Возмездие (Щеблыкин А. П.)

А. П. Щеблыкин,

подполковник, почетный сотрудник

Госбезопасности

В июле 1959 года в Ростове-на-Дону состоялся судебный процесс над изменниками Родины карателями И. А. Семизоровым, И. П. Бондаревым, М. Д. Денисовым, Ф. П. Гордиенко, А. В. Меренковым, арестованными Управлением КГБ СССР по Ростовской области. Военный трибунал Северо-Кавказского военного округа приговорил Семизорова и Бондарева к высшей мере наказания - расстрелу, Денисова и Меренкова - к лишению свободы в исправительно-трудовой колонии сроком на 15 лет, а Гордиенко - к 10 годам. Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР 6 октября 1959 года, рассмотрев кассационные жалобы, осужденным Бондареву и Семизорову заменила смертную казнь лишением свободы сроком на 15 лет каждому.

Предварительное следствие по делу пяти карателей велось с 18 декабря 1958 года по 17 апреля 1959 года. Но активный розыск их начался, конечно, значительно раньше. Сотрудники госбезопасности Дона многое сделали, чтобы сорвать покров тайны с их преступлений.

Как было установлено следствием, в период Великой Отечественной войны с августа 1942 по февраль 1943 года в городе Шахты Ростовской области действовала оперативная команда гитлеровского карательного органа СД-Ц6. Из числа изменников Родины оккупанты сформировали вспомогательный отряд полиции, возглявляемый Гуровым. В прошлом богатый казак, Гуров в годы коллективизации подвергался раскулачиванию и поэтому люто ненавидел Советскую власть. Во вспомогательный отряд ОД в числе других лиц, враждебно относившихся к советскому строю, поступили служить Денисов, Бондарев, Гордиенко, Семизоров и Меренков. Из них двое - Семизоров и Гордиенко - ранее привлекались к уголовной ответственности за преступления.

При непосредственном участии Денисова, Бондарева, Гордиенко, Семизорова, Меренкова командой СД в городе Шахты с ноября 1942 по январь 1943 года зверски замучено, расстреляно и сброшено в ствол шахты имени Красина около 3,5 тысячи человек, в числе которых были коммунисты, комсомольцы и советские активисты.

В августе и сентябре 1942 года, когда оккупационные власти предпринимали первые шаги по наведению "нового порядка" в городе, советских людей расстреливали у противотанкового рва, а затем начальник караула тюрьмы СД Пискунов предложил вывозить арестованных на шахту имени Красина. У шахтного ствола из автомашин, крытых брезентом, выводили измученных пытками людей. Каратели раздевали их, затем по одному подводили к краю ствола и расстреливали. Трупы сбрасывали в шурф шахты. Тех, кто оказывал сопротивление, сбрасывали живыми.

Какие только изуверства не творили гитлеровцы и их подручные! Однажды на шахту доставили мать с грудным ребенком. Палач выхватил из рук матери ребенка и несколько минут на глазах обезумевшей женщины держал его за ножку вниз головой над стволом, затем ребенка и мать сбросили в шурф. Ценности, одежду и обувь, снятые с расстрелянных людей, каратели забирали себе. За участие в расстреле они получали от своих хозяев улучшенный обед со шнапсом.

В период фашистской оккупации в городе Шахты и прилегающих к нему районах действовали подпольные группы. Они вели посильную борьбу с захватчиками, распространяли среди населения антифашистские листовки, совершали отдельные диверсионные акты, собирали сведения о расположении войск противника, огневых точек и передавали эти данные советским разведчикам, появившимся в донских станицах. Особенно проявили себя коммунисты организаторы антифашистского подполья в городе Шахты Тимофей Семенович Холодов, Иван Тимофеевич Клименко, Ольга Андреевна Мешкова, Василий Михайлович Евлахов и комсомолец из станицы Раздорской Дмитрий Чекунов.

До оккупации города Шахты Т. С. Холодов работал парторгом ЦК ВКП(б) на шахте имени Воровского. В 1942 году при отступлении частей Советской Армии его оставили в тылу врага в качестве секретаря подпольного райкома партии. Вместе с ним для борьбы с оккупантами остались коммунисты Н. И. Гудков, Н. А. Фисунов и другие, которые вывели из строя шахту. В июле 1942 года Холодов ушел за Дон и организовал партизанскую группу. Выслеженный предателем Табунщиковым, Холодов в сентябре 1942 года был схвачен в хуторе Кузнецовском и доставлен в город Шахты, где в застенках гестапо подвергся пыткам и истязаниям. Измученный и избитый подпольщик был вывезен к противотанковому рву и там расстрелян.

Член КПСС с 1915 года И. Т. Клименко в годы гражданской войны находился на ответственных постах в Красной Армии, являлся комиссаром управления военных сообщений 10-й армии. За энергичные действия в боях на Царицынском фронте получил благодарность лично от В. И. Ленина. Оставшись по состоянию здоровья в оккупированном гитлеровцами городе Шахты, он организовал подпольную группу, которая вела борьбу против захватчиков, распространяла антифашистские листовки. Будучи арестованным в октябре 1942 года, Клименко подвергся страшным пыткам, но воля его не была сломлена. Перед расстрелом, находясь у края шахтного ствола, Клименко бросил палачам гневные слова проклятия и презрения, а затем схватил стоявшего неподалеку карателя и опрокинул его вместе с собой в пропасть, не ожидая выстрела.

Ольга Мешкова работала на шахте имени Октябрьской революции откатчицей. Своим активным участием в общественной работе заслужила авторитет и уважение рабочего коллектива. В 1932 году вступила в КПСС. Оставшись в оккупированном гитлеровцами городе Шахты, она приняла активное участие в подпольной борьбе против врага. В декабре 1942 года гестаповцы бросили ее в тюрьму. В январский день 1943 года Мешкова была вывезена на шахту имени Красина. Один из палачей пытался снять с нее пуховый платок, но Ольга Андреевна платком обвила шею подлого убийцы и резким движением рванула его, увлекая за собой в жерло шахты.

Коммунист В. М. Евлахов длительное время работал на шахте "Ново-Азовка", избирался там профоргом. В период оккупации, скрываясь от преследований гитлеровских палачей, он выехал в хутор Бородинский Раздорского района, где организовал партизанскую группу, но был схвачен карателями СД. Мужество и стойкость Евлахова приводили палачей в ярость. Принимавший участие в пытках гестаповец Зыков, работавший ранее на шахте "Ново-Азовка" вместе с Евлаховым, выдавил ему глаза расставленными наподобие рогатины пальцами. Лишенный зрения, испытывая мучительную боль, советский патриот продолжал держаться стойко. Вместе с другими арестованными он был вывезен на шахту имени Красина и сброшен в шурф.

Скромный труженик И. П. Ткаченко скрывал в своем доме советских военнопленных, которые тайком уходили из находившегося вблизи лагеря. Игнат Павлович переодевал их в гражданскую одежду и помогал скрытно покидать город. Зимой 1943 года Ткаченко собрал листовки, сброшенные советским самолетом, и расклеил их по городу. Незадолго до отступления гестаповцы арестовали Ткаченко и его жену, подвергли пыткам, а затем вывезли на шахту имени Красина и бросили в шурф.

Беспартийный И. С. Волокитин - участник гражданской войны. В мирное время трудился в народном хозяйстве, избирался депутатом Шахтинского городского Совета. В период Великой Отечественной войны при подходе к городу фашистских войск по заданию советских органов выводил из строя угольные предприятия. Оказавшись на захваченной противником территории, Волокитин проводил среди горожан антифашистскую агитацию. В сентябре 1942 года его арестовали гестаповцы. Прощаясь с родственниками и близкими, Волокитин сказал:

- Обо мне не плачьте. Я сделал все, что мог, а ваша жизнь впереди, не посрамите отца своего.

Как и многие другие патриоты, он был расстрелян на шахте имени Красина.

Список арестованных, замученных в гестаповском застенке, расстрелянных в противотанковом рву и на шахте имени Красина, велик, в нем значатся имена коммунистов и беспартийных, шахтинцев-горняков и жителей близлежащих районов. В черную годину фашистской оккупации они боролись с захватчиками и своими патриотическими действиями приближали час победы советского народа. Тем омерзительнее вырисовывается облик их палачей, отступников и предателей Родины.

В феврале 1943 года в результате крупного поражения фашистских войск на Волге и в излучине Дона карательные органы, дислоцировавшиеся в тылу отступавших войск противника, поспешно эвакуировались на Украину. Шахтинская команда СД выехала в Мариуполь (Жданов), где в марте была расформирована. Отряд Гурова, который состоял в основном из казаков, в полном составе влился в новое карательное формирование СД, в зондеркоманду, предназначенную для борьбы с партизанами на территории Украины. С апреля 1943 по май 1944 года Денисов, Бондарев, Гордиенко, Семизоров, Меренков в составе зондеркоманды на территории Житомирской, Хмельницкой, Тернопольской, Волынской областей продолжали совершать злодеяния - арестовывали, истязали и убивали людей, грабили мирных жителей, сжигали их дома, рыскали по лесам в поисках партизан.

В мае 1943 года в городе Олевске Житомирской области каратели в закрытой автомашине повезли на расстрел одиннадцать местных жителей, арестованных за связь с партизанами. Один из узников - Александр Белый - на ходу вскрыл пол кузова, через образовавшийся проем все патриоты выпрыгнули из автомашины. Троим из них удалось добежать до ближайшего леса и уйти к партизанам, а остальных спохватившиеся каратели выловили на дороге и расстреляли.

В июне 1943 года зондеркоманда СД при поддержке войск вермахта провела карательную акцию в селе Зольня Олевского района, жители которого поддерживали и укрывали партизан. В Зольне замаскированная под партизан группа карателей, в числе которых были Меренков и переводчик Галлеман, усыпив бдительность находившихся на ночлеге в селе партизан, открыла по ним огонь. В короткой огневой схватке были убиты трое партизан, в том числе командир отряда Морозов. Во время этой операции никому из местных жителей не удалось спастись. Село на рассвете оцепили каратели. Старики, женщины и дети (мужчины ушли в партизанские отряды) были согнаны на площадь и подвергнуты истязаниям, село разграблено и сожжено. Жителей, которые пытались бежать и скрыться в лесу, расстреливал вооруженный пулеметом Семизоров. Трупы троих убитых партизан каратели занесли в здание клуба и сожгли. В горящий дом партизана Вербельчука бросили его грудного сына. В качестве заложников арестовали и увели жителей, связанных с партизанами, в том числе трех женщин, чьи мужья были партизанами. Они домой не вернулись. В исступленной ярости Бондарев, Денисов, Гордиенко бегали по селу с факелами и поджигали дома, крытые соломой, забирали имущество, тащили на повозки свиней, кур и прочую попавшуюся под руки живность.

В августе 1943 года каратели команды СД выявили группу подпольщиков, совершавших диверсии на железнодорожной станции Шепетовка.

Трое подпольщиков - Сергей Хлопов (в организации известен под фамилией Степан Бутенко), Шматько и Разумик были выданы провокатором и арестованы. На привокзальной площади Шепетовки каратели установили три виселицы и публично казнили советских патриотов. Палач Гостман, отличавшийся своей жестокостью еще в городе Шахты, поочередно выбил подставки из-под ног Хлопова, Шматько и Разумика, трупы которых несколько дней висели для устрашения местного населения. На груди повешенных висели дощечки с крупной надписью: "Партизан".

В период дислокации зондеркоманды в городах Шепетовке Хмельницкой области и Кременце Тернопольской Денисов, Бондарев, Меренков, Семизоров, Гордиенко участвовали в карательных походах с целью подавления партизан соединения Ковпака, за голову которого германское командование обещало крупное вознаграждение.

Убивая и грабя, насилуя и сжигая, палачи бежали все дальше на запад. И чем дальше они бежали, тем ближе становился день их полного краха, день возмездия за совершенные злодеяния на советской земле. И вот он наступил!

Следователи и оперативные работники УКГБ, имевшие отношение к расследованию дела карателей, провели большую и сложную работу по выявлению лиц, причастных к преступлению, по сбору доказательств и раскрытию преступной деятельности обвиняемых. В работе по розыску карателей проявил большую энергию и настойчивость оперативный работник шахтинского аппарата УКГБ капитан В. Д. Еремин, который за результативный розыск карателей в августе 1959 года удостоен звания "Почетный сотрудник госбезопасности".

Эффективно использовали имевшиеся в их распоряжении возможности по розыску притаившихся в разных местах Советского Союза предателей начальники подразделений подполковник В. А. Сысоев и капитан Н. И. Стукалов. Заметный вклад в оперативную работу во время следствия по делу карателей внес оперуполномоченный УКГБ капитан К. А. Щеголев. Расследование уголовного дела вела бригада следователей, в которую входили К. Д. Логвиненко, Н. И. Бирюков.

У автора этих строк, принимавшего участие в расследовании, остались в памяти решительные действия, проявленные при обеспечении розыскных и следственных мероприятий начальником УКГБ того времени полковником А. А. Козыревым.

Как же были разысканы и разоблачены особо опасные государственные преступники Денисов, Бондарев, Семизоров, Гордиенко, Меренков?

В 1951-1952 годах ростовским Управлением КГБ были разысканы и арестованы изменники Родины, служившие в команде СД в городе Шахты, И. И. Пискунов, П. И. Козловцев, Ф. П. Зыков, В. А. Калинин, которые на следствии показали об обстоятельствах расстрела советских граждан на шахте имени Красина. В числе участников этого злодеяния арестованные назвали Николаева, Денисова, Бондарева, Семизорова, Гордиенко, Меренкова.

В 1958 году было установлено, что Николаев проживает на Украине. Его арестовали. На предварительном следствии и в суде Николаев, изобличенный свидетелями, дал показания о своей преступной деятельности, совершенной вместе с сослуживцами по команде СД, а также о Денисове, Семизорове, Бондареве, Гордиенко. Местонахождение их не было известно, но предполагалось, что они скрываются где-то на советской территории. Так, Козловцев показал на следствии, что незадолго до своего ареста видел на рынке в Харькове Денисова, который будто бы собирался выехать в Белгород.

Н. И. Стукалов, взявшийся за розыск Денисова, провел ряд мероприятий по Харькову и Белгороду, но безрезультатно. Дальнейшие поиски привели его в Велико-Бурлакский район Харьковской области, где были получены данные о том, что некий Денисов работал в этом районе бухгалтером и выбыл в город Луганск (ныне Ворошиловград). Дальнейшей проверкой по Луганской области было установлено, что в Сватовском районе в конторе свеклобазы работает бухгалтер М. Д. Денисов, который ведет замкнутый образ жизни, старается поменьше бывать на людях. В обличье тихого, скромного бухгалтера, как затем выяснилось, и скрывался матерый каратель.

Работник УКГБ В. А. Сысоев, имея разноречивые сведения в отношении Семизорова, длительное время продвигался по едва наметившемуся следу, который в конце концов привел в село Заречаны, под Житомиром. Оказалось, что в этом селе с послевоенных лет живет и работает асфальтировщиком в дорожностроительной конторе И. А. Семизоров. При сопоставлении биографических данных Семизорова с карателем Семизоровым просматривались различия в возрасте (на 5 лет), не сходилось место рождения, да и в написанной Семизоровым биографии указывалось, что весь период Великой Отечественной войны он находился в плену, ни слова не говорилось о пребывании в городе Шахты. Сысоев выехал в Заречаны, там добыл фотокарточку Семизорова и, возвратясь в Ростовскую область, предъявил ее жителям города Шахты, хорошо знавшим Семизорова. С большой уверенностью они опознали разыскиваемого. При предъявлении ордера на арест Семизоров некоторое время изображал недоумение, выдавая себя за другое лицо, но вопросы, которые задавали оперативный работник и следователь при выяснении личности арестованного, убедили его в бесполезности скрывать свое истинное лицо. На первом же допросе после ареста Семизоров признался, что он служил в команде СД в городе Шахты.

Гордиенко по липовым справкам устроился подсобным рабочим в Добропольскую геологоразведочную партию, которая занималась изысканиями на территории Донецкой области. Скрывавшегося карателя вполне удовлетворяли малолюдные места, и он почти успокоился, полагая, что спрятался надежно. Но по ночам его все же одолевали страхи. И не напрасно: по его следам незримо шел оперативный работник шахтинского аппарата УКГБ капитан В. Д. Еремин. По отрывочным сведениям, полученным из Донецкой области, у Еремина возникло предположение, что Гордиенко скрывается на территории этой области, хотя официальные справки кустовых адресных бюро утверждали, что Гордиенко проживающим в городах и поселках Донбасса не значится. При выезде в город Доброполье Еремин нашел женщину, которая жила с прибывшим неизвестно откуда гражданином по фамилии Гордиенко. Он работал каменщиком в местной геологоразведочной партии. Выяснение личности этого человека дало обнадеживающий результат, а встреча с ним оперативного работника окончательно подтвердила предположение, что это был интересующий органы государственной безопасности Гордиенко.

Но, пожалуй, хитрее всех спрятался Бондарев. Через свою родственницу бывший каратель пустил слух, будто он умер. Выяснением судьбы Бондарева занялся также капитан Еремин. Добытые разноречивые сведения о разыскиваемом не укладывались в цепь и не приводили к определенному выводу. Но настойчивость оперативного работника, сопряженная с ранее приобретенным опытом по розыску преступников, дала положительный результат. Как оказалось, Бондарев пребывал в полном здравии и не так уж далеко от своих родных мест. Он забился в глубинный кормосовхоз бывшего Киевского района Ростовской области и пристроился там работать кузнецом. При аресте Бондарев сделал удивленное лицо и на вопрос, был ли он когда-либо в городе Шахты, отвечал невнятно и путанно. Когда Бондарева спросили, знает ли он шефа шахтинской команды СД Гольфсгота, тот нервно прикусил губу и растерянно промямлил: "Знаю, начальник гестапо". Немного помолчав, уточнил: "Мой бывший начальник".

И лишь один из пятерых - Андрей Меренков - не предпринимал никаких попыток скрыться. Ко времени ареста, в марте 1959 года, Меренков жил в городе Новошахтинске Ростовской области, где работал шофером автобазы. Жил, не скрываясь, полагая, что с государством и народом за содеянные преступления он уже рассчитался (вскоре после Великой Отечественной войны он был судим за службу у фашистов). Но тогда на предварительном следствии и в суде он скрыл свои злодеяния, совершенные в городе Шахты и в Житомирской области. И вот за эти-то злодеяния следовало еще рассчитаться. А это означало, что прежний приговор в отношении Меренкова необходимо было отменить, с учетом открывшихся обстоятельств расследовать дело и осудить заново. Это и было осуществлено в 1959 году.

Как появились вновь открывшиеся обстоятельства применительно к Меренкову? На это дает ответ ход следствия по делу Денисова, Бондарева, Гордиенко и Семизорова.

Фашистские палачи первое время на следствии упорно твердили, что в команде СД в городе Шахты они занимались только охраной и к расстрелам советских людей отношения не имели. Потом им пришлось рассказать, как они арестовывали и доставляли в тюрьму гестапо захваченных партизан, подпольщиков, коммунистов и советских активистов. Изобличенные доказательствами злодеи вынуждены были "вспомнить", что они в составе конвоя выезжали на шахту имени Красина для участия в расстрелах арестованных советских патриотов.

Обвиняемые Денисов, Бондарев, Семизоров, Гордиенко показали, кто из сослуживцев и что конкретно делал на месте казни на шахте имени Красина, а также во время карательных походов против партизан на Украине.

Бондарев долго не мог собраться с духом правдиво рассказать о своем участии в расстрелах. Следователю казалось, что все тактические приемы, могущие вывести обвиняемого на путь истины, исчерпаны. И вот на одном из допросов Бондареву были оглашены показания одной из жительниц поселка шахты имени Красина о том, что представляла собой загородка, устроенная карателями над стволом шахты: "Высокие доски были прибиты вертикально, к стволу вел узкий проход..."

- Опять вранье, выдумывает она все, - сказал Бондарев.

- Что же неправильно, объясните, - предложил следователь обвиняемому.

- Да ведь доски-то были прибиты поперек! - в запальчивости выкрикнул Бондарев.

- Вот так, как на этой фотографии? - спросил следователь и предъявил обвиняемому снимок ограждения шахтного ствола.

- Да, так.

- Ну вот, видите, как вам хорошо знакомо это место. А говорили, что ни разу там не были.

Бондареву пришлось сознаться. Он рассказал о своем участии в расстрелах на шахте имени Красина, назвал соучастников преступления, в том числе Денисова и Меренкова.

В отношении Меренкова были получены показания о том, что он в качестве шофера вывозил арестованных на автомашине к месту расстрела в городе Шахты, а будучи на Украине и действуя в составе зондеркоманды, активно проявил себя в борьбе с партизанами.

В селе Зольня Олевского района при непосредственном участии Меренкова были вероломно убиты командир партизанского отряда Морозов и двое его товарищей. Свое участие в этих действиях Меренков длительное время отрицал, но тактически верно использованные на допросах установленные факты побудили обвиняемого сознаться в совершенных злодеяниях.

Из опубликованных в центральной и местной печати очерков советские люди узнали о том, как Управлением Комитета госбезопасности СССР по Ростовской области были разысканы и разоблачены бывшие каратели. В газетах, пожалуй, впервые за многие годы с такой полнотой говорилось о той работе, которую провели сотрудники органов госбезопасности по розыску и разоблачению скрывавшихся особо опасных государственных преступников.

В очерках были показаны характерные ситуации, встречавшиеся при расследовании уголовного дела, отдельные тактические приемы, которые применялись на следствии и которые побуждали упорствующих обвиняемых рассказать о своих преступных действиях.

Широкая общественность узнала о подвигах патриотов-горняков, коммунистов и беспартийных в оккупированном немецко-фашистскими войсками городе Шахты и ближайших к нему районах.

В адрес редакций газет "Советская Россия" и "Молот", в органы суда и прокуратуры, в Управление КГБ СССР по Ростовской области в 1959 году поступило большое количество писем граждан, которые выражали свое негодование по поводу совершенных немецко-фашистскими карателями злодеяний, одновременно высказывали восхищение мужеством и стойкостью патриотов Родины, погибших от рук кровавых палачей, требовали сурового наказания преступников. В письмах выражалась признательность и искренняя благодарность чекистам ростовского Управления КГБ, разыскавшим и разоблачившим изменников Родины.

На основе материалов, собранных в процессе следствия по делу карателей, воронежский писатель Валентин Ющенко в 1959-1961 годах написал роман "Вечный огонь", в котором рассказал о шахтинской трагедии и прославил героев-подпольщиков.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1965 года в знак признания заслуг перед Родиной награждены посмертно орденом Отечественной войны II степени активно проявившие себя в борьбе против гитлеровских поработителей подпольщики Т. С. Холодов, И. Т. Клименко, О. А. Мешкова, В. М. Евлахов. Именами Холодова и Клименко названы улицы в городе Шахты, а Дворец культуры в поселке шахты имени Октябрьской революции стал носить имя Ольги Мешковой.

У подножия покрытого седым пеплом террикона шахты имени Красина сооружен мемориал в честь патриотов-шахтинцев. Застыли две бетонно-гранитные фигуры шахтеров со склоненным знаменем у каменной гробницы, и у ее изголовья полыхает Вечный огонь - символ памяти о погибших. И каждый год 9 мая, в День великой Победы советского народа над фашистской Германией, к террикону шахты имени Красина, к памятнику героям-шахтинцам приходят ветераны войны и труда, приходят молодые, не знавшие лихолетья парни и девушки. Приходят, чтобы постоять в минутном молчании, поклониться героям-патриотам.

Чекистами Дона раскрыто и другое страшное злодеяние изменников Родины, которое они творили в оккупированном фашистами Ростове-на-Дону. Здесь с августа 1942 по февраль 1943 года дислоцировалась оперативная команда службы безопасности, имевшая сокращенное обозначение СД-Ц6. В городе этот орган, как и везде на захваченной фашистами территории Ростовской области, занимался выявлением, арестами и истреблением партийных и советских работников, подпольщиков, партизан и всех советских граждан, замеченных в антифашистской деятельности.

Личный состав команды СД-Ц6 был сформирован из кадровых военнослужащих войск и органов СС фашистской Германий, а в сентябре 1942 года команда пополнилась большой группой изменников Родины, выходцев с Кавказа. В составе оперативной команды надежно служили фашистам бросившие оружие на фронте и сдавшиеся противнику бывшие советские военнослужащие Л. Г. Казарян, К. Г. Гагулов, И. А. Цогоев, Г. Д: Гогуа, А. Г. Иванов-Иванидзе, А. Абасов, А. А. Зейтуньян, Д. Б. Джериев, К. Э. Сидаков, А. Минтуев, А. К. Фарниев, А. Л. Кураян, С. А. Дулаев, Х. М. Ильясов, Г. С. Авакян, М. Д. Татаров, А. И. Керимов, М. А. Алиев, А. М. Магамадов, К. М. Гаджиев, которые были разысканы и привлечены к уголовной ответственности за совершение тяжких преступлений против своей Родины и народа.

По свидетельству оставшихся живыми узников фашизма, подвергавшиеся репрессиям советские граждане содержались в ростовской тюрьме в антисанитарных и жутких условиях. В камере находилось по 50-60 человек. Заключенным приходилось стоять, а изможденные падали на цементный пол. Их подвергали допросам с применением пыток, угроз и шантажа, лишали пищи и воды. Они были лишены самого необходимого для жизни - воздуха.

Когда арестованных в тюрьме накапливалось чрезмерно много и все камеры были забиты, их периодически разгружали. Для этой цели карателями применялась специальная автомашина - душегубка, приспособленная для умерщвления людей выхлопными газами. Арестованных, судьба которых была предрешена, под предлогом перевода в другое место загоняли в цельнометаллический кузов душегубки. Те, кто был наслышан о варварском способе истребления людей, предчувствуя недоброе, пытались вырваться из оцепления, но стоявшие там каратели Дулаев, Алиев, Ильясов, Татаров, Магамадов, Гаджиев, Гагулов, Джериев хватали обреченных и бросали в машину. Ее шофер Шмидт, рыжий, высокий немец, привычно садился за руль, заводил мотор и специально приспособленным рычагом открывал задвижку в системе труб, по которым отработанные газы поступали в кузов и отравляли людей. Времени для этого много не требовалось. Машина шла неспешно в степь, минуя завод Ростсельмаш. А там уже были готовы ямы, вырытые прислужниками фашистов. Они железными крючьями выволакивали из душегубки трупы и сбрасывали их в яму. Заполнив одну, переходили к другой. И так продолжалось не день и не два.

В феврале 1943 года в связи с крупными наступательными военными действиями Советской Армии на Дону и бегством войск вермахта на запад начальник команды СД-Ц6 оберштурм-банфюрер СС Бибирштейн принял решение об уничтожении всех арестованных советских граждан, содержавшихся в ростовской тюрьме.

В течение двух дней (5 и 6 февраля 1943 года) каратели команды СД-Ц6 во дворе тюрьмы расстреляли свыше 1500 заключенных, среди которых были старики, женщины и дети. Расстрел длился с рассвета до темна. Исполнители массовой казни предварительно были распределены по группам. Одна из них выводила заключенных из камер к выходу из тюремного корпуса, вторая конвоировала к яме, заранее выкопанной во дворе тюрьмы, третья группа, из числа наиболее активных карателей, находилась у ямы и расстреливала там людей. При конвоировании к месту казни заключенные оказывали сопротивление, пытались бежать. Их били прикладами и сбрасывали в яму или расстреливали на месте при попытке к бегству.

На рассвете 6 февраля массовый расстрел возобновился. Действия карателей по уничтожению людей теперь были хорошо отработаны. Каждый знал свое место и свои обязанности. Шеф команды Бибирштейн успевал всюду. Размахивал пистолетом, поторапливал замешкавшихся сослуживцев, подгонял их, покрикивая: "Шнель, шнель!" Фашисты явно спешили покончить с кровавой бойней: со дня на день в Ростов могли ворваться советские войска.

В условиях, где казалась бессмысленной всякая борьба, патриоты Советской Родины проявили героизм, оказав организованное сопротивление палачам. Узники, содержавшиеся в камерах второго этажа, соорудили баррикаду. В карателей полетели камни, осколки стекла, обрушились проклятия.

Из-за баррикады навстречу карателям выскочил узник с окровавленным лицом и камнем в поднятой руке. Этот неизвестный герой в порыве благородной ярости в свой предсмертный час решил дать бой фашистским палачам. Он нанес удар одному из них, но шедший вслед Фарниев выстрелил в героя, и тот упал замертво на цементный пол. Ильясов и Татаров гранатами разрушили непрочную баррикаду, а Минтуев из автомата обстрелял сопротивлявшихся.

В коридоре и в камерах расстреливали непокоренных. День короток. Начинало смеркаться. Едкий дым застилал и без того темные камеры. Гагулов, Абасов, Алиев обошли камеры и проверили, не остался ли кто из узников живой. Тяжело раненные стонали. Их пристреливали. Чтобы обезопасить себя от неожиданного нападения заключенных, каратели перед заходом в камеры бросали гранаты...

Ранним утром 7 февраля 1943 года команда СД-Ц6 бежала на запад. Впереди лежал долгий путь, отмеченный кровавыми следами в Запорожской, Житомирской, Львовской областях Украины, в Польше, Югославии, Италии.

Служившие в команде СД-Ц6 каратели, которые до конца связали свою судьбу с фашистами, оставили следы также на землях Австрии и разгромленной фашистской Германии, куда они бежали в поисках пристанища. Иные из них маскировались под гражданских лиц, якобы насильно вывезенных за пределы родины. А Магомед Алиев запасся справкой немецкого бауэра о том, что работал в его хозяйстве весь период войны.

Разгромленные и распавшиеся на неорганизованные мелкие группы немецко-фашистские карательные формирования в апреле - мае 1945 года прекратили свое существование. Изменники Родины, служившие в карательных командах, разбрелись по странам Западной Европы, а отдельным из них удалось бежать за океан - в США, Канаду, Южную Америку.

Сколько труда, энергии и смекалки пришлось приложить, сколько времени затратить работникам органов госбезопасности СССР, в том числе и сотрудникам УКГБ по Ростовской области, чтобы разыскать, выявить скрывавшихся за рубежом и на территории Советского Союза государственных преступников! Им потребовалось немало профессионального мастерства, чтобы разоблачить изменников Родины, собрать доказательства преступных деяний, связанных с убийствами и истязаниями советских людей.

По выявлению карателей, сбору доказательств их преступной деятельности и расследованию возбужденных групповых дел работали М. А. Зотов, А. И. Косов, А. И. Рыбаков, Г. И. Кострюков, Е. П. Михайлов, Н. Г. Ермоленко, В. И. Несмеянов.

Так сложилось, что автору данного документального очерка пришлось участвовать в расследовании с названными коллегами и быть очевидцем их завидной работоспособности.

В 1968-1978 годах военным трибуналом Краснознаменного Северо-Кавказского военного округа по обвинению в измене Родине были осуждены: в 1968 году - Казарян, Гагулов, Цогоев, Гогуа; в 1969 году - Иванов-Иванидзе, Зейтуньян, Абасов, Джериев; в 11976 году - Сидаков, Минтуев, Фарниев, Кураян; в 1978 году - Дулаев, Ильясов, Авакян, Татаров, Керимов, Алиев, Магамадов, Гаджиев. Все они в той или иной степени признали себя виновными в совершении тяжких преступлений, и лишь двое - Казарян и Минтуев - на предварительном следствии и в суде отрицали свое участие в расстрелах советских людей. Казарян на предварительном следствии прибегал к попыткам опорочить следствие и должностных лиц, которые вели расследование. Когда это не удалось, он категорически отказался отвечать на вопросы, молчал на очных ставках, а к концу следствия симулировал психическое расстройство. Но никакие увертки не помогли ему.

Минтуев прикинулся темным человеком, якобы не владеющим русским языком. Но не помогло ему притворство.

Фарниев с Татаровым, будучи на свободе, сговорились обмануть органы следствия в случае ареста. Они решили не отрицать свою службу в команде СД в городе Ростове-на-Дону, но по поводу массового (расстрела советских людей в ростовской тюрьме им якобы ничего не известно. На предварительном следствии Фарниев неизменно твердил: "Я не участник! Я не участник!" В доказательство того, что он не участвовал в массовом расстреле, Фарниев ссылался на Татарова, с которым он будто бы выехал из Ростова на автомашине с имуществом в тыл отступавших фашистских войск до массового расстрела и потому-де в расстреле им участвовать не пришлось. При этом Фарниев безосновательно утверждал, что Татаров тогда болел и его требовалось сопровождать, что и было поручено Фарниеву. Татаров и Фарниев, как они твердили, ехали в кузове, где находилась бочка с вином. Эта деталь должна была придать большую убедительность выдумке ловкачей. Но следствие располагало иными данными, свидетельствующими о том, что Фарниев и Татаров участвовали в массовом расстреле. Татарову пришлось признаться, что он с Фарниевым заранее не выезжал из Ростова, а вместе с другими сослуживцами, в том числе с Фарниевым, участвовал в массовом расстреле в ростовской тюрьме. Это Татаров подтвердил на очной ставке с Фарниевым. Фарниев впал в ярость, пытался оказать давление на Татарова, вернуть его на прежние позиции ложных показаний, но безуспешно: Татаров твердо решил отказаться от выдуманной версии. Фарниев, убедившись в том, что основа его ложных показаний была разрушена, на очередном допросе решил рассказать все, как было. Рассказал о том, как он участвовал в массовом расстреле советских людей, назвал участников этого злодеяния, в том числе и Татарова, показал о его и своих действиях в Ростове и по ходу отступления в составе команды СД на Украине. Показания Фарниева явились наиболее полными и достоверными по всем эпизодам преступной деятельности известных ему лиц, служивших в немецко-фашистском карательном органе СД-Ц6.

Дулаев, до того как оказаться на следствии по обвинению в измене Родине, совершил убийство своего соседа и отбывал наказание за это преступление в исправительно-трудовой колонии. Следователи УКГБ периодически допрашивали Дулаева в качестве свидетеля по поводу его службы в команде СД и о его сослуживцах. Однако допрашиваемый и не подумал рассказать правдиво о себе и карательных действиях сослуживцев. Да н после того как Дулаев был арестован УКГБ за измену Родине, он длительное время твердил, что ничего не знает, ничего не помнит. Но, убедившись в том, что его изобличают очевидцы массового расстрела, обвиняемый вынужден был признать, что он расстреливал людей, да вот только не помнит, сколько отправил на тот свет.

Некоторые обвиняемые, желая умалить свою роль в команде СД и в целях сокрытия тяжкого преступления, выставляли так называемое алиби. Авакян, отрицая свое участие в массовом расстреле советских людей в ростовской тюрьме, утверждал, что в начале февраля 1943 года он в числе других сослуживцев по команде был выделен в группу для угона скота из станицы Ольгинской в тыл отступавших немецко-фашистских войск и во время массового расстрела в Ростове не находился. Факт угона скота не вызывал сомнения. Подтвердилось и то, что Авакян был в числе сослуживцев, гнавших гурты скота до Мариуполя. Но при этом выяснилось, что к угонщикам скота Авакян присоединился в Таганроге, после того как была завершена операция по расстрелу узников ростовской тюрьмы. Об этом показал свидетель Налбандянц.

Пять месяцев твердил Авакян, что он гнал скот и потому-де не мог участвовать в расстреле. Свыше десяти очных ставок было дано Авакяну по вопросу его участия в расстреле. Оставался еще один очевидец - Керимов. И вот очная ставка между Авакяном и Керимовым. На последней очной ставке Авакян сдался: признал себя участником расстрела в ростовской тюрьме и дал об этом достоверные показания.

Любопытно вел себя на предварительном следствии Алиев. Он упорно отрицал свою причастность к массовому расстрелу советских патриотов в городе Ростове-на-Дону. Отрицал месяц, два, три. И однажды сказал: "Вот если мой земляк и сослуживец по команде Ильясов Хизри, у которого очень хорошая память, расскажет о расстрелах, тогда и я расскажу". Ему дали очную ставку с Ильясовым. Тот рассказал о кошмарных злодеяниях и участии Алиева в расстреле. Алиев ответил: "Все, что рассказал Ильясов обо мне, правда". И добавил: "Вот если бы еще и Гаджиев Камил, у которого память лучше, чем у меня, рассказал об этом". Привели Гаджиева. Тот с подробностями и весьма охотно рассказал о событиях 35-летней давности. Алиев, выслушав Гаджиева, сказал: "Теперь я вижу, что мои земляки обо всем рассказали. Они не обидятся, если услышат от меня правду о них". И рассказал все, что знал и помнил о себе и о своих сослуживцах, о их действиях на всем пути, по которому двигались они от Ростова-на-Дону через Таганрог, Мариуполь, Олевск, Шепетовку, Кременец, Львов, Варшаву.

В Кировском сквере города Ростова-на-Дону на небольшой площадке установлен обелиск, камни которого напоминают о происшедшей вблизи этого места в феврале 1943 года трагедии - расстреле узников ростовской тюрьмы гестапо. Память о них вечна, как вечен подвиг советского народа в Великой Отечественной войне.