Родовое первобытное общество

Как известно, в первобытном обществу на смену, периоду дикости пришел, по классификации Фридриха Энгельса, период варварства, подразделяемого на три ступени: низшую, среднюю и высшую. «Дикость, - говорит Энгельс, - период преимущественно присвоения готовых продуктов природы; произведения, созданные человеком, служат, главным образом, вспомогательными орудиями такого присвоения. Варварство - период введения скотоводства и земледелия, период усвоения методов повышения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности» (Фр. Энгельс - Происхождение семьи, частной собственности и государства, Госполитиздат, М., 1945).

Возникая на средней ступени дикости и достигая наивысшего своего расцвета на низшей ступени варварства, род являлся основой общественного и хозяйственного устройства у всех первобытных народов Земли. Переход человечества от первобытного стада к родовому обществу сопровождался ограничением беспорядочных брачных отношений сначала путем выделения брачных коллективов по поколениям, затем путем исключения из брачных отношений кровных родственников (родных братьев и сестер и более далеких степеней родства). Групповой брак вел, при этом, к тому, что происхождение человека могло быть установлено лишь с материнской стороны. При групповом браке женщина пользовалась высоким уважением в силу того, что установление отцовства невозможно, а мать всегда известна. Это стало «реальной основой повсеместного распространения господства женщины» (Энгельс). Так сложился матриархальный род (матриархат), развитие которого началось в конце средней ступени дикости.

С течением времени, на средней ступени варварства, материнский род уступил место отцовскому роду (патриархат), в котором мужчина стал главой семьи и подчинил себе женщину. Счет родства велся уже по отцовской линии, а «домашняя работа женщины утратила теперь свое значение по сравнению с промысловым трудом мужчины» (Энгельс). Установилась отцовская власть главы семейной общины, охватывающей несколько поколений потомств одного отца вместе с его женами, при чем все они живут на одном дворе, сообща обрабатывают свои поля и питаются из общих запасов. В этот период начинается и развитие племенных объединений (племя являлось совокупностью нескольких родов)

В условиях патриархального родового строя часто возникали крупные союзы племен, в которых происходил процесс смешения, скрещивания и объединения различных этнических групп, вырабатывались общий язык и культура. С течением времен» из таких племенных объединений возникали отдельные народы. Сам союз племен означал уже начало разрушения, распада родового общества. На смену племенному делению пришло деление территориальное, на смену былому социальному и имущественному равенству - неравенство. Начинали складываться предпосылки государственного строя.

Мы напоминаем читателю, в самых общих чертах, эту схему основных этапов развития родового первобытного общества потому, что на территории Подонья-Приазовья люди жили как в эпоху матриархата, так и в эпоху патриархата.

Население Подонья-Приазовья в третьем тысячелетии до н. эры, по своему хозяйственному укладу и общественному строю, находилось на низшей ступени варварства.

Редким и разбросанным было тогда население Подонья-Приазовья. Люди жили здесь по долинам рек немногочисленными матриархальными производственными группами, отдельными родами, связь между которыми была еще слабой, непостоянной. «Родовой строй... предполагал крайне неразвитое производство, крайне редкое население на обширном пространстве» (Энгельс)

Места жилищ (стоянки) этого времени известны по находкам типичных каменных орудий и глиняной керамики (посуды), обнаруживаемых по течению Сев Донца. Эти находка встречаются изредка в районах Нижнего Дона (не захватывая, однако, дельты Дона), но особенно обильны они на пространстве нижне-кундрюческих песчаных массивов.

Получившая широкую известность, благодаря своему природному своеобразию и многочисленным находкам предметов древности, местность между станицами Нижне-Кундрюческой, Верхне-Кундрюческой и Усть-Быстрянской представляет собой песчаную равнину. Ее пески принадлежат к террасовым аллювиальным образованиям.

Среди людей, живших в нашем крае (Под терминами «наш край», «наша местность» всегда следует подразумевать территорию Подонья-Приазовья) в третьем тысячелетии до н. эры, еще сохранялись пережитки самого первого хозяйственного занятия людей, так называемого собирательства - коллективных поисков и сборов пищи, которую в готовом виде давала первобытному человеку природа (плоды различных растений, луковичные растения со съедобными корнями, молодые побеги, раковины и пр.) Следами собирательства являются, в частности находки в древнейших культурных слоях Кобякова городища (остатков древнего поселения близ станицы Аксайской) раковин и их обломков.

Вместе с тем у населения Подонья-Приазовья III тысячелетия до н. эры существовали уже и начатки скотоводства (выросшего из охоты) и земледелия (выросшего из собирания диких плодов и зерен). Люди приручали животных: сначала - собак, овец, а затем уже и крупных животных. О занятии земледелием говорят находки кремневых серпов и каменных зернотерок. Слабо развитой была охота. Значительную роль играло рыболовство.

Люди жили тогда на временных стоянках, задерживаясь подолгу лишь в самых удобных местах. При этом все стоянки людей того времени как бы «жались» к воде, то есть располагались по течению рек, в непосредственной близости от воды. Толкало к этому замятие рыбной ловлей: рыба служила одним из основных источников питания. Более всего были распространены дюнные стоянки, располагавшиеся на тянущихся вдоль рек дюнах (песчаных холмах) и при этом - на склонах дюн, обращенных к воде. Именно такие стоянки и известны нам по течению Сев. Донца.

Дальнейший рост производительных сил и развитие техники обусловили заметное повышение уровня жизни людей; увеличилась и численность населения, которое постепенно все более и более распространялось по долинам рек бассейна Среднего и Нижнего Дона в направлении к устьям реки, а затем (уже в период второй половины второго тысячелетия до н. эры и позже) - и то побережью Азовского моря.

Наряду с сезонными рыболовными и охотничьими стоянками возникают поселения уже более постоянного характера.

Остатки поселений позднего периода патриархата (1500-500 лет до н. эры) открыты в окрестностях станиц Цымлянской, Елисаветовской, у хутора Хопры, на морском побережье - у основания Золотой косы близ Таганрога. Особенно широко известны остатки поселений у станицы Аксайской (Кобяково городище) и у станицы Нижне-Гниловской (Гниловское городище) (На этих двух городищах зафиксировано и присутствие поселений раннего периода патриархата (2500-1500 лет до н. эры)).

Известны постоянные поселения и по течению Донца, особенно между реками Кундрючьей и Донцом (нижне-кундрюческий песчаный массив). Скорее всего, не постоянные поселения, а сезонные стоянки охотников и рыболовов существовали в гирлах Дона, на правом берегу р. Самбек при впадении ее в Азовское море, в устьях Миусского лимана и во многих других местах.

Все более успешно и широко разводился домашний скот, развивалось земледелие.

Для Подонья-Приазовья, однако, характерно то, что земледелие не получило здесь широкого распространения, ограничиваясь незначительными приречными долинами с почвами, благоприятными для взрыхления при помощи примитивных ручных орудий. Между тем, рыболовство часто играло здесь роль важной и самостоятельной, если даже не определяющей формы хозяйства.

В ходе дальнейшего развития производительных сил в Подонье-Приазовье все больше усиливается скотоводство, а местами и земледелие (В коллекциях Новочеркасского музея имеется несколько экземпляр ров древних бронзовых серпов, один из которых найден по правом берегу р. Сев. Донец, к востоку от станицы Нижне-Кундрюческой. Там же хранится бронзовая мотыга типа топора с поперечным лезвием и втулкой, образованной двумя согнутыми крыльями. К числу предметов земледельческого характера относятся также находимые на Дону каменные зернотерки). Из всех находок костей животных в культурных слоях (отложениях) Кобякова городища раннего периода патриархата (2600-1500 лет до ж эры) на долю костей охотничьей и сторожевой собаки типа сибирской лайки падает 35,52%, на долю мелкого рогатого скота - 27,59%, крупного скота - 12,3%, лошади (которая разводилась в качестве мясного и молочно-кумысного животного) - 12,59% и диких животных - 12%. Высокое развитие молочного хозяйства подтверждается находками в Кобяковом городище и в других местах специальной глиняной посуды - кувшинов с носиком.

На позднем этапе патриархата скотоводство получает свое дальнейшее развитие, становясь постепенно основным хозяйственным занятием местного общества.

В специфических условиях Подонья-Приазовья рыболовство, однако, продолжало сохранять свое прежнее значение, о чем говорит наличие в отложениях быв. поселений целых слоев, состоящих из остатков мелких и крупных рыб. Ловилась рыба с помощью сетей и самоловов из лозы. Для ловли крупной рыбы употреблялись гарпуны.

Один из таких костяных гарпунов был найден в юрте станицы Елисаветовской, в рукаве Дона - Мертвом Донце. Его длина около 20 см. С двух сторон он имеет заостренные выступы - шипы (с одной - один выступ, с другой - два).

Костяной наконечник гарпуна был обнаружен в 1935 году археологом А. П. Кругловым у хутора Красный Яр, Цимлянского района, непосредственно на территории поселения позднего периода бронзового века. Наконечник этого гарпуна имеет втулку для насадки, заостренный шип и круглое отверстие на широкой плоскости, в которое продевался ремень, соединявший наконечник с древком (рис. 2). Красноярский наконечник очень напоминает гарпуны эскимосов.

Рис. 2. Костяной наконечник гарпуна для ловли рыбы из поселения эпохи бронзы, у хутора Красный Яр (по А. П. Круглову)

Население Подонья-Приазовья в эпоху патриархата уже было, в известной мере, знакомо с металлом. Залежей медной руды здесь не было и местной металлургии в Подонье-Приазовье тогда не существовало, а если она, со временем, и возникла тут, то основывалась на привозном сырье (металле в слитках, шедшем с юга через Кавказ, а возможно и из Донбасса), и развития не получила (Памятниками местной металлургии являются хранящиеся в Новочеркасском музее обломки листовой кованой красной меди, небольшой недоделанный «ножичек» и два куска сплава красной меди (из находок вблизи хутора Андрюнина, быв. Усть-Медведицкого округа). Найденные в районе станицы Нижне-Кундрюческой «прутики из красной меди» могут служить образцом привозного в слитках металла). Зато вывезенные из других местностей орудия из металла (меди и бронзы) уже попадали в Подонье-Приазовье. Камень, однако, все еще продолжал оставаться основным материалом для изготовления орудий при чем, техника обработки камня достигла во II-I тысячелетиях до н. эры высочайшего совершенства.

Впрочем, даже если местное население и было бы знакомо с бронзой в большей степени, - это не привело бы к вытеснению изделий из камня. «Бронза, - указывает Энгельс, - давала пригодные орудия и оружие, но не могла вытеснить каменные орудия; это было под силу только железу, а добывать железо еще не умели» (Фр. Энгельс. - Происхождение семьи, частной собственности и государства, Госполитиздат, М., 1945). К тому же в условиях Подонья-Приазовья металлом для массового изготовления орудий вообще не пользовались, так как он был дорог и высоко ценился.

Каменные же орудия изготовлялись в очень большом количестве. Мы имеем, например, сотни и тысячи находок различных по размерам и форме кремневых наконечников стрел. Подобного рода кремневые стрелы зовут в народе «громовыми стрелами». Известны они под этим названием и у нас, на Дону. В станице Нижне-Кундрюческой старик-казак Торопов рассказывал нам в 1934 году легенду о том, что много таких стрел появилось в результате страшной бури, разыгравшейся когда-то во время нашествия «турок». «Прилагательное «громовый», - пишет проф. А. В. Арциховский, - объясняется распространенным у большинства народов повернем, что каменные орудия образуются в небе при ударе грома. Это поверив всюду распространилось, когда употребление орудий было забыто. По-гречески, по-немецки, по-английски и т. д. они называются камнями грома; по-латыни, по-испански, по-французски и т. д. - камнями молнии. В СССР - по-узбекски, по-татарски и т. д. это тоже камни молнии, а по-русски - громовые стрелы. Доныне в русской деревне от Белого моря до Черного моря можно спросить про громовые стрелы: старики поймут и укажут ближайшие местонахождения кремневых орудий» (А. В. Арциховский. - Введение в археологию, издание 3-е, МГУ, М., 1947). Многие из находимых на Дону кремневых наконечников стрел отделаны с виртуозной, прямо-таки ювелирной тонкостью, что говорит о трудовых навыках, накопленных людьми из поколения в поколение (рис. 3). Другие изделия из камня свидетельствуют об умении полировать и просверливать камень. Отдельно от стоянок уже существовали специальные мастерские по изготовлению каменных орудий. Все это указывает на растущее разделение труда и специализацию производства.

Рис 3. Кремневые стрелы из находок у станицы Нижне-Кундрюческой. Нат. вел. (по Б. В. Лунину)

Большого развития и разнообразия достигает в эпоху патриархата изготовление глиняной посуды. На месте б. поселений и в составе могильного инвентаря древних погребений встречаются (целыми и в обломках) самые различные сосуды, начиная от маленьких «солонок» и «рюмок» и кончая крупными глиняными котлами.

Многие сосуды покрывались богатым штампе ванным орнаментом, наносившимся на сырую глину до обжига сосуда. Для раннего периода характерны шаровидные сосуды с плоским дном и коротким прямым горлом, орнамент которых состоит из сочетания кругов.

Не следует видеть в этих орнаментах лишь декоративное украшение сосудов. Различные элементы орнамента древней керамики (треугольники, спирали и др.) имели определенное смысловое значение и отражали собой мировоззрение родового общества. Любопытно, что если мы внимательно присмотримся к богатой орнаментации глиняных сосудов интересующей вас эпохи, мы убедимся, что при кажущемся разнообразии орнаментов все они в действительности представляют собой сочетание довольно ограниченного количества различных знаков. Перед нами, как правило, треугольник, двойной вертикальный зигзаг, спирали, кружки, лопасти, образованные несколькими рядами линий; реже - прямой и косой кресты, свастика, меандр и ромб (рис. 4). Ограниченность и повторяемость элементов орнамента на каждом отдельном сосуде заставляют думать, что здесь не случайный набор знаков в различной комбинации, а своеобразные пиктограммы-изображения, передающие известную мысль (Пиктограмма - образное, или изобразительное письмо, примитивнейшая форма письма, условные начертательные знаки которого представляют собой символическое выражение отвлеченных понятий и сложных явлений. Один из образцов такого условного «письма» дает публикованная нами замечательная находка в одном из курганов на Золотой косе, близ Таганрога. Мы имеем в виду сделанный от руки (без помощи гончарного круга) глиняный сосуд конца II - начала I тысячелетия до н. эры. На верхней трети сосуда расположено 23 «загадочных» линейных знака (крестики, перекрещивающийся четырехугольники» прямые линии). Раздельность и своеобразие каждого знака не позволяют видеть здесь простой орнамент, украшение сосуда. Перед нами, несомненно, условная «надпись» культово-магического содержания). Надо учесть к тому же, что родовое общество южно-русских степей не знало реальных изображений. Ни на одном памятнике, дошедшем до нас со времени существования родового общества на юге нынешней территории СССР, мы не встречаем ни одного изображения Человека или животного. Тем больше оснований считать, что в знаки геометрической орнаментации сосудов родового общества вкладывалось особое содержание. Вероятнее всего, что подобные знаки были связаны, как пережиток, с древнейшими магическими представлениями людей.

Рис. 4. Элементы орнаментации сосудов эпохи родового общества (по В. В. Гольмстену)

Наличие в эпоху патриархата привозных металлических изделий явно указывает на то, что обитавшие в Подонье-Приазовье первобытно-общинные племена были связаны путем Межплеменного обмена и культурного воздействия не только между собой, но в какой-то мере и с племенами северного Причерноморья и с южными странами.

Межплеменной обмен долгое время был соседским - от племени к племени. «Различные общины, - говорит Энгельс, - благодаря своему положению, климату, уровню культуры производят различные продукты, которыми они обмениваются в тех пунктах, где они соприкасаются с другими общинами» (Фр. Энгельс. - Конспект первого тома «Капитала» К. Маркса, 1867 г., Партиздат, М., 1932).

Нити обмена в тот период тянутся из Подонья-Приазовья, главным образом, на юго-восток, в сторону Кавказа, и через него - Закавказья, Ирана и внутренней Малой Азии. Ведя обмен, племена Подонья-Приазовья предъявляли опрос, в первую очередь, на готовые изделия из металла и отчасти из камня, а сбывали преимущественно скот и продукты животноводства. Во II тысячелетии до н. эры один из крупных очагов местной обработки металла существовал в районе Кавказского горного хребта, другой - на северо-западе Кавказа, в районе Закубанья и северной половины Кавказского побережья.

Из этих культурных очагов и производственных центров и попадали в степи Подонья-Приазовья орудия и украшения из меди (находка на Дону у станицы Константиновской), а также каменные боевые топорики, или секиры типично кавказских форм (находки близ станиц Цымлянской и Арчадинской) (см. рис. 5).

Рис. 5. Сношения северного Причерноморья, Придонья и Приазовья с южными странами во II-тысячелетии до н. э. (по А. А. Иессену)

В последний период бронзового века, с XI по VIII-VII вв. до н. эры, когда у племен Подонья-Приазовья совершался переход от средней к высшей ступени варварства, мы наблюдаем значительное усиление и расширение межплеменных связей. Этому способствовала возросшая тогда подвижность населения, освоение лошади, как средства передвижения, накопление отдельными племенами значительных богатств в виде скота и пр. Мирному обмену теперь сопутствует и насильственный захват скота и иного имущества одним племенем (или племенами) у другого. В соответствии с этим расширяется и территория межплеменных связей, и сами связи становятся более интенсивными. Соответствующие находки дают археологам право предполагать наличие в то время твердо установившегося сухопутного пути с Кубани на Дон. Изделия из бронзы, изготовленные на Северном Кавказе (район так называемой кобанской культуры в нынешней Северной Осетии), встречались южнее Дона и на Дону (Сиротинская станица, Новочеркасск).

Немалое значение для изучения жизни родовых первобытных общин Подонья-Приазовья III-II тысячелетий до н. эры имеет и такой дополнительный исторический источник, как курганы с содержащимися в. них древними погребениями.

Курганы! В степных просторах Подонья-Приазовья, Причерноморья, Кубани они, пожалуй, более чем где-либо является органической частью степного пейзажа. Время, вековая распашка земель уничтожили следы многих тысяч курганов. Все же и сейчас еще они сохранились в довольно большом количестве.

Это - могильные курганы, то есть земляные насыпи, в которых или под которыми содержатся древние погребения, совершенные по определенному ритуалу. Обряд погребения людей по определенному ритуалу существует много тысяч лет и наблюдался еще во времена древнего каменного века (палеолита). Обычай же насыпать над могилой земляной холм-курган появляется уже в эпоху бронзы, примерно, за две-три тысячи лет до н. эры. Держался этот обычай очень долго, вплоть до XV века н. эры (погребения золотоордынских кочевников). Как и обычай класть в могилу вместе с Покойником различные вещи-сосуды с пищей, оружие умершего, украшения, - он отражает собой верования людей в загробную жизнь, в существование «души», «двойников» и связанный с этими верованиями культ мертвых (почитание мертвецов). Эти верования отражали бессилие древнего человека перед природой, неумение осмыслить и правильно объяснить окружающие его явления.

Все курганы Подонья-Приазовья могут быть подразделены на три основных группы; а) насыпи эпохи бронзы (родовое общество), б) скифо-сарматского и в) половецко-татарского времени. Курганы эпохи бронзы, в свою очередь, преемственно делятся (по разновидностям устройства могил) на древнеямные, в которых покойники погребены в простых ямах под насыпями; катакомбные - в виде подкурганных пещерок, вырытых изнутри ямы вбок, и срубные - с бревенчатыми подкурганными срубами (Одно из курганных погребений с срубом из дубовых бревен диаметром 25-30 см было обнаружено, например, у хутора Андронова, Вешенского района Катакомбные же и, особенно, ямные погребения распространены в Подонье-Приазовье очень широко).

Наблюдения показывают, что погребения в «ямах», доходящие по времени до конца III тысячелетия до н. эры, соответствуют укладу древнейшего охотничье-рыболовецкого населения с пережитками собирательства; в «катакомбах», относящихся к концу III и первой половине II тысячелетия до н. эры, - скотоводческому с зачатками земледелия; в «срубах», относящихся ко второй половине II тысячелетия и началу I тысячелетия до н. эры, соответствуют укладу населения скотоводческого с развитым земледелием, а иногда (не в условиях Дона) - преимущественно укладу земледельческого населения.

Для всех курганных погребений бронзового века характерно наличие в них «скорченных и окрашенных костяков».

Скелеты умерших лежат в скорченном, «утробообразном» положении, чаще всего головою на юго-восток. Такая поза - следствие связывания покойника. Наблюдения за жизнью отсталых народов нашего времени (в Австралии, Африке) объясняют причины связывания покойника в древности. В одних случаях такое связывание имело целью придать умершему позу сидящего, ибо покойника после смерти оставляли «сидеть» в кругу его близких до тех пор, пока не наступали явственные и неотвратимые признаки распада, разложения тела умершего. В других случаях связывание по рукам и ногам ставило целью не дать покойнику возможности «вернуться» из подземного мира, загробной жизни, в которую верили, и тем самым причинить вред живущим.

Многие первобытные племена полагали, что человек после смерти должен лежать в утробе матери-земли в том же положении, в каком он находился в утробе своей матери до рождения.

Нередко труп человека посыпали в могиле красной краской (натуральная красная охра, сурик), которая с течением времени (по мере разложения трупа) переходила на кости и оседала на них. Поэтому, в могильниках (при раскопках) часто наблюдается наличие на костях погребенных людей красной краски.

Красная краска символизировала очищающую силу крови или огня, как части солнца на земле

Солярный культ (культ солнца) имел тогда широкое распространение, находя отражение и в орнаментах сосудов. Иногда в курганах со скорченными и окрашенными костяками находят т. н. парные погребения (мужчины и женщины), что говорит уже о развитом патриархальном строе. Жена убивалась при погребении мужа, чтобы сопутствовать ему в загробной жизни.

При раскопках на Дону некоторых курганов, поздней стадии эпохи развитого родового общества исследователи обнаруживали кольцеобразные каменные выкладки, а внутри них - древние погребения. Любопытно, что еще в прошлом столетии на Дону сохранялись народные поверья и легенды, связанные о «вавилонами». Под именем «вавилонов» и подразумевались каменные круги, сложенные из крупных камней. Сооружение в древности каменных кругов имело культовый характер и было связано, в частности, с культом солнца.

В числе погребений со скорченными и окрашенными костяками очень интересны находки в одном из курганов по западному течению р. Маныч, близ хутора Спорного. Раскопками проф. М. И. Артамонова здесь было обнаружено катакомбное погребение взрослого мужчины, лежащего «а правом боку в скорченном положении. Около костяка - комочки красной Краски, кости барана, глиняная, покрытая орнаментом «жаровня». Череп мужчины искусственно деформирован при жизни и имеет форму усеченного конуса (рис. 6).

Рис. 6. Катакомбное погребение со скорченным и окрашенным костяком из кургана в долине реки Маныч (по М. И. Артамонову)

В другом кургане, также в подземной камере (катакомбе), было обнаружено еще одно погребение подобного типа. Скорченному костяку взрослого мужчины здесь сопутствовали кости барана, глиняный горшок с выпуклыми баками и высоким прямым, горлом и орнаментированная «жаровня» с полукруглым отделением возле края внутри. В жаровне лежал большой кусок красной охры. Череп мужчины вытянут вверх, то есть - также искусственно деформирован (М. И. Артамонов - Раскопки курганов в долине реки Маныч Ш095 г., «Советская археология», IV, 1937). Нарочитое изменение формы черепа достигалось при жизни человека путем наложения на его голову- с раннего возраста постоянных тугих, дивящих повязок, шедших в определенных направлениях. С помощью этих повязок постепенно достигалась деформация черепу часто происходившая за счет удлинения затылочной части черепа.

Деформация придавала черепу неестественный вид, и человек, обладавший таким черепом, резко выделяйся формой своей головы среди окружающих.

В трактате «О воздухе, водах и местностях», приписываемом знаменитому греческому врачу и естествоиспытателю, основоположнику научной медицины Гиппократу (род. в 460, умер около 337 года до н. эры), мы находим такие данные об обычае искусственной деформации головы у населения, обитавшего, в частности, в Приазовье. Гиппократ писал:

«Относительно народов, живущих направо от летнего восхода солнца до озера Меотиды (Азовское море - Б. Л.), составляющего границу Европы и Азии, можно сказать следующее... Прежде всего, скажу о длинноголовых. Нет никакого другого народа, который имел бы подобную форму черепа. Первоначально важнейшею причиною удлиненной формы головы был обычай, а теперь и природа способствует обычаю, происшедшему от того, что они считают самыми благородными тех, у кого наиболее длинные головы. Обычай этот состоит в следующем: лишь только родится ребенок, но еще кости его мягки, неотвердевшую его головку выправляют руками и принуждают расти в длину посредством бандажей и других подходящих приспособлений, вследствие которых сферическая форма головы портится, а длина ее увеличивается. Первоначально так делали по обычаю, так что такая форма придавалась голове насильственным способом».

Имеется и указание известного географа древности Страбона (23-79 гг. н. эры), который писал: «Говорят, что некоторые лица употребляют все усилия, чтобы сделаться более длинноголовыми».

Искусственная деформация черепа была уделом лишь некоторой части людей. Существует предположение, что деформация черепа служила показателем принадлежности его обладателя к числу представителей высшей воинской знати, возможно - жреческого «сословия».

Подобного рода циркульно-деформированные черепа встречались в древних погребениях Северного Кавказа, Дона, Поволжья и других местностей и раньше. Находки таких черепов имели место в окрестностях Ростова-на-Дону, Кобякова городища близ станицы Аксайской, станицы Мелеховской, долины р. Морской Чулек (между Ростовом и Таганрогом, где было найдено богатое погребение III века н. эры), Таганрога и др.

Однако эти черепа, все без исключения, принадлежали сарматским или другим племенам первых столетий нашей эры.

Находка черепов с явными следами искусственной деформации в манычских курганах является первой в науке находкой, столь определенно указывающей, что обычай искусственной деформации черепа восходит еще ко времени родового общества, к бронзовому веку (сами манычские погребения датируются вторым тысячелетием до н. эры). Так, время от времени, Подонье-Приазовье обогащает исследователей исторического прошлого все новыми и новыми открытиями.

В Советском Союзе живет и работает ученый Михаил Михайлович Герасимов. Известный археолог, он является также талантливым скульптором-антропологом, специализировавшимся в области восстановления (реконструкции) древних человеческих черепов и по ним - вероятного внешнего облика их обладателей. Восстанавливая по обломкам костей весь череп, М. М. Герасимов с помощью кропотливой, тщательно разработанной научной методики добился больших успехов в своей интересной и необычной исследовательской работе, позволяющей нам представлять себе, как выглядел при жизни древний человек, обладатель такого черепа (рис. 7).

Рис 7 Реконструкция головы человека II тысячелетия до н. эры, осуществленная по деформированному черепу из кургана в долине реки Маныч (по М. М. Герасимову)

Говоря о курганах со скорченными и окрашенными костяками важно отметить, что к концу бронзового века, наряду с бедными погребениями под небольшими насыпями или - десятками погребений в одной большой насыпи (родовые кладбища), с течением времени уже появляются крупные насыпи с более богатыми одиночными погребениями, что свидетельствует о процессе разложения, распада первобытно-общинного строя и появлении экономического и общественною неравенства (Ярким примером богатых погребений указанного типа могут служить погребения, раскопанные в 1910-1912 гг. в окрестностях станицы Нижне-Кундрюческой, на левом берегу реки Донец. Один из курганов содержал в себе кольцеобразную каменную выкладку, внутри которой на разной глубине, находилось три погребения со скорченными костяками. В одном из них скелету сопутствуют глиняная посуда, каменная «булава», каменный молоток, кремневые стрелы, бронзовый кинжал и т. д. Инвентарь другого погребения состоял из металлических колец и «перстня», каменной «булавы», кремневых наконечников стрел и скребков, шлифованного молота, плоского бронзового топора, кремневого ножа. При скорченном костяке в кургане, раскопанном в 1921 году в 4-х километрах от Ростова находились сплошь орнаментированный глиняный сосуд, мраморная «булава», медный кинжал и медные застежки с бирюзой. Каменные «булавы», редкие и дорого ценившиеся в Подонье изделия из металла, а также обилие изделий из кремня говорят о принадлежности погребенных к верхушке местного общества). Это неравенство возрастет еще больше к концу второго тысячелетия до н. эры, когда разведение скота, пастушеское скотоводство стали главным хозяйственным занятием живших в нашем крае людей, тогда как рыболовство, охота и мотыжное земледелие носили характер подсобных хозяйственных занятий. Среди разводимых в Подонье-Приазовье пород скота появились свиньи и козы. Люди научились перерабатывать молочные продукты.

Скот находился на подножном корму, и поэтому люди вели по-прежнему полуоседлый образ жизни. Для перехода людей к типичному (номадному) кочевничеству, которое характерно для высокоразвитого скотоводства, необходимых условий еще не было.

Известны жилища людей того времени - полуземлянки в виде углублений в земле, покрытые шалашами из хвороста и камыша. Посередине землянки располагался костер-очаг. Люди селились по-прежнему на открытых местах; поселения не укреплялись. Войны ради грабежа, как специального занятия, тогда еще не существовало. Лишь на протяжении первого тысячелетия до н. эры возникают столкновения между племенами ради захвата скота и другой добычи.

Мы знаем, что главной силой, которая определяет физиономию общества, характер общественного строя людей, переход общества от одного строя к другому, является способ производства материальных благ и что влияние географической среды на общественное развитие не является определяющим влиянием, так как «изменения и развитие общества происходят несравненно быстрее, чем изменения и развитие географической среды» (И. Сталин. - О диалектическом и историческом материализме.- Вопросы ленинизма, изд. 11-е).

Вместе с тем «географическая среда, бесспорно, является одним из постоянных и необходимых условий развития общества и она, конечно, влияет на развитие общества, - она ускоряет или замедляет ход развития общества» (И. Сталин. - О диалектическом и историческом материализме.- Вопросы ленинизма, изд. 11-е). Это, в частности, относится к климатическим изменениям, которые происходили на протяжении тысячелетий в нашей местности и в той или иной степени оказывали свое влияние на образ человеческой жизни.

То, что мы знаем об изменениях в местной географической среде, указывает на то, что в конце второго тысячелетия до н. эры начавшаяся уже раньше засушливость достигла в Подонье-Приазовье такого состояния, при котором реки усыхали, уровень воды снижался. Это не могло не способствовать переходу людей с высоких берегов реки на приречные долины, ближе к воде. В первом тысячелетии до н. эры началось постепенное понижение температуры, увеличение влажности. Уровень воды в реках повысился. Приречные долины Подонья-Приазовья вновь покрылись водой. В этот период шло наступление лесостепи с севера и развитие злакового покрова в степной полосе. Тем самым создавались еще более благоприятные условия для разведения скота и упрочения скотоводства, как главного занятия человека. Население перешло с приречных долин на покрывшиеся травой степные плато. В удобных для пастбища степях стало процветать кочевое скотоводство. Оно широко обеспечивало хозяйственные потребности людей, благодаря чему в жизни обитателей. Подонья-Приазовья снижается удельный вес рыболовства, но земледелие все еще остается малоразвитым.

Все сказанное выше говорит о постепенном и непрерывном развитии человеческого общества на территории Подонья-Приазовья на протяжении нескольких тысяч лет. При этом, по мере роста производительных сил, развития техники и улучшения условий человеческой жизни, шел процесс естественного прироста населения, не исключая, конечно, его пополнения и за счет прихода в Подонье-Приазовье известного количества людей (племен) со стороны.

На протяжении всего времени, о котором шел наш рассказ, хозяйство живших в Подонье-Приазовье людей принадлежало всему роду в целом. Основные средства производства (орудия труда), равно как и Продукты производства, составляли собственность всего рода. Люди еще находились в ту пору в тесной зависимости от природы, и по-прежнему только общий труд обеспечивал возможность существования людей. Производственные отношения племен, населявших Подонье-Приазовье в третьем-втором тысячелетиях до н. эры, являлись, как сказано, первобытнообщинными. Если с течением времени, по мере возраставшего разделения труда, обмена и пр., в среде местного родового первобытного общества и начали появляться явные признаки имущественного неравенства, существования более богатых и более бедных родов, - то все это еще не изменяло тогда (например, во втором тысячелетии до н. эры) первобытнообщинной основы жизни людей. Хозяйство в целом, основные средства производства оставались пока собственностью всего рода.