На страже родной земли

Необъятные просторы Дикого поля кутались в густые травы. Ковыль и катран поднимались в пояс человеку, а бобовник, вишенник и дереза, невысокие, но густые, образовывали массивы непролазных кустарников. Степь кишела змеями, во множестве водились дрофы, зайцы, доисторические байбаки.

В Подонье и Приазовье обитали дикие козы и сайгаки, туры и тарпаны, волки и лисицы. Прекрасные пастбища южных степей манили в свои просторы орды кочевников с востока.

По берегам рек, луговым низинам Дикого поля ютились кибитки кочевников. От Бакаева шляха, что начинался у Сейма недалеко от Рыльска и Путивля, от Быстрой Сосны и до самого Сурожского моря и берегов Дона ковром лежала седая ковыльная степь. Летом по ней гуляли горячие ветры - суховеи, зимой нависали вьюги, со стоном вскипали бураны и вихрями кружили снежную пыль. А ранней весной и поздней осенью в оголенных бурьянах, кустарниках терновника, шиповника пели на все лады неистовые ветры. Сурова и неприветлива степь в непогоду, и только в майскую пору степь спокойно-величава и даже ласкова в своем праздничном наряде. В степях, по берегам рек и озер среди кочевников жили и русские.

Южные степи от Волги до низовий Днепра, от верховий Северского Донца до Приазовья и Черноморья в период господства татар опустели. По их обширным просторам рыскали кочевники. Они нападали на торговые караваны, переселенцев, путешественников и грабили их. Изредка встречались небольшие группы бродников, живших по берегам рек и занимавшихся рыбной ловлей и охотой. По свидетельству голландского монаха Рубруквиса, бродники постоянно враждовали со степняками-кочевниками.

Большой интерес представляет описание пути из Москвы в Константинополь, сделанное русским церковным сановником Игнатием Смольянином. В его путевых заметках рассказывается и о Нижнем Доне: «Нельзя вообразить ничего унылее сего путешествия. Везде голые, необозримые пустыни: нет ни селения, ни людей; одни дикие звери, козы, лоси, медведи, волки, выдры, бобры смотрят с берега на странников, как на редкое явление в сей стране; лебеди, орлы, гуси и журавли непрестанно парили над нами. Там существовали некогда города знаменитые, ныне едва приметны следы их...

Оставив за собою реки Червленный Яр, Битюг и Хопер... миновали мы устье Медведицы и других рек... Саркел - город древний, а ныне только развалины. Тут в первый раз на обеих сторонах Дона показались татары... и бесчисленное множество их скота: овец, коз, волов, верблюдов, коней. Таким образом, проплыв еще... мы накануне Вознесения достигли Азова, города фряжского...» (Н. Карамзин. История государства Российского, т. V. М., 1903).

Из описания Смольянина видно, что к концу XIV века от Саркела остались только развалины. В результате монголо-татарского нашествия на юге разрушены многие города и поселения, и только позже некоторые из них ожили вновь.

Интересен путь исторического развития Азова. С 1067 года этот город стал называться Азупом. Азов видел много великих и малых событий. Он был свидетелем грозных походов на половцев киевского князя Владимира Мономаха и неудачного похода в половецкую степь новгород-северского князя Игоря Святославича.

В сентябре 1395 года татаро-монголы под предводительством хана Тимура тучей нахлынули на Дон, а потом устремились к Азову. Войска Тимура с трех сторон окружили азовскую крепость. Азов пал, а вместе с ним пала и генуэзская фактория - Тана. В Азаке - так назвали татары Азуп (Азов) - и Тане господствовали татарские князьки.

В период господства Золотой орды населенные пункты в степях встречались очень редко. Крупнейшими из них были Сарай-Берке в низовьях Волги, близ нынешнего Волгограда, Сарай-Бату недалеко от современной Астрахани и торговый город Азак, расположенный в низовьях Дона. Рядом с ним находилась Тана. Наиболее раннее упоминание о ней относится к концу XII века, когда между Венецией и Трапезундским царством был заключен договор, по которому Венеция имела право выделять своего консула в Тану. Отправлявшимся в Тану венецианцам и генуэзцам выдавались дожами (Титул глав Венецианской и Генуэзской республик) метрополий специальные документы.

Танская фактория имела большой двор площадью около 3 тысяч квадратных метров, огороженный высокой каменной стеной с башнями и бойницами. Во дворе находились товарные склады, казармы для генуэзских стражников - копейщиков и стрелков. Въезд во двор тщательно охранялся, а крепкие дубовые ворота фактории были обшиты толстыми листами железа.

Перед воротами находился торговый рынок. Татары для обмена на товары доставляли сюда скот, шерсть, кожу, конские хвосты. В Тану приезжали и маджарские купцы. Они привозили ковры, шелк, золото, серебряные украшения, драгоценные камни. Из окрестных мест на рынок в Тану доставлялись мед, воск, хлеб, сыр, коровье масло. Здесь же продавали и рабов, в том числе и русских, угнанных в неволю.

В XIV веке Тана являлась крупнейшим торговым пунктом, имевшим чрезвычайно большое экономическое значение для Венеции и Генуи. Она лежала на торговом пути между Европой и Азией. В Тану через Среднюю Азию поступали товары из Индии, Ирана и других стран. Она вела обширную торговлю с Маджарами (городом, находившимся недалеко от нынешнего Ставрополя), с Москвой, Хаджитарханом (Астраханью) и поддерживала торговые связи со среднеазиатским городом Ургенчем. Основными предметами вывоза из Таны являлись пшеница и азово-донская рыба. Огромные прибыли получали генуэзцы от продажи икры.

Татарская знать была заинтересована в развитии торговли и поэтому покровительствовала генуэзским и венецианским купцам, щедро одаривавшим татарских князьков. Тана и Азак вели оживленную взаимную торговлю. Генуэзцы и венецианцы закупали у татар большое количество скота и отправляли его через Польшу и Трансильванию в Италию.

Венецианец Иософат Барбаро, проживший в Тане 16 лет, в своих сочинениях подробно описывает эти торговые отношения, а также сообщает о том, что итальянцы занимались рыбным промыслом и охотой на дичь. Путешествуя по Дону, он собрал много интересных сведений о Тане и донских степях, которые «граничат с востока с рекою Эрдилем, иначе называемой Волгой, с запада - Польшей, с севера - Русью, а с южной стороны, обращенной к Большому морю (Черное море), - Аланией, Команией и Хозарией. Все эти области находятся на берегу Забакского моря (Азовское море) или Меотийских болот. Алания заимствовала имя свое от народа Аланского...

Народ сей, исповедовавший христианскую веру, был истреблен и выгнан из жилищ своих татарами. Страна их покрыта горами, реками, долинами и в ней встречается весьма много искусственных земляных насыпей - без сомнения, надгробных памятников. На вершине каждой из таких насыпей положен огромный, насквозь просверленный камень, в отверстие коего вставлен крест, также сделанный из камня» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

Рассказ Барбаро о существовании у алан каменных надмогильных крестов подтверждается археологическими находками в низовьях Дона. Например, в западной части города Аксая на территории Кобякова городища во время археологических раскопок (1954 год) обнаружен большой каменный крест аланского происхождения. Ныне он хранится в краеведческом музее Аксайской средней школы № 2.

После нашествия Тимура Тана пришла в упадок, а в 1475 году, когда Азовом овладели турки, прекратила свое существование.

В первой четверти XVI века на просторах Дикого поля стали появляться ватаги русских казаков (Беглец, легко вооруженный вольный человек). В XV-XVI веках в Московском государстве шел процесс закрепощения крестьян. Притеснения и гнет помещиков доводили крепостных до отчаяния. Крестьяне бежали в южные степи, на Дон, где становились вольными, независимыми людьми - казаками.

На Дон бежали подневольные из Московского государства, Польши, Литвы и других земель. Сюда уходили не только крестьяне, но и ремесленники, бурлаки, посадские люди, стрельцы.

Много поэтических легенд и сказаний сохранил народ о казачьей вольнице. Так, например, существует легенда об Иштереке, его дочери Султанет и вольных людях, предводительствуемых Сары-Азманом на Дону. В ней говорится, что в давние времена по прикумским степям кочевал со стадами скота и табунами лошадей ногайский князь Иштерек. Много у него было жен, но ни у одной из них не рождались дети. Наконец от русской полонянки появилась у Иштерека дочь, которой дали имя Султанет. Мать ее вскоре после родов умерла, и за дочерью Иштерека стали ухаживать десятки мамок и нянек, кормили ее кумысом и козьим молоком. Когда Султанет стала взрослой, она тяжело заболела. День ото дня она увядала. Иштерек созвал всех знахарей и обещал дать сотни овец и лошадей за спасение любимой дочери. Много приходило лекарей, но ни один из них не мог вылечить Султанет. Однажды странствующий старик посоветовал Иштереку отвезти дочь на Дон: там есть два ключа Ак-су и Карасу. В Карасу (Черный мертвый ключ) надо выкупать больную, а из Ак-су (Белый живой ключ) - напоить ее живой водой.

Для любимой дочери Иштерек готов был сделать все и поэтому отправился со своим кочевьем в дальний путь - на Дон. Быстро он передвигался по степи, переплыл семь боль­ших и малых рек... Наконец добрался до берегов Дона и послал своих лучших людей разыскать целебные ключи. Долго бродили посланцы Иштерека по левому берегу Дона, но заветных ключей отыскать не смогли. Когда посланцы Иштерека возвращались к становищу, они встретили дряхлого старца и доставили его к шатру князя. Старик был высокого роста, закутан в звериные шкуры, бос и без шапки. Седые волосы на голове были взъерошены, а белая борода закрывала почти всю грудь. Говорил он на непонятном языке. Иштерек приказал вызвать своего священнослужителя, который бывал в Царьграде и знал многие языки. Старик рассказал ему, что в давние времена на острове Темрюцком находилось княжество Тмутараканское и владели им русы. Княжество это разрушили половцы, а русы пошли бродить по большим и малым рекам от Дона до Волги, и прозвали их «бродниками». Старик рассказал, где находится Ак-су и Карасу, или Мертвый Донец, как его называют «бродники». Путь к Мертвому Донцу проходит через Темерницкий лиман, и там живут вольные люди разных племен, а главным атаманом у них - Сары-Азман, что означает «рыжий человек».

- Как мне добраться до Мертвого ключа, чтобы выкупать в нем больную дочь? - спросил Иштерек.

- Только водой, - ответил старик. - Если хотите, я достану у Сары-Азмана лодку и отвезу вас к Мертвому ключу.

- А Сары-Азман на нас не нападет?

- Нет, - ответил старик. - Кто с миром к нему приходит, тому он друг, а кто с войной, тот живым от него не уходит. Его казачье слово всегда верное.

На следующий день рано утром, едва занялась заря, к иштерекову становищу подплыла украшенная коврами лодка. На веслах сидели двенадцать гребцов, а за рулем сам Сары-Азман. Принесли на руках больную Султанет, положили ее в лодку на мягкие подушки. Рядом с ней сел отец - князь Иштерек. Поплыла лодка вниз по Дону. Сары-Азман глаз не сводит с Султанет-понравилась ему девушка. Султанет тоже нет-нет да и поглядит на статного, красивого атамана, а от этого и боль утихает. Сары-Азман за все время оглянулся только один раз и заметил, что следом за лодкой по берегу Дона едет около полсотни ногайских всадников, а вдали движется остальное войско Иштерека. Усмехнулся Сары-Азман и молча кивнул головой гребцам. Они сильней налегли на весла. Конница Иштерека осталась далеко за изгибом реки. Но вот лодка вошла в Темерницкий лиман, заросший камышом и осокой. Вдруг Сары-Азмам свистнул по-соловьиному, и тотчас же из камыша высунулись носы лодок и показались вооруженные люди. Ухватился Иштерек за рукоять своего книжала, хотел обнажить его, но Сары-Азман остановил князя.

- Не бойся, Иштерек, тебя никто не тронет. Это мои верные друзья. Показал же я их тебе для того, чтобы ты понял, что твоя рать нам не страшна. Погляди, сколько их!..

И увидел Иштерек огромную сарыазманскую вольницу. На него из камыша гордо глядели глаза смуглолицых черкесов, скуластых татар, темнокожих кизылбашцев, русов и приднепровских черкасов. Махнул Сары-Азман - и все лодки с людьми вмиг скрылись в камышах.

Прошло немного времени, добрались до Мертвого ключа. Все остались в лодке, а няньки, взяв под руки Султанет, по вели купать ее. Как только искупалась Султанет в Мертвом ключе, сразу почувствовала большое облегчение. К лодке она возвращалась сама, без помощи нянек.

...Снова отправились в путь-дорогу к становищу Иштерека. Когда прибыли на место, Сары-Азман высадил гостей из лодки, ласково посмотрел на Султанет, а потом обратился к ее отцу с приветливым словом.

- Прощай, княже. Завтра утром отвезу княжну к живому ключу Ак-су. Без меня вы его не найдете.

Рано утром прискакал в становище Иштерека Сары-Азман с двумя товарищами и с запасными конями. Быстро сделал он из ковра и легких дротиков висячие носилки и пристроил их между двумя конями. Положили в носилки Султанет и не спеша отправились к Живому ключу. Доехали до высокого каменистого бугра, остановились у осыпи желтого камня-ракушечника. Из-под горы шумным ручьем бежала чистая студеная вода.

- Вот и Ак-су, - сказал Сары-Азман. Сколько больных ни приходило к этому ключу, все становились здоровыми.

Наклонилась к ключу Султанет и припала к нему губами. Как только напилась целебной воды, сразу же почувствовала, что силы прибавилось, появилась бодрость, и боль в груди совсем исчезла.

Иштерек наполнил живой водой около дюжины бурдюков и решил захватить их с собой в Прикумские степи.

Рад был Иштерек, что его дочери принесла исцеление живая вода. Но он решил не задерживаться, быстрее отправляться в свои степи... Через три дня князь распорядился собираться в путь. Но Султанет пошла на хитрость. Она прикинулась больной и сказала отцу, что она еще не совсем излечилась. А вода в бурдюках пользы не даст. Полезна вода только ключевая.

Отец согласился остаться еще на несколько дней. Он распорядился перенести свое становище из балки на бугор, поближе к Живому ключу. На старом Кобяковом городище, у самого берега Дона, был поставлен княжеский шатер.

Каждый день, рано утром, Султанет верхом на коне ездила к Живому ключу напиться целебной воды. Там она встречалась с Сары-Азманом и просиживала с ним у ключа до восхода солнца. Султанет дала Сары-Азману слово, что будет его женой. Сары-Азман послал своих товарищей к Иштереку с просьбой выдать Султанет за него замуж.

Разгневался Иштерек и заявил:

- Не позволю свою дочь выдавать замуж за какого-то атамана казачьей ватаги...

И предложение Сары-Азмана отклонил.

Но Султанет твердо решила стать женой Сары-Азмана без согласия отца. Как только наступила ночь, она незаметно вышла из шатра, осторожно прошла мимо дремавших стражников. В Кобяковой балке ждал ее Сары-Азман с приготовленным для Султанет конем. Тотчас же в стане Иштерека поднялась тревога.

- Куда девалась Султанет? - спрашивал у нянек Иштерек.

Никто не видел и не знал, что случилось с ней. Иштерек взял с собой полсотни лучших джигитов и отправился на розыски дочери. Долго рыскали они по берегам Дона и по окрестностям. Погоня направилась по каменистому бугру в сторону ключа. Вдруг на полном бегу конь Иштерека в темноте сорвался с крутого обрыва каменной горы и разбился вместе с седоком...

Ногайцы иштерекова становища почти все перешли на сторону Сары-Азмана и стали вольными казаками, и только небольшая часть из них ушла в Прикумские степи. С тех пор балку, где располагалось предпоследнее становище Иштерека, стали называть Кизи-Тиринга, что в переводе на русский язык означает «пропавшая девушка» (Легенда записана автором в 1951 году по рассказу жителя Ростова-на-Дону казака С. Щелкунова).

Число казаков непрерывно росло. В XVII веке усилился приток беглых. На обширные пространства между Волгой и границами Крымской орды стекались люди разных национальностей, среди них особенно много было русских. Казаки объединялись в ватаги, нападали на татарские и ногайские улусы, грабили их. Поездки купцов и послов через пустынные пространства Дикого поля были опасны. Поэтому между московским и турецким правительствами был заключен договор, по которому послов обеих сторон предписывалось сопровождать до Азова конной охраной.

По мере увеличения притока на Дикое поле беглых людей из Московского государства по берегам рек все больше возникало русских поселений. На Дону оживали заброшенные, старые дороги от низовий к Крыму, Соляному шляху, Залозному пути и другим древним сакмам - главным дорогам времен Киевской Руси. Росла и крепла казачья военно-демократическая община. Донское казачество настолько укрепилось, что его вооруженные отряды стали совершать смелые набеги на азовских турок, крымских татар и ногайцев, Встревоженные этим турецкий султан, крымский хан и ногайские мурзы непрестанно жаловались на казаков московскому царю, требовали строгого наказания их. Царь отвечал: «На Дону живут разбойники без нашего ведома... мы и прежде сего посылали истребить их, но люди наши достать их не могут» («Историческое описание Земли войска Донского», изд. 2. Новочеркасск, 1903).

В XV-XVII веках русское государство подвергалось постоянным нападениям со стороны многочисленных врагов. Самыми непримиримыми и опасными из них были крымские татары и турки. Они систематически совершали набеги на южные окраины русских земель, грабили и уводили в плен население этих районов. Особенно часто разбойничьи орды кочевников появлялись на просторах донских степей. Но здесь они встречали всегда сокрушительный отпор со стороны казачьей вольницы.

Донские казаки не только защищали от врагов родной край, но и преграждали им путь в центральные области страны. Отражая натиск захватчиков, они не раз доходили до стен Азова, принадлежавшего в то время Турции. Так, в отместку за набег зимой 1592 года казаки совершили поход против азовских турок и недалеко от Азова поставили маленькую крепость.

Спустя некоторое время крупный отряд казаков сопровождал в Константинополь царского посла Нащокина. Едва Нащокин выехал из Азова, турки заперли казаков и учинили над ними расправу: несколько человек убили, а остальных заточили в темницу. Узнав об этом, донские казаки напали на Азов и жестоко отомстили туркам за их вероломство. Они освободили из тюрьмы земляков и захватили в плен около 150 турок, о чем немедленно сообщили в Москву.

Таким образом, донское казачество было надежным оплотом Русского государства и надежной силой в борьбе с азовскими турками и другими драгами. Это понимало правительство и оказывало казакам материальную поддержку. На Дон высылались денежное жалование, порох, свинец, вино, хлеб.

Однако, осторожно используя казачество как серьезную военную силу, правительство иногда по дипломатическим соображениям призывало казаков не совершать набегов на Крым и Азов. Так, царь Федор Иоаннович писал в грамоте, посланной донским атаманам: «Ссоры ваши с азовцами препятствуют старанию нашему иметь Союз с турками... Покажите теперь верную службу вашу, заключите союз с азовцами и лучше терпеливо сносите от них обиды, но их не трогайте, по крайней мере, дотоле, пока приедет к нам турецкий посланник» («Историческое описание Земли войска Донского»).

Но не всегда казаки беспрекословно выполняли волю царя. Гордые и не терпящие никаких притеснений донцы признавали только авторитет своего войскового круга - собрания, на котором решались наиболее важные дела.

Нередко казаки жестоко расправлялись с царскими послами, которые держали себя высокомерно и проявляли неуважение к кругу. Так был утоплен в Дону помощник посла Вышата Васильев, который присвоил царские «дары» и вел себя вызывающе. Другой посол, Карамышев, также поплатился жизнью за угрозы казакам. Об этом случае так рассказывает старая казачья песня:

 Подымался с Москвы большой боярин, 
 Он на тихий Дон гуляти, 
 Недоехавши тиха Дона, остановился, 
 Похвалялся всех казаков перевешать. 
 Он стал читать государевы указы, 
 Дочитал он до царского титула, 
 Казаки все шапки поснимали, 
 А большой царев боярин шапки не снял, 
 На боярина они бросалися, 
 Буйну голову ему срубили, 
 А бело тело в тихий Дон бросили, 
 И, убивши, телу говорили: 
 «Почитай ты, боярин, государя, 
 Не гордись ты перед ним и не славься». 
 Ко царю они с повинной приходили: 
 «Ты гой еси, батюшка, православный царь! 
 Ты суди нас праведной расправою, 
 Повели над нами делать, что изволишь: 
 Ты волен над нашими буйными головами?» 
(«Донские казачьи песни». Составитель А. Пивоваров. Новочеркасск, 1885 ).

Действительная причина убийства Карамышева заключается, конечно, в другом - в том, что он выдвинул несправедливые обвинения в адрес казаков и грозил, что все они будут изгнаны с Дона.

Часто казачьи отряды во главе с выборными атаманами уходили на Волгу за добычей, «за зипунами». Так поступил, например, старшина Качалинской станицы Ермак. Он ослушался царя, повелевшего ему с отрядом охранять границы от Астрахани до Дона, и пошел вниз по Волге, громя корабли купцов, а на Каспийском море потопил суда персидских и бухарских послов. За это Иван IV приказал казнить Ермака и его атаманов (Ивана Кольцо, Якова Михайлова, Никиту Павлова и Матвея Мещерякова). Но Ермак пообещал государю «отслужить службу важную» - покорить Сибирское царство, и царь простил его.

Память об удалом донском казаке сохранилась во многих произведениях народного творчества. В одной старинной песне рассказывается о взятии донскими казаками Казани.

 «Как, проходит, братцы, лето теплое. 
 Настанет, братцы, зима холодная, 
 И где-то мы, братцы, зимовать будем? 
 На Яик нам пойти - переход велик, 
 А за Волгу пойти - нам ворами слыть, 
 Нам ворами слыть, быть половленными, 
 По разным тюрьмам порассаженными, 
 А мне, Ермаку, быть повешену. 
 Как вы думайте, братцы, да подумайте, 
 Меня, Ермака, вы послушайте». 
 Ермак говорит, как в трубу трубит: 
 «Пойдемте, мы, братцы, под Казань-город, 
 Под тем ли под городом сам царь стоит. 
 Грозный царь Иван Васильевич. 
 Оттого казаки взволновался. 
 Он стоит, братцы, ровно три года. 
 Мы пойдем, братцы, ему поклонимся 
 И под власть его, ему покоримся!» ... 
 Как пришел Ермак к царю, на колени стал. 
 Как возговорит царь Ермаку-казаку: 
 «Не ты ли Ермак, войсковой атаманушка? 
 Не ты ли разбивал бусы-корабли мои военные?» 
 «Я разбивал, государь, бусы-корабли, 
 Бусы-корабли не орленые, не клейменные! 
 Отслужу я тебе, государь, службу важную: 
 Ты позволь мне, царь, Казань-город взять, 
 А возьму я Казань ровно в три часа. 
 Да и чем меня будешь жаловать?» 
 Как надел Ермак сумку старческую, 
 Платье ветхое, все истасканное, 
 И пошел Ермак в Казань за милостынью 
 Побираться, христарадничать. 
 Заприметил там Ермак порохову казну 
 И с тем вернулся он к товарищам: 
 «Ой вы, братцы мои, атаманы-молодцы! 
 Да копайте вы ров под порохову казну!» 
 Скоро вырыли глубокий ров донские казаки. 
 Как поставил там Ермак свечу воска ярого, 
 А другую он поставил, где с царем сидел. 
 И сказал Ермак царю Грозному: 
 «Догорит свеча - я Казань возьму!» 
 Догорела свеча - в Казани поднялося облако! 
 Как крикнет Ермак донским казакам, 
 Донским казакам, гребенским и яиковским: 
 «Ой вы, братцы мои, атаманы-молодцы! 
 Вы бегите в город Казань скорехонько, 
 Вы гоните из города вон всех басурман, 
 Не берите вы в плен ни одной души: 
 Плен донским казакам не надобен!» 
 Ермак тремястами казаками город взял, 
 Город взял он Казань и царю отдал, 
 Избавил Ермак войско царское от урона. 
 За то царь пожаловал Ермака князем 
 И наградил его медалью именною, 
 Да подарил Ермаку славный тихий Дон 
 Со своими его речками и проточками... 
(«Донские казачьи песни»).

Население Дона в основном формировалось из русских и украинцев. В исторических материалах часто встречаются челобитные казаков с просьбой разрешить им взять с Руси на Дон свои семьи. Вместе с тем состав казачьего населения пополнялся поляками, татарами, греками.

На Дону существовал строгий запрет заниматься земледелием. В одном документе («Распросные речи») говорится:

«Беглые... приходят к нам на Дон, и на Холер, и на Медведицу непрестанно... и завели было всякую пашню, и они (казаки), увидав то, в нынешнем 198 г. (1689 г.) во время съезду всех казаков... к годовому жалованию послали по всем городкам войсковой свой приговор, чтобы никто нигде хлеба не пахали и не сеяли, а если станут пахать, и того бить до смерти и грабить, и кто за такое ослушание кого убьет и ограбит, и на того суда не давать, а кто хочет пахать, и те б шли в прежние свои места, кто где жил» (В. Дружинин. Раскол на Дону. Спб., 1889).

На Дону было достаточно развито скотоводство, охота, рыбная ловля и пчеловодство. Казаки вели широкую торговлю как с русскими городами, так и с азовцами, крымцами и калмыками, причем с Азовом и Крымом торговые отношения поддерживались только в мирное время. Из Воронежа, Ельца и Коротояка купцы привозили на Дон «всякие товары и харчи», «зелено вино», мед-сырец и хлеб, а покупали рыбу сушеную, вяленую и различные трофеи, добытые казаками в походах.

На территории войска Донского в XVII веке насчитывалось свыше ста казачьих городков - станов. Они были укреплены земляными валами, огорожены деревянным тыном или плетнем. В каждом казачьем стане была своя станичная изба, в которой находилось станичное управление.

Женщин на Дону было мало. Многие казаки всю жизнь оставались холостяками. Земля, занятая казачьей общиной для охоты и выпаса скота, называлась станичным юртом. Казаки селились по юртам станами, т. е. общинами с выборными атаманами (от «стан» произошло название станица).

В начале XVII века появилась необходимость в ведении домашних хозяйств. Казаки начали жениться на захваченных в плен турчанках, татарках, черкешенках. О том, как поначалу неохотно женились некоторые казаки, рассказывается в старинной песне:

 Как со славной, со восточной со сторонушки 
 Протекала быстрая речушка, славный тихий Дон, 
 Он прорыл, прокопал, младец, горы крутые, 
 А по правую по сторонушку - леса темные, 
 Как по левую сторонушку - луга зеленые. 
 По Дону-то все живут, братцы, люди вольные, 
 Люди вольные живут, братцы, донские казаки, 
 Донские казаки живут, братцы, все охотнички. 
 Собирались казаки-други во единый круг. 
 Они стали меж собою, да все дуван делить. 
 Как на первый-то пай они клали пятьсот рублей, 
 На другой-то пай они клали всю тысячу, 
 А на третий становую красну девицу. 
 Доставалась красна девица добру молодцу. 
 Как растужится, расплачется добрый молодец: 
 - Голова ль ты, моя головушка, несчастливая! 
 Ко бою ли, ко батальице ты найпервая, 
 На паю-то, на дуване ты последняя... 
 Как возговорит красная девица доброму молодцу: 
 - Ах, не плачь ты, не тужи, удал, добрый молодец: 
 Я сотку тебе шелков ковер в пятьсот рублей, 
 А другой ковер я сотку тебе во всю тысячу, 
 А третий я сотку ковер, что и сметы нет 
(«Донские казачьи песни»).

Одевались донцы в будни и в праздники по-разному. Дома и в походе носили свою домашнюю (домодельную) одежду. В праздники одевались в трофейную: турецкую, татарскую, добытую в походах и набегах. К концу XVIII века они сами научились ткать из овечьей шерсти тонкие сукна.

Некоторые казаки копили ценности и одежду. Например, при обыске у казака Зимовой станицы Павла Рябинина в 1630 году были найдены в сундуке пищаль - ружье с ремнем, голубой плащ (епанча), белый зипун, серый зипун, полосатый пояс, бурка (епанча войлочная), попона черкесская, войлок из коровьей шерсти, шляпа, подушка, 9 портов, 2 рубахи, сермяжные перчатки, красные штаны, кожаные сапоги и пучок ремней.

У атамана Зимовой станицы были найдены еще более ценные вещи: серебряные чаши, чарки, ковшик, винная чарка, позолоченный ящичек, в котором лежали жемчужное ожерелье, золотые серьги с жемчугами «низано по-казацки», золотые перстни с камнями. И еще найдены золотой кафтан с серебряными пуговицами, несколько атласных и шелковых кафтанов, теплая шуба на куньем меху...

Женщины любили красиво одеваться. Они носили турецкую и татарскую пеструю одежду, сарафаны, пояса из материи или из серебра, длинные шубы, руки украшали браслетами (белезеками) или обручиками.

Девушки на голове носили повязки с медными вызолоченными гвоздиками и золотой бахромой. В косы вплетали яркие ленты и махры. Замужние казачки носили кички с высокими рогами. На лоб надевали вышитый круг с подвесками, нитки с жемчугом или бисером. На шее носили ожерельники из монет или монисты. На ноги одевали красные сапожки с железными подковами на каблуках.

В середине XVII века в среде донского казачества началось разделение на зажиточных и бедных. В низовьях Дона преобладало зажиточное казачество, в верховьях - «голутвенные», голытьба. К началу XVIII века значительная часть зажиточных, «старослужилых», «дюжих» казаков начала селиться и в верховьях Дона. Верховые зажиточные казаки быстро нашли общий язык с низовыми «домовитыми» казаками.

«Домовитые», зажиточные казаки захватывали лучшие земли, присваивали большую часть царского жалованья, обогащались за счет голытьбы. Они имели стада коров, быков, лошадей, занимались торговлей и ростовщичеством, используя труд казачьей бедноты или захваченных на войне невольников.

Были случаи, когда господствующая верхушка трепетала перед «голутвенными» казаками нижнего Дона. В 1683 году атаман Фрол Минаев говорил: «Теперь у нас вольных много, унимать нам их нельзя, потому что всем нам, старшинам, от голытьбы теперь стало тесно».

На требование центральных властей России выдать с Дона «воров» и раскольников, Минаев отвечал: «Мне и другим старшинам и добрым казакам говорить (о выдаче) нельзя, потому что всех нас голытьба изобьет».

Длительная Ливонская война привела Русское государство к упадку. Царское правительство увеличило налоги. Разорившиеся крестьяне покидали деревни и массами бежали на Дикое поле. В этот же период крымские татары усилили набеги на окраины Русского государства, а в 1571 году они проникли в окрестности Москвы.

Напряженная борьба Московского государства с крымскими татарами не прекращалась на протяжении XVI-XVII веков. В это время донские казаки усилили свою боевую активность. Они не раз громили ногайцев, неоднократно совершали походы на Азов и против крымских татар, а в 1626 году вместе с запорожскими казаками морем проникли в Константинополь. Эти походы приносили большую добычу казакам. Но особенно прибыльным делом был «морской промысел», который обогащал казачью правящую верхушку: она готовила суда и продовольствие, снабжала оружием казачью бедноту, которая половину добычи, а иногда и больше, отдавала зажиточным, «дюжим» казакам.

Важной вехой в истории Дона является борьба казаков за город Азов. Турецкий Азов представлял собой постоянную угрозу для казаков и преграждал выход в Азовское море. Он был крупным торговым городом, где продавались толпы русских пленников в рабство. Турки приковывали их цепями на судах - «каторгах», где они пожизненно работали гребцами. Тяжела была участь пленных в турецкой неволе. Народ глубоко сочувствовал своим соотечественникам и страстно мечтал об их освобождении. Эти желания и надежды ярко выражены в песнях того времени. Вот что рассказывается в старинной песне о донском казаке, томившемся в турецкой темнице:

 Ах, талан ли, мой талан такой, 
 Или участь моя горькая 
 Ты, звезда моя злосчастная. 
 Высоко звезда восходила, 
 Выше светла млада месяца, 
 Что затмила солнце красное. 
 На роду ли мне написано. 
 На делу ли мне досталося, 
 Что со младости и до старости, 
 До седого бела волоса 
 Во весь век мне горе мыкати, 
 Что до самой гробовой доски. 
 Во Азове славном городе, 
 Во стене ли белокаменной. 
 Как была тут темная темница 
 Без дверей и без окошечек, 
 Во той ли темной темнице 
 Сидел там добрый молодец, 
 Добрый молодец, донской казак, 
 В заключении ровно двадцать лет, 
 Ровно двадцать лет и два года, 
 Случилось тут мимо ехати 
 Самому царю турецкому. 
 Как возговорить добрый молодец: 
 «Ой ты гой еси, турецкий царь! 
 Прикажи меня поить, кормить, 
 Прикажи меня скорей казнить, 
 Не прикажешь ты скорей казнить - 
 Прикажи на волю выпустить, 
 Не прикажешь ты вон выпустить - 
 Напишу я скоро грамотку 
 Ко товарищам на тихий Дон: 
 Славный тихий Дон возволнуется, 
 Весь казачий круг взбунтуется, 
 Разобьют силу турецкую 
 И тебя, царя, в плен возьмут!» 
 Как возговорить турецкий царь: 
 «Выпускайте добра молодца, 
 Удалого казака донского 
 Во его ли землю русскую...» 
(«Донские казачьи песни»).

Казаки, возмущенные бесчеловечным отношением турок к пленным, вели беспощадную борьбу с захватчиками и поработителями. Но эта борьба была нелегкой, так как турки прилагали все усилия, чтобы прочно укрепиться в Азове. Они обновили крепостные стены города, насыпали высокие валы, провели рвы, построили башни и укрепили замок. На берегах Дона были возведены небольшие передовые крепости. В хорошо укрепленном Азове находился гарнизон - свыше четырех тысяч человек.

Под воздействием турецкого правительства нападения крымских татар и ногайцев на русские земли участились. В ответ на турецкие вылазки казаки усилили свои набеги. В 1624 году они совершили поход в Крым и захватили город Старый Крым, в котором добыли богатые трофеи и освободили из турецкой неволи несколько тысяч русских пленников.

Весной 1637 году в городке Монастырский Яр собрался круг, на котором атаманы предложили выступить против Азова. Казаки единодушно одобрили это предложение и избрали походным атаманом Михаила Ивановича Татаринова. В это время из Москвы от возглавлявшего казачью станицу атамана Ивана Каторжного, посланного к царю, было получено письмо о том, что он будет сопровождать из Москвы в Азов турецкого посла. Вместе с ним приедет царский посол, который привезет строгий приказ - на азовцев не нападать. Не дожидаясь царского посла с указом, войсковой атаман послал в Москву легкую станицу - четыре казака во главе с атаманом Петровым с донесением о выступлении казачьего войска на Азов.

Прибывший в Черкасск турецкий посол Фома Кантакузин прилагал все усилия, чтобы узнать намерения донцов. Он одарил наиболее видных атаманов халатами, богато шитыми золотом, и щедро угощал казаков вином. Узнав о намеченном выступлении на Азов, он сумел сообщить об этом азовскому паше. Вскоре казачьи наблюдатели заметили необыкновенное оживление в Азове. Было ясно, что турки готовятся к обороне, стягивают к городу войска, находившиеся в окрестностях. Предательские действия Кантакузина были разоблачены казаками, и его, как турецкого шпиона, задержали. Спустя некоторое время казаки перехватили гонца с грамотой, в которой Кантакузин обращался к крымскому хану с просьбой оказать помощь Азову. Это вызвало негодование, и Кантакузин был убит вместе с толмачом (переводчиком) Асаном.

Начался штурм Азова. Город со всех сторон был блокирован казаками, под его стены сделаны подкопы. Подготовка к штурму длилась восемь недель. В ночь на 18 июня 1637 года казаки взорвали крепостную стену и, пользуясь замешательством противника, ворвались в образовавшийся пролом, взобрались на стены и начали рукопашный бой внутри города. Почти весь турецкий гарнизон был уничтожен. Овладев Азовом, казаки послали в Москву атамана Потапа Петроза и четырех казаков с донесением, в котором писали: «Отпусти нам, государь, вины наши, мы без твоего повеления взяли Азов и убили изменника - турецкого посла. Еще до получения грамот твоих (с Чириковым посланных) мы всем войском сделали приговор промышлять над басурманами, сколько попустит бог. Государь, мы, сыны России, могли ли без сокрушения смотреть, как на глазах наших лилась кровь христианская, как влеклись на позор и рабство старцы, жены с младенцами и девы? Не имея сил доле терпеть азовцам, мы начали войну правую, с божиею помощью овладели городом, побили неверных за их неправды и православных освободили из плена» («Историческое описание Земли войска Донского»).

Казачья станица, прибывшая в Москву, по обычаю была награждена сукнами, камками и денежным жалованьем. Вместе с тем в грамоте, отправленной на Дон, царь укорял казачьих атаманов и старшин за взятие без царского повеления Азова и за самовольную расправу над Кантакузиным. В этой же грамоте была выражена похвала казакам за верную службу по охране русских рубежей от набегов крымских татар и ногайцев.

Ожидая большого наступления со стороны турок, казаки просили царя прислать им пороху и хлеба, запасы которых истощились за время осады Азова.

Турецкое правительство деятельно готовилось к овладению городом и в 1641 году двинуло под Азов огромную, до 300 тысяч воинов, армию. В составе ее находились турецкие, крымские и ногайские отряды. Командующий армией Гусейн-паша надеялся на легкую победу и бросил на приступ свои войска, но, потеряв шесть тысяч убитыми, отступил.

Началась осада Азова, который защищали около пяти с половиной тысяч казаков. Турки насыпали вокруг крепости вал, но казаки взорвали его. Тогда турки насыпали новый земляной вал, выше крепостных стен Азова, и открыли непрерывный огонь из пушек. Но казаки неутомимо восстанавливали и укрепляли поврежденные стены, возводили свои валы и двадцатью восемью подкопами сорвали осадные работы турок. При каждом взрыве и вылазках казаков погибали тысячи турок. Гусейн-паша сделал двадцать четыре приступа с целью взять крепость, но успеха не добился.

Турецкий историк Эвлия Эфенди, находившийся в свите командующего турецкими войсками, писал в своих сочинениях о большом мужестве и находчивости казаков: «Турки окружили крепость со всех сторон, разбили шедшие на помощь казакам подкрепления. В результате непрестанной бомбардировки из всех башен крепости одна только осталась, все прочие превращены в прах... Несмотря на большую бдительность, многие... казаки умели пробраться в крепость, бросаясь голыми в Дон и плывя под водой на спине с камышом во рту; оружие и амуниция их складывались в кожаные мешки, которые они, плывя, тащили за собой, и таким образом давали пособие крепости» («Воинские повести Древней Руси»).

Осажденные оказались в тяжелых условиях. Они испытывали большую нужду в продуктах и порохе. Почти непрерывная артиллерийская стрельба неприятеля вызывала пожары, причиняла огромные разрушения, было много убитых и раненых. Но защитники Азова мужественно преодолевали трудности. Они быстро заделывали камнями разрушенные стены крепости и стойко продолжали неравную борьбу.

Эта героическая азовская эпопея нашла яркое отражение в «Исторической» и «Поэтической» повестях о взятии Азова и осадном сидении. В «Поэтической повести» рассказывается об осаде турками Азова. В период самых ожесточенных схваток, когда, казалось бы, невозможно было выстоять небольшой кучке донцов против в десятки раз превосходящих сил противника, казаки стали прощаться друг с другом. Они решили храбро умереть, но врагу не сдаться.

«Простите нас, - говорится в повести, - леса темные и дубравы зеленые. Простите нас, поля чистые и тихие заводи. Прости нас, море синее и реки быстрые. Прости нас, море Черное. Прости нас, государь наш тихий Дон Иванович. Уже нам по тебе, атаману нашему, с грозными войсками не ездить, дикова зверя в чистом поле не стреливать, в тихом Дону Ивановиче рыбы не лавливать...» («Воинские повести Древней Руси»).

Автором «Поэтической повести», как предполагают ученые, является беглый холоп князя Н. Одоевского Федор Иванович Порошин. Порошин был человеком начитанным и хорошо знавшим жизнь донского казачества, его чаяния и настроения. На Дону Порошин стал дьяком войска Донского,, т. е. начальником войсковой канцелярии. После осадного сидения в Азове он был избран есаулом направленной в Москву станицы во главе с Наумом Васильевым. Порошин был горячим патриотом Русского государства, защитником интересов казачества и твердо стоял за присоединение Азова к Московскому государству. Царь потребовал от казакоа «Азов покинуть». Казачья станица была награждена им и отпущена на Дон, а Порошин, по велению царя, сослан в. Сибирь за то, что он твердо отстаивал казачье мнение - Азов туркам не отдавать.

Для решения азовского вопроса был созван в Москве Земский собор (Совет всея земли). В состав его входили представители церкви, боярская дума и земские люди. Участники собора обязаны были высказать в письменной форме свое мнение по вопросам: принять ли от казаков Азов, начать ли войну с турецким султаном и крымским ханом, где взять деньги, запасы и людей в нужном количестве для ведения войны.

Между участниками Земского собора возникли разногласия. Многие из них, опасаясь войны с Турцией, предлагали возвратить туркам Азов. Четыре месяца заседал собор, и только 30 апреля 1642 года из Москвы на Дон были посланы с царской грамотой есаул Радионов и Михайло Засецкий с пятнадцатью казаками. При переправе через Донец на них напали татары. Засецкому удалось ускользнуть с несколькими провожатыми и пробраться на Дон с грамотой, в которой предлагалось казакам город Азов оставить и возвратиться по своим куреням, «отойти на Дон, кому куда пригодно будет».

Казаки, не имея поддержки со стороны Москвы и видя безнадежность борьбы с турками за устье Дона, вывезли из Азова все свои запасы и оружие и переселились в Монастырский городок (Урочище Монастырского городка находится между Аксаем и станицей Старочеркасской).

Засецкий сообщил в Москву о том, что указания царя выполнены и Азов оставлен. Проживавшие в Москве казаки были отпущены на Дон с грамотой, в которой говорилось, что в знак особого благоволения за послушание приказано дворянину Тургеневу доставить на Дон 2000 рублей денег, 20 поставов сукна, 250 пудов ручного зелья (пороху), 300 пудов свинца, 200 ведер вина. Вместе с тем предлагалось казакам без всяких задержек пропускать русских и турецких послов и находиться в мирных отношениях с азовцами.

Между тем к Азову приближался передовой отряд турецкой армии, состоявший из 88 галер. Находившийся в Азове небольшой отряд казаков взорвал подкопы, сжег остатки построек и быстро покинул город.

Предводитель турецкого войска Мустафа-паша, не найдя приюта в разоренном Азове, поставил среди развалин шатры. Турки стали поспешно возводить укрепления не только в самом Азове, но и выше, по обоим берегам Дона. Они выстроили две крепости - «каланчи», между которыми через Дон была протянута железная цепь для преграждения пути казачьим баркасам в море.

11 сентября 1642 года в Москву прибыл турецкий посол Хусейн с грамотой, в которой говорилось о желании султана поддерживать дружбу и о том, что султан запретил азовскому паше и крымскому хану нападать на русскую землю. 20 октября того же года Хусейн получил ответную царскую грамоту и выехал в Турцию. Спустя некоторое время из Москвы в Турцию отправилось русское посольство в составе стольника Милославского и дьяка Лазаревского. Посольство должно было завершить переговоры, связанные с войной из-за Азова. Но в то время, когда русское посольство находилось на Дону, по пути в Турцию, турки внезапно напали на казачьи городки Маныч, Монастырский Яр и Черкасск, а позже - на Раздоры. Городки были сожжены, много людей убито и захвачено в плен.

Донские казаки начали неравную борьбу с турецкими захватчиками, которые двинулись из бассейна Донца на города Изюм, Харьков, Славянск, Балуйки, Полтаву. Много разрушений и горя принесли турки русскому народу. Тысячи пленных были проданы в Азове, и тысячи убиты. Устье Дона и город Азов турки рассматривали как базу, удобную для наступлений на юго-восточные границы Русского государства.

Русское правительство понимало всю опасность укрепления турок в Азове и стремилось предотвратить дальнейшее проникновение их в глубь донских степей, а поэтому оказывало казакам всемерную поддержку. Оно потребовало от казаков преградить туркам пути продвижения вверх по Дону. Одновременно были построены на южных границах новые укрепления - городки с русским населением (Костенек - 1642 год, Коротояк - 1647, Урыв - 1648 год), а спустя два года от Белгорода и до самого Дона была создана оплошная линия укрепленных пунктов. Территорию Дона намечалось сделать плацдармом, с которого русские войска могли бы двинуться степью и морем на татарский Крым. Но царское правительство не решалось посылать на Дон свои войска, боясь, что солдаты уйдут к казакам. Оно решило произвести, набор в войско вольных, «охочих людей». Это было поручено' московскому дворянину Ждану Кондыреву и одному из донских атаманов. Им было приказано набрать в Воронеже три тысячи человек и влить их в донское казачье войско.

Вопрос о новом овладении Азовом тогда не ставился. Московское правительство по-прежнему требовало от казаков не совершать нападений на Азов. Однако казаки, несмотря на запреты, объединившись с «охочими людьми» Кондырева, в 1646 году напали на Азов. Им удалось проникнуть в «Земляной город», но обрушившийся артиллерийский огонь со стен «Каменного города» принудил нападавших отступить.

В это время учащаются столкновения донских казаков с крымскими татарами, возглавляемыми царевичем Донат-Гиреем, который в 1645 году с пятитысячным отрядом подступил к казачьему городку Черкасску, но был отброшен за Азов.

5 августа 1646 года казаки внезапно напали на крымских татар, разгромили их, взяв большую добычу, и больше поло вины татарского войска захватили в плен. На помощь татарам с отрядом янычар поспешил азовский паша Мустафа-бей. Казаки, медленно отступая, сражались с десятитысячным войском неприятеля. После этого столкновения войска противника вернулись в Азов.

В Москву с донесением об этом был командирован атаман: Васильев, через которого царь направил на Дон грамоту, где говорилось, что за мужество и храбрость войско Донское награждается знаменем и что надо «впредь крымцев и ногаев воевать, а с турками под Азовом жить мирно». Но царские повеления часто не выполнялись. Весной 1651 года донцы совершили новый набег на окрестности Азова, разорили слободы и кочевавшие улусы, захватили большой ясырь (пленников) и много скота.

Спустя некоторое время 900 казаков на двенадцати стругах отправились в морской поход. По пути в Черное море, пройдя Таврический залив, они встретили три турецких корабля, нагруженных пшеницей. Напав на них, казаки убили 70 турок, забрали все, представлявшее ценность, а находившихся на корабле греков отпустили. Затем казаки проникли к берегам Анатолии (Причерноморская часть Малой Азии), разгромили город Каменный базар и захватили в плен 600 турок. На обратном пути струги казаков были занесены бурей к берегам, заселенным черкесами. На черкесском рынке казаки продали много пленников, а остальных увезли на Дон.

В 1652 году тысяча казаков во главе с атаманом Иваном Богатым совершили поход на столицу Османской империи. Причалив к берегу недалеко от Константинополя, они опустошили окрестные населенные пункты, захватили в плен 150 человек и взяли богатую добычу. Появление казаков вызвало большую тревогу в Константинополе. Когда донцы отправились в обратный путь, на них напали 10 султанских судов. Морское сражение длилось недолго. Казаки уничтожили большую часть турок и разогнали их суда. Следующий морской поход в турецкие области был совершен в 1653 году.

Раздраженный смелыми набегами казаков турецкий султан приказал крымскому хану собрать все имеющиеся силы и совместно с турецкими войсками, которые прибудут в Азов, уничтожить казачьи городки, а потом обрушиться на русские пограничные города.