Зарождение донского казачества

Весьма положительную роль в последовательном и успешном осуществлении активной обороны русского государства на юге суждено было сыграть той новой исторической силе, которая появилась в XVI веке на территории Дикого поля, в лице донского казачества. Казаки стяжали себе славу стойких и бескорыстных защитников русской земли от турецко-татарской экспансии в XVI-XVII вв.

Достаточно вспомнить здесь борьбу казаков под Азовом и за Азов (С течением времени казаки фактически блокировали Азов, и уже в 30-х годах XVII века азовский бей был вынужден констатировать полный упадок азовской торговли и бедность его населения), их крупные и смелые военно-морские походы, их неустанную борьбу с отрядами азовских и казыевских татар (малых ногаев), совершавших разбойничьи нападения на южные границы русского государства па Калмыцкому, Изюмскому и Муравскому шляхам.

Прочно осваивая территорию Дикого поля, заселяя Подонье-Приазовье, ведя борьбу с турками и татарами, донское казачество подготовило почву и облегчило условия для включения Подонья-Приазовья в состав русского государства, и тем самым выполнило крупную прогрессивную роль к истории нашей Родины.

Нам остается кратко рассказать о наиболее существенных моментах начальной истории донского казачества.

Известно, что XV-XVI века в истории нашей Родины проходили под знаком роста крепостнического закабаления крестьян и усиления их эксплоатации.

Невыносимое положение заставляло крестьян сниматься с насиженных мест и искать лучшей доли в других местах. Значительное количество обездоленных крестьян устремлялось на юг.

Часть беглых не доходила до Дона и оседала в южных частях Козловского, Тамбовского и других уездов; другая же часть заселяла обширные и привольные места по течению Дона, лишь кое-где занятые выходцами из татарских улусов. Здесь, на Дону, беглецы освобождались и от помещичьей кабалы и от тяжести государственных повинностей; здесь, на Дону, беглецы становились казаками («Казак» (от тюркского) - беглец, наездник, бродяга, вольный, независимый человек). Крестьяне, бежавшие на Дон, при поимке их показывали: «Бегали мы на Дон к казакам не по приговору, а собою, от великой скудости». Характерен относящийся ко времени между 1520 и 1540 годами ответ царя Ивана IV на жалобы ногайских татар о разорении донскими казаками их улусов «а живут на Дону нашего государства беглые люди».

Донское казачество формировалось не из одного лишь беглого русского крестьянства, хотя последнее всегда составляло преобладающую массу казачества. На Дон уходили и представители разоренных городских низов, в том числе из южно-русских городов - посадские люди, бурлаки, гребцы, сопровождавшие на Дону груженные хлебом струги, стрельцы и др.

Шли, наконец, на Дон угнетенные люди не только из Московского государства, из Руси, но и из других земель и стран.

«Ныне, государь, казаков на поле много и черкасцев, и киян, и твоих государевых; вышли государь, на поле со всех украин», - писал в 1546 году царю путивльский воевода. «Приходят на Дон казаковать из Руси, Литвы и иных земель», - говорили сами казаки в одном из документов.

Подъячий Посольского приказа XVII в. Григорий Котошихин так описывал состав донского казачества: «А люди они породою москвичи и иных городов, и новокрещенные татаровя, и запорожские казаки, и поляки, и ляхи, и многие из них московских бояр, и торговые люди, и крестьяне, которые, приговорены были к казни в разбойных и татиных и в иных делах, и подкрадчя и награбя бояр своих, уходят на Дон; и быв на Дону хотя одну неделю или месяц, а случится им с чем-нибудь приехать к Москве, и до них вперед дела никакого ни в чем не бывает никому, что кто ни своровал, потому что Доном от всяких бед освобождаются» («О России в царствование Алексея Михайловича», 4-е изд., М., 1906).

Бежали на Дон и до Ивана Грозного и при нем. Бегство крестьян на Дон возросло еще больше при преемнике Ивана IV - царе Федоре (1584-1598 гг.).

Исключительно большую роль в усилении притока беглых крестьян на Дон сыграло разорение на Руси 70-80-х годов XVI века.

Именно в этот период на Руси и начался процесс слияния различных групп зависимого населения в однородную крепостную массу. Насильственное удержание за землевладельцем рабочих рук взяло на себя феодальное крепостническое государство.

И без того тяжелое положение крестьян усугубилось тогда бедственным «запустением» Московского государства. Чем бы ни объяснять причины этой временной хозяйственной разрухи, но в основном она была вызвана непомерным увеличением государственных налогов из-за тяжелой и длительной ливонской войны. Обеднение и разброд населения не преминули вызвать недород хлеба, упадок торговли, голод и вслед за ним - моровое поветрие (эпидемии) и смерть (Б. Д. Греков. - Крестьяне на Руси о древнейших времен до XVII века. Изд-во Академии наук СССР, М.-Л., 1946).

В 70-х и особенно 80-х годах XVI в. разруха достигла своей наивысшей точки. Запустение охватило не только отдельные дворы, но и целые деревни и поместья центральных и южных областей русского государства. Жестокая внутренняя борьба на Руси (например, опричнины с земщиной) мешала быстрому принятию мер для борьбы с кризисом. Татарский набег 1571 года, когда хан дошел до самой Москвы, еще более усугубил трудности. Писцовые книги того времени пестрят записями с указанием, что такой-то крестьянин, обнищав, покинул свое хозяйство.

Надо отдать справедливость русскому правительству, которое, в конечном счете, сумело принять действенные меры к ликвидации разрухи. На рубеже XVI-XVII веков стал заметен явственный подъем хозяйственной жизни Московского государства. Однако за годы кризиса значительное количество населения успело уйти с насиженных мест. Часть его вернулась, стечением времени, обратно, часть осталась на новых местах, пополнив собой состав казачества «Дикого поля».

Бегство на Дон продолжалось и на протяжении всего XVII века, но особенно значительная новая вспышка притока беглых на Дон падает на 50-60-е годы XVII в., когда массовые побеги крестьян на южные и юго-восточные окраины русского государства приняли формы и размеры подлинного крестьянского движения (А. А. Новосельский. - «Отдаточные книги беглых» как источник для изучения народной колонизации на Руси в XVII веке. «Труды» историко-архивного института Главного Архивного Управления МВД Союза ССР, том II, Кафедра вспомогательных исторических дисциплин, М., 1946, и др.).

По вопросу о происхождении казачества мы имеем крайне ценные указания в одной из записных тетрадей основоположника научного коммунизма Карла Маркса. В 60-х годах XIX в. в целях наилучшего понимания крестьянского вопроса в России и сложившихся там земельных отношений, Маркс приступил к изучению русского языка и литературы. Маркс занимался, в частности, изучением крестьянской войны, тех причин, которые вызвали ее, и роли в ней донского казака Степана Разина, названного им передовым борщом казачества.

Рукопись Маркса впервые была опубликована в 1926 году. Работавший тогда на Северном Кавказе А. И. Микоян в своей статье о донском казачестве подчеркнул особо важное значение высказываний Карла Маркса по истории казачества.

Что же говорит Маркс о возникновении казачества?

«Казачество, - пишет Маркс, - возникло тогда, когда удельная стихия пала под давлением единодержавия, оно, было противодействием старого новому. Ряды казачества наполнялись недовольными элементами, которые не уживались в обществе, не могли переносить его уз. Русь тогда была разделена на два государства: Москву и Литву.

В обеих половинах явилось казачество. Тогда как в Южной Руси заложилось славное Запорожье и дух казачества разлился по всей Украине, произошел такой же наплыв народа с Севера на Дон... В эпоху Самозванца (собственно псевдоним) казачество, по-видимому, стремилось только образовать отдельное общество в русских южных краях для защиты своей независимости от северного единовластия, но, вмешавшись в начале XVII века в дела Москвы, оно уже не ограничивалось южными степями, а стремилось распространить свои «начала» по всей земле Московского государства. С этого времени повсюду появляются казаки. Чтобы положить конец этому брожению, правительство допустило существование казачества в виде особого военного сословия, наравне с стрельцами, пушкарями и воротниками» (Цит. по журн. «Молодая Гвардия», М., 1926, № 1; ср. также «Исторический журнал», - М., 1941., № 6 (ст. проф. Э. Ярошевского - «Степан Разин»)).

Маркс подробно изучает способы эксплоатации боярами и помещиками крестьян и холопов, обрисовывает тяжелое, рабское положение последних, которое толкало их к бегству, к казацкой вольнице. Маркс пишет, что в особенности «в Смутное время множество холопов разбежалось и пошло в казаки. С восстановлением власти правительство сначала хотело и холопов обратить к прежним обязанностям, но должно было сделать уступку, дозволив тем, которые пошли в казаки, оставаться в казачестве».

«Вольный Дон, - записывает Маркс в своей тетради, - был центром казачества. Долго независимый, он в царствование Михаила Федоровича признал власть Московского царя».

Высказывания Маркса не оставляют сомнений в том, что. гений научного коммунизма признавал, что первоначальная история донского казачества являлась историей казацкой вольницы.

Именно эта казацкая вольница, ее бунтарские элементы вписали незабываемые страницы в историю крестьянских движений в феодально-крепостной России. Казацкая вольница шла совместно с восстававшими против феодально-крепостного гнета крестьянскими массами и жестоко расправлялась с ненавистными «царевыми» слугами, князьями, боярами и помещиками. Сами условия жизни на Дону первых поселенцев-казаков содействовали выработке характера свободолюбивого человека и смелого воина. Нужно было противостоять не только царским отрядам, ловившим беглых, но и противнику из среды степных народов, населявших Причерноморье и Приазовье, - быть всегда готовым к набегу татар, ногайцев и др. С ранней юности приучался донской казак скакать на коне и владеть оружием, переносить трудности военных походов. 10-12-летний мальчик уже сопутствовал отцу и брату в рыбной ловле, охоте. В силу своих жизненных условий часто казак одновременно был и рыболовом, и охотником, и воином.

Из таких свободолюбивых, смелых людей и складывались в старину казачьи общины с их своеобразной демократией.

В первой четверти XVII в. казачество уже имело свое самоуправление - войсковой круг - и старшину. Круг представлял собой войсковое собрание, совещание («вольные люди учинили меж себя круг», «учали... круги меж себя делать по казацкому обычаю», «вольные люди стояли в кругу», «из того же круга из вольных людей»).

Казацкую вольницу нельзя, конечно, представлять себе как какое-то внеклассовое общество. Если в начале оседания беглых людей на Дону и существовало среди них, в той или иной мере, экономическое равенство, то впоследствии, с захватом одними лучших земель, другими - худших, с развитием торговли, появлением скупщиков и т. д. казачество быстро стало делиться на зажиточных, «домовитых», «дюжих» и казацкую голытьбу, «голутвенных» казаков, которые нередко работали на тех же «домовитых» казаков. Именно «голутвенные» казаки - вчерашние крепостные крестьяне - и представляли собой огромную массу горючего материала, готового вспыхнуть каждую минуту, и в союзе с угнетенными крестьянами обрушиться на «диктатуру крепостников» (Ленин).

На Дону казаки селились «городками». В старину под «городком» понимались поселения, обнесенные земляными и деревянными укреплениями для защиты от нападений. Городок, следовательно, - укрепленный населенный пункт. Сохранились отдельные известия о том, что наряду с городками, состоявшими из деревянных построек, имелись якобы и некоторые городки, располагавшие «каменными замками».

О внешнем виде казачьих городков известно, что многие из них огораживались деревянным тыном, а некоторые - плетнем с плетеными же башнями. Были городки и без всяких укреплений. Строились городки всегда по берегу реки или на островах. Внутри городков располагались деревянные постройки - курени или избы отдельных казаков. В крупных городках были лавки торговых людей; таких лавок было особенно много в Черкасске.

Первым, по времени образования, казачьим городком по Дону считался Мигулин. Последними в нижнем течении Дона городками были Черкасский и расположенные вблизи него Дурной и Скородум. Городки существовали и по притокам Дона: Хопру, Медведице, Бузулуку, Донцу и пр.

Так начало свое существование донское казачество, которое исторически прошло очень сложный, противоречивый и своеобразный путь своего развития.

Но последующая история донского казачества требует специального рассмотрения и уже выходит за рамки этой книги.