Греческая и Римская колонизация Причерноморья-Приазовья

История скифов, в частности, скифских племен Подонья-Приазовья тесно сочетается с историей греческих колоний в нашей стране, благодаря которым ют европейской части нынешней территории СССР оказался связанным с античным (древним греко-римским) миром.

В VIII-VI веках до н. эры в рабовладельческий Греции быстро развивалось товарное хозяйство, а с ним и торговля Греческие промышленники и купцы все больше нуждались в новых внешних рынках Земли северного Причерноморья и Приазовья представляли в этом отношении значительный интерес. Многочисленное местное население могло в большом количестве потреблять ввозимые сюда греками товары - посуду, оружие, вино, оливковое масло и многое другое Вывозить же отсюда можно было рыбу, икру, кожи, меха, мед, соль, воск, скот, строевой лес, а славное - хлеб из тех местностей Скифии, население которых занималось земледелием).

Материковая Греция в целом не в состоянии была: прокормиться своим хлебом и нуждалась в экспорте его из других местностей Определенную роль в установлении связей со Скифией играла также возможность черпать оттуда рабскую силу для доставки ее в Грецию (главным образом - в Афины), на острова архипелага и в Малую Азию.

Наряду с хлебом и рабами, важным предметом вывоза из Скифии в различные области Греции и Рима являлась рыба. Многие небольшие поселения древних греков (фактории и эмтории) существовали главным образом за счет торговли рыбой. Торговля черноморской (понтийской) и азовской (меотийской) рыбой успешно конкурировала с торговлей рыбными продуктами средиземноморского бассейна. Необходимость перевозить большое количество рыбы та дальнее расстояние заставила создать определенную систему ее обработки. Часть выловленной рыбы сушили (вялили). Другая часть подвергалась засолке, при чем солили рыбу как в специальных чанах или цистернах с рассолом, так и в больших глиняных сосудах (пифосах) и специальных амфорах. Наиболее высокие сорта рыбы перекладывали пахучими листьями, заливали разными рассолами. С течением времени стали изготовляться даже рыбные «консервированные» соуса. В крупных греческих колониях для оптовой и розничной торговли рыбой отводили особые площади или отдельные места на торговых площадях. Крупная роль хлеба и рыбы в составе вывозимых из Скифии товаров нашла свое отражение в известиях древних писателей, в надписях на камне и даже в монетной чеканке.

Так, на монетах, чеканившихся в крупной греческой колонии Пантикапей (на месте современной Керчи), обычно изображение грифона - крылатого хищного зверя с птицеподобной головой. В ногах грифона - хлебный колос (символ хлеботорговли) или осетр (символ рыботорговли) (При этом, кстати сказать, изображение осетра настолько четко, реалистично, что ихтиологи видят в нем изображение именно донского осетра).

Древние греки правильно поняли и оценили крупное значение не только Черного, но и Азовского моря в деле снабжения Греции рыбой разных видов и сортов.

Показательно, что незнакомое грекам слово местного происхождения «Меотида» (Меотийское озеро - как называлось тогда Азовское море) греки впоследствии производили от слова «Мата» («бабка», «кормилица»), подчеркивая этим важное промысловое значение Азовского моря.

По мере развития торгово-меновых операций в ряде пунктов северного Причерноморья и Приазовья стали возникать небольшие временные торговые поселения (фактории). Некоторым из них суждено было превратиться в постоянные крупные греческие колонии, время существования которых обнимает период в несколько столетий. Очень многие из этих колоний появились вблизи ранее возникших местных поселений или на месте некогда существовавших поселений туземцев (как это было в устьях Дона).

Первой из основанных ионийским Милетом (Милет - крупнейший древнегреческий торговый и промышленный центр на западном берегу Малой Азии. Иония - западная береговая полоса Малой Азии) колоний северного Причерноморья была Ольвия, на правом берегу Гипаниса (Ю. Буга), близ современного села Парутина. Ольвия возникла не позднее середины VI в. до н. эры. В течение второй половины VI в до н. эры на Керченском полуострове, то есть на европейской части Боспора (Боспор Киммерийский, Боспорский пролив - древнее название Керченского пролива), возникли милетские Пантикапей и Феодосия; на Таманском полуострове (азиатской части Боспора) - теосская Фанагория, затем - милетская, или митиленская, Гермонасса и, вероятно, также милетская колония Сады. Во второй половине V в. до н. эры было положено начало колониям Гераклее Понтийской и Херсонесу Таврическому (около Севастополя).

Остальные города и селения возникали постепенно и уже по инициативе самих боспорских греков, поэтому они являлись колониями не милетскими, дорийскими, а боспорскими (см. рис. 14).

Рис. 14. Греческая колонизация северного Причерноморья и Приазовья в VII-V вв. до н. э. (по А. А. Иессену)

Античные источники сохранили нам около 30 названий населенных пунктов {городов и селений), располагавшихся в пределах Боспора. Всего же греки насчитывали на северном побережье Черного моря до 200 поселений.

По своей социально-экономической организации и политическому устройству каждая из крупных греческих колоний являлась как бы сколком греческого рабовладельческого общества, с его городами-полисами. В большинстве случаев колонии существовали независимо друг от друга. Свободные жители пользовались правом выбора представителей в органы управления, сходные с политическим устройством греческих рабовладельческих республик (булэ, коллегия архонтов и т. д.). Фактическая власть в колониях сосредоточивалась в руках богатых людей - рабовладельцев и купцов.

В начале V в. до н. эры многие из греческих поселений на Боспоре объединились вокруг Пантикапея и правящей в нем династии Археанактидов, ведшей свое начало от милетца Археанакта. Так возникло Боспорское государство, столицей которого стал Пантикапей. В 438 г. до н. эры власть от династии Археанактидов перешла к династии Спартокидов. Интересно, что на протяжении V-IV веков до н. эры спартокиды по отношению к греческим городам Боспорского государства именовались пожизненными архонтами (начальниками, вождями); царями же спартокиды назывались толь ко по отношению к подвластным им туземным племенам. Лишь с конца IV - начала III в. спартокиды именуются царским титулом уже в отношении всего Боспорского государства.

Новому государственному объединению подчинялся ряд туземных племен восточной части Крыма, нижнего течения Кубани, Таманского полуострова, северного Приазовья.

Территория за восточным берегом Меотиды находилась в сфере экономического и культурного влияния Боспорского царства, но в состав его не входила.

Все греческие колонии северного Причерноморья располагались на морском берегу или вблизи от него. В глубь сто пей греки не проникали, и самой крайней точкой их распространения на севере являлся город Танаис, располагавшийся в устье одноименной реки Танаис (Дон).

Появление в Скифии греческих колоний и развитие обмена и торговли привели к тому, что местное производство, рассчитанное раньше, в значительной мере, на собственное потребление, сменилось теперь производством товаров, главным образом, на сторону.

Торговля хлебом, рыбой и другими продуктами, которая теперь велась через Боспорское царство, достигла очень больших размеров и приносила греческой аристократии и зажиточной верхушке скифских племен крупные выгоды.

Знаменитый афинский оратор Демосфен (383-322 гг. до н. эры) в одной из своих речей указывал, что «хлеб, привозимый водою из Понта (Причерноморья - Б. Л.), по количеству равняется всему, привозимому из прочих рынков... оттуда вывозится сюда (в Аттику) (Аттика - область средней Греции с центром в Афинах) около 400000 медимнов хлеба» (Медимн - мера сыпучих тел, равная, примерно, 52 литрам, 400000 медимнов зерна составляет более миллиона пудов).

Нетрудно представить себе, сколько людей, при весьма низкой технике земледелия, должно было работать в сельском хозяйстве для получения только на вывоз такого значительного по тому времени количества хлеба (Установлено, что земледелие у скифов было плужным. Огородничество и садоводство велось на приусадебных землях, являвшихся собственностью отдельных дворов).

Хлеб, шедший из Боспора, был дешев, так как производился руками бесправных и подневольных людей. Они возделывали для своих господ пашни и собирали урожай, ловили и солили рыбу, обрабатывали кожи. С приходом греков зажиточная верхушка скифов быстро нашла общий язык с колонизаторами и стала еще интенсивнее эксплоатировать местное трудящееся население и рабов. Используя рост торговли и обмена, племенная верхушка богатела и усиливала свое могущество.

Все это еще более ускоряло распад родового строя у скифских племен, особенно у тех, которые обитали в непосредственной близости к колониям. Среди этих племен более отчетливо проявлялись и складывались рабовладельческие отношения.

Процесс обогащения верхушки местного общества в результате появления греческих колоний хорошо описан Страбоном (63-20 гг. до н. эры):

«Надо сказать, - писал он, - что наш образ жизни почти у всех произвел перемены к худшему, внося роскошь, страсть к удовольствиям, и для удовлетворения этих страстей - множество безнравственных средств к обогащению Такая испорченность нравов в значительной степени проникла и к варварам, между прочим, и к номадам Последние со времени знакомства с морем сразу сделались хуже, стали разбойничать, убивать иностранцев и, вступая в сношения со многими народами, - перенимать от них роскошь и торгашество. Хотя это, невидимому, и способствует смягчению дикости, однако портит нравы, и на место простодушия, о котором мы только что говорили, вводит коварство».

К началу нашей эры в северном Причерноморье и Приазовье на смену грекам появились римляне.

В первой половине II века до н. эры Греция была завоевана Римом, что не могло не отразиться на судьбах Боспорского царства. Рим продолжал свое наступление на Восток, В процессе завоевания Римом Малой Азии завязалась длительная и жестокая борьба Рима с Понтийским государством Царя Митридата. В своем сопротивлении Риму Митридат, распространявший тогда свою власть и на ослабевшее под натиском скифов Боспорское царство, пытался использовать людские и материальные ресурсы Боспора. Лишь в 60-х годах до н. эры Митридат потерпел окончательное поражение, и власть Римской империи распространилась на северное Причерноморье и владения Боспорского государства.

Рим, в свою очередь, был заинтересован в экономических связях с южно-русскими степями, и потому бережно отнесся к Боспорскому царству. Между Римом и Боспором установились своеобразные отношения. Чтобы не брать власть на Боспоре полностью в свои руки и не отстаивать ее в далеком северном Причерноморье и Приазовье своими собственными силами, Рим предпочел предоставить как европейскую, Так и азиатскую часть Боспорского царства управлению формально независимых, а на деле являвшихся вассалами римского императора местных наследственных царей. На случай же, если бы боспорские цари не сумели сами обеспечить мирных отношений с беспокойными степными племенами, Рим держал в Таврике (Крыму) свои гарнизоны, посланные туда из римской провинции Мезии. В Черноморских водах стояла и римская эскадра. Римский император ежегодно посылал царям Боспора свои «подарки» (денежные субсидии), шедшие преимущественно на содержание войск, противостоявших набегам туземных племен.

Из далекого Рима цари Боспора получали также знаки власти: скипетр с изображением императора и царский венец. Формально «независимые» боспорские правители на деле находились, таким образом, в зависимости от римского правительства. Это нашло свое отражение в археологических памятниках, в частности, в тексте надписей на чеканившихся в Боспоре монетах на одной стороне монеты выбивался бюст боспорского царя, на другой - римского императора.

Характер торгово-экономических операций с Боспорским царством при владычестве Рима остался, в основном, тем же, что при греках. Только хлеб и рыба направлялись теперь уже не в Афины и другие местности Греции, а преимущественно в южное и западное Причерноморье, где располагались крупные римские армии.

Когда же впервые появились греки в Подонье-Приазовье?

Древнегреческий писатель Плиний Старший сообщает, что в устьях Дона будто бы некогда господствовали карийцы - мореплаватели, проникавшие на север еще до VII в. до н. эры. Однако во всем бассейне Дона пока не обнаружено ни одной находки, которая подтверждала бы наличие связей Подонья-Приазовья с районом Эгейского моря до VII века до н. эры. Верно, однако, то, что в VII-VI веках до н. эры в Подонье-Приазовье появляются первые следы знакомства греков с местным населением.

Внимание посетителей Новочеркасского музея давно привлекала часть крупного древнего сосуда с оригинальным горлом - со странным изображением, напоминающим почти фантастическую голову быка (рис. 15). Отверстие для наливания жидкости расположено в теменной части головы быка. Для выливания жидкости служит узкая щель рта. Сосуд был частично покрыт коричневато-черным «лаком», частично расписан тем же лаком по желтоватой обмазке.

Рис 15. Горло ионийского архаического сосуда в форме головы быка. Из находок в б. Хоперском округе, Донской области, (по Т. Н. Книпович)

Как это установлено недавно Т. Н. Книпович, сосуд примыкает по своему стилю к кругу древнего вавилонского искусства. Изготовлен он или в Родосе или Милете, то есть представляет собой предмет явно греческого (ионийского) происхождения. Этот интересный и долго считавшийся загадочным сосуд найден у нас на Дону, в пределах быв. Хоперского округа.

Близко примыкает к хоперскому сосуду и большой сосуд, Найденный в 1869 году близ слободы Криворожье на р. Калитва вместе с золотым обручем и серебряной головкой быка (Эта серебряная головка быка восточного, и при том - вавилонского происхождения. Как попала она к нам на Дон? Скорее всего, через греческих, малоазийских или персидских купцов).

Таким образом, древнегреческие предметы роскоши попадали в руки племенной знати Подонья-Приазовья уже в те времена, когда не только здесь, но и во всем северном Причерноморье еще не существовало постоянных греческих колоний, если не считать поселения, возникшего к концу VII века до н. эры на острове Березань (по пути морем из Одессы в Херсон, при входе в Днепро-Бугский лиман).

В те далекие времена в северное Причерноморье и в устье Дона попадали лишь отдельные мореплаватели и торговцы. В обмен на дорогие художественные изделия они закупали, вероятнее всего, рабов, а, быть может, скот и продукты животноводства. Проникали сюда греки восточными морскими путями по Черному морю, через район Боспора Киммерийского (Керченского пролива), а отсюда по Азовскому морю - в устье Дона. Для несколько более позднего времени известен, впрочем, и сухопутный маршрут из района Днепровского лимана и Березани на северо-восток.

С течением времени торговые сношения греков с северным Причерноморьем и Приазовьем стали принимать все более устойчивый и широкий характер. От случайных, полупиратских плаваний по Черному морю на север греки стали переходить к регулярным торговым операциям.

На рубеже V-IV веков до н. эры выходцами из города Пантикапея была основана еще одна колония в устьях Дона.

Новой колонии, названной Танаисом, суждено было стать крупным торговым центрам, получившим широкую историческую известность.

О Танаисе до нас дошли некоторые, весьма немногочисленные, но очень ценные свидетельства древних писателей.

Вот, например, что сообщает известный географ древности Страбонг:

«Вход в Меотиду (Азовское море - Б. Л.) называется Киммерийским Боспором. Начинается он с значительной ширины, именно около 70 стадий (Стадий - мера длины, около 185 метров), где и переправляются из окрестностей Пантикапея в ближайший азиатский город Фанагорию (на Таманском полуострове - Б. Л.), а оканчивается гораздо более узким проливом Этот проход отделяет Европу от Азии, подобно тому, как и река Танаис, текущая с противоположной ему стороны с севера в озеро (Меотийское - Б. Л.) и его устье. Она изливается в озеро двумя рукавами, находящимися один от другого на расстоянии около 60 стадий. Есть и город, соименный реке, - самое большое торжище у варваров, после Пантикапея...».

В другом месте Страбон сообщает:

«При впадении Танаиса в Меотиду имеется населенный город, носящий то же имя, что и река Танаис, - создание эллинов (древних греков - Б. Л.), владеющих Боспором. Недавно его разгромил царь Полемон за неповиновение. Служил же он (Танаис - Б. Л.) общим эмпорием для азиатских и европейских кочевников и для греков, совершавших к нему плавание по озеру (т. е по Азовскому морю - Б. Л.) из Боспора,- одних, везущих рабов, шкуры и всякие иные предметы от кочевников, - других, нагружающих себе взамен одежды вино и все прочее, свойственное культурному образу жизни. На 100 стадий впереди от торгового города Танаиса лежит остров Алопекия - поселение разноплеменных людей. Неподалеку на озере есть и другие островки... Из всех азиатских меотов (племен, обитавших по всему юго-восточному побережью Азовского моря, от устьев Дона и Тамани - Б. Л.) одни были подвластны тем меотам, которые имеют эмпорий в Танаисе, другие - боспорцам. Случалось, что иногда то одно, то другое племя отпадало от боспорцев Нередко боспорские правители владели и землями до Танаиса, в особенности Фарнак (сын Митридата VI, царь Боспора, правил с 63 по 47 год до нашей эры - Б. Л.), Асандр (царь Боспора, 47-17 гг. до нашей эры - Б. Л.), Полемон (царь Боспора, правивший в последние годы до нашей эры - Б. Л.)»

У Гая Плиния Секунда (Старшего), жившего в I веке н. эры (23-79 годы), находим следующее сообщение о Танаисе: «... Затем, по реке Танаису, впадающей в море двумя устьями, живут сарматы... разделяющиеся на многие племена... Есть и город при устье Танаиса. Окрестностями его владели сначала карийцы, затем клазоменийцы и меоны (Меоны - жители греческих городов Меонии, как называлась в древности Лидия - средняя область на западном побережье Малой Азии), потом пантикапейцы».

Скупые и краткие сведения Страбона и Плиния говорят, таким образом, о том, что город Танаис был основой боспорскими эллинами и располагался у самого устья реки Танаис, впадавшей в Меотийское озеро двумя рукавами. Танаис являлся крупным центром торговли греков с кочевниками, соперничая в этом отношении с Пантикапеем. В течение некоторого времени Танаис оставался самостоятельным, и ему были подвластны соседние племена. Соперничество Танаиса с Боспорским царством завершилось в середине первого века до нашей эры полным подчинением Танаиса Боспору. При этом борьба между Танаисом и Боспором сопровождалась репрессивными мерами по отношению к Танаису, предпринятыми боспорским царем Полемоном I - римским ставленником и авантюристом, выдвинувшимся во время больших войн той эпохи.

Но где же именно находился Танаис, дошли ли до наших дней его остатки, и как отвечает наука на этот вопрос?

В литературе XVI-XIX веков было широко распространено мнение, что древний Танаис находился, якобы, на месте нынешнего Азова.

Сигизмунд Герберштейн писал, например «Город Азов, который прежде назывался Танаис».

В настоящее время доводы в пользу отождествления местоположений Азова и Танаиса следует считать совершенно отпавшими.

В 50-х годах XIX века профессор П. М Леонтьев, производя свои известные археологические разыскания в устьях Дона, пытался установить и место Танаиса до полемоновского разрушения. Он обратил внимание на окрестности Елисаветовской станицы, где обнаружил обширное древнее городищу установив на нем наличие следов греческого поселения. Раскопал профессор П. М. Леонтьев и несколько курганов. В результате он пришел к выводу, что «для вопроса о местности древнего дополемоновского Танаиса наши елисаветовские раскопки не принесли решительных данных».

Только исследования 1908-1912 и 1923-1928 гг., проведенные под руководством профессора А. А. Миллера, позволили, наконец, решить «загадку» Танаиса и притом - именно в пользу крупного городища в окрестностях станицы Елисаветовской, с его культурными отложениями и прилегающим к городищу курганным могильником греко-скифского времени (начиная с VI-V веков до III в до н. эры) (Культурные отложения в некоторой части Елисаветовского городища дают также предметы древности еще «архаического» времени. Танаис, следовательно, возник в пункте, где доскифское и раннескифское время уже существовало поселение, в хозяйственной жизни которого большую роль играло рыболовство). Все, что нам известно об Елисаветовском городище, позволяет видеть в нем остатки древнего Танаиса.

Следует, кстати, заметить, что судоходное русло Дона в Период существования древнего Танаиса проходило как раз не около нынешнего Азова, а по нынешнему Дугину ерику (протоку, Дона), то есть около станицы Елисаветовской. Здесь, действительно, находилось удобное место для крупного торгового поселения - у судоходного русла реки и к тому жена высоком песчаном острове, что помогало защите города от врагов (Возвышенное место, на котором стоял древний Танаис, при весенних разливах Дона не затоплялось (как не затопляется и сейчас)).

В наши дни, правда, судоходное русло Дона находится далеко от Елисаветовского городища, но здесь нужно помнить о существовании общего правила, по которому долинные реки северного полушария постепенно перемещаются слева направо (закон Бэра), отходя, с течением времени, от левого, низкого берега и подмывая высокий, правый коренной берег. Это касается и Дона с его извилистым, к тому же «капризным», течением. Остатки многих древних поселений отдалены сейчас от современного русла реки, но некогда эти древние поселения стояли у самого берега реки.

Интересно, что с возникновением Танаиса на некоторое время прерывается и замирает жизнь в других, существовавших в низовьях Дона и соседних с Танаисом поселениях (Гниловское и Кобяково городища). Объясняется это, очевидно, тем, что через Танаис шли оживленные меновые и торговые операции греков с хлынувшими сюда кочевниками-скотоводами, а не с бедными и отсталыми поселениями местных рыболовов. Разумеется, что в этих условиях местные поселения рыболовов, не представлявшие интереса для Танаиса, были обречены на то, чтобы заглохнуть или даже быть насильственно уничтоженными пришлыми воинственными кочевыми племенами скифов.

Танаис был окружен высоким земляным валом и рвом (в окружности до 3 км). В наружном валу находилось трое ворот, от которых вели пути к двум пристаням на берегу рукава Дона

В самом Танаисе жило лишь постоянное его население. Вокруг же Танаиса, в дельте Дона, было очень многолюдно. О широкой заселенности дельты Дона говорят многочисленные находки различных предметов древности. На более возвышенных, не затопляемых пунктах у Елисаветовского городища также располагались более или менее постоянные поселения. Нами установлены, например, следы заселения даже территории наиболее крупных древних курганов из группы «Пять братьев».

Связанные с Танаисом населенные пункты располагались и в других, более отдаленных местах.

Так, летом 1928 года были произведены раскопки у западного основания Беглицкой косы (близ Таганрога) расположенной на полуострове, образуемом Миусским лиманом и северным побережьем Азовского моря.

Было установлено наличие здесь следов поселения и курганного могильника III-II веков до н. эры. Среди обнаруженных при раскопках предметов имелись чернолаковая посуда и амфоры (Амфоры - большие остродонные сосуды с длинным горлом и двумя ручками. У древних греков амфоры служили основным видом тары. В них носили, хранили и перевозили вино, масло, зерно, муку и т. д.), также сосуды местного изготовления. Перед нами, следовательно, еще один пункт, связанный по времени в культуре с существованием Танаиса древнего.

В Танаис завозились товары, изготовлявшиеся собственно в Греции, а также товары, выходившие из производственных центров северного Причерноморья. Значительным предметом импорта являлась посуда - чернолаковая, краснофигурная, чернофигурная и простая - повседневного употребления. В амфорах привозилось греческое вино и оливковое масло. Доставлялись в Танаис и изделия из металла, строительные полуфабрикаты, мелкие украшения, - например, различных форм бусы из синего или белого стекла (Интересна находка стеклянной печати (геммы) с резным углубленным изображением бородатой человеческой фигуры во весь рост, повернутой в профиль влево, с палицей в одной руке и с посохом - в другой. В изображенном нетрудно узнать Геракла (Геркулеса) - древнегреческого героя, олицетворявшего физическую силу и мужество). Посуда изготовлялась ж на месте (грубые, вылепленные от руки сосуды).

Привозная посуда была рассчитана на потребителя различного имущественного положения. Дорогая чернолаковая приобреталась наиболее состоятельными людьми. Некоторая часть такой посуды (рыбные блюда, чашки, тарелки) употреблялась богатыми людьми в обиходе. Менее состоятельные люди приобретали простую посуду боспорского производства. Основная же масса населения довольствовалась грубой посудой местного изготовления; она же служила состоятельным семьям в виде кухонного инвентаря.

Среди находимых на месте древнего Танаиса амфор ветре чаются амфоры с острова Родоса, из Синопа (Синоп - греческая (милетская) колония на северном побережье Малой Азии), Херсонеса, Боспора и других мест. Многие амфоры имеют на себе астиномные клейма (На амфорах городские чиновники - астиномы - ставили клейма, по которым можно определить место и время производства амфор. В Елисаветовском городище найдена, например, амфора, на горле которой у бортика имеется квадратное двухстрочное клеймо с греческими буквами: «ХО АС ПА» (Хорегион, астином, Папес), что значит: «Данную амфору сделал гончар Папес при астиноме Хорегионе». Дата этой амфоры определяется третьей четвертью II века до н. эры).

Установлено, что в древнем Танаисе имелись здания городского типа, сложенные из тесаных, хорошо подогнанных камней. Для покрытия кровли употреблялась черепица. Среди обломков штукатурки при раскопках обнаружен кусок, окрашенный по поверхности в красный цвет. Такая штукатурка известна по находкам в Ольвии, Пантикапее, Херсонесе. Преобладали, однако, в Танаисе легкие постройки из камыша или прутьев, обмазанные глиной, и с глинобитным же полом.

Характерны находки грузил или отвесов различных типов, глиняных и каменных. Некоторые из них, особенно каменные, представляют собой, скорее всего, рыболовные грузила, другие - пряслица, отвесы прядильных станков.

Среди найденных на Елисаветовском городище костей - кости быка, теленка, лошади, овцы, а также кости рыб из системы осетровых. Одна из хорошо сохранившихся костей принадлежала севрюге; в находках встречаются позвонки очень крупных рыб (сома или сазана).

С самого начала своего существования Танаис представлял собой не чисто греческое, а смешанное, греко-скифское поселение, в котором греки обитали наряду и вместе с «варварами» (так греки называли людей иного происхождения, негреков). Это подтверждается тем, что в Елисаветовском городище, в отличие от Ольвии, Пантикапея и других, не найдено ни одного эпиграфического памятника (Эпиграфические памятники-надписи, сделанные на твердом материале (камне, металле, дереве)), ни одного античного скульптурного изваяния, и что, вообще, весь облик жизни на городище (месте расположения древнего Танаиса) отличен от привычной картины жизни в крупных древнегреческих колониях северного Причерноморья. Это отличие - закономерно. Оно обусловлено оторванностью Танаиса от причерноморских центров, его нахождением в гуще местного, туземного населения, специфическим составом его жителей, среди которых всегда преобладали туземцы.

Впрочем, о том, как мало мы знаем Елисаветовское городище и жизнь на нем самих греков, свидетельствуют отдельные находки замечательных памятников древности.

В 1932 году, например, нам посчастливилось доставить из станицы Елисаветовской в Ростовский областной музей краеведения уникальный мраморный рельеф второй четверти первой половины IV века до н. эры. Рельеф этот был найден на самом городище колхозником Панченко. Изображает рельеф сцену «погребального пира» - загробной трапезы, пира героизированных покойников (возлежащего мужчины и сидящей женщины, очевидно, жены умершего) в окружении предстоящих смертных. Помимо отмеченных двух фигур, на рельефе изображены юноша-раб, фигуры девочки и мальчика и двух взрослых. Дети и взрослые - друзья или родственники покойных, поклоняющиеся им. В руке умершего ритон (питьевой рог). Юноша-раб черпает и подносит напитки. Изображена также фигура собаки.

Рельеф представляет собой надгробие, стоявшее на могиле одного из богатых и знатных жителей Танаиса. Обычай воздвигать подобного рода памятники идет из Греции, и едва ли такой рельеф мог бы появиться там, где греческий элемент не занимал важного места в составе населения.

О быте туземной знати, которая жила в дельте Дона еще до возникновения Танаиса, а затем вела торговлю с греками через Танаис, дает представление инвентарь курганных погребений VI-II веков до н. эры, расположенных по соседству с Елисаветовским городищем.

Наиболее древним в Елисаветовском некрополе (кладбище) является знаменитый курган, раскопанный в 1901 году И. И. Ушаковым. В нем, по всей вероятности, был похоронен представитель высшего слоя местного туземного населения VI-V веков до н. эры.

В состав могильного инвентаря входили ионийский чернофигурный сосуд второй половины VI века до н. эры и замечательный дорогой меч в золотых ножнах, украшенных изображениями в скифском зверином стиле.

Одновременными Танаису являются курганные погребения IV-II веков до н. эры. Состав содержащегося в них могильного инвентаря очень показателен.

С одной стороны, перед нами следы чисто туземной культуры и быта - скифское оружие, украшения в виде гривен и нашивных бляшек, части туш барана или лошади. С другой стороны, в могильном инвентаре много привозных изделий греческого происхождения, в виде предметов роскоши: краснофигурной (рис. 16) и чернолаковой посуды (Замечательной особенностью черного лака, покрывающего древнегреческие сосуды, является его красивый матовый блеск, густота и поразительная прочность. Археологи, извлекая из земли чернолаковые сосуды более чем двухтысячелетней давности, убеждаются, что от времени лак не потускнел, он свеж, блестящ и ярок, как будто бы только что наложен на сосуд. Секрет черного лака древних греков давно потерян. Попытки химиков наших дней восстановить его состав и способ приготовления оказались пока тщетными.

Рис 16. Краснофигурный сосуд (скифос), найденный в одном из курганов Елисаветовского некрополя (по Т. Н. Книпович)

«Есть гипотеза, что черный лак - не химического происхождения, а представлял собой натуральную лаковую массу, добытую один раз, запасы которой к III в. до нашей эры истощились». (А. В. Арциховский - «Введение в археологию», изд. 3-е, стр. 85)), бронзовых сосудов и вещей повседневного употребления (например, остродонные амфоры, свидетельствующие, кстати сказать, о потреблении туземцами вина и масла).

Для Елисаветовских курганных погребений типична, в частности, такая картина: скелет лежит в могиле на спине, с вытянутыми руками, головой на Запад. У восточного края могилы, в ногах погребенного стоит одна или несколько амфор, около которых лежат крупные кости лошадей: ребра, лопатки, кости ноги.

На костях лошади почти всегда - железный нож с костяной рукояткой. Греческие чернолаковые и другие сосуды находятся возле костей лошади. Самому покойнику сопутствует вооружение - мечи, панцыри, копья, бронзовые, железные и костяные наконечники стрел, металлические (медные и бронзовые) подвески и другие предметы.

Вот типичное погребение описанного типа: в могильной яме, неправильной формы лежит на спине скелет с вытянутыми вдоль туловища руками. У левого бедра погребенного - пучок бронзовых наконечников стрел. Сверху, на костях скелета, лежит железный меч в том самом положении, как его носил при жизни покойник. У левого плеча - бусина, у черепа - еще три бусы, с правой стороны черепа - два железных наконечника копий, с левой стороны черепа - три фрагмента железной пластинчатой брони. Ближе к южной стенке могилы стоит амфора, возле нее лежат кости лошади - лопатки, кости ноги, ребра (А. А. Миллер. - Раскопки у станицы Елисаветовской в 1911 году. Известия Археологической Комиссии. Вып. 56, Петроград, 1914).

Среди находок в Елисаветовских курганах особо выделяется крупный бронзовый котел на ножке с ручками. В нем был обнаружен скелет барана. В том же погребении рядом с котлом был найден бычачий рог (ритон) для питья вина, отделанный золотом. Из других предметов можно отметить золотые накладки на колчаны, нашивавшиеся на одежду золотые бляшки, бронзовые чешуйчатые панцыри, стрелы, копья, ножи, браслеты, железный меч с золотой рукоятью и золотыми ножнами

В числе изображений на золотой чеканной обкладке ножен мы находим фантастическое крылатое птицеподобное существо с распущенным хвостом, с загнутым клювом хищника и вытянутыми вперед лапами четвероногого животного.

Перед нами одна из разновидностей изображения сказочного зверя Сэнмурва, сочетающего в себе образ птицы и собаки, иногда - рыбы. Этот образ собаки-птицы распространен среди целого ряда народов. Идет он из глубокой древности, когда Сэнмурв олицетворял собою живую природу, как существо, являющееся порождением трех естеств, или трех небес (стихия небесная - в образе птицы, земная - в образе собаки или козла, водная - в образе рыбы) С течением времени образ собаки-птицы становится мифическим грифоном (крылатым хищным животным) у греков, драконом - у китайцев, Сэнмурвом - у иранцев.

В курганах близ станицы Елисаветовской похоронены больше всего не жители Танаиса, а представители туземной (скифской) знати скотоводческих племен, кочевавших вблизи Танаиса и привлеченных сюда выгодами торговых операций с греками. Чем богаче был погребенный, тем богаче и сопутствующий ему могильный инвентарь. Наблюдения исследователей показывают, что по имущественному положению туземное население Танаиса разделялось на несколько резко отливающихся друг от друга групп. Это говорит о наличии резко обозначенного и далеко зашедшего социального расслоения.

Елисаветовские курганы дают, следовательно, много ценного материала к познанию некоторых страниц исторического прошлого низовьев Дона.

До сих пор, к сожалению, остаются нераскопанными и научно неисследованными огромные курганы в группе «Пять братьев», под которыми находятся, как можно предполагать, гробницы скифских племенных вождей.

Жизнь на Елисаветовском городище замерла к концу III века до н. эры. Во II веке до н. эры поселения на Елисаветовском городище уже не было.

Что прервало некогда существовавшую здесь кипучую жизнь? Кончается ли на этом история Танаиса?

Мы уже говорили, что Танаис располагался на берегу протока реки Дон, вблизи от судоходного русла последней.

Насколько можно судить, на протяжении III века до нашей эры шло постепенное и все большее заиливание этого протока, превратившегося, с течением времени, в высохший, покрытый камышом луг. Когда судоходство по протоку стало затруднительным, а затем и вовсе невозможным, жизнь здесь и стала хиреть и глохнуть. Возникла необходимость расположиться в другом районе, то есть - перенести Танаис на новое место, отвечающее запросам крупного поселения, существовавшего в значительной мере за счет речной и морской торговли.

Так появилось «продолжение» древнего Танаиса - Танаис «новый» или, как его называют в науке, Возобновленный.

Но где следовало искать остатки «нового» Танаиса?

Решение этого вопроса оказалось более легким, нежели установление места нахождения остатков Таиаиса «древнего».

Еще в октябре 1823 года устья Дона были бегло осмотрены «основателем археологических розысканий на юге России, просвещенным керченским градоправителем» Иваном Алексеевичем Стемпковским с целью «отыскать настоящее местоположение древнего города Танаиса, доселе еще неопределенное» (Два письма Стемпковского к Бларамбергу о местоположении древнего города Танаиса. «Вестник Европы», 1824, № 4, также - «Пропилеи», 1854, IV).

«Английский путешественник Кларк, - пишет Стемпковский, - тщетно искал следов греческих поселений по всему левому берегу Дона: и сие заставило его заключить, что древний Танаис вероятно, находился на Европейской стороне сей реки И подлинно я думаю, что остатки сего города существуют доныне на означенной стороне, в 10 верстах от моря, близь Донского села Недвиговки. Тут, на возвышенном и крутом берегу реки, нашел я следы акрополи или цитадели, весьма сходной с Ольвийскою, но немного поменьше, укрепление сие окружено глубоким рвом и в некоторых местах, на валу, - кучами земли и камней, показывающими основания 5а шеи. Повсюду разбросаны обломки древних сосудов с ручками, называвшихся амфорами, и обыкновенно находимых везде, где греки имели свои поселения; а за рвом, вся окрестность, на далекое расстояние, покрыта ямами, кучами земли и золы (следы бывшего жилья), равно множеством больших и малых курганов...

С вершин, где видно сие укрепление, взор объемлет большое пространство как со стороны степи, так и к реке и к морю; а под горою, у самой подошвы оной, протекает Донец, один из судоходных рукавов Дона, ныне несколько омелевший, но недавно еще служивший к плаванию донским лодкам. По всем сим чертам невозможно не признать развалин сих остатками древнего греческого города, и сей город не может быть иной, как Танаис...».

Стемпковский был прав.

В апреле 1824 года Стемпковский счел необходимым осмотреть и другие «древние окопы» (городища) по правому берегу Нижнего Дона. Он видел Гниловское городище, сделав правильное заключение, что оно было обитаемо в античное время, но ни по обширности, ни по положению не может претендовать на место расположения «населенного и торгового города» Танаиса. Осмотрел Стемпковский и городище в устьях Сухого Чалтыря, на котором еще были заметны тогда остатки каменной стены, в окружности не более 220 шагов или 70 сажен. Обратил внимание Стемпковский и на находки обломков древних глиняных сосудов близ Аксая (очевидно, на Кобяковом городище).

Гниловское и Сухо-Чалтырское городища Стемпковский рассматривал как «укрепленные посты или ведеты», которые, по его словам, «служили, вероятно, для содержания в страхе скифов, или для складки товаров и произведения на разных пунктах удобнейшего торга с окрестными народами, или же (что кажется всего правдоподобнее) для защиты судоходства и богатых рыбных промыслов по устьям реки».

Любопытно, что по дороге от Гниловской станицы к Чалтырю Стемпковский, как и Кларк, видел курганы «Пять братьев» близ станицы Елисаветовской. Возможно, что, посетив эти курганы, наблюдательный Стемпковский не прошел бы и мимо расположенного неподалеку крупного городища, являющегося местом древнего Танаиса. Однако, по словам Стемпковского, «время и особенно разлитие реки не позволили осмотреть ближе сии любопытные насыпи».

Спустя тридцать лет после посещения дельты Дона И. А. Стемпковским, здесь начались приобретшие широкую известность изыскания, проведенные проф. П. М. Леонтьевым с 8 июля по 6 ноября 1853 года и окончательно подтвердившие, что остатки «нового» Танаиса мы и находим на Недвиговском городище, расположенном на правом берегу рукава Дона - Мертвого Донца, - на западной окраине хутора Недвиговского, вблизи нынешнего железнодорожного разъезда Сущенкова.

Следуя указаниям И. А. Стемпковского, проф. П. М. Леонтьев сконцентрировал свое внимание на Недвиговском городище.

Городище это имеет форму неправильного четырехугольника, окруженного со всех сторон валом, а с севера, востока и запада, кроме того, - и рвом. Общая площадь городища (внутри валов) - около 40000 квадратных метров. Вне центрального укрепления, с трех сторон также располагалась селитебная площадь, для охраны которой был возведен второй, наружный, вал в форме, приближающейся к полукругу ломаной линии.

Заслуживает внимания описание проф. Леонтьевым района расположения Недвиговского городища. По его словам, возвышенный берег Дона со склоном на юг и обилие ключей делают этот район чрезвычайно удобным для садоводства и развития виноградников. «Это бесспорно один из самых благодатных уголков обширной русской земли, - пишет П. М. Леонтьев. - Живописность местоположения увеличивает его привлекательность. С этой высоты... вы можете любоваться широтой горизонта и этою синею далью... Глаз ваш обозревает всю дельту и усматривает на дальнем плане город Азов с соседними ему селениями левого берега. Несколько верст далее - и открывается море, а на правом берегу моря белеется Таганрог...» (П. М. Леонтьев. - Археологические разыскания на месте древнего Танаиса и в его окрестностях «Пропилеи» Сб. статей по классической древности, издаваемый П. Леонтьевым, кн. IV, М, 1854).

Приступив к обследованию Недвиговского городища, П. М. Леонтьев установил наличие на валах остатков башен, а посередине южного, идущего вдоль реки, вала - следов въезда (ворот) «Река Мертвый Донец, - замечает Леонтьев, - делает вблизи городища небольшой изгиб и оставляет на стороне городища мыс, который мог служить местом для пристани».

По мнению Леонтьева, поселение на Недвиговском городище носило якобы следы страшного разрушения, сопровождавшегося пожарами.

Раскопки на городище, затронувшие не более 1/10 его площади, вскрыли основания шести башен, четыре из которых стояли по углам крепости и две - по бокам городских ворот, часть каменной стены, окружавшей Танаис, остатки каменной мостовой, городской площади (агоры), вымощенной камнем-дикарем и частично плитами, и фундаменты отдельных жилищ. На площади находились два колодца и обложенный плоскими камнями водосток.

В числе многих находок проф. Леонтьев обнаружил при раскопках изящную бронзовую лампочку с ручкой, заканчивающейся головкой тигра, бронзовый канделябр высотой 1 3/4 аршина, состоящий из каннелированного стержня на трех львиных ножках, изображение женской головки на камне (часть горельефа), бронзовые кольца, застежки, обломки стеклянных сосудов, терракотовых изделий и другие предметы (Среди находок в Недвиговке особняком стоит случайно найденный фрагмент бронзового украшения, являющийся частью более крупной вещи, а именно - короны, которую в Египте надевали на голову статуэток I бога Осириса (корона «Верхнего Египта»). Фрагмент этот датируется периодом между XXVI-XXX династиями египетских фараонов, т. е. около 650-340 гг. до нашей эры и представляет собой единственную подобного рода находку на всем юге СССР).

Ценнейшим источником к познанию истории Танаиса явились найденные в Недвиговском городище каменные (известковые и мраморные) плиты с греческими надписями, - своеобразный «каменный архив» Танаиса. Насколько разнообразны были проявления человеческой жизни и быта, настолько же иногда разнообразно и содержание надписей, которые дают нам много данных о политической и общественной организации и жизни города.

Вслед за проф. П. М. Леонтьевым изучение Недвиговского городища и находимых в нем памятников проводилось и другими исследователями В своей совокупности работы ученых позволяют нам уже сейчас нарисовать довольно подробную и яркую картину жизни Танаиса Возобновленного.

Прежде всего, укажем еще раз, что встречающиеся на городище находки не только римского времени (I-IV в.в. н. эры), но, в меньшей степени, и эллинистического времени (III-I в.в. до н. эры) говорят за то, что Недвиговское городище является продолжением городища Елисаветовского.

Оба городища - Елисаветовское и Недвиговское - отражают почти тысячелетнюю жизнь Танаиса - с V в до н. эры по IV в. н. эры.

Так же, как и Танаис древний, Танаис Возобновленный был не чисто греческий город, поскольку он был оторван от других греческих центров Боспорского царства, находился в гуще местного населения, был одной из самых отдаленных северных колоний боспорской метрополии.

Из всех городов Боспора Танаис, по составу населения, имел наиболее смешанный характер. Местного населения в Танаисе жило не меньше, а, быть может, и больше, чем греков. Это подтверждается и характером построек (более простых и грубых, чем в других колониях), и теми же надписями.

Академик С. А. Жебелев сделал очень любопытный подсчет встречающихся в надписях Танаиса имен и отчеств чисто греческих и римских, имен и отчеств туземных, имен и отчеств смешанных (имя греческое, отчество - туземное). Оказалось, что в Танаисе на долю греческих и римских имен па дает 60%, а на долю туземных - 40%, в том числе 23% туземных и 17% смешанных. Надо учитывать, конечно, что в надписях фигурируют, как правило, имена представителей зажиточных слоев населения Танаиса; в массе же всех жителей города удельный вес греческого и туземного населения мог быть и несколько иным.

«Во всяком случае, туземное и смешанное население Танаиса численно явно превосходило такое же население в других городах Боспора.

Интересны в этом отношении и два недвиговских рельефа. Один из них - мраморный рельеф конца II или начала III века н. эры, исполненный в стиле поздних античных памятников и изображающий всадника-сармата (в панцыре и развевающейся хламиде, с копьем (Мотив всадника на недвиговском рельефе имеет аналогии в рельефах, найденных в районах Нижнего Приднепровья и Крыма. Интересно, что изображения всадников на рельефах Киевской и Владимиро-Суздальской Руси и в русском народном искусстве стилистически связаны с изображениями скифо-сарматских всадников). Рельеф этот, очевидно, был вставлен, как полагает проф. П. М. Леонтьев, в городскую стену. Он были, надо думать, посвящен какому-нибудь божеству одним из граждан Танаиса - на рельефе имеется греческая надпись - «посвятил Трифон, сын Андромена» (рис. 17)».

Рис 17. Мраморная плита - рельеф из Недвиговского городища с изображением воина-всадника

Другой рельеф - плита из известяка грубой, местной работы, ничего общего не имеющий с искусством Греции и Рима. В изображенном на этом: рельефе животном с трудом и предположительно можно распознать фигуру льва.

Таким образом, и в предметах обихода бросается в глаза существование в Танаисе Возобновленном двух главных групп: 1) художественные бронзовые светильники и канделябры, привозная краснолаковая посуда работы малоазиатских греческих мастеров, хорошая античная стеклянная посуда и 2) чисто местные изделия: сосуды, сделанные от руки из грубой глины, горшки, чашки и кувшины из глины более высокого качества, с «лощеной» поверхностью («сарматская» посуда). Смешанный характер культуры, в которой одни черты заимствованы от Греции и Рима, другие - от местной среды - типичная особенность Танаиса.

Не менее показательны и танаисские надписи. Все они написаны на греческом языке, но даже тогда, когда эти надписи содержат в себе простое перечисление имен, мы обнаруживаем в них постоянные ошибки, синтаксическую беспомощность с точки зрения чистого греческого языка. Для надписей сплошь и рядом характерно смешение падежных форм. Писец-резчик или автор надписи путает дательный падеж с родительным и т. д.

«Ошибки» в надписях столь типичны и своеобразны, что позволяют видеть в них не только слабое знание греческой речи, но результат влияния местного, сарматского, языка, который остается нам пока неизвестным, и лишь некоторые особенности его улавливаются в новейших исследованиях советских ученых (К. М. Колобова. - К вопросу о сарматском языке Сборн. «Из истории докапиталистических формаций», ОГИЗ, М.-Л., 1933).

Во всяком случае, не подлежит сомнению, что в Танаисе Возобновленном обиходным языком жителей был сарматский (возможно, скифо-сарматский), а греческий язык являлся, главным образом, языком официальных кругов.

Общественное устройство Танаиса Возобновленного в эпоху Римской империи (первые века н. эры) известно нам весьма хорошо.

Население города делилось на две обособленные группы: эллинов (греков и римлян) и танаитов. Во главе Танаиса стоял наместник (легат, пресбевт), назначенный туда царем Боспора. В конце II века, например, в Танаис был послан легатом (правителем) главный спальник Боспорского царя - Юлий Менестрат.

Управители города назначались боспорскими царями почти всегда из среды высших сановников и должностных лиц Боспора. Только изредка управителями назначались лица из числа самих танаитов, как, например, Хофрасм Форганаков, часто упоминаемый в надписях. Наместник был всегда один, и в надписях его имя следует после имени царя Боспора (например «В царствование царя Савромата, сына великого цари Римиталка, и при посланнике Юлии Менестрате, главном спальнике...»).

Обе группы населения Танаиса - греки и римляне с одной стороны, туземцы - с другой, возглавлялись городскими чиновниками - эллинархами (Эллинарх означает, буквально, - начальник греков) и архонтами (Надписи упоминают также приходчиков - таможенных чиновников, собиравших пошлины с товаров, и эпимелитов, надзиравших за общественными постройками города). Первые стояли во главе греков, вторые - во главе танаитов.

По данным надписей можно судить, что в 517 году Понтийской эры архонтов в Танаисе было четыре, из коих один был старшим (архонт эпоним). Эллинарх избирался в единственном числе, но на всякий случай для замещения его избирался кандидат (диадох).

Должности эллинарха и архонта были выборными. Нет сомнений, что выбирались они из среды купцов и, вообще,- зажиточного населения. «За счет» эллинархов и архонтов, наживавших свое состояние путем торговых операций, налогов и поборов, эксплоатации местного населения, воздвигались стены, башни, ворота и другие городские сооружения. Эти деяния увековечивались в надписях на каменных плитах, вделывавшихся в те же стены, ворота и пр.

Небезынтересно привести здесь в качестве образцов отрывки из так называемых «строительных» надписей Танаиса:

«С добрым счастьем. В царствование царя Тиберия Юлия Савромата, сына великого царя Римиталка, Дидимоксарф Ходэнов - архонт танаитов и Родон Фазинамов - эллинарх, временем испорченную башню отстроив, восстановили торжищу через попечителей (следуют имена). В 485 году и месяца Панима» (192 год н. эры)

Или «С добрым счастьем. В царствование царя Тиберия Юлия Иннифимея, друга кесарей и друга римлян, благочестивого, временем заброшенный источник отстроен от основания и сделалась башня... через архитектора Аврелия Антонина в 533 году, месяца Горпиэя, первого чиста» (240 год н. эры) (Имя римского архитектора Аврелия Антонина известно и по надписи 512 года, откуда видно, что он жил в Танаисе и работал по специальности, во всяком случае, свыше 20 лет).

Среди строителей-архитекторов были как греки и римляне (Аврелий Антонин, Диофант), так и туземцы (Навак, сын Мевака, участвовавший в устройстве танаисской городской площади).

Само деление населения Танаиса на эллинов и танаитов говорит о том, что греческие купцы, обособившись в отдельную группу во главе с эллинархом, этим противопоставляли себя местному населению, имевшему свое общественное устройство, свой быт и свои обычаи.

Впрочем, с течением времени резкое разделение населения Танаиса на эллинов и танаитов сгладилось. Из надписей мы узнаем, что уже во II веке н. эры эллинархом был Родон Фазинамов. Это имя явно не греческое. Очевидно, разделение населения на эллинов и танаитов стало уже тогда условным, и на практике греческий эллинарх и танаисский архонт правили совместно, выступая в полном согласии друг с другом. О том же говорят и две надписи, сделанные совместно танаитами и эллинами, отстроившими башню торжищу. Само торжище находилось, видимо, как и в Елисаветовском городище, не внутри города, а, главным образом, за его стенами. Для меновой торговли к городу съезжались люди из разных мест.

Натуральному, обмену товарами на танаисском рынке сопутствовала и денежная торговля «оградившихся танаитян и отанаитившихся гpeков-эмпоров», как замечают по этому поводу исследовательница К. М. Колобова.

Что в Танаисе, наряду с меновой торговлей, существовала уже и денежная торговля, говорят и многочисленные находки монет Боспорского царства I-III веков н. эры, а также, хотя и реже, монет римских и восточных.

Роль местных купцов, как греков, так и танаитов, была на рынке ведущей, так как они являлись не только скупщиками сырья и товаров, привозимых греческими купцами, но и перепродавцами-посредниками. Подобно другим купцам Боспора, они являлись опорой проведения торгово-колонизаторской политики и играли большую роль не. только в торговое экономической, но и общественно-политической жизни Танаиса.

Пребыванием в Танаисе значительного количества предпринимателей-купцов, судовладельцев (навклеров) и др. вызвано и существованием здесь специальных религиозных обществ, так называемых фиасов, учреждавшихся в честь божества, - культ которого стоял близко к культу бога Зевса (Одна из надписей Танаиса гласит: «Я, Зинон, сын Зинона, внук Дады, посланный царем в торжище, посвятил Зевсу, Арею и Афродите при Вораспе, сыне Вава, архонте Танаиса и эллинархе Родоне, сыне Харитона, в 490 году, месяца Дистра первого дня». В представлениях древних греков Зевс - главный бог-вседержитель, управлявший небом и землею, всеми богами и людьми.

До сих пор остается, научно неизданной надпись-стена в форме четырехгранного столба, перед текстом которой изображен царь, приносящий жертву у священного дерева).

Некоторые надписи из Недвиговского городища содержат в себе имена членов фиасов. Часто членов фиасов именовали «братьями». Под религиозной оболочкой скрывались вполне конкретные и практические дела. Фиасы заботились о взаимно-материальной поддержке своих сочленов, о воспитании и обучении их детей.

Существовали фиасы на взносы их членов. Среди фиасов был фиас навклеров (судовладельцев-купцов). В танаисских надписях наряду со списками членов фиасов (фиасотов) содержатся и списки коллегии почитателей «всевышнего бога». В списках упоминаются какие-то «братья-преемыши». Афинский устав коллегии Вакха-Диониса II века н. эры показывает, что «братьями-приемышами» были те сочлены, отцы которых не входили в коллегию и которые были приняты со стороны.

Членами танаисских фиасов являлись не только греки, но и туземцы.

Членами и руководителями фиасов являлись многие должностные лица. Так, в 220-225 гг. жрецом фиаса являлся Хофразм, сын Форгабака, который до этого упоминался в надписях как эллинарх, а потом - легат.

В общем фиасы объединяли в своем составе, прежде всего, торговую и купеческо-судовладельческую знать Танаиса, его «избранное общество». Кстати сказать, однородность фиасов Пантикапея и Танаиса, общность культов, в свою очередь, говорит о тесных и регулярных связях Танаиса с Пантикапеем.

На всем протяжении своей длительной истории Танаис представлял собой крупнейший узловой торговый центр Придонья, тесно связанный с населением обширной степной территории (Являясь крупным торгово-сырьевым пунктом, Танаис не был в то же время сколько-нибудь значительным производственным центром). Иногда эти связи проникали довольно далеко на север, и северо-восток нынешней территории нашей страны.

Если в период греческой колонизации в низовьях Дона было по-видимому, только одно крупное и постоянное поселение - Танаис Древний (Елисаветовское городище), то в период римского владычества, в первые века н. эры, в дельте Дона, помимо центрального городского поселения - Танаиса Возобновленный - (Недвиговское городище), существовал еще ряд более мелких постоянных приречных поселений, тянувшихся по правому берегу Мертвого Донца, от нынешнего хутора Недвиговского и далее к востоку, а потом - и по правому берегу Дона. Это городища: Хопровское (на высоком берегу, недалеко от жел.-дор. станции Хопры); Сухо-Чалтырскoe (при владении в Мертвый Донец балки Сухой Чалтырь); Мокро-Чалтырское, Гниловское (в месте, где расходится Мертвый Донец с Доном, образуя дельту); Темерницкое, Ростовское и Кизитиринское (последние три - в черте современного Ростова-на-Дону) (Темерницкое городище расположено на высоком мысу, примерно, между Морской ул. и берегом Дона, с одной стороны, и между Халтуринским пер. и долиной реки Темерник - с другой стороны; Кизитиринское - в окрестностях Нахичевани на Дону на высоком правом берегу р. Дон, в устье Кизитиринской балки, по правой стороне ее Ростовское городище находится в южной части города Ростова, несколько восточнее окончания просп. Соколова (б. Среднего проспекта), на Верхне-Бульварной улице. Ростовское городище было подвергнуто в 1925-1926 гг. обстоятельной рекогносцировке нашим земляком - ростовским археологом, Героем Советского Союза Г. А. Иноземцевым. Для всех городищ Нижнего Дона характерно присутствие на них поселений первых столетий нашей эры); Кобяково (у станицы Аксайской) и другие.

Связь между этими поселениями поддерживалась, очевидно, и по суше. Что же касается связи речным путем - она несомненна, так как в первые столетия н. эры морские суда могли проходить по Мертвому Донцу до самой вершины донской дельты и дальше.

Какой резкий контраст составляли эти поселения в сравнении с городом Танаисом. Какая яркая иллюстрация имущественного неравенства того времени!

С одной стороны Танаис - хорошо укрепленный, благоустроенный город, обнесенный рвом, валом, башнями, имевший возведенные из камня жилые и общественные строения с архитектурными украшениями, с надписями на камнях; город, в остатках которого находят художественную посуду, предметы роскоши, монеты; город, известный древним писателям.

С другой стороны, - «серые», однообразные и безымянные поселения людей, с обмазанными глиной, часто сгоравшими камышовыми постройками. Каменных строений в таких поселениях почти не было, находки при раскопках - бедные, предметы роскоши, украшения встречаются редко.

Насколько жизнь зажиточной верхушки Танаиса отличалась от жизни основных масс населения Придонья, говорит и содержание недвиговских погребений.

Как это имело место в древнем Танаисе, так и в Танаисе Возобновленном, - около города располагался некрополь (кладбище), содержавший в себе, в частности, могилы городской знати. В 1907-1908 годах недвиговский казак Алексей Смычков, ломая камень, обнаружил две богатые гробницы. Все вещи из одной (женской) гробницы скупил частный коллекционер, и они оказались утраченными для науки В другой гробнице лежали массивный золотой обруч с надетыми на концах его львиными головками, золотой венок, серебряный ободок от сосуда, амфора и несколько других глиняных сосудов.

Место находок было обследовано профессором Н. И. Веселовским. Установлено, что могилы выдалбливались в скале. Помимо могил, в скале выдалбливались корытообразные ямы, в которых совершалось групосожжение. Недалеко от ям стояли урны с пеплом, а иногда и с вещами. Среди погребший - много детских (рис. 18).

Рис. 18. Общий вид древнего могильника в окрестности хутора недвиговского (Танаис Возобновленный), раскопанного в 1908-1909 годах (по Н. И. Веселовскому)

В составе могильного инвентаря железный меч, медные фибулы (застежки), медный проволочный браслет, медное зеркальце, сердоликовые, стеклянные и другие бусы, амфоры и другая глиняная посуда, бронзовые сосуды, золотые серьги и привески, золотые пластинки, золотые листики от погребальных венков и др.

В одной из погребальных урн, вместе с жжеными костяк ми, было найдено 40 золотых нашивных бляшек с выпуклыми изображениями Зевса, Афродиты с Эротом, Афины, Артемиды, Деметры, 5 золотых медальонов с такими же изображениями, золотая серьга в виде удлиненной пальметки с привешенной фигуркой богини победы Ники, два золотых перстня, один из которых - с изображениями богини Афродиты с Эротом, золотой проволочный браслет, много мелких золотых кнопочек от парадной одежды и другие предметы (рис. 19).

Рис. 19. Предметы древности из могильника в окрестностях хутора Недвиговского. 1) Бронзовая сковорода с ручкой, 2-3) два глиняных сосуда, 4) золотая нашивная бляшка с круглой привеской, 5) золотой медальон с выпуклым изображением божества (нижний снимок в левом углу), 6) золотая серьга с подвешенной фигуркой богини Ники, 7) золотой перстень с изображением Афродиты с Эротом, 8) костяная фигурка Дионисия и 9) костяная пластина с изображением крылатого гения

Среди бус и подвесок обращают на себя внимание бусы и подвески из голубой, зеленоватой и др. цветов египетской пасты или смальты, цветного стекла. Некоторые из них изображают скарабея (священного жука), льва, жабу, виноградную кисть, египетское божество «ба» (душа в виде птицы) и т. д. Такие же бусы и подвески первых веков н. эры находились и в других местах на Дону. Изготовлялись они, вероятно, в Александрии, Навкратисе и других производственных центрах Египта. Служили эти бусы и подвески не только в качестве украшений, но и как талисманы, магические предметы, предохраняющие от зла, приносящие счастье и т. д.

Некоторым погребениям сопутствовали надгробные камни грубой обработки и без греческих надписей, столь характерных для греко-римских колоний северного Причерноморья.

Говоря об истории Танаиса, необходимо добавить, что, в соответствии с указанием Страбона, в литературе давно и прочно установилось мнение, что в жизни Танаиса было время, когда он откололся от Боспора, оказал ему неповиновение и был за это разрушен до основания Боспорским царем Полемоном в конце I века до н. эры - начале I в н. эры. С этим событием пытались связать повторное возникновение Танаиса на новом месте.

Но с самого начала возникает вопрос, какой же Танаис разрушал Полемон? Древний Танаис ко времени Полемона уже не существовал. Речь может идти, следовательно, о разрушении Танаиса Возобновленного (Недвиговское городище).

Но могло ли иметь место разрушение «нового» Танаиса царем Полемоном?

В одном из блестящих научных этюдов покойный академик С. А. Жебелев убедительно показал, что самый факт разрушения Танаиса является фактом мнимым (С. А. Жебелев. - Был ли Танаис разрушен Полемоном? Боспорские этюды. Сборник «Из истории Боспора». Известия Гос. Академия Истории Материальной Культуры. Вып. 104, М.-Л. , 1934). Во-первых, следуя точному переводу Страбона, надо читать в его известии не «разрушил до основания», а «разгромил». Во-вторых, сомнительно, чтобы Полемон стал разрушать до основания город, имевший для греков Боспора столь важное торгово-экономическое, политическое и стратегическое значение, какое имел Танаис. В-третьих, страбоновский термин «разгромил» часто употреблялся в древнегреческой письменности в значении «разорял» (главным образом путем ограбления).

Но указание Страбона интересно для нас в другом отношении. В совокупности с другими данными оно проливает свет на важные моменты в истории Танаиса, подчеркивая, что он не всегда входил в состав Боспорского государства. Танаис был самой отдаленной колонией Боспора. Чтобы удержать его и окрестные земли в своих руках и препятствовать попыткам туземцев завладеть им, Боспорское государство должно было иметь значительные вооруженные силы, в период процветания Боспора (IV век и первая половина III века до н. эры) это было возможным, в период же ослабления Боспора (вторая половина III века и особенно II век до н. эры) - Танаис едва ли принадлежал Боспорскому государству. Так было и при Полемоне, когда «новый» Танаис, отколовшись от Боспора, проявил открытое неповиновение. Это и вызвало направление Полемоном в Танаис вооруженного отряда, своего рода карательной экспедиции, которая и разорила (разграбила) город в целях острастки танаитов. Что город, однако, продолжал существовать и после этих событий - несомненно. Хорошо известно, что в период власти над Боспором понтийского даря Митридата и его преемников Танаис входил в состав Боспора. И в период римского владычества в северном Причерноморье Танаис подчинялся царям Боспора и составлял органическую часть Боспорского государства, о чем неопровержимо свидетельствуют, в частности, находимые в Танаисе Возобновленном надписи с именами боспорских царей.

Но если вопрос о месте нахождения «двух» Танаисов разрешен, то до сего времени остается еще загадкой, где именно находился упоминаемый Страбоном остров Алопекия («Лисий остров») - «поселение разноплеменных людей», располагавшееся в 100 стадиях от Танаиса (примерно 15-19 километров). Указание Страбона - «впереди» следует понимать так, что остров находился ближе к морю нежели город Танаис.

Но какой город Танаис имел в виду Страбон - «Елисаветовский» или «Недвиговский»? И как мерить расстояние в сто стадий? Прямой линией по суше или в направлении, где проходил водный путь? Очевидно - последнее. В этом случае населенный в древности остров Алопекия следовало бы искать (принимая за отправную точку Недвиговское городище) где-то между ст. Морской и устьем р. Мокрый Чулек или в местности сел. Кагальник. Пока, однако, здесь не обнаружено ни малейшего следа обитаемой некогда местности, которая могла бы соответствовать острову Алопекия. Если же взять отправной точкой Елисаветовское городище и последовать указаниям Страбона, идя по водному пути, то мы встретимся с холмами у нынешнего ерика Лагутника. На этих холмах установлены следы поселений, по-видимому, времени до н. эры. Не был ли остров Алопекия расположен здесь?

Не является ли, наконец, Алопекией нынешний остров Перебойный, крупнейший из островов, образуемых дельтою р. Дон? Окончательное решение этого вопроса принадлежит будущему.

За время существования Танаиса Возобновленного (III век до н. эры-IV век н. эры) в жизни северного Причерноморья-Прикубанья, Подонья-Приазовья произошли большие перемены.

Время, когда прекращалось существование поселения на Елисаветовском городище (Танаис древний) и зарождалось бытие «нового» Танаиса, совпадало с периодом смены в южно-русских степях скифских племен племенами сарматскими. Вскоре племена сарматов стали господствовать на территории всей Скифии, в том числе в Подонье-Приазовье. С течением времени Подонье-Приазовье перешло в руки алан - одного из крупных и сильнейших сарматских племенных объединений.