Сентябрь, 1944 (И. Сычев)

Вечерело. С Вислы налетали сильные порывы ветра. Около реки, в окопах, расположился взвод 100-го гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии. Взводом командовал старший лейтенант Семен Беляевский.

Высокий, плечистый, Беляевский лежал в кустах на самом берегу реки, наблюдая за позициями гитлеровцев. Он не обращал внимания на разрывы снарядов, ложившихся и на берегу, и на реке, где то и дело поднимались вверх высокие водяные столбы.

- Товарищ старший лейтенант, вас вызывают! - услышал он.

По пути Беляевский наткнулся на солдатские похороны. Здесь не было ни торжественных слов, ни женских воплей и причитаний. Хоронили убитых днем артиллеристов. Подошел командир батареи, минуту постоял над опущенными в могилу телами:

- Прощайте товарищи! Родина вас не забудет.

Быстро заработали лопаты, вырос холмик свежей насыпи...

- Готовьте взвод к форсированию Вислы, - коротко приказал Беляевскому комбат. - О времени вам сообщат особо. - И после короткой паузы добавил: - Примерно, утром...

Вернувшись во взвод, Беляевский собрал солдат.

- Не знаю, как у кого, товарищи, но у меня лично будет неспокойно на душе, если фашисты, которые жгли наши города и села, жрали наш хлеб и сало, вернутся домой. От нас ждут победы. Наша задача: форсировать Вислу... Разведка доносит, что гитлеровцев на том берегу, как блох в старой шубе. Но бить их нам не привыкать. Взвод будет действовать на самом важном участке. Думаю, что мы и на этот раз не подведем...

Тысячеметровую ширину Вислы окутала ночь. Временами над немецкими окопами посвечивали ракеты, строчки трассирующих пуль расшивали темное небо цветастыми узорами. Высоко над землей гудели идущие в дальние рейсы ночные бомбардировщики.

Долго не мог заснуть в эту осеннюю ночь Беляевский. Только к рассвету забылся он в тревожном, чутком сне, тут же прервавшемся. Неподалеку разорвался снаряд. Беляевский глянул на часы: стрелки показывали пятый час. Он направился в штаб батальона. Заместитель комбата капитан Кириченко нервничал, жадно выкуривая одну цигарку за другой.

- Машины запропали, черт побери! - сказал он.

К рассвету, будто нарочно, тучи рассеялись, на небе не осталось ни единого облачка. Взвод старшего лейтенанта Беляевского давно уже был в полной боевой готовности.

Наконец подошли и автомашины "амфибия". Пять человек без лишней суеты сели на первую. Она медленно спустилась в холодную воду.

Над рекой стояла мертвая тишина. Для фронтовиков такие минуты всегда были непривычными, настораживающими.

Успели отплыть лишь двести метров. В плеск волн влился нервный стук станковых пулеметов, его перебили стремительные очереди автоматов.

- Вперед! - крикнул шоферу Беляевский. - Чего встал?

- Борт пробило! - услышал он голос шофера.

Старший лейтенант бросился на помощь. В кабине, откинувшись на спинку сиденья, тяжело стонал шофер - разрывная пуля пробила ему правый бок. Командир лихорадочно обдумывал, как поступить.

Тем временем приблизилась следующая машина.

- Перейти на эту! - скомандовал Беляевский. - Быстро!

Немецкие пулеметы и автоматы били, не переставая. Под огнем пятеро пересели на другую машину, но и она проплыла не больше ста метров. Пришлось взять шофера и снова возвращаться на первую.

Наконец показался берег. Он все ближе, ближе.

- Вперед! В атаку! Ура! - зычным голосом закричал Беляевский.

Солдаты рванулись вперед. Беляевский увидел, как худощавый и обычно молчаливый пулеметчик бросил гранату, вторую... Солдаты ворвались в первую траншею гитлеровцев. Немцы отошли, но вскоре возвратились, предприняли контратаку. Их отбивали огнем и гранатами.

Отбили. Но короткую передышку нарушил хорошо знакомый, прерывистый звук мотора самолета. Где-то недалеко летел вражеский разведчик - "сопатый", как прозвали его за глухой, гнусавый звук.

Разведчик кружил в ночном небе. "Может быть, пройдет стороной?" - устало думал Беляевский. И действительно, звук мотора становился все слабее. Но, едва Беляевский успел заменить диск автомата, самолет появился снова. Серия мелких бомб просыпалась на землю. Одна упала совсем близко. Беляевский слышал, как просвистели над головой осколки, и тут же почувствовал острую боль в плече.

Однако появление самолета уже не могло изменить ничего. Взвод пошел в атаку. Прыгнув в немецкую траншею, Беляевский лицом к лицу встретился с несколькими гитлеровцами.

Бились прикладами. Беляевский чувствовал, как с каждой минутой предательски слабеют ноги. Горячая кровь сочилась из левого плеча, струйками растекалась по телу.

"Неужели не выдержу?" - с тревогой думал он. Проще всего было вернуться к берегу, где стоят автомашины. Но нет! Этого не будет!

Более трех часов сражались разведчики. Они отразили несколько контратак гитлеровцев, прикрыв собою переправу. А когда в бой вступили подоспевшие подкрепления, исход его решился в пользу советских войск...

Беляевский этого уже не видел. Он очнулся в госпитале. Там же его поздравили с высоким званием Героя Советского Союза.

В строй он вернулся уже тогда, когда война окончилась. Спустя год Семен Логвинович Беляевский уволился в запас и вернулся на Дон.

И. Сычев