Развитие революционного движения в Придонье-Приазовье в конце XIX - начале XX веков

Образование промышленного пролетариата открыло новую страницу в истории Дона. Положение рабочих на Дону было таким же тяжелым, как и повсюду в России: политическое бесправие, низкая заработная плата, тяжелый, каторжный труд при продолжительности рабочего дня в 12-16 часов, полное отсутствие охраны труда, невыносимые жилищно-бытовые условия.

В основном пополнение рабочего класса происходило здесь за счет пришлых и местных крестьян и лишь частично - за счет городского населения. Далеко не все стекавшиеся на Дон в поисках заработка находили применение своему труду. Наличие резервной армии безработных позволяло капиталистам усиливать эксплоатацию работающих под угрозой увольнений и голодной смерти. Все это обостряло недовольство рабочих масс.

«Уже в 70-х и особенно 80-х годах прошлого столетия рабочий класс в России начал пробуждаться и повел борьбу с капиталистами... Первые забастовки в 70-х и 80-х годах обыкновенно возникали из-за непомерных штрафов, надувательства, обмана при расплате с рабочими, сбавки расценок» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Примером первых выступлений рабочего класса на Дону может служить волнение рабочих, занятых на постройке Волжско-Донской железной дороги (1861 г.), перекликавшееся с выступлениями в 1862 г. рабочих, занятых на постройке железнодорожной линии Александровск-Грушевский - Аксай, донских рабочих-грузчиков в 1864 г. и забастовкой в этом же году 500 рабочих под Новочеркасском.

Широкую известность получил ростовский «бунт» 1879 г., который описан Г. В. Плехановым в его известной книге «Русский рабочий в революционном движении».

Поводом к стихийному выступлению огромной толпы портовых грузчиков послужило зверское обращение полиции с одним из рабочих. 2 апреля 1879 г., на базарной площади Ростова (там, где ныне расположен сквер им. С. М. Кирова), при огромном стечении народа конный стражник задержал рабочего-грузчика, а когда тот пытался воспротивиться аресту, «охранитель порядка» поволок его за волосы в полицейский участок.

Призывы арестованного о помощи встретили горячий отклик, и тысячные массы людей направились в расположенную против базара 2-ю полицейскую часть с требованием освободить рабочего.

«Встретив отказ, народ ворвался в часть; полицейские, которые успели тем временем сделать несколько выстрелов в нападавших, моментально скрылись. В самое короткое время часть была разнесена. Покончив с нею, толпа бросилась на другие полицейские части, потом опустошила квартиры полицеймейстера и некоторых квартальных. О сопротивлении ей никто не думал. Полуживой от страха, полицеймейстер прятался в Нахичевани, а военные власти Ростова не уверены были в том, что им удастся оборонить банк и острог. В зданиях частей выломаны были полы, выбиты стекла с рамами и двери с притолоками, разрушены печи, попорчены дымовые трубы и крыши. И на далекое расстояние мостовая, усеянная обломками мебели, покрыта была, как снегом, мелкими клочками разорванных полицейских бумаг... А в то же время, заметьте, что эта разъяренная толпа умела вполне сохранить свое достоинство. Никто из опустошителей не позволил себе взять ничего из уничтожаемого имущества полицейских» (Г. В. Плеханов.- Соч., т. III).

Когда толпа громила дом полицеймейстера, в окно был выброшен на улицу «кусок какой-то шелковой материл... Подходит одни субъект и говорит: «Братцы, зачем рвать, дайте мне этот кусок материи» и взял его. Тогда толпа начала свистеть, тюкать, женщины, когда он проходил мимо, плевали на него и тоже стыдили»... Когда толпа появилась в городском саду, арендатор ротонды «любезно», конечно, страха ради, пригласил толпу выпить и закусить, на что толпа плюнула ему в лицо, задние ряды стали тюкать, свистать и кричать: «Лопай сам!» (М. Р. Попов. - Записки землевольца, Изд-во политкаторжан» М., 1933).

Показательно, что во время «беспорядков» над толпой развевалось красное знамя. Узнав о событиях в Ростове, на помощь портовым грузчикам из Александровск-Грушевского отправились 200 местных шахтеров, не успевших, однако, прибыть в Ростов до подавления «бунта».

«Бунт» был жестоко подавлен лишь после прибытия в Ростов 3 апреля воинских частей. Арестовано было около 300 человек. Ряд арестованных предали суду. 7 мая 1879 г. наиболее активные участники выступления были приговорены к каторжным работам.

В том же 1879 г. бастовали шахтеры рудника РОПИТ в Александровск-Грушевском. 1 июля рабочие окружили дом управляющего и в резкой форме требовали вернуть им «украденное», подразумевая под этим применявшиеся администрацией обсчеты и штрафы. Прибытие войск заставило рабочих прекратить забастовку, длившуюся пять дней.

Все эти выступления во многом были стихийными, плохо организованными, и потому они сравнительно легко и быстро подавлялись властями. Но «и примитивные бунты выражали уже собой некоторое пробуждение сознательности: рабочие теряли исконную веру в незыблемость давящих их порядков, начинали... не скажу понимать, а чувствовать необходимость коллективного отпора, и решительно порывали с рабской покорностью перед начальством» (В. И. Ленин. Соч., т. 5, изд. 4-е).

Известно, что «до появления марксистских групп революционную работу в России вели народники, являвшиеся противниками марксизма» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Так было и на Дону.

В 1876 г. в Петербурге образовался основной кружок партии «Земля и воля». Для организации в Ростове-на-Дону кружка землевольцев по типу петербургского сюда был направлен член основного кружка М. Р. Попов. В 1879 г. Ростов посетил, тогда землеволец, 23-летний Плеханов.

В Ростове землевольцы повели пропаганду среди рабочих, открыв для этой цели сапожную мастерскую, где собирались члены созданного ими рабочего кружка. За городом устраивались сходки. Землевольцы установили через своих единомышленников связи с Александровск-Грушевским. Свою пропаганду они вели и среди казаков (в ближайшей к Ростову станице Гниловской). Однако поднять рабочих и казаков на революционную борьбу землевольцы не смогли, да и не хотели. Их пропагандистская деятельность во многом шла по пути обычного просветительства. Землевольцы уводили рабочих в сторону от широкой дороги организованной и четко осмысленной политической борьбы против самодержавия и капитализма.

В Ростове дело не пошло дальше убийства провокатора Никонова, сообщившего полиции сведения о созываемых землевольцами сходках рабочих. Чего-нибудь большего в смысле революционной борьбы против царизма землевольцы не добились (См. «Революционное движение в Ростове-на-Дону в 70-х гг.». Глава в кн. М Р. Попов. - Записки землевольца, Изд-во политкаторжан, М., 1933).

С течением времени народовольцам, пришедшим на смену землевольцам, удалось увлечь часть передовых рабочих Ростова на ошибочный путь борьбы с царизмом путем индивидуального террора.

Однако уже в 70-х годах прошлого столетия в среду наиболее передовых рабочих и учащейся молодежи Ростова постепенно стали проникать идеи марксизма; началось знакомство с «Капиталом» Маркса. Идеи научного социализма падали на благоприятную почву. «Передовые рабочие начали понимать, что для успешной борьбы с капиталистами нужна организация» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Возникший в 1875 г. в Одессе «Южнороссийский союз рабочих» имел свой филиал в Ростове, организованный представителями Союза Наддачиным и Секачиным с помощью передовых рабочих Главных железнодорожных мастерских, завода Пастухова и других предприятий. Создание рабочей организации было начато с организации ссудо-сберегательной кассы и общественной библиотеки рабочих Ростово-Владикавказской железной дороги. Устав этой библиотеки в отдельных своих статьях явно исходил из соответствующих статей устава «Южнороссийского союза рабочих» (Ср. Б. Итенберг. - Деятельность «Южнороссийского союза рабочих». Журн. «Вопросы истории», М., 1951, № 1), а частично отражал влияние современной Наддачину литературы революционного содержания, в частности, широко распространенной тогда брошюры «Хитрая механика», содержавшей призыв к своеобразному коммунизму: «чтобы весь люд православный жил промеж себя, что братья родные; чтобы не было твоего или моего, а все было бы общее - братское» (Имя автора нашумевшей в свое время брошюры «Хитрая механика» мало кому известно. Отметим, что это был Василий Егорович Варзар, впоследствии известный специалист в области промышленной статистики. После Октябрьской революции профессор В. Е. Варзар работал на протяжении ряда лет в Ростове-на-Дону в Промбюро (крайСНХ) Юго-Востока России и на статистических курсах. Скончался В. Е. Варзар в 30-х гг. в Москве, являясь персональным пенсионером).

Являвшаяся ядром рабочей организации, ссудо-сберегательная касса объединила рабочих нескольких промышленных предприятий Ростова: железнодорожных мастерских, мельницы Посохова, завода Фронштейна (М. Сквери. - Дело «Южнороссийского союза рабочих». Сборник «Южнороссийский союз рабочих». Николаев, 1924). Филиал «Южнороссийского союза рабочих» был разгромлен полицией в январе 1877 г.

К 1882 г. относится организация в Ростове «Центрального кружка революционных рабочих». Кружок вел пропагандистскую работу в Главных железнодорожных мастерских, а также среди рабочих Таганрога и Новочеркасска. Основателем кружка был рабочий железнодорожных мастерских Андрей Карпенко. Упорно занимаясь самообразованием, Карпенко стал знакомиться с работами Маркса; он вырос в видного рабочего вожака. Преследования со стороны полиции застави­ли Карпенко покинуть в 1884 г. Ростов. Достойным соратником Андрея Карпенко был другой рабочий этих мастерских Виталий Кудряшев.

Под руководством «Центрального кружка» в Ростове действовали рабочие кружки и на других предприятиях. В одном из них в 1884 г. изучался переведенный на русский язык «Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса.

Все эти кружки еще не освободились от влияния идеологии народников. Характерен в этом отношении гектографированный журнал «Рабочий», нелегально выпущенный кружком Карпенко в 1883 г. Наряду со статьями, излагавшими сущность учения Маркса и провозглашавшими неизбежность крушения капиталистического строя, в журнале имелись статьи явно народнического толка.

Осенью 1884 г. полиция разгромила «Центральный кружок».

Распространение на Дону революционной пропаганды, в сочетании с фактом участия студента-народовольца Генералова (донского казака) в покушении на царя Александра III, побудили власти усилить репрессии против революционеров. Было создано Областное жандармское управление, а Ростов и Таганрог, находившиеся до того в ведении Екатеринославского губернаторства, были переданы под управление наказному атаману Войска Донского.

К концу 80-х годов XIX в. возобновилась деятельность рабочих кружков на Дону. При этом знакомство с марксистской литературой, распространявшейся тогда плехановской группой «Освобождение труда», способствовало усилению критики взглядов народников и разрыву рабочих с ними.

Начало 90-х годов на Дону было ознаменовано ростом стачечного движения. Летом 1892 г. бастовали шахтеры рудника РОПИТ, в январе 1893 г. - рабочие металлургического завода в Судане, а в 1894 г. вспыхнула крупная стачка рабочих железнодорожных мастерских в Ростове.

К началу стачки 1894 г. на Дону уже имелись социал-демократические кружки, в которых передовые рабочие усердно изучали марксистскую литературу и вели жестокую борьбу против народничества. По данным, относящимся к сентябрю 1893 г., полиции были известны свыше 150 участников марксистских кружков. Их деятельность способствовала тому, что стачка в железнодорожных мастерских прошла на основе согласованных и организованных действий участвовавших в ней рабочих. Именно члены социал-демократического кружка в мастерских и были руководителями стачки (рабочий Иван Иванович Козин и др.).

В числе лиц, ведших революционную пропаганду среди ростовских рабочих, был Петр Моисеенко - передовой русский рабочий, с большим революционным опытом.

Моисеенко раньше состоял членом «Северного Союза русских рабочих», а затем в 1885 г. был руководителем знаменитой стачки на фабрике Морозова в Орехово-Зуеве. Отбыв ссылку, Моисеенко поселился на Кубани, а в 1893 г., по приглашению писателя А. С. Серафимовича и др., переехал в Ростов н-Д., где открыл столярную мастерскую, служившую местом нелегальных встреч революционеров. Петр Моисеенко заслуженно пользовался огромным авторитетом среди рабочих, и его короткое пребывание в Ростове (он был арестован в марте 1894 г.) оставило большой след и, несомненно, сыграло немалую роль в широком размахе и упорстве, с какими проходила стачка в железнодорожных мастерских.

Поводом к стачке послужило избиение мастером, паровозосборочного цеха одного из рабочих и увольнение его из мастерских. Рабочие паровозосборочного цеха встали на защиту безвинно пострадавшего товарища, объявив 25 марта забастовку.

К 26 марта стачка охватила рабочих всех цехов. Тщетно администрация Владикавказской дороги запугивала рабочих. Она вызвала для увещевания представителей стачечников, но те, явившись, предъявили выработанные членами социал-демократического кружка и горячо одобренные рабочими требования: увеличить заработную плату на 10%, ввести 9-часовой рабочий день, обеспечить вежливое обращение администрации с рабочими и т. п.

Провокация и шантаж, повторный арест Козина и других позволили властям сломить забастовку, и 5 апреля рабочие мастерских возобновили работу, добившись все же частичного удовлетворения своих требований.

Стачка 1894 г. явилась первым организованным выступлением ростовского пролетариата против капиталистического гнета. Она оказала сильное революционизирующее влияние на весь ход дальнейшей борьбы рабочего класса на Дону.

В 1895 г., под влиянием и по примеру созданного В. И. Лениным в Петербурге «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», в Ростове произошло объединение существовавших здесь марксистских кружков в марксистскую группу, которая создала руководящий центр - «Донской комитет», развернувший пропагандистскую работу среди рабочих. Важным звеном деятельности Донкома явилось установление им в 1897 г. связи с «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса» в Петербурге и Москве.

В 1898 г. трудящиеся Ростова впервые отметили день 1 мая. Донком выпустил к международному пролетарскому празднику листовку. Накануне 1 мая в Ростове были проведены массовки рабочих.

Донком все больше и больше превращался в руководящий социал-демократический центр Области Войска Донского, и его создание явилось существенным этапом в истории развития революционного движения на Дону.

По инициативе Донкома стали проводиться массовки рабочих, организовывались новые марксистские кружки. Переходу же от пропаганды к массовой политической агитации препятствовала не только боязнь провала, но и недооценка частью членов Донкома необходимости такого перехода. Здесь явно сказывались кружковщина, местничество, обособленность в работе, вызванные тем, что тогда «не было еще единой линии в работе местных организаций, не было программы партии, устава партии, не было руководства из одного центра» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Среди отдельных членов Донкома нашлись сторонники оппортунистического течения - «экономизма», являвшегося главным препятствием, мешавшим в те годы созданию единой марксистской партии в России.

Сильный удар по Донкому был нанесен произведенными полицией в 1898-1899 гг. арестами, после которых Донком прекратил временно свое существование. В 1900 г. ростовским социал-демократическим кружком был создан новый Донком, но и он, в результате массовых арестов, осенью 1900 г прервал свою деятельность. В начале 1901 г. вновь последовало создание Донкома, который в этом же году организовал подпольную типографию. Листовки и прокламации печатались теперь не на гектографе, а типографским способом и в значительно больших тиражах.

В середине 1901 г. последовала еще одна волна арестов и высылок, ослабивших деятельность Донкома. Однако уже в начале 1902 г. его работа оживилась, о чем говорит, в частности, проведение в Ростове 19 февраля 1902 г. (годовщина отмены крепостного права) политической демонстрации рабочих, прошедшей под лозунгом «Долой самодержавие!».

Новый период в деятельности Донкома РСДРП наступил с лета 1902 г., когда во главе его стал крупный профессионал-революционер, агент ленинской «Искры» Сергей Иванович Гусев.

С именем Гусева связаны яркие и славные страницы истории революционного движения на Дону.

С. И. Гусев родился в 1874 г. Юношей, будучи учеником ростовского реального училища, он вступил в революционное движение, стал работать в одном из подпольных социал-демократических кружков города. В 1896 г., по окончании училища, Гусев переехал для поступления в Технологический институт в Петербург, и здесь он стал пламенным последователем и проводником в жизнь идей ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». С тех пор и до конца своих дней Гусев оставался непоколебимым ленинцем (В исторические дни борьбы за победу Великой Октябрьской социалистической революции Гусев был секретарем Петроградского военно-революционного Комитета, а в годы гражданской войны - членом Реввоенсовета 2-й и 5-й армий, начальником Политуправления и членом Реввоенсовета Республики. В 1921 г. X съезд партии избрал С. И. Гусева кандидатом в члены ЦК РКП(б). С 1924 г. он работал в ЦКК РКП(б) и был членом коллегии НК РКИ, в 1926-1927 гг. - заведующим отделом печати ЦК ВКП(б). С 1930 г. он работал в Коминтерне. Умер СИ. Гусев в 1933 г. С. И. Гусев до дня своей кончины не порывал связи с Ростовом. За несколько месяцев до смерти, уже будучи тяжело больным, он, по приглашению ростовских большевиков, посетил родной город и выступил с яркой речью на пленуме Ростовского городского Совета, посвященном тридцатилетию исторической стачки ростовских рабочих в 1902 г.).

Под руководством С. И. Гусева деятельность Донкома РСДРП приобрела широкий революционный размах. В неустанной борьбе с «экономистами», а затем - с меньшевиками Донком, возглавляемый Гусевым, воспитывал партийную организацию в духе ленинских идей, поднимал на активную борьбу широкие массы рабочих.

Многочисленные агитационные листовки Донкома распространялись уже не только среди рабочих, но и среди казаков и крестьян, закладывая тем самым основы прочного союза рабочего класса и крестьянства. Показательно, что Донком организовал отдельный кружок из казаков (Доклады социал-демократических комитетов съезду РСДРП).

Донской комитет РСДРП того периода был тесно связан с социал-демократическими организациями городов Области Войска Донского-Таганрога, Сулина, Александровск-Грушевского и др. - и оказывал им руководящую помощь.

Много внимания уделял Донком работе среди учащейся молодежи. Под его руководством были объединены разрозненные кружки учащихся Ростова, Таганрога и Новочеркасска в «Южнорусскую группу учащихся», которая в августе 1902 г. провела свой 1-й съезд.

Подъем революционного движения в России в 1901 - 1904 гг. охватил и Донскую область. Донком искровского периода немало содействовал тому, что массовое рабочее движение на Дону сделало новый шаг вперед, перейдя от экономических стачек к политическим забастовкам и демонстрациям.

Донком РСДРП пользовался среди рабочих огромным авторитетом. Весной и летом 1902 г. возросло число нелегальных рабочих кружков, усилилась агитационная и пропагандистская деятельность социал-демократических организаций среди рабочих. К осени 1902 г. Донкому снова удалось организовать подпольную типографию (в Нахичевани-на-Дону, по 1-й Федоровской улице, между 21 и 23 линиями). Умножилось число пламенных листовок и прокламаций Донкома, содействовавших росту политической активности рабочих (ПРД, III).

Вслед за «Обуховской обороной» 1901 г. и организованными товарищем Сталиным в начале 1902 г. стачками и демонстрациями в Батуми - в ноябре 1902 г. произошла знаменитая стачка ростовских железнодорожников. Она превратилась в первую в России всеобщую стачку рабочих почти всех профессий и всех предприятий Ростова и сыграла большую роль в политическом воспитании рабочего класса.

Сергей Иванович Гусев

Поводом к возникновению стачки послужило объявление 2 ноября администрацией Главных мастерских Владикавказской железной дороги рабочим котельного цеха о снижении расценок за уже выполненную работу. К 4 ноября забастовали рабочие всех цехов, требуя установления 9-часового рабочего дня, повышения заработной платы на 20%, увеличения расценок, отмены всех штрафов, увольнения из мастерских наиболее ненавистных мастеров, вежливого обращения администрации с рабочими, выдачи пособий на случай смерти члена семьи рабочего и т. д. Всего рабочие выставили до 25 требований преимущественно экономического характера. Хотя в этих требованиях, говоря словами прокламации Донкома, не было «ничего политического и революционного, но самый факт такой крупной стачки своим могучим напором рвет старые, заржавленные, средневековые цепи самодержавия».

Стачка всколыхнула всех рабочих города. В эти дни в Ростове происходили крупные митинги, центрам которых явилась Камышевахская балка на Темернике. Здесь в течение нескольких дней на митинги собиралось до 30 тысяч рабочих.

«Балка, - вспоминает современник, - шириной саженей 350-400, начинается долиной со степи. Плоское дно с полукруглыми подъемами по сторонам. Долина балки кончается обрывами к сторонам, где находятся песчаные и каменные карьеры. Балку... самой природою предназначенную для народных митингов, прилегающую степь, версты четыре в квадрате, все это пространство сплошь залил народ... Картина, достойная пера и кисти художника».

На митинги в Камышевахской балке стекался рабочий люд не только из Ростова и Нахичевани, но и из Батайска, Новочеркасска, Таганрога и еще более отдаленных населенных пунктов и городов.

Показательно, что на этих митингах выступления, не имевшие острого политического характера, не пользовались успехом. Очень холодно отнеслись, например, рабочие к выступлению С. Гурвича (впоследствии видного ростовского меньшевика), пытавшегося в длинной и нудной речи свести все требования к сокращению рабочего дня. Зато десятки тысяч голосов с восторгом подхватывали возгласы ораторов, кончавших свои выступления лозунгом «Долой самодержавие!».

Митинг в Ростове в Камышевахской балке в ноябре 1902 г. (с картины Н. Д. Скворцова)

Экономическая стачка все больше и больше превращалась в массовое политическое выступление ростовского пролетариата. Подобного рода крупнейшие политические митинги в этот период были необычайными не только для Ростова, для юга страны, но и для других более крупных центров России. Это было новое явление в ходе революционной борьбы масс за свои экономические интересы и политические свободы.

Каждый день сходка начиналась с обсуждения текущего момента, затем присутствующих информировали о ходе стачки. После этого произносились речи на политические темы, среди которых были и такие выступления, которые не имели непосредственного отношения к самой стачке, а касались революционного движения в целом - о значении лозунга «Долой самодержавие!», о крестьянских «бунтах», о женском рабочем движении. Рабочие пели революционные песни.

Местная полиция, жандармерия и казаки оказались бессильными разогнать многотысячные рабочие митинги и ограничивались лишь оцеплением их и принятием мер к тому, чтобы массы рабочих не делали попыток проникнуть в город, промышленная и торговая жизнь которого в эти дни почти замерла.

Казаки с пиками и нагайками пробовали устрашить рабочих одним своим появлением, но никакого успеха это уже не имело. Более того, из толпы раздавались страстные и взволнованные речи по адресу казаков: «Казаки, вы мирные сыны донских степей. Неужели вы станете убивать своих братьев-рабочих? Неужели вы станете нападать на безоружных людей? Неужели у вас в груди не сердце, а камень?.. Нет, вы не сделаете этого, вы не должны это сделать! Ура казакам!».

Потрясающим по своей силе было обращение к казакам участниц митингов - женщин-работниц, матерей и жен бастующих. Протягивая казакам своих детей, женщины говори ли: «Не забывай, что у твоей жены тоже остались дети... Может быть, ты завтра будешь с нами и, убивая моего ребенка, ты убиваешь своего ребенка, свою жену» (ПРД, III).

Выдержка, спокойствие, организованность, сплоченность участников митингов не могли не повлиять на казаков. Их посылали усмирять «бунтовщиков, злодеев, преступников, - говорил один из казаков, - а тут такое дело, что не разберешь, кто прав, кто виноват!» Отдельные же казаки, обращаясь к толпе, говорили: «Не бойтесь, наши пики остры, но они вас не достанут, мы вас не тронем». И все же в массе своей казаки еще оставались слепым и послушным орудием в руках царизма.

Воскресный день 10 ноября 1902 г. был особенно многолюдным в Камышевахской балке. В этот день наиболее резко и смело звучали речи о политических событиях, шел сбор денег в пользу нуждающихся стачечников, раздавались голоса, призывавшие устроить демонстрацию на улицах Ростова.

Подгоняемые непрерывными запросами из центра о причинах затяжки подавления «беспорядков», испытывая тревогу перед лицом все более разворачивающихся событий, власти, подтянув к этому времени достаточное количество войск, решили действовать.

В понедельник 11 ноября казаки обрушились на собравшихся рабочих. По примеру предыдущих дней толпа опустилась наземь, но казаки въехали в толпу, давя и избивая не только мужчин, но и женщин с детьми. Рабочие оказали упорное сопротивление. Они забрасывали казаков камнями, причем особенно активно действовала рабочая молодежь. Завязалась рукопашная схватка, в результате которой казаки были вынуждены отступить.

Когда большинство собравшихся разошлось, казаки повторили нападение, но рабочие снова дали им отпор. Раненый камнем в голову офицер отдал приказ стрелять по толпе. Было убито 6 и тяжело ранено 12 рабочих.

Кровавые события повторились и на следующий день, 12 ноября, когда на митинг собралось до 18 тысяч человек. Произошла новая схватка рабочих с полицией и казаками.

Тем временем угрозами и голодом, лживыми посулами и применением силы власти добились того, что рабочие промышленных предприятий города стали возобновлять работу. Движение пошло на убыль, тем не менее, железнодорожники продолжали бастовать до 25 ноября. Только в результате массовых арестов, выселения рабочих с семьями из казенных квартир и тому подобных мер, властям удалось понудить забастовщиков приступить к работе.

Ростовская стачка кончилась. Но глубоко правдивыми были слова прокламации РСДРП по поводу ростовских событий 4-26 ноября 1902 года. «На мгновение он (рабочий) завоевал свободу и это мгновенное обладание, как волшебный фейерверк, осветило ему сразу всю ценность такой свободы. В этом особенность ростовской стачки. Свобода, завоеванная так быстро, так же быстро исчезла, но ее исчезновение лишний раз дало почувствовать рабочему, кому ненавистна свобода: он видел, что против нее были министр, атаман, полиция, жандармы, казаки - все, кем держится русский престол...» (ПРД, III).

Возглавлявший стачку Донком в прокламации к «Гражданам всей России», давая глубокое политическое освещение стачке, писал, что «движение сразу приняло ярко-политический характер; тысячи рабочих, до того слабо затронутые пропагандой, воочию убеждались в истинном значении самодержавного строя и до боли осязательно почувствовали насущную потребность политической свободы. Такой характер ростовской стачки, охватившей несколько тысяч рабочих, не должен пройти бесследно... Пусть же пожар, вспыхнувший на Дону, разгорится грозным пламенем, пусть в ответ на ружейные залпы, могучим эхом прогремят демонстрации, пусть стоны жертвы покроет гром протеста, пусть повсюду так же единодушно, как в Ростове, вынесут смертный приговор самодержавию, гнетущему страну! Долой самодержавие!» (ПРД, III).

«Первое сражение кончилось, - говорилось в другой прокламации, - но борьба загорится вновь. Но разница между нами и нашими врагами та, что мы после каждой борьбы выходим все более сильными, а они с каждым разом слабеют» («Рабочее движение и социал-демократия в Азово-Черноморском крае», III).

Ростовская стачка вызвала в стране живейший общественно-политический отклик. Вести о ней широко распространялись среди рабочих всей России. Современник стачки С. Черномордик, работавший в 1902 г. в Московской организации РСДРП, отмечал, что «у активных участников с.-д. движения того времени никогда не изгладятся из памяти те незабываемые дни, когда ростовские рабочие, под руководством Донского Комитета РСДРП, в течение трех недель были хозяевами города и фактически ввели свободу рабочих собраний; когда революционные речи на Тем ернике эхом разносились по всей России, вызывая политическое пробуждение рабочих масс...; когда рабочий класс обнаружил непреклонную волю повести решительную борьбу со всеми классовыми врагами за свое освобождение; когда он показал свою способность и готовность стать гегемоном в предстоящей революции» (С. Черномордик. - Великий юбилей. Журн. «Каторга и ссылка», М., 1983, № 6-8 (103-105)).

Ростовским событиям был посвящен ряд листовок и прокламаций многих социал-демократических организаций России. Писал о них и Плеханов.

Особое значение имеет статья В. И. Ленина «Новые события и старые вопросы», в которой он дал высокую оценку ростовской стачке.

Определяя историческую роль и место ростовских событий в новейшей истории русского рабочего движения, В. И. Ленин указывал, что прочное основание стачечному движению в России было положено в 1896 г. рабочими Петербурга, что в 1901 г. началось могучее демонстрационное движение, а в ростовских событиях «пролетариат завоевывает для себя и для революционных социал-демократов своего Комитета свободу массовых уличных собраний. Пролетариат впервые противопоставляет себя, как класс, всем остальным классам: и царскому правительству» (В. И. Ленин. - Соч., т. 8, изд. 4-е). Ленин приходил к выводу, что ростовские события 1902 г. напоминают восстание - «как ни далеко было от «настоящего» восстания начало этого, повидимому, стачечного движения в далеком провинциальном городе».

С. И. Гусев в своем выступлении по поводу 30-летия стачки на пленуме Ростовского городского Совета говорил, что «в истории развития нашей партии ростовские события сыграли крупнейшую роль: именно в ростовских событиях с замечательной яркостью и наглядностью, с величайшей конкретностью выявилась роль пролетариата как гегемона буржуазно-демократической революции. Ростовские события подтвердили на практике идею гегемонии пролетариата» (Газета «Молот», 1933, № 47).

Так ростовская стачка 1902 г. всем своим содержанием, своей направленностью, своим размахом и силой нанесла сокрушительные удары по эсеровским «горе-теоретикам», звавшим к подмене массовой революционной борьбы гнилой тактикой индивидуального террора. Не менее жестокий наглядный урок дала она и «экономистам», прославлявшим стихийность рабочего движения и отрицавшим необходимость политической борьбы рабочих и руководящую роль революционной партии в рабочем движении.

Ноябрьская стачка оставила глубокий след в сознании рабочих. Об этом говорят последующие события.

В 1903 г. в стране прошла волна крупных массовых политических стачек, которые становились все более упорными, организованными. «Рабочий класс России поднимался на революционную борьбу с царской властью» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Активно действовал в 1903 г. и Донком. Его листовки получили широкое распространение на фабриках и заводах, в городах и станицах, хуторах и селениях области. Неутомимо разъясняя классовую сущность самодержавия, Донком звал рабочих и всех трудящихся к продолжению великой борьбы против эксплоататоров и угнетателей, конечной целью которой является социализм.

Упорная и кропотливая работа среди рабочих позволила Донкому осуществить 2 марта 1903 г. крупную политическую демонстрацию в Ростове.

Воспользовавшись скоплением большой массы рабочих в Камышевахской балке на традиционных кулачных боях, представители Донкома призвали собравшихся превратить никчемную, бессмысленную забаву - кулачное побоище - в политическое выступление против самодержавия. Появились красные знамена с лозунгами: «Долой самодержавие!», «Да здравствует восьмичасовой рабочий день!» Рабочие горячо, приветствовали выступавших ораторов.

Около 6 тысяч рабочих под красными знаменами, с пением революционных песен, организованно двинулись в город. На главной улице (б. Садовая, ныне - Энгельса), где проходили демонстранты, скопились тысячные массы людей.

Рабочих разгоняли полицейские, но демонстранты вступили в центр юрода, собираясь направиться к тюрьме и освободить политических заключенных. Здесь путь демонстрации был прегражден уже не только полицией, но и казаками. Во избежание кровавой расправы представители Донкома решили распустить демонстрацию (Воспоминания одного из очевидцев демонстрации 1903 г., см. в альманахе «Дон», 1950 г., № 1).

Царские власти предали 23 участников мартовской демонстрации военному суду, состоявшемуся в августе 1903 года в Таганроге.

В ростовской ноябрьской стачке 1902 г. и мартовской демонстрации 1903 г. нельзя не увидеть грозных предвестников первой русской революции 1905-1907 гг.

В 1903 г. состоялся исторический II съезд РСДРП, закрепивший победу марксизма над «экономизмом», над открытым оппортунизмом, принявший программу и устав, создавший социал-демократическую партию и построивший, таким образом, рамки для единой партии.

На съезде произошел раскол на большевиков и меньшевиков. Съезд показал, что меньшевики начали занимать в партии место старых, уже разбитых партией, оппортунистов - «экономистов».

Донком РСДРП был представлен на II съезде двумя делегатами: верным ленинцем С. И. Гусевым и «экономистом» Локерманом. Последний примкнул на съезде к меньшевикам и в течение всей своей дальнейшей «деятельности» вел борьбу против революционного марксизма, против большевиков.

Известно, что после II съезда борьба между большевиками и меньшевиками обострилась еще сильнее. Это нашло свое прямое отражение и в деятельности Донкома РСДРП того времени. ЦК партии направил С. И. Гусева на работу уже не в Ростов, а в другой город. Локерман же, возвратившись со съезда один, постарался протащить в Донком своих сторонников. Односторонне и лживо, с меньшевистских позиций, освещая итоги работы II съезда, он добился того, что Донком оказался в руках меньшевиков. Сторонники Ленина (а их число неуклонно возрастало) создали вскоре свою группу в Ростове, и эта большевистская группа повела настойчивую борьбу с меньшевистским руководством Донкома. Таганрогская же партийная организация высказалась по итогам II съезда РСДРП за Ленина и решительно стала на сторону большевиков.

В период 1900-1903 гг. резко обострились империалистческие противоречия между Россией и Японией. Обе стороны готовились к войне. Царское правительство толкали к этой войне лелеявшая мечту о новых рынках крупная буржуазия и наиболее реакционные слои помещиков. В то же время царское правительство, следуя волчьему наставлению министра внутренних дел фон-Плеве о том, что «лучше маленькая победоносная война, чем революция», полагало, что война поможет царизму укрепить свое политическое положение в стране и остановить развитие революционного движения.

Империалистическая Япония оказалась подготовленной к войне лучше, нежели царская Россия. Не дожидаясь, пока правительство Николая II объявит войну, Япония первая, неожиданно, не объявляя войны, напала в январе 1904 г. на русскую крепость Порт-Артур.

Русско-японская война не только не укрепила позиций царизма и не помогла ему задушить революцию, но еще более расшатала его. В то время как на войне наживались капиталисты, чиновники, генералы и везде процветало казнокрадство, «плохо вооруженная и обученная, руководимая бездарными и продажными генералами, русская армия стала терпеть одно поражение за другим» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Стойкость и мужество русской армии, в составе которой находились и донские казаки (См. нашу кн. - Донские казаки в русско-японской войне 1904-1905 годов. Ростиздат, Р. н-Д., 1930), не привели в этой войне к победе, хотя и победитель в лице Японии представлял собой к концу войны обессиленного хищника, выигравшего схватку ценой огромного напряжения сил и только с помощью Англии и других империалистических стран. «Не русский народ, - писал В. И. Ленин, - а самодержавие пришло к позорному поражению» (В. И. Ленин. Соч., т. 8, изд. 4-е). Японским империалистам удалось нанести поражение царской армии только из-за отсталости России.

Царизм вышел из войны 1904-1905 гг. ослабленным и политически и экономически. В России все шире и шире разрасталось революционное движение и хотя, заключив в августе 1905 г. мир с Японией, царское правительство развязало себе руки для борьбы с революцией, но последняя к этому времени уже приближалась к высшей точке своего развития - декабрьскому вооруженному восстанию, и только подавив декабрьское восстание, царизм сумел постепенно нанести поражение революции в целом.

Рабочие Дона под руководством большевистских организаций принимали активное и непосредственное участие в событиях первой русской революции.

Большевики развернули среди рабочих, солдат и крестьян антивоенную агитацию, имевшую большой успех. Используя рост недовольства войной среди казаков, большевики вели революционную агитацию и в казачьих частях (например, в Персиановских лагерях близ Новочеркасска).

Тщетно меньшевики вместе с либеральной буржуазией пытались сдержать рост боевых революционных настроений среди рабочих. Поражения царских войск на фронте сильно волновали рабочих и всех трудящихся; ненависть к царизму в народных массах росла с каждым днем.

Сигналом к развертыванию активной революционной борьбы как во всей России, так и на Дону послужили возглавленная товарищем Сталиным знаменитая стачка бакинских рабочих в декабре 1904 г. и события 9 января 1905 г. в Петербурге.

В феврале 1905 г. в Ростове бастовали рабочие котельного, кузнечного и литейного цехов Главных мастерских Владикавказской железной дороги, заводов Пастухова, Нитнера, Мартына, Рисса, Волго-Донского завода, фабрик Панченко, Асланиди и т. д. Всего в середине февраля в Ростове бастовало до 35 предприятий с числом рабочих 7-8 тысяч человек. После февральских забастовок наступило как бы некоторое затишье. Но вскоре начался новый подъем революционной борьбы. 1 мая 1905 г. во всех городах Дона были проведены сходки рабочих, а вслед за ними начались забастовки на предприятиях Ростова, Таганрога, Новочеркасска.

В авангарде стачечного движения шли рабочие Ростова и их передовой отряд - металлисты. В Таганроге и в Сулине это движение также возглавили рабочие металлургических заводов.

Летом 1905 г. забастовали рабочие Владикавказской железной дороги. Движение поездов полностью прекратилось. Власти бросили против бастующих войска и при помощи кровавых репрессий подавили забастовку. И хотя экономические требования рабочих остались неудовлетворенными, тем не менее, политическое значение этой стачки было огромным.

Призывы большевиков к подготовке вооруженного восстания для свержения царизма и установления демократической республики находили горячий отклик у рабочих Дона.

Чем шире развертывалось массовое революционное движение, тем больше становилась очевидной нетерпимость дезорганизаторских, раскольнических действий меньшевиков, по вине которых в решающий момент развития революции партия оказалась расколотой на две части, лишенной единого руководства и общей для всей партии тактики. Такая же картина наблюдалась и на Дону, где руководство Донкомом РСДРП принадлежало тогда меньшевикам. В то время, например, как большевики Ростова и Таганрога, следуя указаниям В. И. Ленина, призывали рабочих активно бойкотировать булыгинскую думу, готовя вооруженное восстание, меньшевистское руководство Донкома отказалось от бойкота и, ведя линию на подчинение пролетариата либеральной буржуазии, утверждало возможность превращения думы в орудие демократической революции.

Известно, что для выработки тактической линии партии в революции и для создания руководящих органов партии был созван в апреле 1905 г. III съезд РСДРП. На основе ленинской оценки характера и перспектив русской буржуазно-демократической революции III съезд наметил тактическую линию партии, проведение которой в революции 1905 г. сделало большевистскую партию массовой партией, ведущей за собой миллионы пролетариев.

В то время, как большевистская группа вела на Дону активную работу по подготовке к III съезду РСДРП, меньшевики проводили двурушническую политику. Видя растущее влияние большевиков на рабочих, меньшевистское руководство Донкома предлагало большевикам работать в рамках единой организации. Вместе с тем, когда в Ростов прибыл, по указанию Ленина, представитель Бюро Комитета большинства, меньшевистский Донком отказался вести переговоры о своем участии в работах III съезда. Не считаясь с настроениями многих членов донской социал-демократической организации, меньшевистские верхи приняли резолюцию протеста против созыва III съезда. Когда же пришло известие о том, что большинство комитетов РСДРП решило участвовать в работах съезда, меньшевистское руководство Донкома вынуждено было делегировать на съезд своего представителя, который, однако, участвовал не в работах съезда, а в созванной, одновременно с ним, в Женеве конференции меньшевиков.

Таганрогская же партийная организация, восстанавливая свою деятельность после провала 1904 г., заявила (через свой руководящий коллектив) о том, что она признает для себя обязательными все решения III съезда партии. На Таммерфорской конференции большевиков в декабре 1905 г. Таганрогская организация была утверждена в качестве полноправной организации РСДРП (См. «Очерки истории большевистских организаций на Дону»).

После III съезда партии влияние большевиков в Ростове возросло еще больше, особенно в социал-демократических кружках на промышленных предприятиях. С начала сентября 1905 г. большевики Ростова порвали с меньшевистским Донкомом и вскоре организовали Ростово-Нахичеванский комитет РСДРП, который не смог, однако, развернуть свою работу вследствие начавшихся арестов.

Так развертывалась ожесточенная борьба между большевиками и меньшевиками, а в ходе которой меньшевики утрачивали свои позиции, а большевики приобретали все большее и большее влияние в рабочих массах, что и нашло свое яркое отражение в событиях первой русской революции на Дону.

К осени 1905 г. революционное движение, нарастая с огромной силой, охватило всю страну. Лозунг большевиков о массовой политической стачке был претворен в жизнь, и в октябре разразилась всероссийская политическая стачка, показавшая силу и мощь пролетарского движения и заставившая перепуганного царя издать манифест 17 октября 1905г.

Рабочие Дона не остались в стороне от этих событий. 12 октября забастовали рабочие Новочеркасского депо, 13 октября - рабочие Главных железнодорожных мастерских, а 14 октября забастовка в Ростове приняла характер общегородской. К 15 октября бастовали все рабочие Таганрога. Приостановились работы на Юго-Восточной железной дороге.

Известия о царском манифесте 17 октября вызвали в Ростове и Таганроге крупные политические демонстрации под революционным лозунгом: «Долой самодержавие!».

25 октября впервые в 1905 г. забастовали шахтеры александровск-грушевского угольного района. Забастовка сопровождалась кровавыми столкновениями между рабочими, с одной стороны, полицией и черной сотней, с другой. В ряде случаев бастующие рабочие Ростова, Таганрога, Александровск Грушевского сумели добиться от предпринимателей частичного удовлетворения своих требований.

«В бурные дни октябрьской политической стачки, в огне борьбы с царизмом, революционное творчество рабочих масс создало новое могучее оружие - Советы рабочих депутатов» («Краткий курс истории ВКП(б)»). Вслед за Петербургом и Москвой «в течение октября-декабря 1905 года Советы рабочих депутатов были созданы в ряде крупных городов и почти во всех рабочих центрах» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

7 ноября в Ростове, на рабочем собрании в столовой Главных железнодорожных мастерских была принята следующая резолюция:

«Мы, представители фабрик и заводов и прочих предприятий городов Ростова и Нахичевани-на-Дону в числе 112 депутатов от 20 фабрик и заводов, в общем своем собрании 7 ноября 1905 г. в помещении столовой мастерских Владикавказской железной дороги постановили: по примеру своих петербургских товарищей учредить Совет рабочих депутатов и служащих контор разных предприятий» («Донская речь», 1903, № 267).

8 ноября было утверждено следующее Положение о Совете:

«1. Совет рабочих депутатов объединяет всех рабочих города Ростова и Нахичевани для защиты их общих интересов и организует их общие выступления.

2. Совет рабочих депутатов состоит из представителей всех заводов, фабрик и ремесел.

3. Касса Совета депутатов составляется из добровольных пожертвований. Деньги расходуются по решению комиссии.

4. Совет депутатов заседает в столовой мастерских Владикавказской железкой дороги.

5. Все вопросы решаются большинством голосов.

6. Совет рабочих депутатов выбирает Исполнительную комиссию для организации текущих дел» («Донская речь», 1903, № 267).

В Исполнительную комиссию Совета вошли и большевики и меньшевики, но председателем Совета меньшевикам удалось протащить одного из своих вожаков - С. Гурвича.

С 25 ноября заседания Совета происходили ежедневно. Число членов Совета достигало 400 человек. В нем были представлены все предприятия города, от крупных до мельчайших. Среди членов Совета было много женщин, в частности, работниц табачной фабрики Асмолова и других табачных предприятий.

В процессе стачки сулинских рабочих, 14 ноября, при непосредственной помощи Ростова, оформился Совет рабочих депутатов на Сулинском металлургическом заводе. В декабре был создан Совет рабочих депутатов в Таганроге. Делались попытки образовать Совет рабочих депутатов и в Новочеркасске.

Советы быстро стали играть важную роль в революционной борьбе рабочих. Функции их были многообразными и многогранными. В ряде случаев Советы непосредственно руководили забастовками рабочих (в Сулине), предъявляли от имени рабочих требования к предпринимателям и настаивали на удовлетворении их. Советы изыскивали средства для помощи безработным. Благодаря влиянию большевиков, в центре деятельности Советов Ростова и Таганрога стояли вопросы политической борьбы, борьбы против царского самодержавия.

Советы на Дону пытались связаться с другими городами и пунктами рабочего движения. Так, Ростовский Совет был связан (с помощью железнодорожников) со станцией Тихорецкой, городами Екатеринодаром (ныне Краснодар) и Новочеркасском.

Авторитет Советов среди рабочих и всех трудящихся был чрезвычайно высок. Сотни тружеников обращались к Советам по самым различным делам, со своими нуждами и запросами. Созываемые Советами митинги и собрания служили прекрасной школой политического воспитания масс. Советы вели также революционную агитацию среди солдат, казаков и крестьян. В секретном отношении на имя ростовского градоначальника 6 декабря 1905 г. № 1535 начальник Донского охранного отделения сообщал, что Совет рабочих депутатов является «фактическим органом, имеющим в полном своем подчинении всю рабочую массу» (ПРД, I).

А жандармский ротмистр из Сулина встревоженно доносил, что «Совет рабочих депутатов понемногу становился хозяином положения, рабочие со всеми просьбами и жалобами стали обращаться уже к нему, минуя законные власти».

Таким образом, вопреки утверждениям меньшевиков, что Советы были всего лишь чем-то вроде демократизированных органов местного городского самоуправления, Советы являлись на деле подлинными зачатками революционной власти, органами вооруженного восстания.

И именно там, где в работе Советов решающее влияние имели большевики, Советам и суждено было сыграть выдающуюся роль в подготовке декабрьского вооруженного восстания 1905 г., прошедшего под руководством большевиков, вопреки яростному сопротивлению меньшевиков.

Первые баррикады появились в Москве 9 (22) декабря 1905 г., 13 (26) декабря началось вооруженное восстание и на Дону. Ему предшествовала активная подготовка.

На фабриках и заводах Ростова рабочие готовили пики, сабли, кинжалы, делали формы для бомб и стаканы для снарядов, добывали револьверы и другое оружие. Задолго до этого в городе уже имелись лаборатория взрывчатых веществ и мастерская бомб.

Шли вербовка и организация боевых дружинников, причем соблюдалась строгая конспирация. По свидетельству очевидца - событий, - «каждый дружинник знал лишь одного своего начальника, и то по кличке. Фамилию знали лишь близкие товарищи. Начальник «десятка» имел списки своих дружинников. Начальники десятков знали друг друга тоже большей частью только по кличкам. Они сносились с начальником штаба, который, в свою очередь, имел списки и адреса лишь начальников десятков. Два-три раза в неделю «десятки» собирались для занятий» (Историко-революционная библиотека, № 20, Изд-во О-ва политкаторжан, М., 1933).

Уже в ноябре боевые дружины в Ростове и Нахичевани насчитывали 300-350 человек.

В течение всего ноября и в начале декабря в Ростове происходили забастовки и митинги рабочих. В ночь с 9 на 10 ноября на заседаниях Исполнительной комиссии Совета рабочих депутатов и иных рабочих организаций (профсоюзов, Центрального бюро союза железнодорожников и др.) было принято решение об аресте градоначальника и полицеймейстера. Царские власти ответили мобилизацией всех сил реакции. «Отцы города» - члены городской думы - приняли решение применить репрессии против забастовщиков, вплоть до открытия огня. Было введено военное положение.

7 декабря в Ростове была получена телеграмма, извещавшая, что в Москве началась политическая забастовка. Немедленно по получении этой телеграммы Центральное бюро союза железнодорожников Владикавказской железной дороги во главе с большевиком Рейзманом (это бюро, находясь в Ростове, возглавляло борьбу железнодорожников на всем пути - от Ростова до Баку и Новороссийска) призвало рабочих к политической стачке с тем, чтобы «превратить эту забастовку в последний акт борьбы народа за низвержение самодержавия». Политическая стачка охватила Владикавказскую и Юго-Восточную железные дороги, рабочих Ростова и Таганрога.

8 декабря решение об объявлении политической забастовки было принято Ростовским Советом рабочих депутатов. Меньшевики не рискнули открыто выступить против развертывавшихся событий: слишком очевидны были твердая воля рабочих и их боевая решимость.

Попытка ростовского градоначальника произвести массовые аресты революционно настроенных рабочих, и в первую очередь, - депутатов, успеха не имела: по требованию рабочей массы первых же арестованных пришлось освободить.

Растерянность властей побудила большевиков ускорить начало вооруженного восстания для захвата власти и передачи ее в руки революционного народа. С восстанием нельзя было больше медлить еще и потому, что облеченный чрезвычайными полномочиями воинский начальник Макеев вел лихорадочную подготовку к разгрому рабочих.

Ломая сопротивление меньшевиков, большевики, опираясь на массы, начали восстание. Руководимая ими боевая дружина утром 13 декабря 1905 г., при поддержке рабочих железнодорожных мастерских, захватила ростовский вокзал. Находившиеся здесь жандармы были разоружены, а отряд солдат, уступая увещеваниям рабочих - не стрелять в трудовой народ, заколебался и поэтому был уведен командиром. Рабочие захватили в цейхаузе два ящика с разобранными винтовками.

Занятие вокзала имело большое значение. Вокзал - ключ к городу Ростову и его рабочему центру - Темернику. Здесь сходились три железнодорожных пути: на север - Воронеж, на северо-запад - Таганрог, Харьков и Екатеринослав и на юг - Владикавказ. Имея в своих руках вокзал, восставшие получили возможность установить связь с рабочими Донбасса и Кавказа и, кроме того, дезорганизовать отправку и прибытие войск.

Власти начали артиллерийский обстрел Темерника. В два часа дня раздались первые пушечные выстрелы. По сигналам городового, сидевшего на колокольне темерницкой церкви, стрельба велась по столовой железнодорожных мастерских, где шел тогда митинг. Один из снарядов прямым попаданием разрушил здание столовой. Было много убитых и раненых.

С самого начала преимуществом царских властей являлось наличие у них артиллерии и выгодных позиций для ведения огня (с господствующего над всем Темерииком Новопоселенского холма). К вечеру 13 декабря войска отбили у восставших вокзал и заняли его.

Рабочие ответили еще более энергичными действиями. На помощь ростовским боевым дружинам прибыло до 100 дружинников из Тихорецкой, Кавказской и других рабочих центров. Ростовские дружинники имели свой штаб в составе большевиков: Виталия Сабинина (Анатолия Сабино) - молодого рабочего, впоследствии павшего смертью храбрых в бою с полицией, Хижнякова («Бекаса») - матроса Черноморского флота, Войтенко и других.

Лихорадочно сооружались баррикады на главных улицах Темерника, причем эта работа часто велась под артиллерийским обстрелом. Для усиления защиты баррикад рабочие доставляли со двора железнодорожных мастерских огромные листы котельного железа. Население Темерника оказывало восставшим активную помощь. Этот факт был вынужден отметить даже начальник донской охранки.

Революционная борьба в Ростове встретила сочувственный отклик и в близлежащих селениях. Так, по свидетельству одного из участников событий, к восставшим прибыл из деревни Верхней Пеленкино представитель трудового крестьянства, который заявил, что «деревни могут послать сейчас же 30-40 стрелков, только у них нет оружия»; он обещал также продовольственную помощь (Крестьяне Верхней и Нижней Пеленкино, сел. Самарского, Николаевского и других, действительно, оказали продовольственную помощь рабочим. Продукты доставлялись в Батайск, а оттуда на Темерник).

Из Новочеркасска пришли пешком два юноши-казака, сообщившие, что явились в помощь революционерам. На вопрос, к какой партии они принадлежат, юноши ответили, что ни к какой, а пришли «свергать царя». Оба были зачислены в отряд. «Один из них, В. Балибардин, после смерти солдата Василия, был назначен начальником десятка» (Историко-революционная библиотека, № 20, М., 1933).

Соотношение сил борющихся сторон было далеко неравным. Вооруженное ядро рабочих не превышало 350-400 человек; их вооружение ограничивалось 180 берданками, 35 винтовками, револьверами и бомбами. В распоряжении же властей имелся Феодосийский пехотный полк, три сотни казаков, 12 артиллерийских орудий. Таким образом, численность войск превышала численность вооруженных сил восставших не менее чем в 6-7 раз, не говоря уже о том, что правительственные войска имели в своем распоряжении неограниченное количество боеприпасов, продовольствия, средств связи и пр.

И все же возглавляемые большевиками рабочие Ростова оказали такое мужественное и стойкое сопротивление, что войска сумели подавить восстание только 21 декабря 1905 г. (ст.ст.). В течение недели, под непрестанным артиллерийским обстрелом, в вооруженных стычках с казаками рабочие фактически держали под своей властью весь Темерник.

Ошибкой восставших, однако, являлось то, что, за исключением отдельных попыток (например, взятие вокзала 13 декабря), они придерживались оборонительной тактики. Это ограничило район боевых действий территорией одного Темерника и, по сути дела, с самого начала предопределило неизбежность поражения восстания, ибо оборона, как подчеркивал В. И. Ленин, - смерть восстания.

Решительная атака против восставших была предпринята царскими войсками утром 20 декабря. На протяжении всего дня рабочие героически выдерживали натиск превосходящих сил противника, но к исходу дня стало совершенно очевидным, что дальнейшее сопротивление невозможно. Подходили к концу и патроны. Было решено оставить Темерник, уйти ночью в другую часть города - в Нахичевань-на-Дону - и продолжать борьбу оттуда. Дружинники в суровый мороз, перейдя по льду р. Дон, благополучно добрались до Нахичевани. Местом сбора служила здесь столовая завода «Аксай». В ней было сложено все оружие, и дружинники разошлись на короткий ночлег с тем, чтобы ранним утром возобновить борьбу. Вскоре, однако, по невыясненным до сих пор причинам, в здании столовой произошел сильный взрыв. Дружинники оказались без оружия.

Восстание было подавлено. И все же тысячу раз были правы большевики, когда призвали массы к вооруженному восстанию. Ростовское восстание, как и московское, говорило о боевом настроении рабочих, об их готовности идти на штурм самодержавия.

Известно, что после поражения декабрьского восстания меньшевики устами Плеханова твердили: «Не надо было браться за оружие». На это В. И. Ленин отвечал, что «напротив, нужно было более решительно, энергично и наступательно браться за оружие, нужно было разъяснять массам невозможность одной только мирной стачки и необходимость бесстрашной и беспощадной вооруженной борьбы» (В. И. Ленин. Соч., т. 11, изд. 4-е). Ленин указывал также на необходимость «собирать опыт московского, донецкого, ростовского и других восстаний, распространять знакомство с ними, готовить упорно и терпеливо новые боевые силы...» (В. И. Ленин. Соч., т. 10, изд. 4-е).

Декабрьское восстание было высшей точкой революции. Вслед за подавлением восстания революция постепенно пошла на убыль. Так было и на Дону.

20-21 декабря 1905 г. закончилась забастовка на Юго-Восточной, а 28 декабря она прекратилась и на Владикавказской железной дороге.

Предпринятая во второй половине декабря попытка таганрогских рабочих, во главе с большевиками, поднять восстание, окончилась неудачей - подъем революции сменился, в эти дни, ее постепенным упадком.

На Дону начались массовые аресты и увольнения с работы передовых рабочих. Царизм и буржуазия перешли в решительное наступление: они лишали рабочий класс тех его завоеваний, политических и экономических, каких он сумел добиться в ходе революции.

Тем не менее, 1905 год не прошел бесследно. Он был огромной школой политического воспитания рабочего класса и. всех трудящихся. Он способствовал укреплению социал-демократических организаций. Дон не составлял исключения. В марте 1904 г. в Ростове число членов партии не превышало 150 чел., а в 1907 г. (после многочисленных арестов) их насчитывалось до 700 чел. В Таганроге в августе 1905 г. было около 70 членов партии, а к началу 1908 г. - уже до 600. Значительно выросло влияние большевиков в рабочих массах.

Летом 1906 г. наблюдался новый подъем революции и в городе и в деревне. Революция отступала медленно, с боями.

Революция 1905-1907 гг. оказала глубокое влияние и на крестьянское население Дона. Вслед за городом поднималась деревня. Лето 1905 г. ознаменовалось бурным аграрным движением в Ростовском, Донецком и Таганрогском округах. Крестьяне нападали на помещичьи имения и громили их, производили потраву помещичьих посевов. В своих многочисленных «приговорах» крестьяне требовали упразднения всех сословий, ликвидации частной собственности на землю, немедленной отмены всех выкупных платежей, свободы собраний (Газета «Пролетарий», 13 октября 1905 г.).

Осенью 1905 г. крестьянское движение распространилось еще шире. В ряде сел крестьяне смещали старост и старшин. Волнения в деревне продолжались и летом 1906 г., причем в ряде случаев (в слободах Голодаевке, Федоровке, Селивановской и др.) царским властям приходилось подавлять крестьянское движение с помощью войск.

В 1907 г. произошел ряд новых крестьянских выступлений, среди которых особенно выделяется выступление в селе Крутом, Ростовского округа. Под влиянием местной (сельской) социал-демократической организации крестьяне этого села приступили к самовольной порубке помещичьего леса, вели покосы помещичьего луга, устраивали демонстрации. В стычке с казаками был убит один крестьянин и ранено двое.

Революция не прошла и мимо казачества, глубоко поколебав значительную его часть. Большевистские агитаторы вели работу не только в селах и хуторах, но и в станицах Дона, популяризируя боевой лозунг конфискации помещичьих земель и призывая трудовое крестьянство и казачество к тесному союзу с пролетариатом. Большевистская партия справедливо считала, что аграрный вопрос в Области Войска Донского это часть общего вопроса о революционной ломке старого средневекового землевладения в России.

Из жандармских донесений видно, что в 1905 г. на Дону революционной агитацией было охвачено не менее 50 сельских населенных пунктов, преимущественно станиц.

В донских станицах возникли такие необычные до того явления, как сходы и митинги трудовых казаков, жадно внимавших призывам к борьбе с самодержавием и к протестам против выполнения казаками полицейских, карательных функций. В начале 1906 г. в одной лишь Нижне-Чирской станице атаман арестовал 25 казаков за противоправительственную агитацию.

В газете «Пролетарий» в корреспонденции из Новочеркасска, датированной 14 сентября 1905 г., сообщалось, что казаки или совершенно отказывались идти (теперь их уже уговаривали) на внутреннего врага, или же заявляли, что идут с неохотой (Цит. по кн.: М. Н. Корчин. - Революционные выступления донского казачества (1906-1919 гг.), Ростиздат, Р. н/Д., 1941).

В одном из жандармских донесений упоминается: «Настроение населения станицы Казанской было настолько повышенное и возбужденное против мобилизации, что они (представители местной власти), опасаясь за свою личную безопасность, выходили из домов вооруженные револьверами и избегали встреч с толпой, так как приходилось выслушивать упреки в том, что казаков ведут не по прямому назначению - не для войны, а для защиты помещиков» (Надо отметить, что хотя к 1906 году дворянское землевладение (в сравнении с данными 186в года) уменьшилось примерно вдвое, однако донским дворянам-помещикам еще продолжало принадлежать свыше 1 миллиона десятин земли, причем 385 крупнейших помещиков сосредоточивали в своих руках 499724 десятины земли, что почти равнялось земельной площади, которой располагали крестьянские хозяйства всей Области Войска Донского).

В декабре 1905 г. в ряде случаев казаки отказывались усмирять рабочих. Казаки станицы Гниловской заявляли - «Сочувствуем рабочим и не дадим ни одного казака в помощь правительству».

26 ноября 1905 г. в Москве две сотни донских казаков, устроив митинг, заявили об отказе выполнять карательную службу, потребовали отправки их домой.

Военный суд приговорил в 1905 г. шестерых казаков из 19-й донской дивизии к каторжным работам за неподчинение начальству и невыполнение приказа стрелять в рабочих. В 1906 г. в Юзовке (ныне г. Сталино, УССР) донская казачья сотня, посланная на усмирение бастующих шахтеров, вступила в дружеское общение с рабочими и, как свидетельствует обвинительный акт по делу привлеченных к суду казаков, «из шедшей за драгунами сотни казаков раздавались голоса, что, если драгуны будут стрелять в шахтеров, то казаки будут стрелять в драгунов».

В газете «Пролетарий» в 1906 г. В. И. Ленин, рассказывая, как в декабрьские дни 1905 г. самоотверженно боролись московские рабочие и какое впечатление производило это на казаков, писал:

«... 10-го (декабря. - Б. Л.) на Преоне... две девушки-работницы, несшие красное знамя в 10000-й толпе, бросились навстречу казакам с криками: «убейте нас живыми мы знамя не отдадим!..». И казаки смутились и ускакали... Эти образцы отваги и геройства должны навсегда быть запечатлены в сознании пролетариата» (В. И. Ленин. Соч., т. 11, изд. 4-е).

В июне 1906 г. казаки 2-й сотни 41 казачьего полка вместе с крестьянами устроили демонстрацию с красным флагом в поселке Дмитриевском. 1-я сотня этого полка отказалась усмирять крестьян Голодаевки и других сел и деревень близ Таганрога. Тогда же станичный сход в станице Усть-Медведицкой постановил не пускать на службу казаков 2-й и 3-й очереди, поскольку их заставляют нести охрану имущества помещиков и выступать против трудового народа.

В телеграмме таганрогского жандармского полковника от 12 июля 1906 г. говорилось: «Гарнизон Таганрога ненадежен, власти, не имея опоры в нем, смущены. Революционеры призывают на митингах по получении сигнала к общему восстанию арестовать власть. Считаю возможным предупредить катастрофу путем смены находящихся в Таганроге частей 41 полка донских казаков регулярной кавалерией».

Подобного рода фактов было немало.

Нуждаясь в казаках, как надежной вооруженной силе, призванной карать непокорных и охранять «спокойствие» внутри страны, царизм был вынужден производить в период 1905-1907 гг. мобилизацию казаков из льготных казачьих очередей. Это отрывало казаков от земли, ухудшало их экономическое положение; да и сам факт мобилизации их не на войну против внешних врагов России, а для целей подавления революционного движения внутри страны вызывал негодование среди казаков и их семей. Показательно, что и в адрес депутатов Государственной думы шел наказ за наказом, и на имя начальства поступало много требований провести демобилизацию казачьих полков и возвратить их по родным станицам.

«... Повторные мобилизации, - писал В. И. Ленин в сентябре 1906 г., - самых «надежных» войск, казачьих, привели, к сильному росту брожения в разоренных казачьих станицах, усилили «ненадежность» этого войска» (В. И. Ленин. Соч., т. 11, изд. 4-е).

И все же донское казачество оправдало надежды царизма - значительная часть его привычно продолжала помогать правительству чинить расправу над «внутренними врагами». В «высочайшей грамоте» Николая II от 24 января 1906 г. было отмечено, что «в ныне минувшую войну с Японией, а особливо (выделено нами. - Б. Л.) в наступившие тяжкие дни смуты донские казаки... верою и правдой служили царю». За это кровавый самодержец и объявил «Войску Донскому особое монаршее благоволение» (Цит. по книге «Новый строй», ч. 1-я. Манифесты 17 октября 1905 г.- 8 июля 1906 г., М., 1909).

Участие казачества в подавлении революционных выступлений составляет наиболее мрачные страницы в истории ка­зачества вообще, и донского, в частности.

Выступления казаков в качестве «усмирителей» революционного и национально-освободительного движения порождали чувства осуждения и недоверия к казачеству со стороны широких рабоче-крестьянских масс, воздвигали между казачеством и народом стену отчуждения и взаимного непонимания.

Тот факт, что революционное движение не имело еще в то время крепких корней в казачьей массе, следует объяснить тем, что царизм издавна воспитывал в казачестве традиции замкнутой военной касты, стараясь сохранить и широко использовать казачество как опору престола, слепое и верное орудие реакции. В этой политике правительство опиралось на атаманско-помещичьи и военно-чиновничьи круги донского казачества, представлявшие собой лютых, цепных псов самодержавия.

Среди же самого трудового казачества были еще очень сильны кастовые традиции и пережитки. Религия также непрестанно внушала трудовому казаку мысль о безропотном подчинении начальству, его приказам, учила терпению и смирению. Часто трудовой казак задумывался о своей роли карателя и усмирителя рабочих и крестьян, тяготился ею, но не имел еще мужества организованно и открыто выступать против политики самодержавия, против своих же угнетателей - атаманов и помещиков. Классовая политика царизма с характерным для нее стремлением правящих кругов дореволюционной России держать в темноте и невежестве широкие массы трудящихся обусловливала крайнюю отсталость дела народного образования на Дону.

В 1911 г. в Области Войска Донского на 7337 населенных пунктов было 2013 сельских начальных школ, т. е. в среднем 1 школа приходилась на 3,6 населенных пункта и на 70 кв. верст площади. Но были округа (например, Сальский), где 1 школа приходилась на 323 кв. версты. Даже с учетом всех учащихся начальных городских школ, в 1910 г. в начальных школах на Дону обучалось не более 23% всех детей школьного возраста. При этом до 35 тыс. детей (22% школьников) выбывали из школ, не закончив обучения.

Во всей области грамотные люди составляли всего 22,4% - менее 1/4 населения, включая и города, где процент грамотности был выше. Число грамотных женщин составляло 8,3%, а число лиц с образованием выше начального- 1% всего населения. Общее и специальное высшее - военное и гражданское - образование в Области Войска Донского имели 2900 чел. (при общей численности населения 2564238 чел.), из них - дворян 2752 чел. и иностранцев 175 чел. На все станицы, села и хутора области лиц с высшим образованием было 163 чел.

«Зато» на Дону имелось до 8500 лиц духовного звания. В Новочеркасске на 51963 жителя приходилось духовенства 1062 чел. В станице Усть-Медведицкой подвизалось 127 лиц духовного сословия. Полсотни священнослужителей «трудилось» над одурманиванием рабочих одного только Алексадровск-Грушевского.

К 1912 г. на всю Область Войска Донского были лишь одно мужское высшее учебное заведение с числом студентов в 900 чел., 23 средних учебных заведения с числом учащихся 5300, 35 низших и 2259 начальных школ (Николай Василенко. - Казаки (история казачества). Новый энциклопедический словарь Брокгауз-Ефроя, т. XX, СПБ (см. таблицу «Казаки»; статистика) ).

Картина станет еще более ясной, если учесть, что средними учебными заведениями обслуживались, за редким исключением, привилегированные классы населения: 25% от общего числа учащихся средних школ приходилось на детей потомственных и личных дворян, 10% - на детей купцов, 32% - мещан и ремесленников, применявших наемный труд, 5% - духовенства и т. д. Дети рабочих составляли здесь исключение; дети казаков и особенно крестьян-иногородних попадали в среднюю школу лишь в том случае, если они были детьми кулаков или иных зажиточных элементов станицы, села.

В 1913 г. на содержание начальных школ расходовалось только 6,6% бюджета Области Войска Донского, тогда как расходы на содержание администрации, суда и полиции по площади 34,8% бюджета.

Начальные школы предназначались для обеспечения кадрами царского низшего аппарата управления, для вколачивания в умы трудовой части населения идеологии самодержавия. К Дону с особенной силой относятся слова В. И. Ленина о том, что старая «... школа была целиком превращена в орудие классового господства буржуазии, она была вся проникнута кастовым, буржуазным духом, она имела целью дать, капиталистам услужливых холопов и толковых рабочих» (В. И. Ленин. Соч., т. 28, изд. 4-е).

На IV съезде РСДРП в апреле 1906 г. в развернувшихся прениях по аграрному вопросу был затронут вопрос о казаках и казачьем землевладении.

В. И. Ленин защищал национализацию земли, считая ее возможной только при победе революции и после свержения царизма и необходимой для того, чтобы облегчить пролетариату в союзе с деревенской беднотой борьбу за переход от буржуазно-демократической революции к революции социалистической. Меньшевики же выдвигали вредную для революции соглашательскую политику муниципализации, при которой помещичьи земли должны были поступить не в распоряжение и даже не в пользование крестьянских обществ, а в распоряжение муниципалитетов - местных самоуправлений, - у которых и должны были арендовать землю крестьяне, каждый по своим силам.

Отстаивая меньшевистскую программу муниципализации, Плеханов ссылался на казачье землевладение и говорил: «Возьмите наших казаков. Они ведут себя как сущие реакционеры, а между тем, если бы (самодержавное) правительство вздумало наложить руку на их землю, то они восстали бы за нее, как один человек. Значит, муниципализация тем и хороша, что она годится даже в случае реставрации» (Протоколы четвертого Объединительного съезда РСДРП Партиздат, М., 1934).

Имея в виду это выступление Плеханова, В. И. Ленин, в своей работе «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов», писал:

«Действительно, «значит!». Если бы самодержавие восстало против защитников самодержавия, то защитники самодержавия восстали бы против самодержавия. Экое глубокомыслие!.. Казачьи земли сейчас представляют из себя настоящую муниципализацию. Большие области принадлежат отдельному казачьему войску: Оренбургскому, Донскому и т. д. Казаки в среднем имеют по 52 дес. на двор, крестьяне по 11 дес. Кроме того, Оренбургскому войску принадлежит 11/2 миллиона дес. войсковых земель, Донскому - 1,9 миллиона дес. и т. д. На почве этой «муниципализации» развиваются чисто феодальные отношения. Эта, фактически существующая, муниципализация означает сословную и областную замкнутость крестьян, раздробленных различиями в размерах землевладения, в платежах, в условиях средневекового пользования землей за службу и т. д. «Муниципализация» помогает не общедемократическому движению, а раздроблению его, областному обессиливанию того, что может победить лишь как централизованная сила, отчуждению одной области от другой» (В. И. Ленин. Соч., т. 13, изд. 4-е).

И события первой русской революции ярко свидетельствовали о том, что именно областная раздробленность, замкнутость казачества, организованного в военное сословие, и помогли царизму использовать казаков для подавления революции.

Первая русская революция «глубоко взрыла почву, выкорчевала вековые предрассудки, пробудила к политической жизни и к политической борьбе миллионы рабочих и десятки миллионов крестьян, показала друг другу и всему миру все классы (и все главные партии) русского общества в их действительной природе, в действительном соотношении их интересов, их сил, их способов действия, их ближайших и дальнейших целей» (В. И. Ленин. Соч., т. 23, изд. 4-е).

Период после первой русской революции был периодом дальнейшего, неуклонно углублявшегося социального расслоения среди донского казачества и крестьянства, обострения классовой борьбы, протекавшей на Дону в своеобразных условиях казачьей области.

Землепользование у казаков являлось по форме общинным, но оно существенно отличалось от общерусского общинного землепользования вообще и от землепользования крестьянского населения на Дону, в частности.

Известно, какой жестокий, смертельный кризис переживала крестьянская община в России в итоге столыпинской аграрной реформы, направленной к тому, чтобы расширить и укрепить социальную базу царизма за счет роста «зажиточных», «крепких» кулацких хозяйств.

Законы 1906 г. и последующих лет предоставляли крестьянским дворам право выделить свои земли из общины. Общинно-душевой форме землепользования стали сопутствовать, теперь формы: общинно-укрепленная (чересполосные участки земли, находившиеся в личной собственности с правом отчуждения), отрубная (участки земли, отведенные в личную» собственность в одном месте) и хуторская (с переносом на отрубной участок и усадьбы крестьянского двора) (В итоге столыпинской реформы численность кулачества («столыпинских мужиков») значительно возросла. За время от 9 ноября 1906 г. по 1 января 1916 г. на Дону «укрепило землю» 19909 домохозяев (181423 десятины), что составляло примерно 20% крестьянских хозяйств. За 10 лет, с 1907 по 1917 г., в области образовалось 15306 отрубных и 1337 хуторских хозяйств. Беднота, выделяясь из общины, разорялась. Только за семь лет {1907-1913 гг.) продали свои участки надельной земли 6759 домохозяев. С 1906 по 1916 г. в Сибирь было переселено 45889 крестьян (до 3% всего крестьянского населения Дона). В итоге столыпинской реформы и на Дону не только не прекратилась, но еще более обострилась борьба против помещиков в сочетании с борьбой между беднотой и кулачеством. В 1915 г. в поселке Больше-Каменском, Таганрогского округа имел место массовый погром кулацких хозяйств (ср. В. А. Золотев - Аграрный вопрос на Дону перед Великой Октябрьской социалистической революцией, Р. н-Д., 1950)).

У казаков же земля и после 1906 г. продолжала принадлежать кастово-замкнутой сословной общине без права отчуждения. Станицы осуществляли периодические переделы земли между казаками, иногда с предварительным распределением земли по хуторам (Под хутором тут следует иметь в виду не форму землепользования, а населенный пункт, поселок на территории станичного юрта, находившийся в ведении станицы), после чего уже хутора переделяли землю между отдельными казаками, предоставляя ее в этом случае на более короткий срок, чем она предоставлялась им по станицам.

Право на земельный пай имел каждый казак, достигший 17-летнего возраста.

Передел земли не означал, что вся земельная площадь данного станичного юрта (Земли отдельных станичных юртов были во многих случаях очень значительными (например, юрт станицы Вешенской занимал до 231 тыс. гектаров, юрт станицы Новочеркасской - свыше 254 тыс. гектаров и т. д.)) распределяется полностью между казаками по паям. Часть земель (примерно, 18%) оставалась землей «общественного пользования», состоявшей в непосредственном ведении станичного правления. Эти земли частично сдавались правлением в аренду с целью пополнения станичного бюджета, а частично служили общественным нуждам (табунные отводы и пр.). Общественные земли не следует смешивать с войсковыми, т. е. с теми, которые находились в ведении общевойсковой администрации и в преобладающей своей части сдавались ею в аренду (В аренду сдавались и частновладельческие земли. Только возможность арендовать землю и позволяла подавляющему большинству крестьянского населения Области Войска Донского заниматься земледелием).

Постепенно все более и более уменьшались земельные паи трудового казачества.

Вот свидетельство современника (агронома по специальности), относящееся к 1913 г.: «С той поры, когда пай равнялся 82 дес, прошло времени много, и мы видим, что к 1835 г. пай сошел до 30 дес, к 1872 г. - на: 25 дес, к 1896 г.- на 15 дес, несколько позднее - к 10-9 дес, и в настоящее время имеются станицы с паевыми довольствиями в 8-6 дес. Станицы же с паями в 20-26 дес. являются единичными. По некоторым округам (например, Донецкий) земельные паи до того измельчали, что домохозяин, имея в семье только жену и детей, считает, что при всем трудолюбии он никак не может прокормиться одним своим паем. Без найма еще одного или двух паев ему, по его словам, приходится туго» (М. А. Кушнаренко-Кушнарев - Положение сельскохозяйственного промысла в Области Войска Донского, Новочеркасск, 1913).

Еще более тяжелым, чем положение трудового казачества, было после столыпинской реформы положение иногороднего трудового крестьянства. Обеспеченность землей была здесь еще меньшей. В 1906 г. 79% крестьян на Дону владели землей в количестве 1,56 дес. на душу; 9% - 0,66 дес. на душу; 3% - 0,2 дес. и 9% крестьян (38645 чел.) не имели земли совсем. Но и в эти цифры должны быть внесены поправки: средние цифры обеспеченности крестьян землею окажутся еще более низкими, если учесть, что 17311 зажиточных крестьян - кулаков - приобрели в свою собственность 281 тыс. дес земли, по 16,2 дес. на домохозяина и по 4,2 дес. на наличную душу мужского пола.

Немногим лучше было положение старожилых (коренных) крестьян. В 1905 г. у них в среднем на каждый крестьянский двор приходилось 4,4 десятины надельной земли. 65% коренных крестьянских хозяйств относились к разряду малоземельных, 20% - безземельных, и лишь 15% «крепких», кулацких, хозяйств были обеспечены землей и обычно применяли наемный труд.

Характерен социальный состав населения области.

Перед революцией (в 1916 г.) среди населения Области Войска Донского числилось - казаков 1,6 млн. человек, тогда как 1,8 млн. человек было представлено коренными крестьянами и иногородними («Памятная книжка Области Войска Донского за 1916 г.»). Следовательно, казачество - в 1916 г. составляло уже менее половины всего населения Области, и все же именно зажиточное казачество по-прежнему чувствовало себя здесь на положении полновластного хозяина.

Для Ростовской области (в границах 1922 г., включавших лишь часть б. Области Войска Донского), по данным переписи 1917 г., социальный состав населения характеризовался (в процентах) следующими показателями:

Итак, в целом, примерно, 1/4 часть всех хозяйств области не имела посевов, около 1/3 не имела с.-х. инвентаря; примерно, 1/6 часть не имела никакого скота. Казачество, в сравнении с крестьянами, находилось, как видим, в лучшем положении, но и среди казаков было немало бедняцких хозяйств.

Данные той же переписи, касаясь земельной обеспеченности на Дону, говорят о глубокой социальной дифференциации крестьянских хозяйств (без иногородних):

Таким образом, 21% крестьянских хозяйств принадлежало более 75% всей надельной и купчей земли крестьян, тогда как на долю 79% хозяйств приходилось менее 1/4 всей земельной площади, принадлежавшей крестьянскому населению области.

Накануне февральской революции среди казачьего населения Области Войска Донского насчитывалось 32747 хозяйств без инвентаря.

К этому же времени на Дону имелось 144000 всех крестьянских хозяйств, из которых:

На Дону накануне февральской революции хозяйства, совершенно лишенные земли (безземельные), составляли 18%.

Как глубоко зашло расслоение казачества показывают данные выборочного обследования, проведенного по станицам Цимлянской, Кумшацкой и Николаевской, в каждой из которых было от 25 до 30% бедняков и маломощных казаков; от 41 до 62% середняков и от 21 до 28% кулаков (По данным, относящимся к началу текущего столетия, из общего количества 142859 казачьих дворов на Дону бедняцких хозяйств было 36,3%, середняцких - 45%, кулацких - 21,7% ).

Что касается промышленности Дона в этот период, то особого внимания заслуживает высокий уровень ее концентрации.

В 1912 г. 79,3% всего добывавшегося в области каменного угля и антрацита приходилось на крупные рудники с мощностью свыше 10 млн. пудов в год.

В 1913 г. на 13 предприятиях с годовой продукцией свыше 1 млн. руб. производилось свыше 65% всей промышленной продукции Дона (в границах современной Ростовской области).

К 1917 г. среднее число рабочих на одно предприятие составляло в области 71 чел., но в то же время на 16 предприятиях с числом рабочих в каждом по 200-500 чел. было занято 13,2% общего количества рабочих области; на четырех предприятиях с числом рабочих в 500-1000 чел. - 7,7%, а на пяти предприятиях с числом рабочих по 1000 чел. и более - 51,6%, или больше половины всех рабочих Области Войска Донского. Такая концентрация рабочих не могла не способствовать успехам революционного движения на Дону (Рост пролетариата на Дону характеризуется след. данными: 1905 г. - 55113 чел., 1913 г. - 79932 чел., 1915 г. - 63549 чел.).

На Дону, как и по всей России, высокому уровню концентрации производства сопутствовал характерный для эпохи империализма процесс сращивания промышленного капитала с банковским, в частности, - с иностранным банковским капиталом. Так, преимущественно иностранные банки финансировали Таганрогское металлургическое общество и Сулинский завод. Акции крупнейшей в Ростове табачной фабрики Асмолова сосредоточивались в портфеле Азовско-Донского коммерческого банка, в котором преобладало влияние английского и французского финансового капитала. В 1913-1914 гг. асмоловская фабрика находилась в составе табачного треста. По словам газеты «Биржа», «с января 1914 г. начал свои операции табачный трест в России (правление - в Лондоне). Группа английских капиталистов при посредстве русских банков купила табачные фабрики Петербурга, Москвы, Ростова-на-Дону и стала фактически хозяином нашей табачной промышленности» (Газета «Биржа», 1914, № 4, цит. по кн. «Народное хозяйство Ростовской области за 20 лет»).

События первой русской революции побудили царское правительство серьезно заняться вопросом о положении казачества. Казачество в целом выполнило свою роль слепого орудия царизма в борьбе с революцией. Вместе с тем революция с особой наглядностью показала наличие в рядах трудового казачества значительного брожения, роста в его среде оппозиционных настроений, направленных против царизма, фактов проникновения в казачью среду революционных идей. Все это не могло не тревожить царизм.

В воздаяние за «заслуги» в борьбе с революцией надо было казачество чем-то вознаградить, и в то же время задача ликвидации оппозиционных настроений в его среде требовала приостановить дальнейший процесс социальной дифференциации казачества, укрепить сословный характер казачьего войска.

Кулацко-помещичье войсковое совещание на Дону («круг») в 1909 г. постановило выделить за счет войсковых земель 423 тыс. дес. для образования новых станиц из малоземельных казаков. Не случайно также в этот период с новой силой раздался реакционно-демагогический лозунг, провозглашенный на совещании войсковым наказным атаманом бароном фон-Таубе: «Дон - для донцов и ни для кого более».

Однако все это давало лишь частичные результаты. Царизм явно не был уже в состоянии приостановить исторически закономерный процесс социального расслоения казачества, все более вовлекавшегося в борьбу классов, происходившую в стране. Экономическое положение широких казачьих масс не улучшалось, количество казаков-бедняков множилось, тяготы военной службы и связанные с нею расходы на снаряжение все более остро ощущались низами казачества. Царизм не мог вырвать казачество из тисков неурожайных голодных лет. Революционные идеи и пропаганда среди казачества падали на благоприятную почву.

В 1910 г. в казачьих лагерях нескольких округов произошли волнения, причем, по признанию властей, зачинщиками я наиболее активными участниками «беспорядков» являлись казаки, находившиеся под влиянием большевистской агитации в период революции 1905-1907 гг. По поводу этих волнений расследовавший их жандармский ротмистр писал, что они нашли «почву в том настроении, которым казаки были охвачены на местах - в хуторах и станицах. Казаки пришли в лагери готовые, настроение казаков на местах сформировалось именно таковым, благодаря бытовым условиям их дома и на службе. Вопросами кардинальными и волнующими их являются: 1) земельный, 2) введение земского самоуправления, 3) стремление к просвещению, 4) кажущиеся км ненормальными условия отбывания воинской повинности по сравнению с регулярными войсками, 5) предвзятая, необоснованная обидчивость на распоряжения правительства и начальства, обязующие их нести непосильные, по их мнению, тяготы повинностей» (Ростовский обл. госархив, № 7, д. 248, л. 251. Цит. по кн. «Очерки истории большевистских организаций на Дону»).

Конечно, в сравнении с глубиной, размахом и характером рабочего движения, тот процесс роста оппозиционных настроений, какой наблюдался в среде казачества, был качественно иным, неизмеримо более слабым, «приглушенным». Но и он свидетельствовал о серьезном ослаблении позиций царизма в его взаимоотношениях с казачеством.

Что касается рабочего движения на Дону после поражения революции 1905 г», то капиталисты, как и по всей стране в период столыпинской реакции, усиливали наступление на права и интересы рабочих, удлиняя рабочий день, сокращая зарплату, широко применяя систему штрафов, выбрасывая из предприятий всех заподозренных в «неблагонадежности».

Тяжелым ударам наступавшей реакции подверглись местные социал-демократические организации. Шли массовые аресты членов партии. В 1907 г. было арестовано четыре состава Донкома РСДРП, в 1908 г. - два состава.

От революции отходили ее попутчики, главным образом, из среды буржуазной интеллигенции. Многие из них старались теперь, в дни реакции, дискредитировать революционную партию рабочего класса и приспособиться к царизму.. Меньшевики были настроены упаднически и, «...не веря в возможность нового подъема революции, они позорно отрекались от революционных требований программы и революционных лозунгов партии, хотели ликвидировать, уничтожить революционную нелегальную партию пролетариата» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

В трудные годы реакции только большевики были твердо уверены в неизбежности нового подъема революции в ближайшие годы. Сочетая нелегальную работу с работой в легальных организациях, большевики Дона неутомимо продолжали готовить массы к новой революции.

Правда, многочисленные аресты летом 1908 г. и разгром Донкома привели к тому, что вплоть до 1911 г. Донком не существовал. К середине 1909 г. охранка выследила и разгромила также большевистские районные комитеты в Нахичевани, Ростове, на Темернике и социал-демократические организации в Таганроге, Новочеркасске, Александровск-Прушевском и несколько позднее, в 1911 г., - в Сулине.

Секретарь Донкома в 1911 г. П. Л. Джапаридзе (Алеша)

Но и в этих неимоверно тяжелых условиях большевики не прекращали работы. В апреле 1910 г. была восстановлена ростовская большевистская организация. С июня этого же - года ее возглавил славный соратник товарища Сталина по работе в Закавказье Алеша Джапаридзе (Прокофий Апресианович Джапаридзе). Высланный из Тифлиса и приехавший в Ростов, Джапаридзе развернул здесь активную деятельность, шаг за шагом подготовляя почву к воссозданию Донкома. Работа еще более усилилась после того, как в начале ноября 1910 г, в Ростов приехал видный деятель большевистской партии М. Ф. Шкирятов и повел здесь энергичную революционную работу.

В январе 1911 г. делегатское собрание «Донской группы» (партийная конференция) избрало Донской комитет РСДРП, стоявший на ленинских позициях. Секретарем комитета был избран Джапаридзе, в состав членов комитета вошел М. Ф. Шкирятов. Под руководством Джапаридзе была установлена связь с ЦК партии, значительно оживилась агитационно-массовая работа на заводах, велась непримиримая борьба против ликвидаторов и троцкистов.

Это имело в местных условиях тем большее значение, что, кажется, ни одна партийная организация России так сильно не пострадала, так мучительно не переболела от тлетворного влияния ликвидаторов, от их гнусных козней и интриг, как ростовская областная социал-демократическая организация. Действительно. Ликвидаторская лихорадка несколько лет сотрясала Донком РСДРП. Лучшие работники партийной организации - большевики - подверглись репрессиям царских властей. Нужны были непреклонная решимость и сильная воля оставшихся на свободе большевиков, чтобы в. обстановке жестокой травли и беспощадных преследований и вопреки предательской деятельности ликвидаторов и проискам провокаторов настойчиво продолжать вести революционную работу.

В 1911 г., в конце зимы, охранка нанесла новый тяжелый удар по ростовской партийной организации. В ночь на 19 марта во время заседания Донкома весь состав его, в том числе П. А. Джапаридзе и М. Ф. Шкирятов были арестованы. Но и после этого оставшиеся на свободе большевики не прекратили своей деятельности. Уже 1 мая 1911 г. рабочие читали выпущенную большевиками листовку, звавшую к продолжению борьбы с царизмом.

Тем временем, по инициативе В. И. Ленина, развертывалась и за границей и в России подготовка созыва VI партийной конференции с той целью, чтобы сплотить воедино всех большевиков и оформить их в отдельную, самостоятельную большевистскую партию, «... партию нового типа, отличную от обычных социал-демократических партий Запада, свободную от оппортунистических элементов, способную повести пролетариат на борьбу за власть» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

В период подготовки к созыву VI партийной конференции Ростов-на-Дону дважды (летом и осенью 1911 г.) посетил, по заданию Ленина, один из его ближайших учеников, Серго Орджоникидзе. Серго провел здесь два совещания, на которых им были освещены положение в партии и задачи предстоящей конференции. Одержав победу над ликвидаторами и приобщив ростовских большевиков к ленинскому фронту борьбы за созыв общепартийной конференции, Орджоникидзе выехал в Закавказье. И после этого, уже находясь в Закавказье, он продолжал держать связь с ростовскими большевиками, информировал их о ходе событий, давал советы. «Будьте энергичны и готовьтесь», - требовал Серго.

Посещение Ростова Серго Орджоникидзе сыграло большую роль. Вдохновленные им большевики сумели дать решительный отпор ликвидаторам и троцкистам, выступившим против созыва Всероссийской партийной конференции. Усилились и связи с рабочими массами, и уже летом и осенью 1911 г. в Ростове проходили под руководством большевиков рабочие стачки и сходки.

VI Всероссийская (Пражская) партийная конференция, состоявшаяся в январе 1912 г., покончила г. формальным объединением большевиков и меньшевиков, изгнала меньшевиков из рядов партии и объединила большевиков в отдельную партию (РСДРП(б), избрав ленинский ЦК, в состав которого входили: Ленин, Сталин, Орджоникидзе, Свердлов и др.

Для руководства революционной работой в России было создано Русское бюро ЦК во главе с товарищем Сталиным.

Руководствуясь решениями Пражской партийной конференции и поддерживая тесную связь с ЦК за границей и непосредственно с Русским бюро ЦК, большевики Дона все больше и успешнее развертывали свою деятельность, сохраняя непоколебимую верность революционному марксизму.

Как это и предвидели Ленин и Сталин, торжество столыпинской реакции оказалось недолговечным. Могучим толчком к новому революционному подъему явился, как известно, ленский расстрел 4 апреля 1912 г. Зверская расправа царских палачей с рабочими ленских золотых приисков всколыхнула всю страну, вызвала горячий протест рабочего класса, в том числе и рабочих Дона. Только произведенные полицией массовые аресты среди актива ростовских большевиков помешали провести крупное выступление рабочих в день 1 Мая.

Неуклонно возрастало стачечное движение в Ростове, Таганроге, Александровск-Грушевском. Особенно следует отметить политическую забастовку ростовских рабочих, проведенную в июле 1913 г. в знак протеста против закрытия царскими властями в Петербурге большевистской газеты «Правда».

В 1913 г. на Дону, по неполным данным, бастовало свыше 3000 рабочих. Под влиянием растущего революционного движения вновь участились волнения среди трудового казачества («беспорядки» в лагерях Усть-Медведицкого округа и др.).

Весной 1914 г. стачечное движение охватило рабочих промышленных предприятий всех городов Области Войска Донского.

«…Революционный подъем 1912-1914 годов, размах стачечного движения приближали страну к обстановке начала революции 1905 года» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Обстановка нараставшего революционного подъема требовала от большевиков скорейшего воссоздания на Дону партийных организаций и повышения их влияния в массах.

Выполнение этой задачи диктовало необходимость еще более активной и решительной борьбы с ликвидаторами и троцкистами и полного изгнания их из легальных рабочих организаций.

Большую закалку получили большевики Дона, активно участвуя в избирательной кампании по выборам в IV Государственную думу. В тот период (после разгрома 1911 г.) Донкома все еще не существовало. Функции руководящего партийного центра фактически выполнял вновь созданный в июле 1913 г. Ростово-Нахичеванский комитет РСДРП.

Избирательной платформе ростовских меньшевиков-ликвидаторов большевики противопоставили избирательную платформу, утвержденную на Пражской партийной конференции. Большевики Дона вели предвыборную кампанию под лозунгами программы-минимум: демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьей земли. Следуя примеру петербургских рабочих, подавляющим большинством проголосовавших за «Наказ петербургских рабочих своему рабочему депутату», составленный товарищем Сталиным, большевики Ростова и Нахичевани также выработали свои «наказ», требуя в нем! от депутатов социал-демократической фракции Думы «с честью... нести славное знамя РСДРП и защищать интересы революционного пролетариата».

Депутатом в думу от рабочих Дона был избран слесарь сулинского завода Туляков. Своему избранию Туляков был обязан тем, что в предвыборную кампанию он выступал за платформу большевиков. Однако, попав в думу, Туляков сначала действовал двурушнически, а спустя некоторое время примкнул к меньшевикам, чем вызвал гневное возмущение передовых рабочих. Большевики Дона, прервав всякие сношения с Туляковым, установили непосредственную связь с большевистской фракцией Государственной думы. Ее члены, депутаты думы Петровский и Бадаев информировали большевистские организации Дона о ходе думской борьбы, делились своими указаниями и советами, оказывали им необходимую помощь. Это было тем более важно, что прямой связи с ЦК партии часть местных партийных организаций (Сулин и др.) тогда все еще не имела.

В марте 1913 г., в связи с забастовкой рабочих на заводе Нитнера в Ростове, полиция произвела массовые аресты среди большевиков. Был арестован почти весь состав Ростово-Нахичеванского комитета. Вновь началась неутомимая работа по восстановлению партийной организации. К началу 1914 г. возникла «Ростовская группа РСДРП», имевшая свой руководящий центр.

Умело сочетая нелегальную работу с деятельностью в легальных рабочих организациях, большевики Ростова добились такого положения, что начальник Областного жандармского управления вынужден был отметить в своем донесении, что группа меньшевиков-ликвидаторов стала «самой немногочисленной и наиболее непопулярной».

Большевики Дона прочно взяли в свои руки инициативу по развертыванию забастовочного движения и руководству им. Вопреки противодействию меньшевиков, забастовки все более и более принимали политический характер.

8 мая 1914 г. началась всеобщая забастовка нефтяников Баку, а вслед за тем, в июле, произошли грандиозные забастовки петербургских рабочих в знак протеста против расстрела полицией митинга на Путиловском заводе по поводу бакинской стачки. Эти события вызвали живой отклик у рабочих Дона.

9 июля 1914 г. по инициативе большевиков забастовали 3000 рабочих Сулинского металлургического завода. Это была первая крупная стачка рабочих города Сулина после подавления революции 1905 г.

Как и в памятные дни первой русской революции, движение протеста рабочих Дона возглавили пролетарии Ростова. По призыву большевиков «не смотреть равнодушно, как зверски избиваются и расстреливаются наши братья-рабочие в Баку и Петербурге», - рабочие Ростова начали 14 июля 1914 р. трехдневную общегородскую забастовку солидарности с пролетариатом Баку и Петербурга. Остановились почти все предприятия города.

Следуя примеру ростовских и сулинских рабочих, утром 19 июля начали подготовленную большевиками забастовку шахтеры парамоновского рудника александровск-грушевского угольного района.

Руководимые большевиками рабочие Дона начинали завязывать авангардные бои с царизмом. Борьба рабочих Области Войска Донского вливалась в широкое русло быстро растущего общерусского рабочего движения, которое развертывалось под большевистскими лозунгами и шло к новой революции.

Однако начавшаяся первая империалистическая война прервала на некоторое время подъем революции в России. В войне царское правительство искало спасения от революции.

В июле 1914 г. Россия вступила в первую мировую войну. Это была война «...за передел мира и сфер влияния. Она задолго подготовлялась всеми империалистическими государствами. Ее виновники-империалисты всех стран... Царская Россия вступила в войну неподготовленной. Промышленность России сильно отставала от других капиталистических стран. В ней преобладали старые фабрики и заводы с изношенным оборудованием. Сельское хозяйство при наличии полукрепостнического землевладения и массы обнищавшего, разоренного крестьянства не могло служить прочной экономической основой для ведения продолжительной войны» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Как и повсюду в стране, меньшевики-ликвидаторы и на Дону поспешили сделаться «оборонцами». Они призывали рабочих защищать «отечество», царя и буржуазию.

Лишь большевики остались верными «...великому знамени революционного интернационализма, оставаясь твердо на марксистских позициях решительной борьбы против царского самодержавия, против помещиков и капиталистов, против империалистической войны» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Знаменитый ленинский Манифест ЦК партии «Война и Российская социал-демократия» стал боевой политической программой, знаменем борьбы и для большевиков Дона, неутомимо призывавших рабочих решительно бороться за революционный выход из войны на основе ленинской тактики. Большевистские организации в городах Дона, вопреки репрессиям царских властей, продолжали вести работу, усиливая свое влияние в массах.

Империалистическая война 1914-1918 гг. внесла большие изменения в жизнь рабочих, казаков и крестьян. Мобилизация значительного количества рабочих в армию, введение военного положения, непрерывные аресты большевиков и передовых рабочих - привели к временному упадку стачечной борьбы на Дону.

Что касается трудового казачества, то ему, как вооруженной силе царизма, пришлось принять активное участие в войне и остро почувствовать на себе все ее тяготы. Вместе с тем война еще раз показала боевые качества казачества. В многочисленных налетах на врага и стычках с ним казачья конница не раз наносила противнику серьезный урон, истребляла вражеские передовые части, вела разведку. Казаки взрывали в тылу немцев мосты и железнодорожные сооружения, налетали на боевые охранения и штабы австро-германских войск, прикрывали фланги русской пехоты и помогали ей в атаках, обороняли отдельные позиционные участки и т. д.

Конечно, отвага и умение русских воинов не меняли и не могли изменить характера войны 1914-1918 гг., которая была войной империалистической, захватнической, и, по замыслу русской буржуазии, должна была привести к завоеванию новых рынков, к огромным прибылям от военных заказов и поставок, помочь царскому правительству подавить революционное движение в стране.

Неподготовленность царской России к войне давала себя все более и более чувствовать. «Буржуазия и помещики наживались на войне. Но рабочие и крестьяне переносили все больше нужды и лишений. Война разрушала народное хозяйство России... Население и солдаты на фронте голодали, были разуты и раздеты. Война пожирала все ресурсы страны. Царская армия терпела поражение за поражением... Все это вызывало ненависть и озлобление к царскому правительству среди рабочих, крестьян, солдат, интеллигенции, усиливало и обостряло революционное движение народных масс против войны, против царизма как в тылу, так и на фронте, как в центре, так и на окраинах» («Краткий курс истории ВКП(б)»).

Война вызвала ощутительное снижение уровня экономики и на Дону. Усугубилась и без того значительная техническая отсталость промышленных предприятий (изношенное и устаревшее оборудование). Резко сократилась добыча угля, иссякли его старые запасы. Приходило в упадок сельское хозяйство.

Волна забастовок, прокатившаяся на Дону в начале 1915 г., свидетельствовала о том, что временный упадок стачечного движения начинал сменяться новым революционным подъемом.

В сентябре 1915 г. в Ростове состоялся большой митинг. В нем участвовали не только рабочие, но и призванные из их среды в армию ополченцы, которые, покинув казармы, присоединились к участникам митинга, проходившего под лозунгом борьбы с империалистической войной и ее зачинщиками - царизмом и буржуазией.

Прислужники буржуазии - меньшевики - пытались уговорить рабочих Дона участвовать в выборах в «рабочие группы» при военно-промышленных комитетах с тем, чтобы представители рабочих в этих комитетах вели лжепатриотическую агитацию за повышение производительности труда на фабриках и заводах, работавших на войну. Однако большая часть рабочих, следуя призыву большевиков, бойкотировала эти выборы.

В 1916 г. стачечное движение на Дону развернулось с новой силой. Бастовали рабочие железнодорожных мастерских, горняки, металлисты, табачники и другие. В 1916 г. На Дону участвовало в стачках свыше 20000 рабочих, из них около 15 тысяч чел. - в Ростове. Стачки носили продолжительный и упорный характер.

В декабре 1916 г. охранка и полиция арестовали большинство членов подпольной Ростово-Нахичеванской группы РСДРП (большевиков) и многих партийных активистов. Но большевики, оставшиеся на свободе, не прекратили борьбы. Выпущенное уже после произведенных арестов воззвание звало рабочих готовиться «к решительному бою со своими угнетателями».

Начало 1917 г. ознаменовалось выступлениями рабочих Ростова и Таганрога с требованиями о повышении заработной платы в виду роста дороговизны (цены на предметы первой необходимости увеличились в донских городах к началу 1917 г. в 5 раз). Забастовки были сломлены с помощью полиции. Намеченной к проведению в Ростове массовой политической стачке в память о «кровавом воскресеньи» (9 января 1905 г.) помешала новая волна арестов большевиков.

Недовольство охватывало и население станиц, сел и хуторов Дона. Даже начальник Областного жандармского управления был вынужден признать, что «казачье население... почти открыто всюду высказывается: «После заключения мира мы со всеми и за все рассчитаемся».

Вести из России и родного Дона волновали казаков на фронте, которые сидели в окопах вместе с одетыми в солдатские шинели рабочими и крестьянами. Казаки все глубже и глубже начинали осознавать чуждый, антинародный характер войны. «Погодите! Кончим войну - домой пойдем с винтовками и рассчитаемся». Все чаще слышались такие заявления среди казаков на фронте.