23.01.2013

Донское духовенство и кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 году

В год государственной кампании по разгрому Русской Православной Церкви - кампании по изъятию церковных ценностей и расколу духовенства - Донская область вступила, находясь в ситуации голода. В некоторых местах положение было не лучше, чем в голодающих районах Поволжья и Приуралья. Голод стал прямым результатом Гражданской войны и грабительской политики продразвёрстки. Добровольные действия Церкви в деле пожертвования церковного имущества на помощь голодающим были отвергнуты декретом ВЦИК об изъятии церковных ценностей с инструкцией Помгола и Наркомюста о порядке изъятия, которыми вводилась насильственная конфискация всех предметов, в том числе священных сосудов.

В ответ на декрет о насильственном изъятии ценностей высшая церковная иерархия, руководствуясь своей христианской совестью и каноническими принципами, заявила протест, обращая внимание власти на то, что Церковь по-прежнему готова жертвовать, однако богослужебные предметы являются достоянием Божиим и изъятие их из церквей, даже в качестве добровольных пожертвований, запрещено канонами Вселенской Церкви и рассматривается как акт святотатства.

Первая реакция духовенства на декрет

Донской епископат отреагировал на требование государственной власти в духе митрополита Вениамина. Епископ Ростовский и Таганрогский Арсений (Смоленец) получил патриаршее воззвание, осуждавшее насильственное изъятие ценностей. Один из экземпляров он перенаправил митрополиту Донскому Митрофану, чтобы узнать его мнение о документе и дальнейших действиях в связи с ним. Как пояснял позже епископ Арсений на одном из судов, вызвало возражение не само изъятие, - то, что Церковь должна пожертвовать имеющиеся у неё ценности, лично он считал в тот момент необходимым и неизбежным, - а методы его проведения: церковные предметы не должны изыматься лицами, не принадлежащими к духовному званию: "С этим религиозное сознание не может мириться", - заявил епископ.

В это время у Льва Троцкого созрел план организации обновленческого раскола, пусковым механизмом которого должен был послужить вопрос об отношении к изъятию церковных ценностей: "Так как вопрос острый, - писал Троцкий в Политбюро 12 марта 1922 года, - то и раскол на этой почве может и должен принять очень острый характер, и той части духовенства, которая выскажется за изъятие и поможет изъятию уже возврата назад к клике патриарха Тихона не будет". Обновленцы, согласно этой программе, должны были выступить активными сторонниками изъятия. Агитация ростовского духовенства за изъятие поставила бы его в один ряд с обновленцами, могла вызвать сумятицу и не только бы породила волнения среди прихожан, но и подорвала бы их доверие к духовенству".

Изъятие ценностей в кафедральном Соборе

Кампания по изъятию началась 10 марта 1922 года. Выполняя директивы ЦК, Комиссия решила "из тактических соображений изъятие церковных ценностей начать с еврейских синагог, а затем перейти к христианским соборам". С 10 по 15 марта производилось изъятие ценностей из четырех больших еврейских синагог, которое прошло спокойно, без эксцессов.

11 марта Комиссия прибыла в крупнейший храм города Ростова-на-Дону - кафедральный собор Рождества Богородицы. Время проведения изъятия было согласовано с благочинным собора. В храме находился только причт, члены ревизионной комиссии и церковного совета и пять человек - представителей от мирян, остальные по просьбе комиссии удалились из собора. Комиссия начала зачитывать декрет ВЦИК и инструкцию к декрету. В это время удалённые из собора люди распространили по находящемуся у его стен Старому базару весть об изъятии. В народе быстро поползли слухи о том, что "грабят церковь", "евреи находятся в церкви" и т.п. Возбуждённая толпа стихийно хлынула в храм.

Комиссия была вынуждена прекратить работу и спасаться бегством: церковный староста Лосев указал дорогу. Однако на улице комиссию окружила негодующая толпа. Газета "Трудовой Дон" писала: "Тяжёлые последствия были предотвращены энергичным противодействием, оказанным толпе со стороны протодиакона и настоятеля собора, которым путём увещевания толпы удалось не допустить дикой расправы с членами комиссии".

Суды

Как свидетельствуют описи изъятого по Донской области, у Церкви отбирались богослужебные сосуды, используемые при совершении Литургии, предметы, находящиеся на Престоле, как особые святыни. Стремясь предотвратить святотатство, духовенство Дона, как и других регионов страны, попросту скрывало такие предметы, зачастую раздавая их прихожанам или унося домой. В Покровской церкви Ростова прятали чашу и кресты, в сокрытии крестов обвинялось также духовенство города Азова. В суде эти факты были истолкованы как воровство. Начались процессы по делам о краже церковного имущества, превратившиеся в хорошо организованную и достаточно эффективную антирелигиозную пропаганду. Показательные процессы прошли в следующих районах: два - в Новочеркасске, два - в Ростове-на-Дону, один - в Азове, один - в Морозовском округе, "процесс над 4 попами" - в Первом Донском округе. Кроме того, известно о целом ряде арестов, в том числе игуменьи Старочеркасского монастыря, священника Яковлева и старосты Одигитриевской церкви ст. Аксай.

Донским ревтрибуналом были вынесены расстрельные приговоры. Один из них - по делу епископа Арсения (Смоленца) в Ростове-на-Дону. Однако благодаря объявленной ВЦИК к годовщине Октябрьской революции амнистии он был заменён десятилетним сроком заключения на Соловках. К высшей мере наказания были приговорены священники церкви Александра Невского в Новочеркаске: Евдоким Фирсов и Александр Мануйлов, диакон Виссарион Иванов. В Царицине 9 июня начался судебный процесс, итогом которого стал расстрельный приговор викарию Донской епархии епископу Нижне-Чирскому Николаю (Орлову).

Суды в Донской области проходили публично в зданиях местных театров или клубов при огромном стечении народа. Так, 27-28 мая к началу суда над церковным советом Покровской церкви Ростова и её настоятелем священником Александром Гуричем перед театром Карла Маркса собралось множество людей. Охрана получила указание не пропускать в зал никого, кроме рабочих и красноармейцев.

Во второй половине мая началась широкомасштабная кампания в прессе, когда материалы о судах стали занимать иногда не одну газетную полосу. Процесс по делу епископа Арсения прошел с 22 по 30 августа. Он подробно освещался в газете "Трудовой Дон" под общим заголовком "Суд над епископом Арсением" и снабжался подробными комментариями, представляющими события в выгодном для власти ракурсе. Делу было посвящено 9 выпусков газеты с 22 августа по 1 сентября. Епископу Арсению припомнили и участие в Юго-Восточном Поместном Соборе в Ставрополе в 1919 году, и в деятельности Временного Высшего Церковного Управления. Он был признан виновным "в сознательном участии в контрреволюционных действиях, недонесении властям о контрреволюционной организации Ухтомского и Назарова, в сопротивлении распоряжениям рабоче-крестьянской власти и распространении воззваний патриарха Тихона о сопротивлении изъятию церковных ценностей".

Кампания по изъятию церковных ценностей на Дону в целом содействовала расколу среди духовенства. Есть основания полагать, что дела о сопротивлении изъятию церковных ценностей использовались ОГПУ для вербовки как участников обновленческого раскола, так и собственных агентов и осведомителей. Созданный ОГПУ обновленческий раскол донские власти оценили как способствующий изъятию: "Это обстоятельство... отвлекало самую бешеную, фанатическую часть верующих от вопроса изъятия ценностей".

В целом кампания 1922 года провоцировала рост напряжённости между властью и верующими.

Источники:

1. Журнал Московской Патриархии