НОВОСТИ   БИБЛИОТЕКА   ГОРОДА И СТАНИЦЫ   МУЗЕИ   ФОЛЬКЛОР   ТОПОНИМИКА  
КАРТА САЙТА   ССЫЛКИ   О САЙТЕ  






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Казачья песня

 Ой ты, батюшка, наш славный тихий Дон.
 Ты кормилец наш, Дон Иванович!
 Про тебя лежит слава добрая.
 Слава добрая, речь хорошая.
Казачья песня
Казачья песня

Живые воспоминания о бурной и самобытной истории казачества отразились в своеобразном и многожанровом донском фольклоре.

Наиболее популярным видом народного творчества на Дону были и остаются песни. Казаки любили петь и были очень певучи. Особенно хорошо распевали они протяжные песни старины глубокой, песни тоски и удали казаков, поливших своей кровью родную землю. Их распевали на майдане, на свадьбе, на встречах и проводах и просто собирались поиграть песни до утра. Слагая песни, казаки вкладывали в них душу, любовно хранили и передавали из рода в род.

"Самобытный, старинный мотив плывет, как плывут вам навстречу ковылевые думающие степи.

Этот мотив грустен, как грустны бывают степи в недвижные летние вечера, и безбрежен, зовущий к чему- то далекому, далекому, как степи...

Каждый голос знает свое место в песне. Каждый поет "с душой", заливаясь, лаская любимые слова...

Казаки поют, как поэты, отдавая песне все искорки лучших чувств человека".

Так описывал казачье пение в одном из своих очерков 20-х годов писатель-драматург Н. Ф. Погодин.

В. Г. Белинский, высоко ценивший донские народные песни, отмечал в них верную передачу исторических фактов и тех событий, в (которых казаки принимали непосредственное участие.

Казаки пели о далеких временах казачьей вольности, о любимом герое Ермаке Тимофеевиче, об атамане казачьей голытьбы Степане Разине, о герое Краснощекове, о схватках с турчанином.

 Ай, да на славной было, братцы, на речушке,
 Да на славной было, братцы, на Камышинке,
 Собиралися там люди вольные -
 Все донские, гребенские, казаки яицкие.
 Собирались они, братцы, во единый круг.
 Во кругу-то стоят они, думу думают:
 "Ну, кому-то из нас, братцы, атаманом быть?"
 "Ай, старику Ермаку, сыну Тимофеевичу!"

Много песен было посвящено Степану Разину, которого А. С. Пушкин называл единственным поэтическим лицом русской истории.

 У нас-то было, братцы, на тихом Дону,
 На тихом Дону, во Черкасском городу,
 Породился удалый добрый молодец
 По имени Степан Разин Тимофеевич.
 Во казачий круг Степанушка не хаживал,
 Он с нами, казаками, думу не думывал;
 Ходил-гулял Степанушка во царев кабак,
 Он думал крепку думушку с голудьбою.
 Бедный люд воспевал Разина как своего вождя: 

 Ты изойди, взойди, красно солнышко.
 Над горой взойди над высокою.
 Над дубравушкой над зеленою,
 Над урочищем добра молодца,
 Что Степана свет Тимофеевича,
 По прозванью Стеньки Разина.
 Ты взойди, взойди, красно солнышко,
 Обогрей ты нас, людей бедных,
 Добрых молодцов, людей беглых:
 Мы не воры, не разбойнички,
 Стеньки Разина мы работнички. 

Песни о Разине слагались в кругу его сподвижников, в среде голутвенного казачества. Поэтому они проникнуты таким сочувствием к нему:

 Вы вставайте, добры молодцы,
 Пробуждайтесь, казаки донски!
 Нездорово на Дону у нас,
 Помутился славной тихой Дон
 Со вершины до черна моря,
 До черна моря Азовскова.
 Помешался весь казачий круг,
 Атамана больше нет у нас,
 Нет Степана Тимофеевича
 По прозванью Стеньки Разина;
 Поимали добра молодца,
 Завязали руки белые,
 Привезли во каменну Москву
 И на славной Красной площади
 Отрубили буйну голову.
С исключительной любовью распевали казаки походные песни
С исключительной любовью распевали казаки походные песни

С исключительной любовью распевали казаки походные песни. И грустил в них "батюшка славный тихий Дон, помутился он сверху донизу, распустивши сынов своих, ясных соколов, на борьбу с Бонапартом", и проклинал "добрый молодец, млад донской казак, злую сторонушку, что без ветру, без вихорю иссушила его".

В бой!
В бой!

Пела песню казачка об одинокой бесправной жизни, уставши ждать милого из похода:

Чем-то наш батюшка славный тихий Дон украшен? Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами. Чем-то наш батюшка тихий Дон цветен? Цветен наш батюшка славный тихий Дон сиротами. Чем-то во славном тихом Дону волна наполнена? Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.

В многочисленных походных и боевых песнях казаки воспевали любовь к своему верному другу - душечке добру коню.

Раненый казак посылает коня на Дон:

 Уж ты, коник, конечик - товарищ мой!
 Оборви ты, коник, шелковый чембур,
 Побеги жа, коник, да на тихай Дон:
 На тихом-то Дону, на большом двору 
 Живет старый старик - роднай батенька, 
 Ну, старушечка - родная моя маменька.
 Поклонись, коник, отцу-матери.
 Ну, еще жа, коник, молодой жане.
 Ты скажи жа, скажи, что жанился я:
 Как жанила мене шашка вострая,
 Заручила меня пуля быстрая!

В богатые песенные традиции, дошедшие до наших дней, органически вплетаются и новые песни, которые также воспевают любимых героев Дона, их воинские и трудовые подвиги.

В исполнении семейных и самодеятельных казачьих хоров звучат песни об участии казаков в гражданской и Великой Отечественной войнах, о Доне и его славе.

Вспомним всех героев Дона
Вспомним всех героев Дона

 Вспомним всех героев Дона,
 Почесть предкам воздадим
 И на их делах достойных
 Славу Дона возродим. 

 В революцию Подтелков
 Поддержал большевиков,
 И земляк наш Кривошлыков
 Жизнь отдал за бедняков. 

 Царский трон трясли Булавин,
 Стенька Разин. Пугачев,
 Наш земляк Семен Буденный,
 Легендарный командарм.
 Миллионы безымянных
 Дон стране героев дал.

Как повсюду в России, на Дону существовал обычай встречать весну традиционными играми, пением весенних любовно-лирических и шуточных песен, хороводами.

С наступлением теплых дней молодежь ходила по улице с песнями, водила хоровод (карагод, танок) и играла в весенние игры. Распространенной во многих хуторах и станицах была игра "А мы пашню пахали". Девушки становились в две прямые линии на небольшом расстоянии друг от друга. Начинала петь одна группа девушек и в такт песне медленно двигалась к другой группе. Пропев куплет и поклонившись, отходили, пятясь назад. С ответным куплетом в том же порядке двигалась другая группа. И так до конца песни.

 -  А мы пашню пахали,
 Пахали, пахали. 
 - А мы просо сеяли,
 Сеяли, сеяли.

В праздничные дни весны девушки и молодые женщины, украсив зеленую ветку разноцветными лентами и монистами, ходили с ней по улицам и играли любовные и лирические песни: "Ходила я, девочка, по борочку", "Да садочек мой", "Уж ты, сад-виноград", "Я посею лебеду на берегу" и другие.

 Я посею лебеду на берегу, 
 Свою крупную рассадушку. 
 Повяла, погорела лебеда, 
 Моя круьная расеадушка...

Самым распространенным хороводом во всех станицах был торжественный, радостный "Плетень заплетать". Участники игры, взявшись за руки, пели:

 Заплетись, заплетись, плетень! 
 Завяжись, завяжися, узел! 
 Молодая утушка 
 Собирала детушек.

При этом начинали заплетение. Крайняя пара справа поднимала руки, и под ними, как через ворота, проходил весь хоровод, начиная с крайней левой пары. После этого первая пара поворачивалась в сторону движения хоровода. Затем весь хоровод проходил под поднятыми руками второй, третьей пары, и так продолжалось, пока все не заплетались.

Тогда начинался новый куплет:

 Расплетись, расплетись, плетень! 
 Развяжись, развяжися, узел! 
 Молодая утушка 
 Растеряла детушек.

И под эти слова начиналось расплетение, заключавшееся в том, что хоровод все проделывал в обратном порядке. Расплетаться начинала та пара, которая заплелась последней. Крайний из нее поворачивался налево, проходил под руками второго и третьего играющего, за ним выплетался второй и вместе с первым проходил под руками третьего и четвертого. Так продолжалось до тех пор, пока все не расплетались.

В некоторых станицах хороводная игра входила в трудовой процесс, была его неотъемлемой частью. Фольклорист В. Г. Головачев описывает общественный праздник - первый весенний выезд в поле в станице Провоторовской: "В поле становились одним большим станом, разжигали костры, повара заваривали кашу, а молодежь начинала водить хороводы. Взявшись за руки, парни и девушки двигались по кругу и пели:

Общественный праздник
Общественный праздник

Как на горе мак. Под горою мак. Мак, мак, маковушки. Золотые головушки, Станьте, станьте все в ряд! Зелен мак!

Все вдруг приседали, а вожатый спрашивал старика в центре хоровода:

- Дедушка, не поспел ли манок?

- Нет - отвечал старик. - Только пахать собираюсь.

И снова звенела песня. А старик на вопросы вожатого не спеша рассказывал, как он готовил плуг, как пахал землю, как сеял мак, как затем мак взошел, зацвел, созрел, и теперь его можно собирать. Весь долгий трудовой процесс встает перед глазами молодых земледельцев, и радостно им браться за дело, так ярко опоэтизированное в песнях и танцах.

Общественный праздник
Общественный праздник

После хороводных игр все садились в круг есть "польскую" (от слова "поле". - Л. Н. и Н. Ф.) кашу, а потом уже разъезжались по своим участкам и приступали к работе.

Этот обычай в некоторой степени повторился в станице в первую колхозную весну 1930 года".

Традиционными на Дону были казачьи драмы - веселые театральные зрелища, разыгрывавшиеся обычно во время праздников. Наиболее популярные из них - "Атаман Буря", "Степан Разин", "Атаман Чуркин" и особенно "Ермак". Эта драма, получившая широкое распространение среди казаков на протяжении всего XIX столетия, разыгрывалась обычно во время крещенской ярмарки.

Представления, в которых звучали мотивы казачьей вольницы, борьбы за лучшую долю, находили живой отклик в сердцах как исполнителей, так и зрителей и воспринимались всегда с огромным энтузиазмом.

Для представления приспосабливался один из торговых корпусов, его называли скоморошным. Плата за вход была разная: "Стоять - пятак, а ежели сидеть, то и до полтины". Оформлялся спектакль красочно, с большой фантазией. При разыгрывании драмы "Ермак" на сцену ставили ярко раскрашенный казачий струг, нос и борта которого были украшены богатой резьбой. С помощью невидимой для зрителя веревки струг вместе с казаками двигался по сцене.

В хуторах драму "Ермак" представляли прямо на улицах, под открытым небом. Участники надевали казачью форму и играли на площадке, которую тесно окружал народ. Чтобы изобразить струг, они садились на Землю в два ряда и делали вид, что гребут веслами.?

Наиболее ярко вольнолюбивые традиции казачества отразились в играх на масленицу, продолжавшуюся в течение нескольких дней.

Как пишут В. Головачев и Б. Лащилин в книге "Народный театр на Дону" (Ростиздат, 1947), на время представления в станице действовали законы казачьей вольницы, и вся власть переходила к избранным кругом гулебному атаману, есаулу, казначею и колымаге. Гулебный атаман отвечал за поведение каждого казака не только перед участниками игры, но и перед станичным правлением. Исполнителем его поручений был есаул. В обязанности казначея вменялось хранить войсковую казну и отвечать за денежные сборы и за дарственные суммы. Колымага имел лошадь с упряжью, сани и сорокаведерную бочку, которая ежедневно наполнялась даровым вином.

Во время игры устанавливалась военная дисциплина. Нарушителей наказывали: заставляли пробежать босиком по улице под смех толпы, а при вторичном нарушении с позором исключали из игры.

Женщины в гулебную компанию не допускались, от них разрешалось только принимать пищу для общего котла, поскольку во время игры устраивалась ссыпчина (складчина).

Игра открывалась парадным шествием казаков, которые появлялись с лихой, развеселой песней:

 Уж ты. хмель, ты, мой хмель,
 Где ж ты зиму зимовал?
 Зимовал мой хмелек
 В лесу на тычине,
 В лесу на тычине,
 На самой вершине...

Гулебный атаман на лучшем коне ехал впереди, а вслед за войском верхом на бочке ехал колымага.

Все население станицы должно было встречать "казачью вольницу", зазывать гостей, угощать хлебом-солью, вином. Более щедрые хозяева ставили вино ведрами, и колымага сливал его в бочку.

Казаки начинали показывать казачью удаль. Отчаянно джигитуя, они скакали по улицам. На всем скаку схватывали брошенную на землю шапку, делали стойку на крупе лошади, а затем спускались ей под живот, выхватывали из толпы молодую казачку, делая вид, что похищают ее.

На следующий день выходили на улицу уже без коней. Вновь на улицах ставили столы, появлялись ряженые, и казаки начинали разыгрывать народные героические драмы. Гулебщики превращались в буйную казачью вольницу, гулебный атаман - в Ермака или Степана Разина, улица - в сцену. Воображение переносило и участников и зрителей то в дикие леса, то на вольную Волгу, то на майдан, где голытьба под предводительством атамана Степана Тимофеевича собирается думу думати.

 Ей, собирайтесь вы, братцы-ребятушки, во единый круг, 
 Ну, давайте мы думушку, думушку подумаем: 
 Вот, ну, поедем же, братцы, гулять во сине море. 
 Разобьем-то мы, братцы, басурманские кораблики, 
 Заберем, братцы, казны, вот, сколько надобно, 
 Ей, да поедемте, братцы, вот, мы в кременну Москву - 
 Мы закупим себе платьица, вот, платьица цветные, 
 Ей, поплывемте же вниз по Волге, Волге-матушке.

Представления продолжались на протяжении всей масленой недели, а по истечении ее казаки садились на коней и проезжали с песнями по улицам: начиналось прощание.

Гулебный атаман, кланяясь казакам в ноги, просил прощения за вольные и невольные обиды. Все целовались и разъезжались до будущего года.

Наряду с героической драмой на Дону бытовали сатирические комедии и острые фарсы. Создавая грубоватый и озорной театр народной сатиры, казаки использовали различные виды фольклора - загадки, поговорки, песни, сказки, анекдоты - и удалую пляску.

Удалые пляски
Удалые пляски

Излюбленным героем донской народной комедии был плутоватый казак по имени Чигуша, Чига.

Излюбленным героем донской народной комедии был плутоватый казак по имени Чигуша
Излюбленным героем донской народной комедии был плутоватый казак по имени Чигуша

Фарсы разыгрывались на масленице, на гуляньях и свадьбах. Некоторые из них входили в репертуар народных театров.

К острым сатирическим фарсам, комедиям примыкал казацкий кукольный театр. Наибольшей популярностью среди донских кукольников пользовался казак Кондаков, создавший кукольный театр на Хопре в 80-х годах прошлого века. Донской кукольный театр имел две мужские и две женские куклы в казачьих костюмах. До начала представления в комнате, соседней с горницей, на полу расстилали большую полсть, на которую садился водитель кукол. Его покрывали редким пологом, с тем чтобы он мог видеть движение кукол. Руки водителя просовывались через прорези в пологе, и на них надевались куклы. После этих приготовлений четверо дюжих казаков брали полсть за углы и вносили водителя в горницу, где обычно проходило представление. По окончании представления его также уносили. Каждое кукольное представление сопровождалось игрой двух гармоний, нескольких бубнов, литавр и трензелей.

Из музыкальных инструментов, бытовавших на Дону, самыми популярными были русская гармонь и бубен, реже звучали балалайка и скрипка. Играли на Дону на кларнете, флейте и даже на медной трубе. Их завозили казаки - военные музыканты, возвратившиеся со службы, где они играли в полковых оркестрах.

Самым древиим струнным инструментом у казаков считалась донская лира, по-местному - рыле, или гудок, получивший название от звучащей струны-баска, которая только гудет.

Донская лира имела четыре струны и от 11 до 14 клавишей-шашек. Две струны звучали одинаково, третья - басок, назначение четвертой - отталкивать обратно клавиши. Струны изготавливались из бараньих кишок.

Играли на лире обычно двое - рылешник, он же песенник, и помощник, который поддерживал лиру и подголашивал, т. е. вторил. Во время игры рылешник левой рукой нажимал клавиши, а правой вертел рукоятку, приводившую в движение колесико, которое терлось о струны, вызывая резкий, несколько гнусавый звук.

Время появления рылешников на Дону неизвестно. Очень давно заходили на Дон слепцы-лирники с поводырями и играли грустно-протяжные песни на ярмарках и религиозных праздниках. Предание связывает появление рылешников на Дону с именами казаков Позднышева и Быкадорова (по прозвищу Безрук). Про Безрука сложилась молва, что он был замечательным игроком на рыле. Именно он якобы научил казаков играть на этом инструменте.

Каждый рылешник был превосходным песенником и хорошим столярным мастером. Изготавливая для себя инструмент, он передавал его по наследству вместе со своим ремеслом. Гудошники-песенники приглашались на свадьбы, на станичные торжественные праздники. В станичных правлениях специально для этих случаев хранились общественные гудки.

Кроме песен на Дону бытовало много пословиц и поговорок, в которых отражались неписаные законы казачьей вольницы:

 Атаман не волен и в докладе. 
 Без атамана дуван не дуванят. 
 Из рядовичей в атаманы выходят. 
 Помолчи, честная станица, атаман трухменку гнет. 
 Была бы булава, будет и голова. 
 Добыть или дома не быть. 
 Дон - золотое дно. 
 Казак донской, как ерш морской. 
 На Дону не ткут, не прядут - хорошо ходят. 
 При войсковой булаве, да при своей голове. 
 Секи меня, сабля турецкая, да не бей, боярская плеть. 
 С Дона выдачи нет. 
 Здравствуй, царь-государь, в кременной Москве, а 
 мы, донские казаки, на тихом Дону.

Пословицы: терпи, казак, - атаманом будешь; где наше казачье не пропадало: жизнь собачья, да слава казачья - говорят о тяжелой участи рядового казака, всю жизнь проводившего в трудных походах, и о том, как нелегко доставалась ему казачья слава.

В период борьбы за Азов казаки были хорошо осведомлены о замыслах врагов, потому что имели во вражьем стане своих лазутчиков - прикормленных людей. И когда кто-либо хотел сообщить то, что всем хорошо известно, то говорили: "Рассказывай казаку азовские вести".

Пользовалась повсеместно популярностью не только на Дону, но и по всей России пословица: напекли и наварили, как на Меланьину свадьбу. Она связана с действительным историческим фактом. Войсковой атаман Степан Ефремов, проходя однажды по базару Черкасска, увидел за прилавком молодую красивую казачку Меланью Карповну, обратившую на себя его внимание бойкой речью и редкой находчивостью. Атаман приказал ей выйти за него замуж, и вскоре была сыграна пышная свадьба. Яств и питья было приготовлено для этого торжества такое множество, что пиршество продолжалось несколько недель.

Казаки были отличными всадниками и любили коня. Не случайно возникли также пословицы:

 Казак сам не поест, а коня накормит. 
 Казаку конь себя дороже. 
 Без коня казак кругом сирота. 
 Казак без коня, что солдат без ружья. 
 Бесконный - не казак. 
 Казак с пеленок на лошади. 
 Конь под нами, а бог над нами. 
 Либо в стремя ногой - либо в пень головой.

На разговорный язык донских казаков оказало влияние длительное повседневное их общение с запорожцами, татарами, турками, ногайцами, калмыками, греками. "Емельяном зовут Кузьминым, а сын тума, родился-де он, Емелька, на Дону, в Черкасском, отец-де его Кузьма, был русский человек, а мать туркеня", - читаем мы в одном из документов XVIII века.

Тесное общение с восточными народами отразилось на названиях городков и станиц: Нагавкин, Курман-Яр, Курман-Яр Нижний (отсюда Курмоярская станица) и др. В быт донских казаков вошли заимствованные слова: каймак, арьян, каюк, кизяк, казан, чембур. У казаков Нижнего и Среднего Дона на основе русского и украинского говоров сложился своеобразный говор с мягким произношением.

Основу казачества составляли русские. Но в состав их влились люди и других национальностей, что и запечатлелось в некоторых старинных казачьих фамилиях. На Дону жили Грузиновы, Фицхелауровы, Кондауровы, Ахановы, Зембулатовы, Муратовы, Сариновы, Кирсановы, Калмыковы, Кунделековы, Ляховы, Поляковы, Литвиновы, Грековы, Номикосовы. Очень распространены были фамилии украинского происхождения, например: Александренков, Жученков, Григоренков, Павленков, Тарасенков, Иванчуков, Сенчуков, Стецков, Панычев.

Есть интересные предания о происхождении донских фамилий. Фамилию Бурдюговых предание связывает с пребыванием Петра I на Дону. После взятия крепости Азов в 1696 году Петр I заночевал как-то в Манычском городке. Наутро из степей вернулся казачий разъезд. Царь, заинтересовавшись рассказами вернувшихся казаков о столкновении с черкесами и одержанной победе, обратил внимание на полугодовалого черкесского мальчика. Ребенок сидел в казачьем бурдюге для воды, от куда видна была лишь его голова с живыми черными глазками. Петр I приказал вынуть мальчика из кожаного мешка и, подняв его на руки, сказал: "Назовем его Петром и дадим прозвище Бурдюгов".

С именем Петра I другое казачье предание связывает появление гербовой печати на Дону. В Черкасске на улице Петр I увидел пьяного, по пояс голого, казака с ружьем в руке. Подойдя, царь спросил, почему он пропил все, кроме ружья. Казак, не поднимая головы и не видя перед собой царя, ответил, что с оружием он государю и Войску Донскому честь и славу добудет и одежду у врага возьмет. Петру понравились слова казака, и он приказал учредить гербовую печать Войска Донского с изображением сидящего на бочке голого по пояс казака с ружьем в одной руке и рогом, полным вина, в другой.

Из поколения в поколение передавались старинные рассказы о том, как казаки под предводительством Ермака Тимофеевича помогли Ивану Грозному взять Казань. Предание повествует следующее. Настреляли казаки птиц-баб (пеликанов) и, украсившись с ног до головы их перьями, вооружившись копьями, ружьями, саблями, луками и стрелами, пошли под Казань. Своим необычным устрашающим видом они удивили русское войско и царя. Прибывший к ним боярин спросил, люди они или привидения, на что казаки ответили, что русские вольные люди с Дона пришли, чтобы царю московскому помочь Казань взять. В предании рассказывается, как казаки сделали подкоп, первыми проникли в город и вызвали панику, произведя ужас на жителей, принявших их за страшных чудовищ. А когда Казань была взята и царь хотел щедро одарить казаков, они ничего не взяли, а просили: "Чтобы только пожалованы были рекою Доном до тех мест, как им надобно. Он им реку оную пожаловал и грамотою утвердить изволил с тем, что кто буде дерзнет сих донских казаков с мест их сбивать, тот да будет проклят во веки веков". (А. Ригельман. "История, или повествование о донских казаках".)

Победа
Победа

Есть и песенный вариант предания:

 Ермак тремястами казаками город взял,
 Город взял он Казань и царю отдал,
 Избавил Ермак войско царское от урона,
 За то царь пожаловал Ермака князем,
 И наградил его медалью именною,
 Да подарил Ермаку славный тихий Дон
 Со всеми его речками и проточками.
 Как возговорит Ермак донским казакам:
 "Пойдемте, братцы, на тихий Дон, покаемся,
 Не женатые, братцы, все поженимся!"

Другое предание гласит о том, как во времена Ермака Тимофеевича на Дон было прислано царское жалованье: деньги, хлеб, вино, порох, селитра и сукно синего и красного цвета. Казаки, собравшиеся на Круг для раздела жалованья, обнаружили недостаток красного сукна. Зашумел Круг, нахмурился атаман. И порешили казаки делить все поровну. Пришлось синюю одежду отделать узкими полосками красного сукна. Так и повелось на Дону - шить одежду из синего сукна с яркой красной отделкой.

Со времен восстания Степана Разина рассказывали на Дону о кладах Степана Разина. Предания эти берут начало от действительного исторического факта. Участник восстания брат Степана Фрол Разин сообщил на допросе о кладах, запрятанных им в землю по указу Разина. "А про письма сказал... письма у брата его были к нему присланы откуда ни есть и всякие, что у него ни были, то все брат его Стенька ухоронил в землю... поклал в кувшин в денежной и, засмоля, закопал в землю на острову реки Дон на урочище на Прорве под вербою, а та де верба крива посередки, а около ея густые вербы, а того де острова вкруг версты две или три". Посланная экспедиция во главе с дьяками во многих местах искала и не нашла.

В многочисленных преданиях о кладах Степана Разина звучит мотив непобедимости и силы Разина как защитника народных интересов. Рассказывали в станицах, что Разин берег сокровища для простых людей и поэтому запрятал их в потаенных местах, а казаки, знавшие приметы этих мест, давно уж умерли. Другие говорили, что спрятан клад на Волге, на бугре Стеньки Разина, в подземелье, и стережет его девица несказанной красоты.

"Когда шел Стенька Разин на Промзино городище, - говорится в волжском предании, - то зарыл в окрестностях его две бочки серебра. Конечно, зарыл он их неспроста, и теперь часто видят при вечере, как эти бочки выходят из подземелья и катаются, погромыхивая цепями и серебряными деньгами. Но достать их мудрено.

Один мужичок узнал, что они лежат в горе, отыскал место, дождался полночи и стал копать землю и разворачивать каменья; дошел уже он до плиты, закрывавшей заветные бочки, да как-то взглянул на противоположную сторону горы и видит он: идет на него войско, так стройно, ружья все направлены прямо на него.

Он бросил все и бежал домой без оглядки; на другой день мужичок пошел на гору, но не нашел ни скребка, ни лопаты. Если бы он не струсил, то, без сомнения, клад достался бы ему".

Сколько же было кладов? Оказывается, их много, "одних главных - двенадцать". Взять их никак не удается. "За Волгой, на Синих горах, при самой дороге, трубка Стенькина лежит. Кто ту трубку покурит, станет заговоренным, и клады ему дадутся все; будет, словно сам Стенька. Только такого смелого человека не выискивается до сей поры".

Народ считал, что Разин не умер, что "Стенька - это мука мирская, что Пугачев-то и есть Стенька Разин. Сто лет кончилось, и он вышел из горы".

Как народ не верил в смерть Разина, так же он не верил в смерть Пугачева, даже после его казни.

Рассказывали, что Пугачев спасся, а казнили подставное лицо - колодника. "Казнить-то казнили... да не его... Другого казнили, такого, вишь, человека подыскали из острожников, что согласился умереть замест его. Московский народ - знамо дело, не знал, не ведал, кто воевал на Яике. Сказали: вот-де Пугач! Ну и ладно! Пугач так Пугач... А наши казаки, кои в ту пору были в Москве, своими глазами видели, кому голову отрубили. Говорили, что похож-де обличьем на Петра Федоро-вича, а не он... Значит, один блезир показали".

В другом предании Пугачев будат свой заветный передает верным людям, чтобы они надежно припрятали его в потайной пещере. На булате высечены слова: "Кто булат изоймет, тот и правду найдет". Правда та была далеко запрятана и закована железными цепями. И только волшебным булатом Пугачева можно было ее выручить.

Излюбленный мотив волшебных кладов присутствует и в преданиях о Кондратам Булавине.

В одном из преданий, записанном фольклористом Б. С. Лащилиным на Хопре, рассказывается, что Кондратий Булавин от богатых и жадных людей спрятал войсковую казну в надежном месте Пристанского городка. Городок был сожжен царскими войсками, но заветный клад отыскать не удалось. Прошли годы. На этом месте поселился богатый казак дворянин Родионов и решил

отыскать клад. Нанял мужиков и следил за ними, но не уследил. К ним явился сам Булавин и сказал: "Запомните, что свой клад я, Кондратий Афанасьевич Булавин, жалую вам, простым мужикам, не хочу, чтобы попал в дворянские руки". И не дался клад в жадные руки богатеев, не пришлось барину попользоваться войсковой казной.

Казаки-некрасовцы, вернувшиеся на родину, хранят рассказы об атамане Некрасове, его заветах и созданной им общине. Чаяния о счастливой жизни воплотили некрасовцы в рассказах о городе Игната, который стоит далеко за пещаным морем:

Не забывают на Дону любимого героя легенд и песен - Степана Разина, не забывают и. других борцов за народное счастье, которых взрастил тихий Дон, казачья вольная земля.

Помнят о них и о лучших донских традициях жители обновленных хуторов и станиц, помнят и поют веселые и печальные старинные казачьи песни об удали и походах, о нелегкой жизни, о любви к Дону, который все так же плещет тихой волной на просторах южной степи.

предыдущая главасодержаниеследующая глава












© ROSTOV-REGION.RU, 2001-2019
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://rostov-region.ru/ 'Достопримечательности Ростовской области'
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь