Долгорукой истребляет по Дону бунтовщиков и некоторые их станицы

Князь, следуя Доном, всех тех Козаков, кои ему покорялись и выдавали мятежников, принося на них жалобы, что они их возмущали, вину им прощал и заводчиков бунта казнил и вешал, и с тем, следуя по станицам, достиг даже до Есауловской, где в осаде заперлись, вооружась городком своим, изменники Голой, Гаврюшка-чернец и Ванюшка Драной с сообщниками-ворами своими, которые ни по увещаниям, ниже по угрозам не сдавались, но жестоко отбивались целую неделю, даже силою оружия городок одержал и премножество их побил, а жилище огню предал. Пойманных же всех казнил и повешенных на плотах по Дону пускал. Из коих начальнейшие ушедши, Голой на степи пойман и так же повешен, а Гаврюшка-чернец и Ивашка Драной, переплыв ночью Дон, на Кубань бежали.

От сих мест Князь Долгорукой, отделя от себя команды, послал в верховые места по рекам, а Бригадира Шидловского с Слободскими и Малороссийскими полками по Северном Донцу, сам же следовал по Дону. Где поступаемо было как и с первыми, а непокоряющиеся и бунтующие с сопротивлением станицы, как-то: на Дону Старогригорьевскую и при устье Хопра реки Пристановскую, по Донцу почав с Шулгинки^* и все окольные их места, даже до самой Луганской станицы,- все вырублены и до основания истреблены и сожжены. Главных же бунтовщиков и пойманных изменников, а в прочих юртах от девяти десятого вешали, и оных всех на плотах висящих плыть по рекам пускали, чем преужасный страх всему Дону наведен, и тем найпаче усмирены.

^* (А именно: Шулгинку, Писаревскую, Сухаревскую, Краснянскую, Боровскую, Сватову Лучку, Трехизбенскую, Мостки, Муратовскую, Айдары, Ямы, Бахмут и прочие сверх того места многие.)

Все оные сообщники бунта приносили в оправдание свое, что им сказано, якобы Государя Царя на Москве нет, а отъехал в Немецкую землю, ныне, де, повелевает Немчин, чтоб того не слушать, доколе сам Царь на Руси и на Дону не будет.