В глубине веков

Территория Скифии простиралась от Дона до Дуная и от берегов Черного моря далеко на север. Степи были покрыты высокими травами. По берегам многочисленных рек высились густые леса, росли кустарники дикого терновника, калины, бузины. В непроходимых зарослях скрывались дикие козы, хищные барсы, медведи, волки. Здесь, на необозримых степных просторах, скифы пасли табуны лошадей, стада крупного и мелкого рогатого окота. Летом они кочевали по северным окраинам степи, а на зиму возвращались в поймы южных рек.

Много интересных сведений о скифах и других народах Причерноморья собрал греческий историк Геродот, живший в V веке до новой эры. Из его описаний следует, что скифские племена делились на несколько групп. Самой многочисленной из них были восточные скифы, о которых Геродот пишет следующее: «По ту сторону Герра находятся так называемые царские владения и живут там самые лучшие и многочисленные скифы, считающие прочих скифов своими рабами. Занимаемая ими местность простирается к югу до Таврики (Горная часть Крымского полуострова), а к востоку до... Меотиды (Азовское море)... частью же их владения прости­раются до реки Танаиса (Дон)» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья». Ростов-на-Дону, 1941).

Земледельческие племена скифов обитали вверх по Днепру. Геродот называет их скифами-пахарями, сеющими хлеб «не для собственного потребления в пищу, а на продажу. К востоку от скифов-земледельцев, - указывает Геродот, - обитают уже скифы кочевники, ничего не сеющие и не пашущие» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

Описывая жизнь скифских племен, Геродот много внимания уделяет их обычаям. Вот что рассказывает он о широко распространенном в те далекие времена обычае заключения клятвенных договоров: «Если скифы заключают с кем-либо клятвенный договор, то поступают при этом, так: в большую» глиняную чашу наливают вино, к нему примешивают кровь, договаривающихся, причем у них делаются: небольшие надрезы ножом на теле или уколы шилом. Потом погружают меч, стрелу, секиру и метательное копье. По совершении всего этого они долго молятся, затем пьют смесь как сами договаривающиеся, так и знатнейшие из присутствующих» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

Историк эпохи Октавиана Августа Помпеи Трог, писавший об их нравах, отмечал их исключительную честность «Понятие о справедливости внушено им умом собственным, а не законами. Самым тяжким преступлением у них считается воровство. К золоту и серебру они не питают страсти, подобно остальным смертным... Эта воздержанность произвела у них справедливость нравов, именно отсутствие страсти к чужому» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

Измена родным обычаям рассматривалась скифами как тяжкое преступление, за которое полагалась суровая кара. Геродот рассказывает о печальной судьбе скифского царевича Анахарсиса, который воспринял греческие взгляды и культуру, побывав во многих городах и храмах Греции. По возвращении в Скифию он был убит за измену своим обычаям родным братом.

При жизни Геродота у скифов еще не было государства. Их общественный строй имел форму военной демократии с наличием частной собственности и классовых противоречий. При этом сохранялись общинные отношения и элементы родового строя. Во главе племени стоял военный вождь - царь, опиравшийся на дружину. Наряду с властью царя существовали советы старейшин и народные собрания.

Постепенно родственные скифские племена стали объединяться в союзы. Это привело к слиянию территорий и к образованию государства - огромной скифской державы во главе с царем-военачальником, власть которого передавалась по наследству. Энгельс так характеризует этот процесс: «Возрастающая плотность населения вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре становится необходимым даже и слияние их и тем самым слияние отдельных территорий племен в одну общую территорию всего народа. Военачальник народа становится необходимым, постоянным должностным лицом» (Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1950).

Скифы были воинственными и выносливыми. Высшей доблестью у них считался подвиг в бою. «У скифов, - свидетельствует Аристотель, - во время праздников не позволяют пить круговую чашу тому, кто еще не убил ни одного врага». Скифская поговорка «Наш добрый день выходит из колчана» свидетельствует о том, какое значение придавали они ратным делам.

Свою свободу и независимость скифы защищали упорно и мужественно. Геродот в своих трудах подробно повествует о вторжении в Скифию персов во главе с царем Дарием в 513 году до нашей эры.

В июльском зное томилась и млела желтеющая степь. Пересохшая земля трескалась. Порывистый ветер раскачивал густые травы и волнами катил их по широкой степи. Под горячими лучами солнца серебрились островки ковыля. На высоких курганах, насыпанных киммерийцами и скифами, словно уснувшие часовые, стояли неуклюжие изваяния - каменные бабы. Припав грудью к холке коня, к ним во весь опор мчался всадник. Конь, утопая в травах, казалось, не бежал, а плыл по степному простору. Но вот всадник въехал на вершину самого высокого кургана и застыл. Приложив козырьком ладонь ко лбу, он долго глядел на запад.

Со стороны Меотиды тянуло влажной морской прохладой и веяло крепким запахом трав. Было тихо, но тишина не была мертвой: стрекотали кузнечики, перекликались перепела, в терновнике, недалеко от кургана, всполошился сайгак, вслед за ним раздался топот тура.

Всадник ударил низкорослого коня хлыстом и поскакал к балке, где протекала небольшая речушка. На правом берегу ее теснилось множество четырех- и шестиколесных повозок с жилищами, сделанными из жердей и обтянутыми войлоком.

Паслись овцы, лошади, у повозок дымились костры. Женщины, окруженные детьми, чинили одежду, подкладывали в костры кизяк, помешивали в больших железных и медных котлах варево.

На середине становища возвышалась обтянутая белым войлоком царская кибитка, у входа в которую стояла стража с длинными копьями и короткими, обоюдоострыми мечами. В кибитке шел совет царей скифских племен: тавров, невров, меланхленов, будинов. К ней то и дело подъезжали дозорные всадники с донесениями. Было известно, что огромная персидская армия вторглась в скифские степи. На совете цари высказывали различные мнения о способах борьбы с персами, однако общей для всех была одна мысль: борьбу с захватчиками нужно вести сообща.

- Войско Дария, - говорил царь Скопасис, - напало на нашу землю с запада, откуда его не ожидали. Дарий из Персии пошел на Боспорский пролив, там при помощи греков переправился на другой берег в Македонию, покорил Фракию. Затем персы переправились на левый берег Истра (Дунай) и напали на нас. Армия у них велика. В открытый бой с персами вступать опасно. Я предлагаю разделить наше войско на несколько отрядов и отступить со своими стадами. На пути засыпать колодцы, источники и истреблять подножный корм.

- Верно говорит Скопасис, - опершись о копье, подтверждает Иданфирс. - Но нам надо подумать и о союзе с сарматами.

- Сарматы не хотят нас поддерживать, - говорит Таксакис.

- Надо заставить их, - продолжает Иданфирс. - Если персидский царь направит удар на Скопасиса, то отряд Скопасиса пусть идет вдоль Меотиды, а потом по левому берегу Танаиса. Персы начнут разорять сарматов, тогда сарматы поймут, что надо присоединяться к нам. В случае же отступления персов - Скопасису перейти в наступление и преследовать врага. Остальные части скифов должны со­единиться с гелонами, будинами и отступать, опередив персов на один день пути.

Предложения Скопасиса и Иданфирса были одобрены. Скифская конница выступила навстречу персам.

В бездонной синеве парили орлы, высматривая в травах добычу. На небе ни облачка. Под горячими лучами солнца воздух накалился, дышать было трудно.

От становища к становищу летели тревожные вести: с запада идут персы. Скифы покидали лучшие пастбища. На север по безбрежной степи тянулись сотни тяжело нагруженных возов. В каждый воз было впряжено по три-четыре пары волов. Степь оглашалась окриками табунщиков, погонычей, ревом скота, разноголосым скрипом колес. Над возами серыми облаками поднималась пыль и долго стояла в воздухе. Скифы все свое добро (скот, лошадей, домашнюю утварь), а также женщин, детей и стариков отправляли на север - в глухие безопасные места.

Огромная армия персов тем временем продвигалась по Скифии. Скифская конница, вышедшая навстречу персам, расположилась лагерем, ожидая приближения противника. Передовые отряды персов, заметив скифов, бросились за ними. Скифы заманивали персов в глубь степи. Отходили на восток, поджигали стоявшие на корню травы, засыпали колодцы, родники. На сотни стадий (Мера длины, около 185 метров) огненным морем разливался пожар. Степь окуталась оранжевой пеленой дыма. Ветер еще больше раздувал пламя. Убегая от огня, мчались испуганные зайцы, сайгаки, лисицы, волки, тарпаны (Дикие лошади), туры...

Персы, преследуя скифскую конницу, дошли до правого берега реки Танаиса. Потеряв следы скифов, Дарий с конницей переправился на левый берег, в Сарматию, и только здесь приостановил свое наступление. Затем он вернулся на правый берег Танаиса, в Скифию, и двинулся на запад. Вскоре он встретился с другим отрядом скифов, который, согласно принятому решению царей, отходил в земли племен, отказавших скифам в союзе. Персы, преследуя скифов, вторглись в земли сарматов, андрофагов, агафирсов и подвергли их жестоким грабежам и насилиям.

Преследование персами скифских отрядов, бесконечные мытарства по выжженным степям не сулили Дарию скорой победы. Скифы же и днем и ночью совершали внезапные набеги и наносили персам удары. Такая тактика изнуряла персов, снижала их воинственный дух. Огромная персидская армия не могла в пустынной степи обеспечить себя питанием и водой. Голод, повальные болезни подрывали мощь армии. Это тревожило Дария, для победы ему нужна была решительная битва, но скифы от нее уклонялись.

На возвышенном берегу Танаиса под палящими лучами солнца среди множества палаток ярко белел шатер Дария. Внутри него на стенах и на полу красовались пестрые ковры с изображениями сказочных зверей и птиц.

В шатер вошел слуга и подал Дарию наполненную вином золотую чашу. Дарий выпил вино и, возвращая слуге чашу, приказал:

- Позовите ко мне переводчика, знающего скифский язык.

Вскоре в сопровождении слуги в шатер Дария вошел высокий смуглолицый воин.

- Поручаю тебе отправиться к скифскому царю Иданфирсу...

И Дарий заставил воина слово в слово заучить то, что он должен передать скифскому царю.

- Быстрее возвращайся.

Персидский посланник ускакал на низкорослом коне.

Скифские наблюдатели заметили персидского всадника и пропустили его в тыл. За ручьем перс встретился с дозорным отрядом, который и доставил его к своему царю.

- К тебе, Иданфирс, прибыл я от царя Дария, - начал персидский посланник.

- По какому делу? - спросил Иданфирс.

- Царь Дарий послал меня сказать тебе: «Почему ты убегаешь от персидского войска? Если ты считаешь себя в силах противостоять моему могуществу, то остановись и сразись со мною. Если же признаешь себя слабее, то также остановись в своем бегстве и приди для переговоров к своему владыке с землей и водой...».

Иданфирс, опершись на царский жезл, с негодованием сказал:

- Знай, перс, никогда я не убегал из страха ни от кого из людей и теперь не бегу. Ныне я не сделал ничего нового по сравнению с тем, что обычно делаю в мирное время. А почему я не тороплюсь сражаться с вашим войском, я и это тебе объясню. У нас нет ни городов, ни засеянной земли, нам нечего бояться их опустошения. Если нужно ускорить бой, то попробуйте разорить могилы наших предков, тогда узнаете, каковы скифы. Раньше же мы не сразимся. Владыками же своими я признаю только Папая (Бог грома, молнии и дождя) и Табити (Богиня домашнего очага). А царю вашему вместо земли и воды моей я пошлю такие дары, кои приличествует ему получить. И еще передай Дарию: за то, что он назвал себя моим владыкой, он поплатится...

По приказанию Иданфирса слуги приготовили персидскому царю странный подарок: в кожаную сумку положили воробья, лягушку, мышь и пять стрел.

Вечерело. Солнце оранжевым диском погружалось в жидкую пелену туч. На возвышенности, где теснились могильные курганы высотой 15-20 метров, в «стране могил» скифских царей, расположился Дарий со своей конницей. Персы сняли одежду с убитых скифов и напялили на каменных баб скифские куртки и остроконечные шапки. Скифы издали наблюдали, как чужеземные захватчики оскверняют их святыни. Это было самым большим оскорблением.

B это время вернулся персидский посланник, привезший Дарию скифские дары.

Дарий пришел в хорошее настроение от полученного подарка.

- По всему видно, - говорил Дарий собравшимся военачальникам и мудрецам, - что скифы сознают бессилие, а поэтому отдаются под мое владычество. Для нас понятно - мышь живет в земле. Это значит, скифы отдают нам свою землю, лягушка живет в воде. Это говорит о том, что скифы отдают свои воды. Воробей обозначает конницу, стрелы - военную мощь. Значит, скифы готовы отдать нам конницу и все свое оружие...

- Нет, государь,- возразил один из мудрецов, Гобрий.- Не так надо понимать смысл этого подарка.

- А как же иначе? - удивленно посмотрел на мудреца Дарий.

- Да помогут нам боги правильно истолковать скифские дары, - собираясь с мыслями, начал Гобрий.- Мне кажется, скифы хотят сказать, что если вы, персы, не улетите в небеса, превратившись в птиц, или не скроетесь в земле подобно мышам, или не прыгнете в озеро, превратившись в лягушек, то не возвратитесь назад. Скифские стрелы везде вас догонят и поразят.

Дарий задумался.

- Пожалуй, ты прав,- промолвил он. - Наше войско с каждым днем становится слабее...

В это время за шатром послышался шум. Вбежавший в шатер наблюдатель сообщил:

- На расстоянии двух стадий от нас скифы образовали большой круг и гоняют зайца.

- Скифы к нам относятся с большим пренебрежением, - сказал Дарий. - Мне теперь ясно, что Гобрий правильно объяснил смысл скифских даров. Положение дела мне и самому уже представляется таким, и потому следует обсудить как нам вернуться на Родину.

- Надо немедленно отступать, - советовал Гобрий. - Скифы, гоняя по кругу зайца, еще раз напоминают, что если мы во время не уйдем из их степи, то мы подобно этому зайцу будем окружены и уничтожены. Если мы здесь задержимся, то переправа через Истр окажется в руках скифов, и тогда все мы погибнем.

Гобрию вспомнилось июльское утро, переправа через Истр. Дарий завязал на ремне шестьдесят узлов и сказал переправщикам-грекам: «Развязывайте по одному узлу в день. Когда развяжете последний, скифы будут разбиты». Но так, как хотел персидский царь, не получилось.

С разных концов к Дарию прибывали вестовые. Они сообщали о дерзких налетах скифов, о больших потерях в персидских войсках.

- Государь, надо торопиться к Истру, - умолял Дария Гобрий. - Все узлы на ремне развязаны, ведь мы уже семьдесят семь дней блуждаем по пустынной степи.

Дарий был в отчаянии. Он уже предвидел полную гибель своего войска. Бросив половину обоза, всех больных и слабых воинов, он приказал остальным двигаться к Истру.

Скифы кружили на своих выносливых низкорослых лошадях около отступавших персов.

Во время похода Дарий потерял восемьдесят тысяч воинов, сотни повозок и сам несколько раз попадал в ловушки, устроенные скифами. Но его всегда выручал резвый конь и преданные слуги.

После нескольких бессонных ночей. Дарий наконец добрался до левого берега Истра. Конь его еле стоял на ногах.

- Перевозчики! - кричал Дарий. - Сюда!

Но голос его не долетал до правого берега. Тогда, сложив ладони в рупор, изо всей силы крикнул. Эфиоп - слуга Дария.

- Перевозчики-и! Сюда! Прибыл царь. Дарий!

Едва Дарий успел переправиться, как на берегу появились скифы...

С возникновением скифского государства социально-экономическое неравенство скифов усиливается, процветает рабство. Рабы нередко восставали против, своих господ. Так, в конце II века до нашей эры вспыхнуло крупное восстание под предводительством Савмака, раба боспорского царя. Это восстание было жестоко подавлено войсками понтийского царя Митридата VI.

Цельной религиозной системы у скифов не было. Они обожествляли непонятные для них силы природы, верили в загробную жизнь, приносили в жертву животных и людей, совершали религиозные обряды.

Представление скифов о загробной жизни отразилось в обряде погребения. Они считали, что умерший человек встретит в потустороннем мире обстановку, близкую к земной жизни. Поэтому в могилу рядом с умершим скифы помещали оружие, домашний инвентарь, умерщвленных наложниц», любимых слуг и лошадей со сбруей.

Вот как описывает Геродот похороны скифского царя: «Когда умрет у них царь, здесь выкапывают большую четырехугольную яму. Изготовив ее, намазывают труп покойного воском, разрезывают живот, вычищают его, наполняют рубленным кипером, ладаном, семенами сельдерея, анисом, затем снова зашивают, берут труп и на повозке везут к другому племени. Те, к которым привезут покойника, делают то же, что и царские скифы: отрезывают себе часть уха, обстригают кругом волосы, надрезывают руки, расцарапывают лоб и нос и протыкают стрелы сквозь левую руку. Оттуда везут на повозке труп царя к другому, подвластному им племени, причем те, к которым приезжали раньше, следуют за ними. Объехав таким образом с трупом всех, они приезжают к Геррам, которые из всех подвластных народов живут на самой отдаленной окраине, и в земле которых находится кладбище.

Здесь кладут труп в могилу на подстилку, по обеим сторонам втыкают копья, на них кладут копья... покрывают их камышом, а в остальном пространстве могилы хоронят одну из наложниц царя, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, слугу, вестника, лошадей, по отборной штуке всякого другого скота и золотые чаши (серебро и медь вовсе не употребляются). После всего этого они вместе насыпают большой курган, всячески стараясь сделать его как можно выше» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

На территории Подонья и Приазовья сохранились древние могильные курганы. Близ станицы Елизаветинской, в низовьях Дона обнаружены остатки греческого поселения. Здесь находится знаменитая группа курганов под названием «Пять братьев», высотой 10 метров.

Один из них был исследован в 1959 году археологической экспедицией Ростовского областного музея краеведения. При раскопках было найдено множество драгоценных предметов: золотая обкладка горита (футляр для стрел) с изображением различных картин, посвященных мифологическому герою древней Греции Ахиллу, золотая обкладка ножен меча с изображением на ней битвы и т. д. На глубине 9 метров от вершины кургана археологи обнаружили каменный склеп с захоронением, похожим на царское погребение в Чертомлыцком кургане (недалеко от Никополя на Украине). В нем найден ларец, в котором хранилось золотое ожерелье, золотые бусы и несколько сот маленьких рельефных золотых пластинок. Всего в склепе найдено около четырех килограммов разных золотых вещей. Кроме того, в нем обнаружены бронзовые поножи (Часть древнерусского защитного вооружения в виде железных пластин, прикрывающих ноги от колен до щиколотки), железные и бронзовые наконечники стрел, дротики, шестнадцать глиняных амфор, два серебряных сосуда и другие вещи.

Эти находки указывают на то, что родоплеменная знать низовий Дона поддерживала тесную торговую связь со столицей Боспорского царства, Пантикапеем, которая находилась на месте нынешней Керчи. Именно оттуда были завезены все эти предметы.

В скифский период наряду с Пантикапеем большую роль в торговых делах играл город Танаис (III век до новой эры - IV век новой эры). Он вырос из небольшого поселения, основанного выходцами из Боспора. Вследствие удобного и выгодного расположения Танаис очень быстро превратился в крупный торговый город (он упоминается в трудах древних авторов Птоломея и Александра Полигистора). Римский географ Страбон (63-20-е годы до новой эры), описывая Приазовье и населяющие его племена, указывает, что Танаис вел большую торговлю с Трапезундом, Гераклией, Коринфом и другими городами. «Был он общим местом торговли как для азиатских и европейских кочевников, так и для плывущих морем из Боспора: одних, везущих рабов, шкуры и всякие иные предметы от кочевников, и других, нагружающих себе взамен одежды, вино и все прочее, свойственное культурному образу жизни» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

Танаис вел обширную торговлю не только с купцами различных стран, но и с кочевниками-скифами. Он находился на правом берегу притока Дона - Мертвого Донца, недалеко от нынешнего хутора Недвиговки, в 3-5 километрах от места впадения Дона в Азовское море. От Танаиса, вверх по Дону, располагались греческие поселения, имевшие с ним тесную экономическую и культурную связь. Скифы через греческих колонистов сбывали свои товары и получали взамен нужные предметы: ткани, посуду, вино, украшения и другие изделия.

В последние годы I века до новой эры Танаис (колония Боспора) отказался от повиновения Боспорскому царству и встал на путь самостоятельности. Боспорский царь Полемон, стремясь подорвать могущество Танаиса, напал внезапно на город и разгромил его. Однако после нашествия Полемона Танаис снова укрепился и во II-III веках новой эры достиг наивысшего экономического и культурного расцвета. В это время он настойчиво боролся с Боспорским царством за свою самостоятельность и вместе с тем за приазовские территории и влияние на сарматские племена. В результате этого местные племена попадали во временную зависимость от Танаиса и Боспора.

С момента падения Танаиса прошло около 1400 лет. Но в земле сохранились богатейшие материалы, рассказывающие о разных сторонах жизни древних танаитов.

Уже в первой четверти XIX века историков, археологов и краеведов волновал вопрос: где находился греческий город Танаис?

В 1823 году керченскому градоправителю И. Стемпковскому удалось обнаружить у хутора Недвиговки. на возвышенном берегу реки Мертвый Донец, следы акрополя, имеющего сходство с Ольвийским (Большая греческая колония, превратившаяся в самостоятельное государство. Остатки ее находятся в устьях Днепро-Бугского лимана). Он в числе первых высказал мнение, что Недвиговское городище является местом, где некогда существовал город Танаис.

В 1853 году профессор П. Леонтьев обследовал территорию городища и обнаружил на валах остатки башни. В центральной части вала, идущего вдоль реки Мертвый Донец, было установлено место въезда в городище - городские ворота.

В больших масштабах проведена исследовательская работа советскими археологами. Так, в 1956-1958 годах обширные работы по изучению Недвиговского городища были произведены археологической экспедицией Ростовского областного музея краеведения. Раскопки дали богатейший материал. Археологами обнаружены следы улиц, общественных и жилых построек, глинобитные полы, очаги, зерновые ямы (погреба), в которых хранилось не только зерно, но и различные съестные припасы. Эти ямы имеют форму конуса. Их обычно обмазывали внутри глиной и для прочности обжигали.

Танаис имел форму неправильного четырехугольника. Каждая сторона городского укрепления имела около 200 метров, а вся площадь - около 40 тысяч квадратных метров. На земляных валах были выведены высокие каменные стены. Вокруг валов, с наружной стороны, имелись глубокие рвы. По углам крепости и по бокам въездных ворот стояли ка­менные башни. Площадь акрополя была вымощена естественным камнем и в некоторых местах - плитами. Среди развалин на площади акрополя, который примыкал к спуску к реке, археологи обнаружили два колодца и остатки плоских камней водостока.

Ряд письменных документов свидетельствует о том, что стены, ворота, башни и другие городские сооружения воздвигались и ремонтировались за счет архонтов (Высшее должностное лицо, избиравшееся на 1 год) и эллинархов («Начальник греков»), наживавшихся на налогах и эксплуатации местного населения. Имена благоустроителей города Танаиса увековечивались в надписях на мраморных плитах, которые прикреплялись к воротам, крепостным стенам или к зданиям. В одной из таких надписей говорилось: «В царствование царя Савромата, сына великого царя Римиталка, и при посланнике Юлии Менестрате, главном спальнике, эллины и танаиты временем испорченную башню отстроив, восстановили торжищу попечением Родона Фазинамова, бывшего эллинарха, и Родона Харитонова, и Атты Ираклидова, и Еввия, сына Дады Зинонова, и Мирона Варова, и Паниха Панихова в 489 году, месяца Лоя первого дня» (196 год новой эры). Характерно, что среди греческих и римских имен встречаются имена и отчества туземных жителей Танаиса (обычно сарматов).

Известно, что в Танаисе наряду с греческим населением существовали смешанные группы (из греков и «варваров»), которых греки называли «микс-эллинами».

В 1869-1870 годах на месте Танаиса произвели глубокую выемку грунта, необходимую для проведения железной дороги из Таганрога в Ростов. В культурных слоях городища было найдено до 300 каменных плит с надписями.

Многочисленные памятники культуры найдены советскими археологами на месте бывших укрепленных поселений от Танаиса вверх по Дону вплоть до нынешнего города Аксая. На городищах и в курганах при раскопках обнаружены ценные предметы. Самые замечательные из находок - Новочеркасский и Чулекский клады, Танаисский некрополь.

Более 50 лет тому назад житель хутора Недвиговка А. Смычков, добывая на территории некрополя камень, обнаружил богатое женское погребение с золотыми вещами. Эти вещи Смычков продал ростовскому скупщику, и они бесследно исчезли. Спустя год Смычковым было вскрыто второе погребение, в котором оказались массивный золотой шейный обруч, золотой венок, амфора и другие предметы. Эти вещи также исчезли бесследно.

Вскоре профессор Н. Веселовский произвел раскопки на всей территории некрополя. Им было вскрыто 47 гробниц, из них 42 оказались разрушенными. В уцелевших гробницах были найдены различные золотые вещи: бляшки с изображениями Зевса, Деметры, Афины, серьга с изображением богини Ники, перстень с изображением богини Афродиты и Эрота, медальон, глиняные сосуды, бронзовая сковородка и другие предметы.

Жители поселков, примыкавших к городу Танаису, занимались земледелием, скотоводством и рыболовством. Среди местного населения широко было распространено ткачество. Рыбная ловля производилась сетями. Встречающиеся на городищах в большом количестве грузила цилиндрической формы свидетельствуют о применении сетей-неводов.

На территории Недвиговского городища было найдено очень много посуды - греческой привозной и местного производства. Среди находок преобладают амфоры - большие остродонные сосуды с узким длинным горлышком и двумя ручками. В них жители Танаиса хранили вино, воду, масло, муку. Реже встречаются пифосы - огромные сосуды яйцеобразной формы. Один из таких пифосов, найденный в Танаисе, хранится в Новочеркасском музее истории донского казачества. Высота его достигает двух метров, а вес - более трех центнеров. Такие сосуды обычно вкапывались в землю и наполнялись вином или водой.

В IV веке новой эры погиб древний город Талане, просуществовавший 600 лет. Вместе с ним были разрушены и поселения, ныне известные под именем городищ: Хапровское, Чалтырское, Нижне-Гниловское, Темерницкое, Кизитериновское и самое крайнее - Кобяково (около Аксая), заканчивающее цепь поселений, находившихся в тесной экономической: и культурной связи с Танаисом.

Археологические находки свидетельствуют о широком распространении греческой культуры в Подонье и Приазовье. В скифских курганах найдены греческие сосуды, покрытые черным и красным лаком, железные мечи с золотыми рукоятками и ножнами, бронзовые чешуйчатые панцыри, золотые-ожерелья, браслеты и бляшки, нашивавшиеся на одежду, золотые колчаны, стрелы, копья.

Немаловажную роль играли во II веке новой эры торговые поселения, расположенные на правом берегу Дона, в том числе и Темерницкое, находившееся на месте нынешнего Ростова-на-Дону. Река Темерник в те времена была полноводной. Она текла по долине, покрытой высокими травами и байрачными лесами. В ее устье имелся широкий и глубокий залив. Здесь, на береговой возвышенности, существовало торговое поселение, вокруг которого тянулись высокие валы. В, глинобитных домиках, крытых камышом, останавливались» иноземные купцы. На береговой площадке выгружались предназначенные для меновой торговли товары. Отсюда же вывозили в Афины, Южную Италию и города Малой Азии скифский и сарматский скот, сушеную рыбу, хлеб, мед, шерсть и рабов.

В конце XIX века при расчистке площадки для Ростовского, железнодорожного вокзала на Темерницком городище были: найдены греческие амфоры, большой пифос и надгробная плита из белого мрамора с надписью на греческом языке.

Большой интерес представляет Чулекский клад, обнаруженный при постройке железной дороги из Таганрога в Ростов: четыре золотых браслета, серьги, набор конской уздечки, пятнадцать блях, инкрустированных разноцветным стеклом, и другие украшения.

Много драгоценных вещей было обнаружено в кургане - «Хохлач» на одной из улиц города Новочеркасска при проведении водопровода. В катакомбе кургана найдены сарматская диадема (корона) с драгоценными камнями, золотая чаша, флаконы для духов, ожерелье и браслеты. Все эти вещи хранятся в Эрмитаже.

Наряду со скифами территорию юга нашей страны населя­ли и сарматы (савроматы). Сарматы и скифы были близки по месту жительства, быту, языку и происхождению. Язык сарматов называли испорченным скифским. Жили они на левом берегу Дона и на юго-восточном побережье Азовского моря. «За рекой Танаисом уже не скифская земля. Первый из тамошних участков земли принадлежит савроматам, которые, начиная от угла Меотийского озера, занимают пространство на 15 дней пути к северу. Во всей этой земле нет ни диких, ни садовых деревьев» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

По сообщению Птоломея, в стране сарматов выращивались хлебные злаки, лен, чечевица, лук и различные корневые растения. Упоминается, что здесь водились львы, волки, дикие ослы, кабаны, лоси, олени, антилопы, зайцы, журавли, разной породы рыбы; из домашних животных - овцы, свиньи, лошади, безрогие быки.

Население Сарматии составляли многие племена, в большинстве кочевники, жившие в войлочных кибитках, которые они перевозили на телегах. Их главным занятием было скотоводство, торговля велась преимущественно в южных частях Сарматии. Предметами вывоза служили кожи, соль, воск, мед. Пищей сарматов были конина и месиво из муки с молоком и конской кровью.

Одевались сарматы в плащи без рукавов и шаровары, голову покрывали зимой высокими остроконечными шапками. Женщины носили рубахи поверх длинного, просторного платья без рукавов, а на голове - высокую, заостренную повязку. До замужества они ездили верхом и наряду с мужчинами участвовали в охоте и в войнах. После замужества они только в исключительных случаях садились на лошадей для защиты своей земли. Греческий историк Помпоний Мела (I век до нашей эры) писал о сарматах, что это «племя воинственное, свободное, непокорное и до того жестокое и свирепое, что даже женщины участвуют в войнах наравне с мужчинами» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

В III веке до новой эры сарматские племена начали занимать правый берег Дона и постепенно завладели скифскими степями. Они занимали территорию от Азовского моря на запад до берегов Дуная, а на юг - до Кавказских гор.

Птоломей, живший во II веке новой эры, указал границы сарматской земли: на западе - Вислу и Сарматские горы (Малые (Карпаты), на севере - Венедский залив Сарматского океана (Балтийское море), на юге - Черное море и Дунай, на востоке - условную линию от устьев Дона до Сарматского океана.

В состав сарматов входили два главных племени - аланы и язиги. Аланы населяли степи, простиравшиеся за Доном. Они жили оседло и занимались сельским хозяйством, в котором использовались такие орудия, как жернова, железные серпы, гончарный круг, горн. В качестве оружия они применяли длинные копья, мечи, чешуйчатые панцири, арканы. У аланов не было рабства. В правители они выбирали лиц, отличившихся в войне.

В VI веке новой эры из Азии вышли орды кочевников-тюрков, известных в истории под именем гуннов, которые в. 375 году под предводительством Баламера появились на Дону. Они обрушились на племя аланов и потеснили его: одну часть на север, другую - к Кавказу. Из Приазовья гунны бурным потоком хлынули в Западную Европу, уничтожая на своем пути города и поселения.

Римский историк Марцеллин пишет о гуннах: «Племя гуннов... превосходит всякую меру дикости. При самом рождении делаются на щеках ребенка надрезы острым оружием для того, чтобы рост в свое время выступающих волос притупился образующимися морщинами, рубцами, и таким образом они стареются безбородыми и лишенными всякой красоты...» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

Гунны причинили огромный ущерб местному населению и, надолго затормозили развитие экономики и культуры. Покорив встретившиеся на пути племена, гунны овладели всем Причерноморьем и вошли в соприкосновение с Восточной Римской империей. Затем они стали совершать набеги на Балканский полуостров и Северную Италию.

Наибольшего могущества гунны достигли при царе Атилле, под властью которого от Волги до среднего течения Дуная; находилось много различных племен. Его армия состояла из 700 тысяч воинов. Но после тяжелого поражения в Галлии; Атилла умер (453 год), и всюду начали вспыхивать крупные восстания подвластных гуннам народов. Держава Атиллы начала быстро приходить в упадок.

Воспользовавшись этим, из-за Волги выступило кочевое племя - авары. Они нанесли гуннам ряд поражений, и дошли до Дона и Приазовья, покорив местное население.

После падения Танаиса в Подонье и Приазовье на протяжении почти двух столетий происходили различные передвижения племен, распадались и образовывались племенные союзы, формировались народности. Так, например, в VI-VII веках новой эры видную историческую роль играли славянские племена, объединенные в Антский союз. Анты являлись предками восточных славян. Это были очень храбрые, воинственные и выносливые племена.

Интересное описание славян дает грек Прокопий Кесарийский (секретарь полководца Велизария). В одной из восьми книг своей «истории» он рассказывает: «Начиная сражения, они в пешем строю бросаются на врага, держа в руках небольшие щиты и дротики. Они не надевают рубашки, иные не имеют плаща, но бросаются в состязание с врагом, одетые в одни только шаровары. Они проворны и очень сильны... не повинуются единому вождю, но с древних времен в народовластии, вследствие чего у них сообща обсуждается и горестное и полезное» («Прокопия Кесарийского история войн римлян с персами, вандалами, готами». Перевод С. Дестуниса. Спб, 1876).

В книге «О готской войне» Прокопий говорит, что славяне «чтут единого бога громовержца, повелителя всего видимого мира, и приносят ему быков и другие жертвы. Власти рока не знают и не приписывают ему никакого влияния; когда они в болезни или в сражении видят приближающуюся смерть, то дают обет богу; ежели же избегнут ее, приносят постоянную жертву за спасение своей головы... Кроме того, они поклоняются рекам... и некоторым другим божествам; всем они приносят жертвы и во время жертвоприношения занимаются гаданиями. Они живут в очень плохих, разбросанных на далекие расстояния хижинах и постоянно меняют место жительства. Нрав их... не вероломен, не лжив» («Прокопия Кесарийского история войн римлян с персами, вандалами, готами». Перевод С. Дестуниса. Спб, 1876).

Подробно описывает быт и нравы восточных славян византийский писатель VI века новой эры Маврикий (Стратег). «Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению, они храбры преимущественно на своей земле, выносливы, легко переносят жару, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения... охраняют их в случае надобности... Находящихся у них в плену они держат в рабстве, как прочие племена... но ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси, или остаться там (где они находятся) на положении свободных и друзей. У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности проса и пшеницы. Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу» («Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья»).

В VI-VII веках обширную территорию по Днепру, Днестру вплоть до левых притоков Дона занимали анты. Византийские историки называли их «могущественнейшими из славян». Анты были хорошими земледельцами и скотоводами. Жили они большими семьями в полуземлянках.

В первой половине VI века уже широко было известно слово «русь», относившееся к рослому народу, обитавшему по Дону, близ Азовского моря. Об этом свидетельствуют, в частности, древние сирийские письменные источники, в кото­рых указывается, что племена, населявшие южнорусские степи в VI веке, назывались «русью».

По письменным и археологическим данным известно, что славяне продвигались на юго-восток в направлении Дона и Донца. При этом складывались напряженные отношения славянских племен с хозарами, которые в VII веке образовали свое царство между Волгой и Доном. В западной части Хозарии находились независимые поселения славян-земледельцев. Они имели в хозарских городах свои кварталы, своих властителей и судей к вели свободную торговлю.

Славяне оказали сильное влияние на политическую жизнь, культуру и быт народов, населявших Северное Причерноморье. В IX веке о славянах (росах) заговорили в Византии, на Западе и Востоке, как о большой политической силе. Это заставило хозар насторожиться. Они обратились к византийскому императору Феофилу с просьбой прислать мастеров для сооружения крепости. В 834 году византийцами был выстроен город Саркел на берегу Дона.

По свидетельству византийского императора Константина Багрянородного (905-959 годы), в хозарской крепости Саркел («белый дом») находились ежегодно сменяемые воинские отряды в триста человек. В русской летописи «Саркел» упоминается под именем «Белой вежи».

На месте Саркела (теперь там расположено Цимлянское водохранилище) произведены археологические раскопки под руководством профессора А. Артамонова. Были исследованы два городища, находившиеся по берегам Дона около станицы Цимлянской. Городище, расположенное с левой стороны Дона, состояло из двух частей: кирпичных стен и городского укрепления и предместья с валом и широким рвом, в который, напускалась вода из старого русла Дона. Город изнутри пересекался стеной из прочного кирпича и имел квадратную форму. Второе городище было расположено на возвышении правого берега Дона. Оно с одной стороны защищалось Доном, с двух других - глубокими обрывистыми балками, с четвертой стороны - оврагом, соединявшим обе балки. Все укреп­ление городища было обведено рвом. (Стены были сложены из белого камня мягкой породы. Длина окружности городища составляла 385 метров.

Образование русских опорных пунктов в Крыму и на Таманском полуострове, походы русских в Закавказье вызывали тревогу в Хозарии, которая в X веке утратила свою мощь и не могла оказать серьезного сопротивления русским.

Арабский писатель Аль-Масуди, живший в середине X века, писал о большом походе русов на западный берег Каспийского моря (912-913 годы). В 943 году русские совершили второй такой же поход. Их появление было полной неожиданностью для жителей мусульманских городов и поселений. Арабские писатели, в том числе и Аль-Масуди, выражали удивление, откуда в Хозарское море могли проникнуть русские суда. Вероятно, они прошли вверх по Дону до того места, где сближается Волга и Дон, волоком были доставлены на Волгу, а затем спустились в Каспийское море.

В этот период усиливалось могущество Киевской Руси, и русский князь Святослав понимал, что Хозария является барьером, преграждавшим путь на Восток, так как хозары намеревались отрезать Русь от Волги, Дона, Кавказа и приостановить объединение русских племен под властью киевского князя. Поэтому в 965 году он выступил против хозар и захватил Белую вежу.

Походы русских дружин на Восток совершались и в XII веке. Например, около 1175 года русские на 72 судах совершили набег на Ширван (город в Персии), а также захватили Шемаху. Советский историк В. Мавродин предполагает, что этот поход совершили бродники (В. Мавродин. Очерки по истории феодальной Руси. Изд-во Ленинградского ун-та, 1949).