Последние годы жизни блаженного старца Павла; его кончина и погребение. Любовь к нему народа и память о нем после его смерти и в настоящее время

Приближаясь к своей кончине, старец Павел не оставлял своих подвигов, пребывая в строгом посте, молитве и богомыслии. За пять лет до смерти он никогда не выходил из своей келий, спал очень мало, также и ел очень мало: однажды в день, вечером. Он любил пить русский квас: бывало, намочит в своей кружке сухарь с утра, и лежит этот сухарь в квасу до вечера, а вечером он обыкновенно вкушал эту скудную пищу. В последнее время никто не видал, чтобы он много поклонов совершал в молитве, а бывало, когда остается один в своей келий, двери же в келию всегда были закрыты, то непрестанно молился ко Господу и Его Пречистой Матери Владычице Богородице, молился преимущественно умной молитвой; иногда же молился сидя, воздевая преподобные руки свои к Богу, прося милости у Всеблагого Господа всем православным христианам и припевая голосом: "Пресвятая Богородице, спаси нас" и призывая на помощь всех святых угодников Божиих, называя их по именам. Тогда все бывшие в доме слышали его молитвенный глас, а видеть его нельзя было, так как двери его были заперты. Некоторые же из послушниц его из любопытства смотрели, бывало, в дверную щель около пола, что делает батюшка, и видели его всегда молящимся.

Незадолго до смерти закрылся у старца Павла один глаз, а затем вскорости и другой; телесные очи закрылись, а душевные еще больше открывались; бывало, все скажет, что делается в келий, и говорит обидным голосом: "А лыхо вашому батькови, понаидаюцця, та понапываюцця и сыдять, а лампады пылають и тухнуть, а БОНЫ их не подправляють", так на самом деле и было, и послушницы, уличенные в небрежности, просят прощения и говорят: "Да разве вы, батюшка, видите?"

По-прежнему старца Павла посещало много народа, чтобы получить от него наставление. В это же время незадолго до смерти старца пришел к нему один Екатерининский солдат, именем Емилиан; ему было уже больше 60 лет, он понравился старцу, и старец оставил его жить у себя. Емилиан был очень хорошего характера, смирный человек, усердный к Богу и молитве, особенно любил он совершать поклоны, что очень нравилось старцу, и ленивых он даже нанимал, как сказано выше, класть поклоны по две копейки за сотню. За усердие к молитве и смирение все бывшие в келий полюбили Емилиана, и вот, когда он придет, бывало, из церкви, то послушницы из уважения к нему приготовят ему трапезу, а иногда чай. В последнее время одна благодетельница подарила старцу самовар, но старец сам никогда не пил чаю, а послушницы только изредка; и вот однажды старец застал этого Емилиана за чаем и начал его, несмотря на его старческий возраст, потягивать палкой, говоря: "А лыхо твоему батькови, хиба я тебе приняв чай пыть, я тебе приняв Богу молыцця", и этими словами так смутил старика, что он от того раза до самой смерти своей не пил чаю. Еще ему старец Павел предсказал: "Ты поели мене будешь жыть больше двадцати лет", что и сбылось: прожил он после смерти старца двадцать один год и, когда умер, положили его рядом со старцем Павлом по левую сторону его могилы. Прожил он на свете 90 лет, был очень усердный молитвенник: в сутки клал по 1000 поклонов, а когда за три года до смерти ослабел, то вычитывал по нескольку сот Иисусовых молитв, с которыми на устах и предал дух свой Богу 1900 года января 15 дня.

К старцу Павлу часто ездил один священник из села Николаевки, недалеко от Таганрога, отец Антоний Попов, и спрашивал у него советов, слушал его и уважал старца, верил ему и считал его за истинного старца Божия. Когда отец Антоний приедет, бывало, к старцу Павлу и поздоровается с ним, то старец любезно принимал его и сейчас кричит, бывало, на своих послушниц громким голосом: "Дивчата, дайте отцу Антонию сухарей". Делал он это ему в притчу касательно его жизни. Отец Антоний был вдовец, жизнь его с молодых лет была одинокая и нерадостная, но жизнь он вел хорошую, примерную для многих из своих собратий. В службе отличался усердием, был нестяжательный и довольствовался тем, что ему давали. Рассказывали его прихожане, что за браки он ничего ни с кого не брал, за что терпел много неприятностей от своих сослуживцев, и вообще немало переносил гонений за то, что желал служить правдою Богу и людям. Отец Антоний очень любил старца и принимал его наставления с радостью. Старец часто подолгу беседовал с ним, особенно о службах церковных, и спросит, бывало, старец: "Отец Антоний! Шо, ты служишь обидню в среду та в пятницу?", а он ответит: "Нет, Павел Павлович, не служу, потому что нет никого в церкви из людей". А старец покачает головой да скажет: "О, Боже, Боже! Шо ж ты кажешь, отец Антоний, шо людей нема? Там Сам Господь в храме Божием присутствует, Сама Царица Небесная, там Архангелы и Ангелы и Николай чудотворец, потому что его храм, там Кузьма и Демьян и сколько там святых угодников, шо и не пересчитаешь, а ты не служишь обидни". И отец Антоний послушал совета старца и очень часто служил обедню в среду и пятницу и в малые праздники. Служба его была монастырская, продолжительная; в воскресные дни литургия кончалась часов около двенадцати, и за это он был многими гоним. У отца Антония, по его старанию, был девичий хор, и бывало, когда он приедет к старцу Павлу, то привозит с собою и девушек-хористок. Старец очень любил церковное хоровое пение; вот он, бывало, заставит этих девушек отца Антония петь, сам станет перед иконами, облокотится на свою палку и с благоговением и великим вниманием слушает их; особенно он любил слушать и заставлял их петь воскресные тропари: "Ангельский собор, удивися", и при этом пении он всегда умилялся до слез и, склонясь головой, обыкновенно покачивал ею, выражая этим безмолвно, что сердце его распалялось любовию Божией, и он говорил тогда отцу Антонию: "Когда я помру, то ты, отец Антоний, приезжай меня хоронить". Священник так и исполнил это слово старца: когда старец умер, то отец Антоний день и ночь со своим девичьим хором служил панихиду над его телом и до сорока дней часто приезжал на могилу и там служил панихиду по старцу, - так он уважал и любил блаженного старца. Отец Антоний своею любовью отвечал на любовь к нему старца, который много делал и говорил отцу Антонию, что всего невозможно и вспомнить; девушек же отца Антония старец по обыкновению оделял бубликами, пряниками и другими снедями, иногда дарил им головные платки, ласкал их и отпускал их с любовью, хваля их за усердие и труды во славу Божию.

Незадолго до смерти старца загорелся соседний дом, смежный со старцевой келией; в то время был сильный ветер, и искры от пожара несло прямо на его келию. Послушницы старца сильно испугались, как бы не загорелась келия, прибежали к старцу, взяли его под руки и стали насильно выводить из келий, он же никак не хотел выходить и ничего не велел выносить из нее, но послушницы от великого страха не послушали старца, вывели его самого и много вещей вынесли из келий во двор. И когда вывели его на двор, то он, стоя у хозяйского дома, оперся на свою палку и поднял очи на небо, пламенно молясь Господу о спасении. В это мгновение ветер повернул свое направление в другую сторону, и огонь не причинил никакого вреда его келий, по его горячей и дерзновенной молитве к Богу.

Перед своею смертию старец Павел созвал своих послушниц и стал их спрашивать, кто как будет поминать его. Все они так или иначе ответили ему, а одна из послушниц, упоминаемая в сем описании, Устинья, сказала ему: "Если вы, батюшка, оставите денег на это, то я и буду вас поминать". Старцу не понравились эти слова. Хорошо и приятно было бы ему выслушать, если бы она ответила хоть так: "Выпрошу у добрых людей и помяну старца", и старец, рассердившись, сказал ей: "А лыхо твоему батькови, вон с моей хаты!" При этом одной послушнице молодой Улиании сказал: "А ты, дивчино, де будешь, то не забувай Павла". Он провидел, что Улиания не будет жить в его келий, что и случилось. Через десять лет после смерти старца Улиания, вместе с баронессой Е. К. Таубе, уехала в город Гатчину, откуда впоследствии, по благословению отца Иоанна Кронштадтского, переехала в Кронштадт, и живет в настоящее время в Доме Трудолюбия отца Иоанна. Получив ответ от всех послушниц, старец обратился, наконец, к послушнице Марии Величковой: "А ты, Марья, як будешь мене поминать?" Больше других почитая старца, она хотела высказать свое усердие, как будет поминать его, и только сказала: "А я, батюшка...", но старец не дал ей говорить и сказал: "Буде, буде, дивчино, знаю, знаю, як ты будешь поминать мене". И, действительно, старец сказал истину: она так поминает его, что всю жизнь свою полагает на это доброе дело; она поминает старца так, как никто из других послушниц, оставшихся в его келий, из которых некоторые, кто по гордости, а кто по лености и нерадению к подвижнической жизни, какую вел старец и какой учил живущих с ним, оставили место его подвигов и ушли, забыв святые заветы блаженного старца. А эта послушница Мария, став на его место и сделавшись старшею, с великим усердием старалась поминать его, каждую неделю по понедельникам нанимая обедни по старцу Павлу, служа панихиды по нем и раздавая бедным милостыню в память старца, и по его примеру, как он поступал в своей жизни. Поминовение это, продолжающееся до сего дня, год от году усиливается, благодаря усердию и любви к старцу вышеназванной послушницы Марии. Народ часто посещает его могилу и молится здесь за благочестивого старца, веря, что по его молитвам Господь пошлет ему помощь и милость Свою, и вера эта не напрасна: многие по вере своей получают у его могилы исцеления своих душевных и телесных недугов.

Однажды, незадолго до смерти старца, его послушница Мария поразилась большой перемене в здоровье старца. Голова его, прежде крепкая и здоровая, стала бессильная и как бы мертвая, и силы его оставили, и бодрость исчезла, тогда как недавно еще старец, бывало, как турнет кого, то и на ногах не удержишься (старец обладал хорошим здоровьем и физической силой). Подумав о скорой кончине старца, Мария и вздумала теперь спросить его, где она будет жить, когда старец умрет, и говорит ему со слезами: "Батюшка, вы, верно, скоро умрете, где я тогда буду жить, тогда меня Феона выгонит отсюда". Феона эта была старшая послушница старца, которая жила у него лет пятнадцать и управляла его хозяйством, а Мария жила только пять лет и исполняла послушание кухарки. Старец Павел, выслушав ее, сказал: "Дивчино, не знаем, хто кого выгоне, чи тебе Хвиона, чи ты Хвиону", да еще прибавил: "Лыхо батькови, усе ий отдав, а вона ще й плаче, а я уручаю вас всех Царице Небесной, Она вами всеми управит; Мартияниха, добрая барыня, будет вас держать", указывая при этом на одну бедную женщину, здесь бывшую, которая сама себя и свою семью не в состоянии была прокормить и постоянно питалась в келий старца. Но не ложно было слово старческое: он духом провидел будущую судьбу своих духовных дочерей-послушниц и что случится по его кончине. Когда умер старец, то одна благородная жена, посещавшая при жизни старца, - баронесса Е. К. Таубе, - купила в собственность то подворье, где находилась келия старца Павла, сделала хороший ремонт на свой счет и предоставила это подворье в полную собственность послушниц старца, из которых Мария Величкова заняла место старшей и сделалась руководительницей остальных в строго подвижнической, по примеру старца, жизни. Старшие же девушки Хиония и Анастасия не проявили должного внимания к словам старца, нарушили послушание и, оставив место подвигов великого подвижника, через год уехали в Иерусалим на поклонение; воротившись же оттуда и узнав, что баронесса сделала купчую бумагу не на них, а на другую послушницу - Улианию Лысогорскую, по своей гордости и самолюбию заделись и не пожелали больше жить в келий старца, оставив ее навсегда; Мария же Величкова, та, которой старец сказал, что все ей отдал, а она еще и плачет, с первых же дней по смерти старца осталась жить в его келий, внимательно смотрела за ней и все старание прилагала, чтобы дорогого батюшку поминать. Вот и сбылось слово, сказанное ей перед смертию старцем: "Не знаем, хто кого выгоне, Хвиона тебе, чи ты Хвиону".

Старец Павел все, бывало, говорил Марии: "Дивчино, бережы ноги, и тоби Бог даст усе". И истинно слово его: все Господь дал ей за ее послушание старцу, и она строго и во всем следует тем наставлениям и заветам, которые ей преподал старец при жизни. Храня в своей душе страх Божий и воздержание, она проводит жизнь истинной подвижницы в подвигах поста и непрестанной молитвы, мудро руководя ко спасению как своих меньших духовных сестер, так и приходящих в келию старца и к его гробу.

Приняв старшинство, Мария вместе с ним приняла и перенесла много трудов и забот для поддержания той жизни, какую вел старец, для поминовения его и прославления его имени и подвигов. И правду нужно сказать, много горя и скудости пришлось перенести оставшимся послушницам после смерти старца, но, имея глубокую веру в Бога и навыкши терпению, сильная духом руководительница сестрами послушница Мария не отчаялась в милости Божией и в святых молитвах старца Павла, и первая жертва ее Богу за старца была - неугасимо горевшие лампады пред образами, пред которыми молился и предал праведную свою душу Богу блаженный старец Павел.

Старец не оставил после себя никаких денежных средств, а если при жизни у него и бывали деньги, жертвуемые ему от благодетелей, то он обыкновенно раздавал их неимущим или на украшение храмов Божиих. Приношений этих старцу всегда было много, и дающая десница его никогда не оскудевала; вот почему при жизни старца келия его и живущие в ней никогда и ни в чем не терпели недостатка, а напротив же, будучи, по словам Апостола, нищим, старец многих обогащал и питал сирых и убогих. После смерти старца приношения эти от его благодетелей оскудели, хотя и не совсем прекратились; многие облагодетельствованные старцем душевно и телесно всегда помнили его и не забывали оставшихся после него сирот-послушниц. И вот, кто жертвовал в келию старца муку, то Мария с прочими девушками пекла из нее хлеб и пирожки; продавали их на базаре и вырученные деньги употребляли на церковное поминовение старца и милостыню в память его.

Приближаясь к смерти, старец неоднократно говорил своим посетителям: "Хоть я помру, а вы мого миста николы не забувайте. Мой куст никогда не будет пуст", и истинны слова его: прошло после его смерти уже много лет, а память о нем в народе не забывается, и могила его и теперь посещается множеством народа.

За три дня до своей кончины старец Павел заболел, ничего не ел и не пил и лежал в своей келий в глубоком молчании, так что все живущие с ним думали, что у него отобралась речь, но в день кончины своей он заговорил с окружающими, и все возрадовались. В самые те дни пришел к старцу один крестьянин верст за семьдесят от Таганрога. По случаю болезни старца живущие не допускали его в келию, но он умолял их доложить старцу и пустить его к нему. Когда послушницы доложили о нем, то старец велел впустить его в прихожую, где принимал всегда народ, с великим трудом встал со своей скамейки, взял палку в руки и вышел к нему и спросил: "Чого тоби, человече добрый, нада?" Тот сказал: "Принес я вам, батюшка, милостыню, чтобы вы помолились за меня Богу". Чувствуя большую слабость, старец с трудом его выслушал, взял у него подарок и сказал: "Ну, добре, добре", - и не поблагодарил его, а только сказал: "Иды соби с Богом", и ушел в свою келию. Тогда послушница Мария и говорит ему: "Батюшка, хотя бы спасибо сказали человеку", а старец, как бы недовольный, ответил ей: "А лыхо ий батькови, як умре, то все получе на тим свити". Вышеупомянутый посетитель прожил у старца несколько дней; в то время Господь открыл старцу час его отшествия, и он громким голосом позвал свою послушницу Анастасию, которая писала у него письма и все, что нужно, и сказал ей: "Настасья, пиши записку у Яловайску, шо я скоро уже умру, и дайте ее этому человеку, чтобы он передал ее просфорнице Екатерине, а она пусть скажет моим людям о моей кончине, а Никите пусть не дает, потому что он никому не скажет", - что и сбылось. Приехал этот человек в названное село, долго искал просфорню Екатерины и, не нашедши ее, отдал эту записку Никите, Никита же в то время видел сон, что старец еще не скоро умрет и, поверив этому сну, не внял словам старца и не сказал о его кончине никому из людей, знавших и почитавших его, так что никто из них и не приехал на его погребение, и тогда много пролили слез не только о лишении дорогого наставника, но и о том, что не удостоились видеть его погребение и проститься с ним.

Кончина старца Павла последовала в 1879 году в марте месяце, ночью под 10 число. 9 марта он сделался крайне слаб и приобщился Св. Христовых Тайн от монастырского иеромонаха Дамиана и в 1 час 33 минуты ночи предал свою праведную душу в руки Божий. Сохранился в воспоминании лиц, близких к старцу, рассказ об этом иеромонахе Дамиане. Иеромонах Дамиан в последнее время состоял духовником старца и всегда до самой кончины праведного старца приобщал его Св. Тайн. Незадолго до его смерти, в одно время, когда о. Дамиан пришел с Св. Дарами, чтобы причастить старца, последний, проницательно смотря ему в глаза, сказал: "Ты будешь велыкый человек", - а он и говорит старцу: "Какой я могу быть великий человек - простой иеромонах?" Старец же, как бы рассеивая в нем недоверие к его словам, сказал ему: "Такий, шо больший буть не може", - и пророческие слова эти действительно исполнились в жизни иеромонаха Дамиана, которого Господь сподобил достигнуть высокого сана: он в 1900 году сделался патриархом Иерусалимским.

Интересен также другой рассказ. В то время, когда старец жил еще в земной жизни, был в живых и знаменитый проповедник протоиерей Бандаков. К старцу Павлу ходило всегда за наставлениями много народа; шли к нему и странники большими партиями, и никто не миновал убогой келий блаженного старца. Отец Василий Бандаков прославился не только своими проповедями и красноречием, но и жизнь он вел хорошую, строгую, можно сказать, подвижническую. Он почитал праведного старца и имел к нему доверие и уважение, но ненавидящий добро враг рода, человеческого, желая уязвить его душу завистью, внушил ему мысль гнать на старца Павла, и вот отец Бандаков с некоторого времени стал негодовать на блаженного, что к нему много народа идет, и так продолжалось до смерти старца, но Господь вразумил его видением. В ту самую ночь, когда умер праведный старец, отец Василий Бандаков видел, что ангелы несли на небо душу и пели радостные песни, и спросил он их: "Чья это душа, восходящая к Богу с пением ангельским?", и услышал с небес голос: "Эта блаженная душа есть душа Павла Павловича". И вот, когда наутро разнесся слух по всему Таганрогу и окрестностям его, что Павел Павлович умер, тогда отец Василий в обычной своей проповеди пред множеством народа свидетельствовал: "Вот, братия и сестры, и я, грешник, гнал Павла Павловича, но в ту ночь, когда он умер, мне было видение во сне: Господь открыл мне, и я видел душу его, несомую ангелами на небеса". Это свидетельство отца Бандакова удостоверяет нас в истинности слов Господних: что "честна пред Господом смерть преподобных Его". Блаженная кончина старца была наградою ему за его праведную и богоугодную жизнь.

Когда последовала кончина старца Павла, в то время у него были два посетителя из села Николаевки - Ефим Корнюшка и Иван Лисогорский, которых Господь удостоил омыть тело великого подвижника Божиего старца Павла, и когда они это совершали, то там предстоящие видели, что лицо его просияло великою радостью, с благодатной головы его по всему телу до самых ног шла как бы желтоватая тень, и после нее тело сделалось белое, подобно снегу. Все видевшие это знамение благодати Божией над старцем Павлом, умилились сердцем и прославили Бога за такую Его милость. После омытия тела, эти же посетители одели его в чистые одежды, а две престарелые послушницы Устинья и Ксения надели ему на ноги чулки; приготовили столы в его келий, обшили их белым коленкором и положили на них бездыханное тело подвижника. Он умер телом, но души праведных в руках Божиих, и как сказал Господь во Своем Божественном слове: "Православляющаго Мя прославлю", так и исполняет Господь Свое обещание, исполнил он его и над Своим верным рабом старцем Павлом. Он умер в глубокую ночь, а чуть только начало светать, весь город Таганрог и окружающие его деревни подвинулись, узнав о кончине Павла Павловича, как многие его называли. Слух о смерти его с быстротой молнии распространился везде, и повалил народ толпами в его убогую келию, чтобы увидеть его и приложиться к его праху, и так много народу шло, что невозможно было и во двор зайти, а двери его келий буквально ломились от большого стечения народа. Так были тронуты сердца людей столь великим покойником и горячей к нему любовью, что не желали расстаться с его телом, целые дни и ночи готовы были люди стоять у его гроба без пищи и сна. По случаю необычайного стечения народа во дворе келий почившего снаряжена была полиция, которая по очереди впускала всех желающих приложиться к умершему старцу. Среди приходящих немало было больных, одержимых злыми духами, которые при гробе старца обнаруживали и проявляли припадки и другие неестественные действия: охали и кричали различными голосами, лаяли, как псы, и кукарекали, как петухи, и все тайные болезни этих несчастных были обнаружены. Обращаясь к нему, как к живому, и прилаживаясь к его телу, больные кричали ему: "Павло Павлович, помилуй и помолись за нас", и многие из больных по вере своей получали у его гроба исцеление. Тело почившего подвижника стояло непогребенным три дня, и народу за эти три дня перебывало у его гроба столько, что нужно было считать тысячами. На третий день в три часа утра для большего удобства желающих приложиться, гроб с останками почившего был вынесен из келий во двор, и стояло тело его во дворе до восьми часов утра. Когда вынесли гроб из келий, то коленкор, которым были покрыты столы, мгновенно был разорван на части, и все наперерыв старались хоть малый лоскуток его взять себе для памяти о великом старце, многие же брали его по вере для исцеления своих недугов. Тогда живущие в келий послушницы, видя происходящее, и себе стали делать то же, но успели схватить только небольшие кусочки, - все было разобрано народом.

Когда гроб с телом усопшего стоял еше во дворе, то привели туда одну таганрогскую женщину по фамилии Бачиха; она жестоко страдала припадками и была одержима злыми духами, и вот ее с трудом четыре человека влекли к гробу старца, она же сильно упиралась, кричала неестественным голосом и ежеминутно вырывалась из рук ее несших, но когда ее приложили к телу, она сейчас же сделалась бессильной, как бы мертвой, так как по молитве старца враг вышел из нее, оставив ее чуть живой. Исцеленная тогда стала сама креститься с усердием и благодарила Господа и Его угодника, а те мужчины, которые ее подводили к телу, обернулись на восток и, молясь, говорили: "Слава Тебе, Господи, что Ты благодать Свою послал нашему Таганрогу".

Это исцеление больной припадочной женщины поразило многих из народа, видевших его, а одна послушница старца - Устинья, часто оскорблявшая его при жизни своим непослушанием, увидев это знамение благодати Божией от гроба старца и уверившись в его праведности, со слезами на глазах просила прощения у Господа и у старца Павла за то, что часто спорила с ним из-за пустяков. Тогда она вспомнила слова праведника, как он часто говорил им: "Хозяин квартиры не знае, хто у его во двори живет, а дивчата не знають, кому служуть", а когда умер старец, то все узнали, что за человек он был.

Когда хоронили старца Павла, погода была очень грязная и холодная, но народ на это не смотрел.

В восемь часов утра пришли из приходской церкви Св. Николая священнослужители - о. Николай Шапошников и диакон Григорий Данников. Прибыл к тому времени и о. Антоний Попов со своим девичьим хором из села Николаевки.

Совершив во дворе над телом старца последнюю панихиду, подняли его гроб и понесли для отпевания в Кладбищенскую церковь к началу Литургии. Несли его по Екатерининской улице; улица эта в то время была не вымощенная, так что грязь была буквально по колени и много задерживала печальное шествие; мешала также свободному шествию большая масса народа, который толпами теснился и окружал гроб своего любимца, желая быть к нему ближе и поминутно прилаживаясь к телу почившего. Тогда несшие гроб принуждены были поднять носилки высоко и несли его над своими головами на ладонях, чтобы не замедлять хода, а нужно было успеть к началу Литургии. Многие из народа тогда влезли на заборы и крыши домов, чтобы хоть оттуда посмотреть в последний раз на святое лицо старца. Когда внесли гроб с почившим в Кладбищенскую церковь, началась Божественная Литургия, которую совершали соборно три иерея - вышеупомянутые о. Николай Шапошников, о. Антоний Попов и Иаков Досичев из Кладбищенской церкви. Кладбищенская церковь очень маленькая и не могла вместить и десятой части стекшегося на погребение старца народа; во время совершения Литургии в церкви был необычайный шум от великой тесноты, а также от множества больных и припадочных, здесь находившихся, которые сильно кричали, и сдержать их не было никакой возможности. Одни кричали: "Павло Павлович, помилуй", другие кричали: "Помолись за нас", хватали его за руки и тянули из гроба, лобызая их. Понятно, от такого шума и крика не было слышно ни возгласов священнослужителей, ни даже певчих, поющих службу, так что совершать службу и петь приходилось попредметно. По окончании Литургии последовал чин отпевания, и затем гроб с останками почившего понесли к приготовленной для него могиле в одном квартале от церкви. Толпа народа все возрастала, и, когда его вынесли из храма, люди хлынули ко гробу, чтобы еще в последний раз приложиться и облобызать дорогой прах, и народ не давал ходу носильщикам. Пришлось нести гроб к могиле (саженей не больше 120-150) более часу. Народ так был тронут сердцем, что готов был до самой ночи стоять и прилаживаться, выражая тем самым свою любовь к старцу и почтение. Тогда многие, не могущие добраться до гроба, стали залезать на деревья, на памятники и на кресты, и смотрели с великим желанием на небывалое до сих пор в Таганроге печально-торжественное зрелище.

В три часа дня или позже гроб опустили в могилу и предали его земле, но народ и после этого до самой ночи оставался здесь, покланяясь у его могилы и молясь об упокоении его праведной души. Тогда исполнились слова почившего, которые он говорил своим посетителям: "Когда я умру, то соберется много мух и будут сидеть они и на домах, и на деревьях, и на заборах, и на крестах".

Видя многих больных и припадочных исцеленными, народ умилился сердцем и прославлял Бога, давшего благодать почившему старцу, и исполнилось тогда над старцем Павлом слово Господне: "Прославляющаго Мя прославлю".

Со дня его погребения и доныне Господь прославляет Своего раба, и могила его с того времени осталась незабвенной не только Таганрогом и его окружностями, но и отдаленными местами. Народ, посещающий могилу старца, служит там по нем панихиды, с призыванием имени Господня и старца Павла, берет землю с его могилы и чрез нее, по вере своей в праведника, получает исцеление душевных, а нередко и телесных своих недугов, наипаче же в лихорадочной болезни - такие люди носят на шее землю с его могилы. В благодарность за помощь, являемую старцем, люди приносят ему на могилу от своего усердия масло для неугасимой лампады у его гроба, свечи и ладан.

После погребения старца в продолжение сорока дней, и до году в его келий читался по нем неусыпаемый Псалтирь, а в Иерусалимском монастыре был по нем сорокоуст. В подражание тому, как старец каждый понедельник нанимал обедни, в Кладбищенской церкви каждый понедельник служили Литургию за упокой его души и панихиду; в последние же годы обедни по старцу Павлу служились два и три раза в неделю, и эти обедни, а после них панихиды, усердно посещаются народом, который не забывает старца вот уже несколько десятков лет. Да и как забыть такого великого благодетеля, по молитве которого многие и многие получили милость Божию; из любви к старцу эти многие ежедневно посещают его могилу.

Кроме заупокойных литургий и панихид каждую неделю в понедельник, четверг и субботу, два раза в год совершается в келий старца торжественное всенощное бдение с молебном и панихидою по старцу, его родителям и благотворителям его келий. Совершаются эти службы в день его ангела 6 ноября. В эти дни бывает большое стечение народа со всех окрестностей, душ 500 и более; народ накануне слушает всенощную, а в самые дни памяти старца слушает заупокойную Литургию и отправляется на его могилу, где бывает торжественная панихида и раздача милостыни народу в память старца; а затем народ опять приходит в его келию, где предлагается ему поминальная трапеза.

Вскоре после кончины благочестивого старца Павла один усердный его почитатель - подрядчик кирпичного завода Никанор Иванович (фамилия неизвестна), который еще при жизни старца купил место для его могилы, огородил его деревянной решеткой. Старец Павел при жизни своей хоронил здесь своих послушниц. Со дня его погребения в 1879 году до 1905 года на его гробе, как мы сказали, в известные дни, а когда и ежедневно, совершались панихиды, какая бы погода ни была - грязь ли, дождь или снег шел, - ни священники не отказывали, ни народ не переставал проявлять своего усердия к почившему, стоя зачастую в грязи по колени, иногда под проливным дождем, в метель и сильные морозы, и совершая заупокойные пения над своим дорогим покойником. Видя труд и усердие народа к Своему избраннику, Господь по молитве старца положил в сердце одному благочестивому человеку сделать хоть какую-нибудь защиту от непогоды посетителям старцевой могилы. Этот благодетель, именем Иван Никитич Ионикин, в 1905 году явился однажды на могилу старца отслужить по нем панихиду. В то время лил большой дождь, но, несмотря на это, священник и послушницы старца, а также и народ стояли у могилы и совершали панихиду. Это обстоятельство навело Ионикина на раздумье, и в сердце его явилось сожаление, что место упокоения такого великого человека, несмотря на то, что его посещает множество народа, остается без призора и надлежащей подобающей ему защиты от непогоды осенью и зимой, а летом от солнца и зноя. Тогда он решил поставить на свои средства, хоть из дешевого материала, деревянную часовню, и с этой целью обратился за разрешением к подлежащему начальству, заявив об этом своем желании предварительно кладбищенскому священнику о. Александру Курилову и местному благочинному священнику о. Александру Баландину и заручившись поддержкою в этом деле гласного Таганрогской думы, заведующего кладбищем. Желаемое разрешение скоро было получено, и Ионикин приступил к постройке памятника-часовни. Сломав решетчатый палисадник, он в начале ноября месяца 1905 года начал, а к Рождеству Христову окончил постройку. Этот памятник-часовня, размером в длину 14 аршин и в ширину 10 аршин, имеет вид часовни с пирамидальной крышей, увенчанной крестом. В нем двери и 7 окон; посреди него находится могила старца Павла, имеющая вид гробницы с насыпанной в нее землей и в изголовьи которой возвышается большой восьмиконечный крест с прибитым к нему распятием и вставленной здесь же лампадой, которая горит неугасимо. Внизу креста прибита жестяная досточка со следующей надписью:

"Под сим крестом покоятся останки раба Божия старца Павла Павловича Стожкова. Родился в 1792 г. 6 ноября, скончался в 1879 г. 10 марта. Старец Павел Павлович Стожков родом был дворянин Черниговской губернии, Кролевецкого уезда, был сын Губернского канцеляриста, коллежского регистратора. Жил в г. Таганроге более 50 лет, сначала занимался простыми работами и временами ходил в Северную и Западную страну на поклонение, а в последнее время занимался преимущественно благотворительными делами. Предстоящая сия могила сокрыла старца и отца, который был приятель странных, милостив для нищих и убогих и изувеченных калек. Таков он был в строгих подвигах самоотвержения весь свой временный век, с молоду и до старости лет был образ кротости и добродетелей предмет. Христе! Нас грешных Искупитель, прими раба Твоего в Обитель".

Вся часовня-памятник внутри украшена св. иконами, пожертвованными благодетелями и почитателями почившего старца; пред иконами много лампад. Все место под часовнею занято могилами приближенных старца, его послушниками и послушницами, умершими при жизни старца и после его смерти. Внутри часовни имеются надписи похороненных там сподвижников старца Павла, а с левой стороны его могилы, также посреди часовни возвышается еще одна гробница послушника старца, упоминаемого в этой главе - старца Емилиана.

Часовня-памятник очень поместительна, так что в ней могут стоять человек 120-150, но в дни памяти старца она далеко не может вместить всех желающих, и тогда народ окружает со всех сторон, ожидая очереди войти и поклониться у его гроба. За такое усердие Ионикина к месту упокоения старца Господь, по молитвам его, Даровал исцеление его жене Марии, которая несколько лет страдала припадками, а также и его дети болели тою же болезнью. Сам Ионикин рассказывал, какое он перенес страдание и горе из-за болезни жены и детей "Бывало приду с работы домой, жена моя и трое детей сидят оборванные чуть не догола, посуда перебита, везде в доме страшный беспорядок; когда на них находил припадок, то они без сознания не знают, что и делают; кричали страшными голосами, крякали, как лягушки, сычали, как змеи, и лаяли, как псы, а в настоящее время, слава Богу, по молитвам старца Павла всего этого не стало; припадки прекратились, и все мое семейство совершенно здорово".

За великую любовь старца Павла к людям Господь воздал ему тем же. Памятник-часовня, где почивает его прах, сделался дорогим и как бы священным местом для народа, и место это он, по своему усердию, украсил св. иконами и приносит туда свои жертвы Богу за упокой праведной души. Приношения эти (деревянное масло, свечи и ладан, а также и милостыня) никогда не прекращаются, и над старцем Павлом, воистину, исполнились слова Господа нашего Иисуса Христа, какие он сказал в Святом Евангелии: "Ищите прежде Царствия Божия и правды Его и сия вся приложатся вам" (Матф. 6, 33), и еще: "Аще хощете, да творят вам человецы, и вы творите им такожде" (Матф. 7, 12). Благочестивый старец Павел при жизни своей искал главного, именно Царствия Божия: все родительское имение свое, которого было больше 60000 рублей, он роздал бедным и в жизни своей не старался приобретать себе ничего, раздавая другим все, что приносили ему благодетели, однако никогда в своей жизни он не терпел нужды; так, по неложному слову Божию, все земное приложилось ему в награду за его усердие и любовь к Богу и ближним. Как он в своей жизни старался делать всем и каждому добро, а наипаче заботился о спасении своих ближних, так после своей смерти он получил сторицею от тех, которых любил и которые воздают ему тою же любовью, тем усердием, какие старец проявлял в своей жизни. Любил старец при жизни своей жертвовать в храмы Божий, а также раздавать людям св. иконы, деревянное масло, свечи и ладан; так теперь и ему в место его упокоения приносит народ масло, ладан, свечи. Любил также старец возжигать пред Ликом Божиим и Матери Божией и Святых светильники, да не только сам любил это делать, но и людей учил тому же. Так теперь возжигаются народом светильники и в том месте, которое сделалось местом его вечного упокоения.

Оканчивая описание жизни подвижника Павла Павловича, нельзя не сказать в заключение, что жизнь эта поистине была замечательна. Замечательна тем, что жизнь свою старец вел не в пустыне или монастыре, а в большом и шумном городе, среди тысяч людей всякого звания и всех положений. Удивительно поэтому, что старец, живя среди них, умел сохранить в своем сердце негасимую веру в Бога и воплотить в своей жизни те великие заветы Христа, которые начертаны в Божественном Его слове - воплотить среди того круговорота жизни, который, по словам песнописца, называется житейским морем, воздвигаемым постоянно напастей бурею. Да! Старец не только сохранил словеса жизни и исполнил их в своей жизни, но и другим указывал путь к тому же; он вел народ ко Христу и вечному спасению. Да! Он был великий человек, по словам Спасителя: "Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небесном". (Матф. 5, 19).