ряда народов и местностей земного шара. Он восходит к тотемистическим представлениям первобытных людей. Кое-где этот культ сохранялся как пережиток очень долго, вплоть до недавнего времени. Интересно, например, что у горцев Дагестана существовала такая поговорка: «Сосуд без ручки надо закрывать, а в сосуд с ручкой шайтан (злой дух) не войдет» (К. М. Скалон. - Изображения животных на керамике сарматского периода, Гос. Эрмитаж, Труды Отдела истории первобытной культуры, I, Л., 1941).

Изображение барана и других животных на ручках сосудов обеспечивало, по верованиям сарматов, защиту сосуда с содержащейся в. нем жидкостью от воздействия дурного глаза, от проникновения внутрь злых духов, враждебных человеку сил. Тем же целям, надо полагать, служили и изображения фигур животных на бронзовых котелках римского времени, найденных на границе между Ростовом-на-Дону и Нахичеванью и в других местах.

Среди погребений сарматской знати особенно выделяется и пользуется широкой известностью богатейшее погребение, случайно открытое в 1864 году в черте города Новочеркасска в кургане «Хохлач». Это погребение вошло в науку под названием «Новочеркасский клад». Он ярко свидетельствует о социально-экономической мощи правящей сарматской верхушки.

В кургане была захоронена одна из сарматских «цариц» II века н. эры.

В состав могильного инвентаря входили:

1. диадема (головной венец, обруч) из листового золота, украшенная разноцветными камнями - бирюзой, овальными гранатами и аметистами, жемчугом, резным из халцедона женским бюстом с римской прической, изображениями оленей, птиц и деревьев и различными привесками из золота;
2. массивное золотое ожерелье с горельефными изображениями животных, в глаза которых вставлены топазы, а бедра инкрустированы бирюзой и розовым кораллом;
3. два золотых массивных спиральных браслета, каждый из которых заканчивается изображениями лежащих чудовищ, которые грызут хвост друг другу;
4. три золотых складных коробочки;
5. золотой флакончик для духов (высотой в 9 см.) на цепочке; тулово флакончика опоясывают изображения барса и орла, которые терзают оленя; по шейке флакончика бегут животные (по-видимому, зайцы);
6. продолговатый агатовый флакон-цилиндр, с фигуркою льва из чеканного золота;
7. золотая фигурка Эрота (бога любви), играющего на свирели;
8. два золотых кубка-чаши, один из которых - с ручкой в виде оленя;
9. два серебряных кувшина;
10. три бронзовых поломанных сосуда;
11. множество золотых украшений, видимо, от одежды, в том числе - бляшки с изображением оленя;
12. остатки золотых нитей;
13. обломки различных серебряных вещей;
14. фрагменты терракотовой статуэтки и глиняного сосуда и др. (Русские древности в памятниках искусства, издаваемых И. Толстым и Н. Кондаковым. Вып. III. Древности времен переселения народов, СПБ, 1890 ).

Шедевром среди всех этих вещей является диадема, изготовленная явно не греческим, но «варварским» мастером. Ее главным украшением служит венечный фриз, посредине которого изображены растения с идущими между ними оленями и козлами, инкрустированными бирюзою. Что касается халцедонового женского бюста в центре диадемы, типично римской работы, то он явно принадлежал другому изделию, из которого был вынут и вставлен в диадему местной, «варварской», работы.

Золотой массивный сосуд сарматского времени, близкий новочеркасскому сосуду, с ручкой в виде оленя был найден в станице Мигулинской, на Дону. Он имеет 11 1/2 см высоты и снабжен ручкой в виде хищного зверя; по шейке сосуда идет поясок вырезанных в золоте вглубь ромбов и треугольников. Изготовлен сосуд в пределах Боспорского царства, в одном из его городов, быть может, даже и в самом Танаисе (как это предполагает М. И. Ростовцев). По верху мигулинского сосуда идет «точечная» - сделанная наколом - греческая надпись: «Тарулос сын Ксеванока сделал».

Тарулос, Ксеванок... Перед нами явно фракийские имена, а известно, что немало фракийцев обитало и в пределах Боспорского царства. Вполне вероятно, что фракийские имена могли носить и сарматы по происхождению (Фракийцы - племена, населявшие Фракию - область, ограниченную с севера Дунаем, с востока - Черным, Мраморным и Эгейским морями).

По мнению такого выдающегося знатока южно-русских древностей, как М. И. Ростовцев, и Новочеркасский клад и золотой сосуд из станицы Мигулинской характерны бросающейся в глаза связью их с западно-сибирскими древностями, с одной стороны, и так называемыми готскими находками в Пантикапее - с другой. Помимо этого, новочеркасская и мигулинская находки тесно и непосредственно связаны с кубанскими находками позднего эллинизма, отражающими как кавказские влияния, так и, главным образом, влияние Ирана. Сочетание этого и дало тот своеобразный, самобытный и неповторимый стиль, каким отмечены золотые предметы из Новочеркасска и Мигулинской.

Заслуживает также внимания погребение, найденное в 1927 году в окр. станицы Мелеховской, в 4,5 км от правого берега Дона. Оно содержало в себе скелет с деформированным черепом и ряд предметов, среди которых особо выделяется бронзовый кастрюлеобразный ковш римского типа с греческой надписью на ручке, дословно гласящей следующее: «ГЛ Диадумен (увенчанный золотом), младшим посвятил в правление Феофила». Ковш был подарен неким Диадуменом существовавшему тогда какому-то союзу молодых людей и был изготовлен, по всей вероятности, в римском городе Капуе {центр Кампаньи) на Аппенинском полуострове.

Еще одной примечательной находкой является комплекс вещей из погребения III века н. эры, случайно обнаруженных в 1868 году при рытье котлована в 1 1/2 верстах от берега р. Морской Чулек при впадении ее «в устье донецких гирл» (примерно в 30 верстах от Таганрога). Среди вещей: семь круглых блях-«медальонов» - из тонкого резного золота, украшенных пилеными стеклянными пластинками вишневого цвета, кусочками голубой смальты и гранатовыми стеклышками слегка выпуклой формы, которые вделаны в находящуюся в центре перегородчатую звезду; пять «киотцев» со вставными плитками из лилового стекла и багряного и голубого пурпура; сердцеобразные подвески, перстни с вделанными в них светлокрасными сердоликами, а также перстни с овальными гнездами, в которые вделаны гранаты и сердолик с античным изображением дельфина; дутые золотые серьги - «калачики», усыпанные бисерными нитями; легкие и массивные золотые браслеты, один из которых с «точечной» надписью - наколом латинскими буквами и другие предметы. «Медальоны» и «киотцы» представляют собой части богатого конского убора.

Сопоставление новочеркасского, мигулинского, чулекского» Погребений с однообразными и бедными погребениями рядовых сарматов еще и еще раз подчеркивает всю глубину социальной дифференциации, общественного и имущественного неравенства в среде сарматских племен Подонья-Приазовья. Совершенно ясно, что головные уборы и ожерелья из золота и Драгоценных камней, золотые сосуды и им подобные редкие и дорогостоящие предметы роскоши являлись уделом немногочисленной местной знати, в руках которой сосредоточивались крупные богатства, нажитые за счет эксплоатации и угнетения соплеменников.

С жизнью донских сарматов связана еще одна очень интересная страница. Среди многих народов мира никогда была распространена легенда об амазонках - грозных женщинах-воительницах, мужененавистницах, умеющих ездить верхом стрелять из лука, равных мужчинам и даже превосходящих их своей храбростью.

Согласно легенде, амазонки - безгрудые, так как они якобы; выжигали себе правую груди для удобства стрельбы из лука.

На предложение заняться мирным трудом, ремеслом следовал такой ответ амазонок: «Мы стреляем из луков, бросаем дротики, ездим верхом, а женским работам не обучены».

Легенда об амазонках имеет вполне реальные корни и отражает, определенные черты общественного строя, в виде долго сохранявшихся у некоторых племен древности пережитков матриархата. Известно, что в некоторых местах матрилинейный (по линии матери) счет родства доживал до классового общества. Этнографы отмечают относящийся к недавнему времени, вызванный пережитками матриархата, пример высокого положения и воинственных нравов женщин у кочевых племен скотоводов - туарегов - в Африке.

«Ни одна девушка, - рассказывает Геродот об амазонках, - не выходит замуж, пока не убьет врага. Некоторые из них и умирают в старости безбрачными, потому что не могли выполнить этого требования».

Медицинский трактат псевдо-Гиппократа (рубеж VI-V веков до н. эры), говоря о родственных скифам савроматах, указывает, что «их женщины ездят верхом, стреляют из луков, мечут дротики с коня и сражаются с врагами, пока они в девушках. Они остаются в девицах, пока не убьют трех врагов». В «Описании моря, прилегающего к населенной Европе, Азии и Ливии» Скилака Кариандского (вторая половина IV века до н. эры) читаем: «От реки Танаиса начинается Азия и первый народ ее... савроматы. Народ савроматов управляется женщинами. За женоуправляемыми живут меоты». Историк Эфор (IV век до н. эры) называл савроматов «управляемыми женщинами». Николай из Дамаска сообщает, что «савроматы... женам своим во всем повинуются, как госпожам». Другие указывают, что у сарматов вместе с мужчинами шли на войну и женщины.

Любопытно, что античные писатели - Геродот, псевдо-Гиппократ и другие - упорно утверждают, что амазонки распространяли свою власть на побережье Азовского моря и на южное Причерноморье, при чем в городах последнего культ женщин-героинь действительно сохранялся очень долго (Отзвуком существования амазонок в Подонье-Приазовье является миф, скомпанованный жившим при Траяне и Адриане Плутархом из Александрии. «Танаис, - пишет Плутарх, - река в Скифии; она прежде называлась Амазонской, потому что в ней купались амазонки, а переименована была по следующей причине: Танаис, сын Беросса и одной из амазонок Лисштцы, будучи очень скромен, ненавидел женский пол, чтил только Ареса и с презрением относился к браку. Но Афродита вселила в него страстную любовь к его собственной матери; он сначала боролся со своей страстью, но затем, одолеваемый роковым мучением и желая остаться непорочным, бросился в Амазонскую реку, которая, по его имени, и была переименована в Танаис»).

При современном уровне наших знаний нет места сомнениям, что единообразные утверждения античных писателей о женовластии у савроматов вполне обоснованы и относятся, прежде всего, к территории и подвластным царям Боспора племенам меотов в низовьях Дона, а также к соседним с ними на севере и востоке племенам савроматов - наиболее древним сарматским племенам. По Геродоту, меоты - обитатели земель, по которым течет Танаис (Дон), а савроматы живут за Танаисом.

Данные археологии также неоспоримо свидетельствуют о том, что среди сарматских племен бытовал культ женщины-жрицы.

Сосредоточение погребений вокруг прародительницы говорит о роли матери-предка в среде рода и большой семьи. Данные раскопок подтверждают и то, что многие сарматские женщины были женщинами-воинами, в частности, - стрелками из лука. Б. Н. Граков указывает на ряд курганных погребений различных периодов сарматского времени, в которых хоронились вооруженные женщины, иногда вместе со своими конями и даже с человеческими жертвами. У женских скелетов, наряду с украшениями - бусами, браслетами и предметами туалета - зеркалами и другими вещами, лежат мечи, наконечники стрел, остатки колчанов, копья, каменные блюда - алтари на ножках в виде голов животных (одно из таких блюд хранится в Новочеркасском музее). Лишь с течением времени патриархальное начало окончательно берет верх над материнским, и культ женщины-жрицы, воительницы, родоначальницы сходит на нет.

С III века н. эры в степях Причерноморья появились племена готов, родственные восточно-германским племенам. Они совершали нападения на греческие колонии, на территорию Восточной Римской империи, а также на раннеславянские племена. Готы не принесли с собой новой, более высокой культуры, и потому не только не оказали сколько-нибудь заметного влияния на местную культуру, но, наоборот, сами подверглись значительному воздействию старой культуры сарматского населения южно-русских степей. К тому же само пребывание здесь готов явилось недолговременным. Уже в IV веке их вытеснили другие племена, и лишь в крымских горах на некоторое время сохранилось численно небольшое готское население. Тенденциозные попытки немецко-фашистских историков доказать якобы крупную политическую и культурную роль готов в южно-русских степях абсолютно беспочвенны, и не выдерживают никакой критики. Новейший исследователь готской проблемы проф. А. Д. Удальцов приходит к выводу, что готы никогда не составляли на юге единого государства, обширной «державы»,. якобы господствовавшей над населением Восточной Европы, в том числе - над славянами. Занятая готами территория была очень незначительной по размерам. Сами готы распадались на ряд военных групп, независимых друг от друга. Большинство местных племен оставалось независимым от готов, образуя в борьбе с ними военные союзы (А. Д. Удальцов. - Древнейшее население Восточной Европы и проблема. славянского этногенеза. Реферат работы, М.-Л., 1947).

Что касается пребывания готов в Подонье-Приазовье, то этот вопрос остается открытым. Связи между сарматским населением приазовских и придонских степей III-IV веков и готами существовали несомненно. Явственных же следов пребывания в нашем крае самих готских племен не установлено.