Комбайностроители (Ирина Тагирова)

Комбайностроители

Денек выдался - в самую пору для праздника: не жаркий, в меру с ветерком, какой-то по-особому чистый и ясный, наверно, после ночного дождя Александр Кондратьевич, по многолетней своей привычке, встал до свету. И хоть изо всех сил старался он не потревожить домочадцев, жена, Анастасия Зиновьевна, подала голос:

- И птахи-то еще не проснулись. Прилег бы ты, отец, небось набегаешься еще сегодня...

Ничего не ответил ей старый Матвиенко. Сказать, что неспокойно у него на душе, сердце как будто не на месте, так она, верно, и без того догадывалась. А причину внутреннего беспокойства, что не давало ему спать всю эту летнюю ночь, он все равно не смог бы ей объяснить. Александр Кондратьевич вроде бы чего-то ждал... В задумчивости вышел он на балкон - тихо. Спустился во двор - та же чуткая тишина сторожила сон многоквартирного дома. Он присел на скамейку и снова стал ждать. Чего? Наверно, в те минуты он и сам не внял толком, чего именно. Но когда, приглушенный расстоянием, до него долетел басовитый, до боли знакомый звук, у Александра Кондратьевича отлегло на сердце: вот и дождался... И только теперь он понял, чего ждал, почему волновался, почему так долго его не покидало тревожное чувство. Да ведь ему хотелось, чтобы в день своего праздника завод по-особому заявил о себе - торжественно, радостно, памятно.

И вот этот гудок, молчащий уже тридцать лет. Гудок, по которому сам когда-то ходил на работу; он созывал в цеха почти весь их многолюдный поселок. Бесспорно, теперь в этой родной трудовой мелодии нет необходимости, ибо она не "перекричит" не только почти миллионный город, но даже здорово разросшийся Первомайский район. Теперь люди спешат на работу по радио и часам, а тогда, бывало, шли по гудку. Но сегодня он по праву ожил вновь, чтобы возвестить о знаменательном для донского края, для всей нашей страны событии - о 50-летии флагмана отечественного комбайностроения.

А потом был праздник, один из тех, что запоминаются навсегда. Не каждому в жизни выпадают такие торжества - ведь не всякому из нас доводится быть лично причастным к событиям исторической значимости. Александру Кондратьевичу Матвиенко, его детям, внукам, а теперь уже и правнукам посчастливилось - в общей сложности более 150 лет отдали они первенцу первой советской пятилетки - заводу "Ростсельмаш", который нынче отмечал свой полувековой юбилей...

Вечером всей большой семьей сидели они на трибуне заводского стадиона. Театрализованное представление, устроенное в честь праздника, захватило всех - зрители ахали, одни - удивленно, другие - восхищенно, смеялись, аплодировали. И только Анастасия Зиновьевна с тревогой поглядывала на мужа: опять он как не в себе.

Александр Кондратьевич и впрямь сидел притихший и даже несколько растерянный. Для молодых это, конечно, представление. А догадываются ли они, что перед ним, Матвиенко-старшим (так зовут его на заводе), в эти мгновения, как на экране, проходит жизнь, его собственная и всех его детей и внуков...

На зеленое поле стадиона медленно выехала крестьянская телега. Молодежь, сидевшая выше семьи Матвиенко, весело зашумела: это еще что за бутафория?

- Ишь, слово-то какое придумают,- недовольно пробурчал Александр Кондратьевич, осуждающе глянул в сторону молодежи. Сразу и не сообразишь. И вдруг хитроватая улыбка появилась у него на лице: вспомнил, как недавно и он поставил молодых в тупик...

А дело было так. Во дворе группа подростков заспорила о достоинствах нового ростсельмашевского комбайна, который пока еще только проходит испытания. Александр Кондратьевич слушал их с одобрением: сразу видно - рабочая косточка. А потом не выдержал, подозвал к себе и спросил:

- А скажите-ка вы мне, что такое "крестьянские хода"?

Мальчишки переглянулись и недоуменно пожали плечами...

И вот теперь эти самые "хода", а проще говоря, обыкновенная крестьянская телега открыла шествие ростсельмашевской продукции. И потеплело у Александра Кондратьевича на сердце, подозрительно защипало в глазах. Ему вспомнилось, как партия таких телег, впервые собранных в Ростове, пришла к ним в хутор. Давно это было, очень давно. Александр Матвиенко, окинув их тогда цепким крестьянским взглядом, подумал: добрая работа! Но не дано было ему забыть именно те крестьянские хода, потому что с ними впервые так зримо пришло в Целинский район нашей области это звучное слово - Сельмашстрой. Да, станичники слышали, что там, в Ростове, идет стройка такого размаха, какого еще и не знал донской край. Все чаще мелькало это название в соседстве с Магниткой, Сталинградским тракторным, Горьковским и Московским автомобильными заводами. Но в то же время по станице проползал и тревожный слушок, идущий от заграничных инженеров. Дескать, не построить большевикам завод в такой срок. Еще, мол, долго комбайны, плуги и жатки Советская Россия будет покупать в Америке.

Матвиенко, бывало, говорил сельчанам, что не надо верить закордонным вракам. Если сделали революцию, неужели не построим большие заводы? Но тот, кто подбрасывал ложные слухи, был пограмотнее его, и поэтому порой и сам Матвиенко начинал тревожиться: сил-то у государства еще маловато, техники почти никакой, а попробуй-ка лопатой и тачкой возвести такую махину. Неужто и впрямь еще долго придется кланяться этим самым буржуям из Америки?

И вот они, родимые, первая партия крестьянских ходов, собранных на Сельмашстрое. Э-э, шалите, господа!

И еще подумалось тогда Матвиенко, что завод, выдавший первую продукцию в 1929 году, вроде бы вошел и в его личную семейную жизнь - в том же 1929-м у него родился сын Николай. Так он подумал тогда, еще совсем не ведая, что смотрел, как в воду. Да, завод вошел напрочь в жизнь этой семьи.

...А перед трибунами уже проходила техника, которая много лет назад положила начало всемирной славе Ростсельмаша - жатки, сеялки, первые комбайны. Когда показался "Коммунар", отец и старший сын, не сговариваясь, посмотрели друг на друга и мысленно каждый спросил: "А помнишь?"

Еще бы им не помнить - ведь именно эта машина положила начало встрече Николая Александровича с Ростсельмашем...

ОТЦЫ...

Многое из нашего прошлого никогда не уходит безвозвратно: оно растворяется в настоящем, как бы соседствуя с ним. И для Николая Матвиенко его крестьянское прошлое не осталось за наглухо закрытой дверью. Оно живет в его привычках, чертах характера, стиле работы, манере поведения. "Все мы родом из детства",- сказал о каждом из нас Сент-Экзюпери. Николай Кондратьевич родом из села, где всему головой был и остается хлеб. Его запах, его аромат, неповторимый и ни с чем не сравнимый, он впитывал в себя с молоком матери. Его цену он постигал в поле, когда до седьмого горького, а не соленого пота своими руками растил этот хлеб. Три десятилетия, что проработал он на Ростсельмаше, не изгладили из памяти ни того, ни другого.

Эта машина сразу покорила его. Да и не только его. Военное лихолетье, заставившее село снова возвратиться к серпу, бороне и плугу, отступало медленно. Слишком медленно - казалось тогда Николаю. И когда ему, наконец, доверили комбайн, он "выжимал" из него все, что мог. Правда, мог он не так уж и много - далек от совершенства был тогда "Коммунар". Но это ничуть не смущало Матвиенко-среднего. Все чаще и чаще заводил он дома разговоры не о хлебе, а машинах для хлеба. Родители недоуменно переглядывались: куда клонит Николай? И наступил день, когда сын попросил отца:

- Отпусти, батя, меня на Ростсельмаш...

Нет, не легкой городской жизни искал двадцатилетний Матвиенко-средний. В тот 1949 год только-только вошел в строй довоенный корпус сборочного цеха комбайнов. И заводу сразу удвоили программу выпуска этих машин.

- Трудно передать словами заводскую атмосферу тех лет,- делился воспоминаниями Николай Александрович.- После степной тишины окунулся я в головокружительный ритм труда, первую скрипку в котором вели фронтовики...

Да, эти послевоенные годы памятны для ростсельмашевцев не только первой тысячью новых машин, новыми корпусами на месте недавних развалин. Они навечно вошли в историю ныне трижды орденоносного завода как время рождения множества трудовых починов, рекордов, новых имен, ставших сегодня тоже заводской историей. И первым, о ком сразу же услышал Матвиенко-средний, был Петр Кондратьевич Колесников, ныне Почетный гражданин Ростова-на Дону. Как и сегодня, тогда разделял их возрастной барьер в четверть века. Сейчас он не мешает им быть добрыми друзьями, а в те дни Николай смотрел на бывшего воина-малоземельца как на недосягаемый пример. Да и правду сказать, не каждый заводчанин мог тогда замахнуться на такую высоту, как Колесников. Казалось, не было предела его силам. Одна за другой обгоняли друг друга вести: Петр Кондратьевич выполнил за смену две, три, четыре нормы!

- Ну и мы не лыком шиты,- сказал тогда сам себе Матвиенко, в то время молодой слесарь-сборщик главного конвейера цеха комбайнов.

Освоить эту профессию труда для Николая не составило - ведь машину он знал, что называется, назубок. Но на первых порах сказывалась многолетняя привычка к сельскому распорядку дня. Особенно трудно приходилось в ночную смену - глаза так и слипались. И кто бы мог предположить, что именно это обстоятельство сыграет особую роль в его заводской биографии...

...А по зеленому полю стадиона уже медленно проплывала новая машина.

- Неужели он, "Сталинец-6"? - не веря глазам, подумал Николай Александрович. И тут же теплая волна радости обдала его с головы до ног: ну, конечно, он. И как же, оказывается, крепко сплелись их судьбы. Так крепко, что, кажется, десятилетия спустя встретился не с машиной - со своей молодостью...

Комбайну С-6 выпала счастливая доля. Именно он стал уже в 1948 году тысячным послевоенным комбайном Ростсельмаша. А всего год спустя коллектив доложил Родине: завод не только достиг довоенного уровня производства, но и превысил его.

Так уж случилось, что С-6 вошел памятной отметиной и в судьбу Н. А. Матвиенко.

...В тот день ему нужно было идти в ночную. Прилег перед работой, а тут вдруг - стук в дверь: встречай гостя, отец приехал.

Слово за слово, проговорили они допоздна. На работе мастер встретил Николая подозрительно:

- Что-то ты смурной, парень, выстоишь ли смену?

И такое недоверие уловил Матвиенко в его голосе, что злость до костей прошибла. "Что я ему, мальчишка или слабак какой?" - лезли в голову непрошеные мысли. А руки тем временем делали свое привычное дело, прикручивая, куда положено, болты да гайки, прибавляя к остову на глазах хорошевшей машины все новые детали.

Эта ли хорошая злость тому причиной, желание ли доказать всем и в первую очередь самому себе, что он действительно не лыком шит, только работал Николай Матвиенко в ту смену, по словам его товарищей, "как зверь". Сначала они поглядывали на него удивленно, а потом незаметно для себя и сами включились в предложенный ритм.

- До той поры,- вспоминает Николай Александрович,- я только понаслышке знал, что бывает у человека второе дыхание. Открывалось оно, сказывали, у спортсменов на исходе сил. В ту ночь мне довелось испытать его на себе, и теперь я твердо знаю, что источник второго дыхания - крепость человеческой воли и духа...

Когда оцепенение, вызванное недосыпанием, прошло, он вдруг почувствовал такой прилив сил, что, казалось, готов был горы свернуть. А потом его захватил самый настоящий азарт, какой, бывало, он испытывал прежде только в пору уборки. Отделилась и зажила своей жизнью симфония звуков огромного цеха, а он явственно услышал посвист свежего степняка, что гуляет на зорьке по пшеничному полю. И само это поле вдруг дохнуло ему в лицо не прогорклой соляркой, а теплым духом свежеиспеченного хлеба. И уже не в азартном угаре, а светло и трезво он решил испытать предел своих сил: там, на донских нивах, рекорды покорялись ему, а как-то будет здесь?

В ту незабываемую ночь Матвиенко-среднему покорился первый его ростсельмашевский рекорд. Тот же мастер, улыбаясь, не скрывая удивления и радости, говорил ему, хлопая по плечу:

- Ну, парень, удивил так удивил... Молодец, ничего не скажешь...

А утром завод облетела весть: впервые за всю его историю в третью смену было собрано 25 комбайнов С-6. И впервые Ростсельмаш узнал, что есть в цехе комбайнов такой лихой сборщик - Николай Матвиенко. Спустя некоторое время пришло к нему и всесоюзное признание - за рекордный труд молодому ростсельмашевцу была вручена Почетная грамота ЦК комсомола.

В семейном архиве Матвиенко хранится много свидетельств их трудовой доблести - грамот, удостоверений и знаков победителей, благодарственных писем. Но эта комсомольская награда и поныне считается в семье самой дорогой реликвией - ведь она была первой...

Давно уже снят с производства столь памятный для Н. А. Матвиенко С-6. Но никогда не упускал он из виду его судьбу. А судьба у этого комбайна оказалась интересной. Именно ему довелось убирать первый хлеб целины осенью 1954 года. Позже, когда пришла мысль создать на заводе музей комбайнов, разыскали эту машину в одном из донских совхозов и водрузили на постамент. Но, оказывается, не суждено ему было так закончить свой век. Впереди его еще ждала слава "кинозвезды". А случилось это при съемках фильма "Вкус хлеба", когда С-6 принял участие в уборке целинного урожая 1978 года. И, наверное, как и Николаю Матвиенко, сидевшему в день 50-летия Ростсельмаша на заводском стадионе, тогда не одному первоцелиннику увиделась в этой машине своя ушедшая молодость...

А Ростсельмаш менялся на глазах. Вместе с ним менялись и люди: они строили завод, завод перестраивал их. В первую очередь он заставлял молодежь учиться. Пошел в вечернюю школу и Николай Матвиенко.

Закончив восемь классов, поступил на вечернее отделение Новочеркасского электромеханического техникума. Не задержалось и его служебное продвижение - уже через три года Н. А. Матвиенко был назначен мастером первого финала главного конвейера, потом - старшим мастером. А затем наступил день, когда ему доверили возглавить целую смену комбайнового.

Как теперь на стадионном поле, меняли на главном заводском конвейере марки комбайнов. Только тогда на это уходили годы, порой долгие. Глядя на череду машин, Николай Александрович в каждой из них угадывал свой след. Впрочем, уже не только свой...

РСМ-8... Под новый, 1957 год Матвиенко был в числе тех, кто закладывал первые восемь молотилок этого нового комбайна. А обкатывал его вместе с ветеранами еще один Матвиенко - Виталий. Так появилась на Ростсельмаше еще одна династия...

Ростсельмашевцы говорят, что сборщиком комбайнов можно стать, а обкатчиком нужно родиться. В цехе, например, их так и называют - бригада особого назначения. Ведь обкатчики - те же испытатели, только не летающих, а степных кораблей. Чтобы уловить дефект в том или ином узле, мало знать его назубок. Надо "чувствовать" биение мотора, как своего собственного сердца, надо мысленно увидеть работу каждого винтика, каждой шестеренки.

Виталий вошел в семью обкатчиков так естественно и быстро, будто всю жизнь занимался машинами. А ведь в молодости его поманила было совсем другая стезя - изыскательская. Но, видно, крепка в крестьянском роду Матвиенко тяга к хлебу. Она-то и привела второго брата на Ростсельмаш, в сборочный цех. Как и старший, он начал с рядового слесаря-сборщика. В чем-то ему было легче, чем Александру: как-никак за спиной - полная десятилетка. Не было другого - знания техники. Но тут он надеялся на помощь брата да на родовую матвиенковскую хватку, которая досталась всем им по наследству. Расчет оказался верным, и уже скоро Виталий знал комбайн, как свои пять пальцев. Тогда-то ему и доверили работу обкатчика. В должности этой ходит он и поныне, не расставаясь с ней вот уже ровно четверть века.

Вскоре, вслед за Виталием, пришла в сборочный и сестра Мария.

- Не иначе как семейственность разводите,- шутили товарищи.- Скоро, поди, весь "главный" матвиенковским называть придется...

И не подозревали они тогда, что были недалеки от истины...

А в Целинский район, в родную степную сторону летели из Ростова письма: от сыновей - скупые на новости, зато от дочери - длинные, со всеми подробностями. "Нас приняли в партию",- по-военному коротко доложили однажды родителям братья. А Мария Александровна писала: "Саша и Виталий просто счастливы - ведь теперь они партийцы. Ты, отец, можешь гордиться такими сыновьями. На работе на них не нахвалятся - твоя выучка. Уже и заводская газета о них рассказывала, посылаю вам вырезку - почитайте".

Младший сын просил родительского согласия - собрался жениться. О невесте написал лишь, что зовут ее Людмила и работает она тоже на Ростсельмаше.

Подробности, как всегда, Матвиенко-старшие узнали из письма Марии. Оказалось, Людмила работает не просто "тоже на Ростсельмаше", а в одном с Виталием цехе - сборочном, и на том же главном конвейере, только крановщицей. Чтобы познакомиться с ней, Виталию не пришлось даже, как говорится, далеко ходить. "Так что прибыло нашего полку Матвиенко",- заканчивала письмо Мария. А в другом сообщала о себе: поступила в педучилище, ей предлагают перейти в отдел кадров завода...

Так Ростсельмаш вновь властно вошел в жизнь главы рода Матвиенко - на этот раз судьбой его детей. Они с Анастасией Зиновьевной и не заметили, как все чаще в обиходе стали употреблять слова "наш завод". Читая в газете о комбайностроительном, о его успехах, говорили: "Нашито, не подкачали..."

А в письмах дети все настойчивее звали родителей к себе. Поначалу одна эта мысль - оторваться от родной земли - пугала отца и мать.

- Отработали мы здесь свое, отец, честно, тут и век доживать будем,- не раз говаривала Анастасия Зиновьевна в ответ на молчаливые вздохи Александра Кондратьевича. Тот порой отзывался:

- Зовут же дети, говорят - и для нас там работа найдется...

И однажды очередной их семейный совет решил: "Едем в Ростов".

Александр Кондратьевич долго без дела не усидел. Пошел как-то посмотреть, где трудятся его сыновья, да тут же и решил: пока силенки есть, поработаю слесарем-сборщиком на "главном". Анастасия Зиновьевна стала работать в медпункте первого механосборочного. Когда их младшая дочь, Надя, закончила восьмилетку, мать и ее привела в "свой" цех. И стала Надежда станочницей, ростсельмашевкой.

Так окрепла заводская династия Матвиенко. Нарушив привычный ход вещей, она взяла свое начало не со старшего, а со среднего поколения. Но столь велико оказалось ростсельмашевское притяжение, что крепче кровных уз сроднило оно вот уже три поколения одной большой и дружной семьи.

...И ДЕТИ

А праздник в честь 50-летия Ростсельмаша продолжал свое победное шествие. И с каждой новой машиной как бы открывалась еще одна глава семейной летописи династии Матвиенко.

Когда на поле появился СК-3, отец и братья, не сговариваясь, поднялись с места. Если для Ростсельмаша это был первый самоходный комбайн, то для них - первый семейный. Это про него когда-то шутя они говорили: если собрать всех Матвиенко вместе, то им вполне под силу собрать СК-3 от первого до последнего винтика...

Отчетливо и зримо всплыла в памяти ночь, когда остановился главный конвейер. Это было так непривычно, и такая гулкая тишина воцарилась в громадном цехе, что на сердце стало как-то тревожно. Впрочем, утром тишины уже как не было. Только вместо сборщиков на конвейер заступили строители - это началась на заводе еще одна реконструкция. На этот раз задание было особенным - в пятимесячный срок предстояло перестроить производство для выпуска первого в истории отечественного сельхозмашиностроения самоходного комбайна СК-3.

Реконструкция была завершена досрочно, и вот наступил долгожданный день рождения новой машины.

Мастер Николай Александрович Матвиенко заступил со своей бригадой в первую смену. Пока на "главный" не подали первый узел, волновался - все-таки первенцу давали путевку в жизнь. Но как только закипела работа, стало не до волнений - времени на них не осталось.

С первым комбайном он "прошел" по конвейеру до самого финала. Когда машина вышла из ворот цеха, кто- то из ребят сказал:

- А ну-ка, Николай, прокати нас с ветерком...

Желающих прокатиться на первом комбайне нашлось немало, а зрителей собралось еще больше. И под их восторженное "ура" сделал Н. А. Матвиенко на СК-3 своего рода круг почета. Заключение рабочих было единодушным: отличная машина! Впоследствии это подтвердили и более взыскательные эксперты: на международной выставке в Брюсселе СК-3 был удостоен премии.

Как и когда-то на "главном", на зеленом ковре празднично гудящего стадиона его сменил еще более знаменитый СК-4. Если послушать Александра Кондратьевича, то перед этим степным лайнером впору снять шапку. И ведь прав старейшина рода: именно этот корабль, к рождению которого были причастны и все Матвиенко, принес Ростсельмашу поистине мировую известность.

Впрочем, даже самой этой известностью комбайн отчасти обязан и этой фамилии. Дело в том, что когда на Международной ярмарке в Лейпциге СК-4 был признан лучшим в мире, когда в Чехословакии он был удостоен золотой медали, а в Венгрии представители двенадцати торговых и промышленных фирм назвали его "королем" комбайнов и присудили высшую награду - Серебряный кубок, тогда ростсельмашевское детище закупили свыше тридцати стран. И сразу же на заводе стал формироваться отряд его полпредов за рубежом: чужестранных механизаторов нужно было научить эксплуатировать советскую технику. Стоит ли говорить, что доверие это было оказано лучшим из лучших специалистам. В их число попали и двое Матвиенко - Николай и Виталий. Первому довелось представлять Ростсельмаш в Болгарии, Чехословакии, Югославии, второму - в Чехословакии, Судане, Казаде. Послужной список обоих братьев пополнился новыми благодарностями.

Принято считать, что время бежит незаметно. Но для отцов и матерей оно всегда зримо - ведь их дети взрослеют на глазах. И, наверно, нет для родителей большей радости, чем увидеть в своей смене не просто продолжателей семейного рода, а продолжателей того дела, которому они сами посвятили всю свою жизнь. На долю старшего и среднего поколений Матвиенко выпало и это счастье...

То утро, когда Саша должен был впервые пойти на работу, лучше сохранилось в памяти Марии Александровны. Не потому, что сын не понимал всей важности этого события. Просто для нее, матери, стал очевидным факт: вот и повзрослел ее мальчик.

Когда школа осталась позади, Александра не мучил вопрос: кем быть, куда пойти? Ну, конечно, он будет ростсельмашевцем, и, конечно, только слесарем-сборщиком главного конвейера. Так в династии Матвиенко, которая к тому времени насчитывала уже десять заводчан, стало одним комбайностроителем больше.

"Сашин" комбайн - это "Нива". Та самая "Нива", что замыкала праздничное шествие ростсельмашевской техники. Та "Нива", что стала венцом очередной реконструкции предприятия, в ходе которой родился второй Ростсельмаш. Отчасти Саша может даже считать себя ее участником. Ведь в те годы менялся не только сам завод, но и весь его социальный облик. Небывалыми темпами строились детские сады, ясли, общежития, жилые дома. Чтобы за короткий срок возвести такое количество жилья - это, наверно, под силу только ростсельмашевцам. Почти каждый из них после работы становился каменщиком, плотником, маляром, бетонщиком. Дом, в котором живут Саша с матерью, тоже построен методом народной стройки. Какие только профессии не пришлось осваивать Марии Александровне, пока выросло ее жилье! И почти всегда рядом с ней был добровольный помощник - сын...

Наверно, это символично, что самый мощный и совершенный комбайн делается руками молодых - их на предприятии сейчас добрая половина коллектива. И не удивительно, что новое поколение династии Матвиенко не скитается в поисках своего места на заводе - их руки нужны всюду. Александру, например, так просто повезло. Попасть в комсомольско-молодежную бригаду, которую возглавляет мастер И. Г. Балабай - такому, считают старшие, можно только позавидовать. Незадолго до Сашиного прихода в бригаду всем ее членам первым на заводе были вручены комсомольские билеты нового образца. А ведь это надо было заслужить! Впрочем, Александр сразу дал понять и своим именитым родственникам, и товарищам по бригаде, что не собирается брать "напрокат" славу ни тех, ни других. И чтобы доказать это, всегда просился на тот участок, где было трудней.

А трудностей в первые годы освоения "Нивы" было в сборочном хоть отбавляй: медленно росли темпы суточного выпуска комбайна, хромало качество. И потому каждый сборщик на "главном" ощущал себя в те дни бойцом переднего края.

Пожалуй, участку кабин, где работал Александр Свотин, приходилось хуже всех: операций здесь - и не пересчитать, к тому же одна другой сложней - кабина-то у "Нивы" совсем новой конструкции. От тех, кто здесь трудится, требуются не только быстрота, добросовестность и мастерство, но еще и взаимозаменяемость, что предполагает знание нескольких операций. Это последнее обстоятельство больше всего смущало Александра. Но не зря, видно, говорят, что старание и труд все перетрут,- через несколько месяцев ученик уже мог кое в чем потягаться со своими учителями.

Товарищи сразу оценили главное качество в характере новичка - безотказность. Он всегда выходил в ту смену, в которую его просили, работал там, где был нужнее, и столько, сколько требовалось, чтобы "дать" план. Вот почему, когда их бригада вышла победителем социалистического соревнования в честь XXV съезда партии и встал вопрос, кому из ребят вручить знак ЦК BЛKСM "Молодой гвардеец пятилетки", ребята были единогласны: Александру Свотину.

Нет, не зря этот знак хранится в домашнем музее Матвиенко вместе с Почетной грамотой ЦК комсомола, которой 25 лет назад был награжден дядя Саши Николай Александрович. Вот она, преемственность поколений!

В канун празднования полувекового юбилея завода Мария Александровна встречала сына, отслужившего срочную службу в рядах Советской Армии. Когда схлынула первая радость и пошел деловой, семейный разговор, мать спросила Сашу:

- Куда же теперь думаешь, сынок?

И в ответ услышала: "Ну, конечно, в свой цех". И, предвосхитив следующий материнский вопрос, торопливо добавил: "А учиться я буду, обязательно, только заочно..."

"Свой цех..." Могла ли Мария Александровна винить сына, что и два года разлуки не заглушили в нем этой тяги к заводу, ставшей фамильной чертой всех Матвиенко. Знать, и вправду сильны в их роду корни сельмашевского притяжения.

Сельмашевское притяжение... Пожалуй, крепче, а точнее сказать, нагляднее всего ощутили они его в тот день, когда их многочисленной семье, первой и пока что единственной на 30-тысячном Ростсельмаше, было присвоено звание "Почетная трудовая династия Дона". О памятном событии теперь напоминает алая лента с этой падписью и фотография, где у развернутого знамени сняты все члены династии Матвиенко. Глава ее, Александр Кондратьевич, любит этот снимок больше всех других достопримечательностей семейного архива. Часто, оставшись один, он достает его из внушительного альбома и подолгу рассматривает, вороша в памяти прошлое. А может, наоборот, старается заглянуть в будущее? Скорее, именно так оно и есть, потому что прибывает полку третьего, младшего ростсельмашевского поколения Матвиенко. На заводе работают дети Николая Александровича: сын Сергей (недавно, правда, он призван в армию, но пообещал, что ни за что не изменит своей прописке в сборочном цехе комбайнов), дочь Наташа и ее муж Павел. Как мы уже знаем, вернулся сюда и Саша Свотин - сын Марии Александровны.

Впрочем, и сам-то старейшина рода Александр Кондратьевич не считает себя списанным в запас. Каждый год он отрабатывает на Ростсельмаше свои "стариковские", как их называют, два месяца. А нынче, по случаю заводского юбилея, "взял социалистическое обязательство" - удвоил сам себе срок и проработал целых четыре. Жаль только, что в 75 лет на "главный" не берут - инструкция не позволяет. "А то бы пошел, ей-богу, пошел, - смеется Александр Кондратьевич. - Показал бы, что есть еще порох в пороховницах..." И глядя на него - ладного, крепко сбитого, на его могучие, привыкшие к работе руки, - думаешь: а ведь и вправду показал бы...

- Но я еще обязательно приду на свой "главный",- в задумчивости говорит Матвиенко-старший.- Вот пойдет новая "Нива" - и приду. Как же на нее, красавицу, не поглядеть...

Хотя видеть он уже ее видел - она закрывала в день заводского праздника парад сельмашевской техники. Ничего не скажешь: хороша машина. Только трудно достается она людям - завод не останавливается ни на минуту, наоборот, сил набирается. Вот, сказывают, скоро в сутки снова 270 комбайнов выпускать будут. Столько когда-то сходило с его конвейера и СК-4. Но ведь этой машине до "Нивы" - как земле до неба.

Да, нелегко приходится сейчас его детям. Николай вон сутками с работы не уходит. Да и то сказать, начальник смены Ростсельмаша - должность не простая. Впрочем, думает старый Матвиенко, сыну - ровеснику завода - она по плечу. Да и остальные, он уверен, не подкачают. Глядишь, доживет он и до того дня, когда пойдут на Ростсельмаш его правнуки. А что? Сдержали же свои детские обещания внуки. Почему же четвертому поколению Матвиенко отступать от семейной традиции? Правда, до этого еще далеко, но почему бы не помечтать? А какую же машину суждено делать им? Наверно, сейчас и представить пока трудно. Да и не это главное. Главное, думает Александр Кондратьевич не без гордости, что он честно сделал свое основное в жизни дело: вырастил достойных сыновей и внуков. Значит, и правнуки будут такими же. А коль так, то еще долго будут люди добрым словом вспоминать рабочую семью Матвиенко.