На днепровском рубеже (Г. Проняев)

В руках человека книга. На обложке видны слова: "История Великой Отечественной войны". Он читает о сражениях тех лет, о стремительных штурмах, поверженных крепостях, форсированных реках. Через многое прошел он сам, побывал во многих упомянутых в книге местах. Но крепче всего, навечно зарубцевался в сердце Днепр.

Человек откладывает том, взбивает подушки и, улегшись поудобнее, предается воспоминаниям. Днепровская студеная вода напомнила о себе через много лет, уложила в постель, прибавила времени для раздумий.

Все живо, все помнится...

...Батальону, в котором служил сержант Василий Ажогин, было приказано ночью форсировать Днепр.

Бойцы знали о фашистской похвальбе, будто на Днепре они создали неприступный "вал", на котором, дескать, советское наступление захлебнется. Знали, что никакого "вала" нет. Однако у врага были все преимущества: правый берег крут, лесист, гитлеровцы укрепили его.

- Широка речка, сержант! - заметил лежащий рядом солдат из расчета Ажогина. - Да и водичка-то... Ледостав скоро, вон закрайки обледенели.

- Ничего! - нахмурился Ажогин.

...В ночь, в темень поплыли на плотах вооруженные легким оружием десантники. Студеный ветер обрушился на бойцов всей тяжестью, бил в разгоряченные лица, выбивал из-под мокрых шинелей последние остатки тепла.

Наполненные томительным ожиданием, текли минуты. Наконец-то берег - чужой, настороженный, но все-таки земля. Теперь скорей закрепиться, зарыться в землю и воевать: отвлекать врага на себя, дать возможность нашим частям одолеть километровую водную преграду.

Гитлеровцы обнаружили героев, переправившихся через Днепр, только утром. Двинулась в атаку поддержанная танками пехота, врага. На "пятачке", где оборонялся расчет сержанта Ажогина, стало жарко, как в пекле. Пройдя сотни километров по фронтовым путям-дорогам, Василий уже свыкся с тем, что может погибнуть. Но сейчас надо было не просто умереть - надо было во что бы то ни стало выиграть время.

Встретив твердое сопротивление, гитлеровцы не раз прекращали свои атаки, отступали, начинали новые. Но все было напрасно.

Сержант Ажогин напоминал бойцам поминутно:

- Патроны беречь! Кто знает, сколько придется обороняться. Подпускайте немца ближе. Бить наверняка! Назад не оглядываться!..

Выходили из строя пулеметы, ложились головами на сырую землю убитые и тяжелораненые. Главные силы задерживались с переправой. Положение становилось критическим. Но по-прежнему строчили пулеметы, падали сраженные их огнем враги.

Лишь перед вечером, когда на исходе были патроны, на том, на нашем, берегу повисла в небе багровая ракета - сигнал к наступлению советских частей.

Высадились, рванулись на штурм и ушли вперед наступающие подразделения. Запылало пожарами ночное небо на западе. А здесь, на израненном пятачке - недавнем плацдарме, - наступила тишина...

Накануне двадцатипятилетия Советской Армии Василий Ажогин узнал о высокой чести, о том, что ему за форсирование Днепра вместе со многими другими присвоено звание Героя Советского Союза.

Мы побывали у Василия Терентьевича Ажогина дома, в Грушевке. Демобилизованный из армии по болезни, он двенадцать лет трудился в колхозе. Тяжелый недуг - наследство войны - заставил его отойти от дел, перейти на пенсию.

Г. Проняев