25.07.2016

Плятт - ростовчанин по рождению

Вернувшись в донскую столицу, будущий пастор Шлаг вступил в новую полосу жизни.

"Любопытно, что в 1936 году, когда Студия Ю. А. Завадского была переброшена на постоянную работу в Ростов-на-Дону, театральные сплетники всерьез подозревали меня в причастности к этой интриге как единственного ростовчанина в труппе", - писал знаменитый артист Ростислав Янович Плятт в книге воспоминаний "Без эпилога".

Ростовчанин Плятт в Ростове прожил в общей сложности года три. Он здесь родился, но болезнь матери вскоре заставила семью перебраться в курортный Кисловодск. Этот переезд подарил больной еще несколько лет жизни. Когда отмеренный ей срок вышел, отец Плятта, адвокат, решил перебраться в Москву.

Возвращение в Ростов, хотя бы даже со столичной труппой, было для Плятта безрадостной неожиданностью. Понятно, что, покинув этот город годовалым, Плятт не мог питать к нему какие-то особенно теплые чувства. Вдобавок к этому драмтеатр им. М. Горького, на сцене которого предстояло работать, артисту жутко не понравился. Он пенял на архитекторов этого уникального здания за то, что, увлекшись оригинальной идеей соорудить здание в форме трактора, позабыли о главном его предназначении. Даже сочинил иронические куплеты, и коллеги распевали их на мотив популярной тогда песни "Широка страна моя родная":

Широки партер, 
          и пол, и стены,
Рампа, 
как велосипедный трек.
Мы другой такой 
          не знаем сцены,
Где так плохо 
          слышен человек!!!

И все-таки притерпелась, приспособилась труппа Завадского и к этой трудной сцене, и к казавшимся ей нелепыми огромным коридорам и фойе, мрамору, бархату и прочим, в ее глазах, излишествам. Именно на этой сцене Ростислав Плятт сыграл роль, которая подняла его на новую профессиональную высоту. Это был мерзавец фон Ранкен в спектакле по пьесе Леонида Андреева "Дни нашей жизни". Там полковница, впавшая в нищету, принуждает дочь к занятию проституцией и сама ищет клиентов. Плятту Завадский дал роль бывшего сослуживца ее мужа, аккуратного господина, педанта и, верно, моралиста, который, однако, охотно клюет на свеженькую "клубничку" по бросовой цене.

Плятт очень убедительно показал гнусное нутро, скрывающееся за внешней благопристойностью. Артиста горячо приветствовала публика, видавшая в роли Ранкена театральных знаменитостей прежних лет, эту работу высоко оценили столичные критики.

Для Плятта словно наступила полоса везения. Ведь в это же время его осенила наконец своим крылом десятая муза - покровительница кино. Плятту позвонили с "Мосфильма" и предложили сыграть эпизодическую роль военспеца Иванова в фильме "Ленин в 1918 году".

Пожалуй, забавно, что человек с не очень-то русской внешностью и совсем не нашенским именем-отчеством начал кинокарьеру с Иванова. (Потом Плятт, кстати, будет часто изображать на экране иностранцев.)

"Предъявляя свой паспорт там, где это требовалось, я очень часто замечал некую озадаченность в лице милиционера, когда он читал: "Плятт Ростислав Янович, русский", - вспоминал артист. - Это продолжалось до той поры, когда меня стали узнавать по фильмам. А из-за "Яновича" многие считали прибалтом".

Иностранности своему имени Плятт, решив посвятить себя сцене, прибавил сам: удвоил в фамилии букву "т" (прежде она писалась "Плят"), а имени отца вернул первоначальное звучание. Его отец Иван Иосифович был сильно обрусевший поляк и, по-настоящему, конечно, Ян.

Приглашение с "Мосфильма", пусть и на эпизодическую роль, вероятно, произвело на Плятта эффект горы, свалившейся с плеч. Ведь он уже начинал комплексовать: ему скоро тридцать лет, он - известный театральный актер, и до сих пор ни одного приглашения сняться в кино, при том, что большинство его коллег съемочную площадку давно уже освоило.

Непривычный к кинокамере и самой атмосфере киностудии, Плятт на съемках "Ленин в 1918 году" поначалу ощутил некоторую скованность. К счастью, режиссер Михаил Ромм угадал его состояние и разрядил напряжение юмором, который Плятт всегда любил.

- Ростислав Янович? Слишком длинно. Буду звать вас Ян Казимирович, - пошутил Ромм. Потом заменил "Казимировича" на "Яныча", а к концу их совместной работы уже не выглядело фамильярностью и обращение к артисту просто по имени: "Слава!".

Однако видевшие фильм "Ленин в 1918 году" могут удивиться: а где же там военспец Иванов?

Иванова давно уже в этой картине нет. Эпизод с Ивановым заключался в его разговоре со Сталиным, роль которого играл Геловани. В 1953-м, после разоблачения "культа личности", Сталина-Геловани из фильма вырезали, а вместе с ним неизбежно пострадал и Иванов-Плятт. Так что во многих статьях о Плятте отсчет его киноролей начинается с холостяка-геолога из лирической комедии "Подкидыш".

До выхода на экраны сериала "Семнадцать мгновений весны", в котором Плятт сыграл запоминающийся образ пастора-антифашиста, самой популярной его ролью был, пожалуй, шалопай Бубенцов из кинокомедии "Весна". Зрители, пересматривая этот фильм, с особым удовольствием ждали, когда же Бубенцов выдаст свой разгильдяйский афоризм: "Где бы ни работать, только бы не работать", а ответ на жеманный вопрос Маргариты Львовны-Фаины Раневской: "Что вам нравится во мне больше всего", ляпнет с неподражаемой интонацией:

- Жилплощадь!

Вот что заметил Плятт об этом партнерстве с Раневской в мемуарах: "Эксцентрические буффонадно-комедийные ситуации "Весны", казалось, не предвещали какой-нибудь серьезной встречи в будущем, но такая встреча все же случилась четверть века спустя, и театральные остряки говаривали, что в "Весне" мы только пристраивались к нашим "семейным" отношениям, чтобы потом реализовать их в спектакле "Дальше - тишина".

Как бы то ни было, тут мы стали супругами Купер, пронесшими через всю свою долгую жизнь трогательную, неувядающую любовь друг к другу".

О Плятте рассказывали, что в его жизни тоже была неувядающая любовь. К Вере Марецкой, жене его театрального учителя и глубоко уважаемого им режиссера Юрия Завадского. И будто бы после развода с Завадским и гибели на войне второго мужа Марецкая получала от Плятта предложения руки и сердца, но всякий раз отвечала отказом.

Сам Плятт в мемуарах ни словом на этот счет не обмолвился, хотя Вере Петровне посвятил целую главу. В ней больше рассказывал об актерских ее талантах и утверждал, что актрисы блистательнее не знал.

Они ушли из жизни в один год: жена Плятта - актриса Нина Бутова - и любовь всей его жизни Марецкая. Вера Петровна долго боролась с неизлечимой болезнью. Плятт, навещая ее в больнице, шутил, старался Веру Петровну развеселить, но, покинув ее палату, порой не мог сдержать слез.

Однако его последние годы не были одинокими: Плятт женился на дикторе Всесоюзного радио Людмиле Маратовой, которая ушла к нему от его старого товарища радиоведущего Николая Литвинова.

Плятту понравилось работать с Татьяной Лиозновой, режиссером "Семнадцати мгновений". Он называл ее Хозяйкой, порой звонил, как бы шутя спрашивая, когда они вновь приступят к работе. После "Мгновений" Хозяйка сняла еще три фильма, но не увидела там персонажей, которые подошли бы Плятту.

А он после пастера Шлага снялся еще в десятке киноролей, глубоких, интересных. Сыграл, к примеру, в "Послесловии" Хуциева драму пожилого человека, ставшего чужим для своих близких. Но для большинства зрителей Плятт все же остался прежде всего пастором Шлагом.

Потом с ним случилась беда: Плятт сломал шейку бедра. Правда, держался бодро и в театре даже собирались подыскать для него такую роль, чтобы можно было и не ходить по сцене, а вести ее, сидя в кресле. Но Плятт отказался, отшутившись:

- Как же я буду выходить на поклон?

Верно, не хотел, чтобы публика его жалела.

А вот в кино, сидя в коляске, сыграл. Это была экранизация детективно-исторического романа братьев Вайнеров "Визит к Минотавру". Роль легендарного скрипичного мастера Николо Амати вскоре назвали завещанием самого мастера экрана и сцены Ростислава Плятта потомкам.

Марина Каминская

Источники:

1. Наше время