Золотой початок (Александр Навозов)

Золотой початок

Стояло жаркое лето шестьдесят третьего года. Время перевалило за полдень. На кукурузном поле между рядками растений орудовали поливальщицы.

- Кто здесь старший?

- Я,- негромко ответила, разогнувшись во весь свой рост, стройная молодая женщина с серо-голубыми приветливыми глазами. Стояла она почти по колено в воде, как и ее напарницы. Руки до самых локтей измазаны илистой землей.

- Вы и есть Горожаева?

- Да, а что?

- Поговорить надо бы.

- Вы откуда будете?

- Из газеты.

- Девочки, заканчивайте, - обратилась она к подругам, вымыла руки, ноги и шагнула на край поля. Было в ее стати, гордой осанке, с которой она все делала, в сознании правоты и силы своей, многое от того образа крестьянки, что нарисовал великий русский поэт Н. А. Некрасов.

 Есть женщины в русских селеньях 
 С спокойною важностью лиц, 
 С красивою силой в движеньях, 
 С походкой, со взглядом цариц...

Под стать ей были и подруги: загорелые, румяные, здоровые, жизнерадостные. Все вместе они рассказывали, что звено работает уже пятый год, а в прошлом, 62-м, сняли рекордный урожай - по 99,1 центнера зерна кукурузы.

- Намаялись,- признались женщины откровенно,- опыта маловато было, техники тоже. Зато счастье какое - широким показом представили наше звено на Выставке достижений народного хозяйства.

О кукурузоводах совхоза "Золотаревский" в те годы писала вся печать. И вдруг затихла. В совхозе об этом вспоминать не любят. Но что поделаешь? Что было, то было.

Звено распустили. Некоторые руководящие деятели хозяйства не без злорадства говорили:

- Кончилась Горожаева. - И улыбались, довольные, когда публично на тракторной тележке увозили с участка будку, куда кукурузоводки забегали отдохнуть, спрятаться от палящих лучей солнца...

Раису Федоровну послали работать помощником бригадира по технике. Трудилась она и там в поте лица, и руки ее так же были измазаны по локти, только не илом, а мазутом. Работала бывшая звеньевая и сетовала:

- Обидно, урожаи покатились вниз,- по ее щекам скатились жгучие слезинки. Она справилась с волнением и стала высказывать упреки:

- Зачем упразднили звено? Весь опыт, какой был накоплен, растеряли. Что он нужен только мне, что ли? Я уверена, что все опять будет восстановлено. Но сколько потеряет хозяйство...

Она заговорила о любимом деле, и на лице ее снова появились черточки того немеркнущего некрасовского образа величавой славянки, которая "ко всякой работе ловка".

Вскоре на районной партийной конференции упреки в адрес дирекции совхоза "Золотаревский" были высказаны в более сильной форме.

- Не без ведома парторганизации руководители хозяйства ликвидировали кукурузоводческие звенья,- говорил докладчик.- В результате допущена обезличка в уходе за растениями. В 1965 году собрали по 31,2 центнера зерна кукурузы с гектара, в 66 - по 21, а в 67 - лишь по 11,2 центнера.

Это самый низкий урожай в Семикаракорском районе...

Пришлось директору совхоза тогда идти к Горожаевой:

- Раиса Федоровна, восстанавливайте свой коллектив...

Так и началось новое восхождение кукурузоводческого звена к тем высотам урожаев, которые в здешних местах были величайшей редкостью.

Совещание было в самом разгаре. Академик ВАСХНИЛ заведующий отделом селекции кукурузы Кубанского научно-исследовательского института сельского хозяйства М. И. Хаджинов рассказывал собравшимся, что выведенный ими сорт кукурузы "Краснодарский-303" очень перспективный, высокоурожайный. Если создать необходимый агрофон, то он способен дать более ста центнеров сухого зерна с гектара. На отдельных делянках опытного поля в пересчете на гектар собрано 150 центнеров.

Горожаева старательно заносила в блокнот все, что говорил докладчик. Как только объявили перерыв, она подошла к Хаджинову и начала допытываться, можно ли приехать в институт за семенами и когда?

- У нас - обязательство получить по 100 центнеров зерна с гектара, и без ваших семян нам никак невозможно,- убеждала она ученого.

- Вряд ли что получится в этом году. В институте семян очень мало, распределяем по нескольку килограммов опытникам - так ответил тогда Хаджинов.

С совещания Раиса Федоровна вернулась озабоченной. Всем, кому можно, рассказывала о чудо-семенах. Руководители совхоза, специалисты, члены звена подивились. Но чем помочь, где взять таких семян?

Случилось, что в совхоз вскоре заехал представитель министерства сельского хозяйства СССР. Горожаева к нему:

- Помогите достать той кукурузки.

Он пообещал:

- Буду в министерстве, разузнаю, как и что, сообщу.

Неспокойно было в те дни на душе у звеньевой. Вырастить на гектаре сто центнеров зерна - дело ой какое нелегкое, да на землях золотаревских и не бывало еще такого урожая. Мысли о семенах не выходили из головы. Куда податься, где искать их? И вдруг - радость: письмо из министерства. Кубанскому институту предписывается отпустить семена комплексному звену совхоза "Золотаревский ".

Тот день запомнится надолго. На Кубани в это время сеять собираются, а Раиса Федоровна едет семена искать. Уже под вечер грузовик остановился в Краснодаре у сельхозинститута. Только вышла из кабины, и, как по волшебству,- перед ней сам Хаджинов.

- Здравствуйте, Михаил Иванович! Вы меня узнаете?

Академик внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину и чуть улыбнулся.

- Кажется, припоминаю. В Нальчике на совещании в президиуме сидели вместе.

- Вот, вот,- обрадовалась Раиса Федоровна,- я до вас.

- Что-нибудь случилось?

- Кукурузки, семян, отпустите, пожалуйста, тех, что хвалили в докладе на совещании.

- Нет семян, я же говорил тогда.

- Как же так, Михаил Иванович, я машину пригнала на такое расстояние... бортовую... Вот и письмо из министерства.

Хаджинов поглядел на бумажку, на звеньевую, пожал плечами.

- Ладно, заночуйте, завтра что-нибудь придумаем.

Переночевала Горожаева у сотрудницы института и утром снова к академику. Еще рано, восьми нет, а он уже шелестит бумагами. Встретил Михаил Иванович гостью такими словами:

- Нашел вот двести килограммов, да и те давно распределены. Счастье ваше, не приехали за ними. Берите.- Испросил: - Успеете посеять?

- Успеем,- поспешила заверить звеньевая,- не подведем вас.

Выдали ей 200 килограммов семян сорта "Краснодарский-303" из кладовой института и выписали доверенность на получение с хлебоприемного пункта полтонны другого, тоже высокоурожайного сорта. Взяла она спасительную бумажку, поблагодарила Хаджинова и чуть не вприпрыжку к своей машине.

Академик посмотрел ей вслед и не без одобрения сказал:

- Ну и настойчива. Эта не отступит...

А она и не отступала. Теперь семена в руках на всю площадь полностью, научно подготовленные, проверенные на всхожесть. Домой приехала, сразу нарисовала поле, разметила участки, указала направление рядков. Теперь быстро к агроному. А он сразу понял замысел звеньевой, оценил его и одобрил.

И опять чуть не бегом - на ток. Почему же не в поле? А потому, что на току трактористы-сеяльщики Николай Иванович Озеров и Евгений Антонович Пучков уже приготовили сеялки для опробования. Так уж заведено в звене: сначала проверить высев на поверхности почвы - тут видно, хорошо ли сошники выкладывают зерна.

- Как дела? - спросила звеньевая.

- Проверили все высевающие аппараты. Работают хорошо,- отвечали трактористы.

- А ну, давайте еще посмотрим...

И снова гон туда, гон оттуда.

Как назвать это стремление - все и всегда делать обстоятельно, на йоту не отступить от правил, установленных наукой и сложившихся на практике долголетней работы? Иногда случается, что посетует кто-либо из членов звена, что и так-де уж хорошо все сделано, чего же еще хочет звеньевая? Поднимет тогда она свои приветливые глаза, и появятся в них сразу такие искорки, что станут они колючими и серьезными, и начнет говорить звеньевая те же слова, которые помнят наизусть все, кто с нею работает долгие годы:

- Вы не хуже меня знаете, что может не дать настоящего урожая:

- Плохо вспахали землю, с огрехами, мелко - жди недорода.

- Забороновали тоже через огрех - опять недобор зерна.

- Посеяли не на восемь сантиметров, а мельче, зерну прорастающему не за что цепляться - не жди, что стебли будут сгибаться от обилия початков.

- Не заборонуйте поле после посева - не будет расти кукуруза, как надо...

Она смотрит на своих товарищей по звену и видит, что они уже готовы шутить.

- Не дойди до каждой кукурузины во время полива, не постарайся дать ей воду - соберешь половину урожая,- в тон ей говорит давняя поливалыцица Тамара Васюкова.

- Подрежь корни растений во время культивации - опять же потеря в урожае,- продолжает тракторист Николай Озеров.

И все смеются.

- Я же говорила, что вы не хуже меня знаете, что и как надо делать,- улыбается довольная звеньевая и, припадая на колени, начинает руками разрывать бороздку, чтобы посмотреть качество заделки семян.

- Как, Раиса Федоровна? - поравнявшись с нею, останавливает сеялочный агрегат Пучков.

- Не так, Евгений Антонович.

И они вместе "лазят" в каждый высевающий аппарат: не разрегулировалось ли коромысло клапана, не забилось ли отверстие сошника пробкой сырой земли, устраняют причину "просева". И так каждый гон осматривают механизмы, чтобы все было четко.

У Раисы Федоровны свое отношение и к семенам, положенным в землю. Сев провели дружно, быстро. Может быть, теперь на какое-то время забыться. Нет. На другой же день звеньевая - в поле, опять припадает на колени, копает руками землю, находит зерно и долго-долго смотрит на него.

- Оно уже начинает набухать,- радуется Горожаева.- Смотрите, делается ясное и полнеет. То самое место, где зародыш, становится светло- желтое. Значит - взойдет.

На третий день опять звеньевая на коленях, руки в земле, глаза блестят, на ладони - зерно.

- Смотрите, как набухло. Скоро "распукнет", - и поправляется, - лопнет. "Распукнет" - это по-нашему, по-хуторски, - и поворачивает зерно так и этак, улыбается и, поднимаясь с земли, заключает: - Значит, с влагой контакт правильный.

- А что будет на четвертый день? - спросите ее.

- "Пукнет" кожица, малюсенький корешочек зацепится за землю. Вот видите - говорила же я вам! Так и есть. Вот он весь в земле.

И на пятый, на шестой дни снова увидите ее в поле, разрывающую землю. И возглас радостный услышите:

- Росток вышел, кверху пошел. Вот что делает зернышко...

И произносит она это с каким- то оттенком нежности.

Так пестует она его все лето до конца, когда полностью созреет плод и можно будет убирать его в закрома.

Дивятся порою ее помощники: откуда у Раисы Федоровны столько любви, ласки к земле, к растениям?

Из конца в конец плантации насколько хватает глаз протянулись стройные рядки кукурузы. Горожаева наклонилась к растению и считает листья: "Один, два... шесть, семь. Ага, вот он и восьмой. Завтра поливать! Сейчас у кукурузы самый сильный рост". И звеньевая широким шагом направляется в хутор. Надо собрать звено, распределить, кто где будет работать.

Наутро кукурузное поле ожило. Трактористы с поливальными машинами "сеют" мелкий дождик. Тут же и поливалыцицы. Горожаева всегда там, где нужнее и труднее. Кропотливое это дело - полить каждый стебелек, потому что на плантациях и сейчас еще встречаются сюрпризы, вода не всюду доходит.

- Что делать, Раиса Федоровна? - спрашивают у звеньевой.

А она посмотрит на то "заколдованное" место и, как всегда, ровным голосом скажет:

- Придется "лепить".

И поливалыцицы выкладывают "каналы" и "каналики", чтобы направить воду куда нужно.

Сказать прямо, "лепить" и копать - грязновато. Ну, что ж, звеньевая - не белоручка. Работать она приучена еще в раннем детстве.

"Ах, детство, детство!- задумается порой Раиса Федоровна.- Какое оно было?"

Маленькая Раиска оказалась сиротой при живом отце. Он ушел из семьи, когда ей было пять лет. Остались они вдвоем с матерью. И всю любовь, что зрела в детском сердчишке для двоих родителей, она отдала маме, родной маме, которая вырастила и воспитала ее. Жили они не богато. Мария Родионовна работала с темна до темна в поле и часто говорила дочери, что смысл жизни - в труде. Была неграмотной, а сердцем чувствовала величие Советской власти, которая дала настоящую жизнь бедному люду. Поэтому и советовала Рае: "Приучайся, доченька, работать, это всегда пригодится".

Помнится первый выход в поле с матерью на прополку озимых. Мать учила: "Ты, дочка, вытаскивай сорную травку, а вот эти растеньица, которые рядком идут, оставляй. На них колоски вырастут с зернышками, из них муку мелют и хлебушек пекут..."

Заглядывалась Рая на рядки, что остаются после прополки, зеленые и стройные, гладила она их потихоньку, чтобы не измять, разговаривала, как с живыми. И сохранилось до сих пор это чувство радости при виде незасоренных растений. Может быть, оно, это чувство, и определило весь путь ее жизни.

Самое трудное время пришлось пережить в войну, когда гитлеровцы заняли хутор Золотаревский. Рае тогда шел шестнадцатый год. Голодно было, и не раз доходило дело до обморока. Бежала тогда ее мать к соседям, выпрашивала хоть какой похлебки, а то пропадет девчонка. И Раиса оживала.

После войны Рая пошла в колхоз. Определили ее на трактор. Кто в юности не мечтал о заманчивых далях? Кто из девчат не носил в сердце своем образ отважной летчицы или знаменитой актрисы, врача или педагога? У Раисы было одно стремление: пересесть с прицепа на сиденье водителя. За пять лет так прикипела к технике, что оторваться не было сил.

Первым начал ее обучать Михаил Васильевич Рябущенко. Сначала она подавала ему ключи, когда тот забирался под трактор, чтобы что-то там подвинтить, подтянуть. Девчата, подружки ее, прицепщицы, рады убежать на какое-то время, а она тут, ей интересно помогать трактористу. Потом ей показали, как заводить трактор. И это стало получаться.

Как-то учитель сказал ей:

- Садись рядом, гляди, как рычагами работаю.

А потом - даже не верилось,- разрешил самой проехать целый гон. Так и пошло: проедет, развернется и попросит тракториста: "Вы посидите на конце поля, а я одна проеду". Дальше - больше.

Наловчилась на тракторе пахать землю. Дивились в хуторе: глядите, Раиска-то одна ведет такую махину.

Начинался 1952 год. Раиса работала на прицепе и не переставала завидовать тем, кто управлял трактором: "Счастливые, они - хозяева машин. А мы что?"

Зимой девушек-прицепщиц определяли то на воловник, то на молочную ферму. Была в ту зиму и Рая дояркой. А в золотаревской МТС открывались курсы трактористов.

- Пошлите меня учиться,- просила Рая председателя колхоза имени Буденного. А тот возражал.

- Кто же коров доить будет? Да и не девичье это дело - ездить на тракторе.

Рассердилась Раиса, надоело ей слушать такие рассуждения. "Что мы не люди?"- сердито спрашивала она кого-то в мыслях. И кто-то тут же ей отвечал: "Люди, настоящие, такие же, как и все остальные".

...Курсы трактористов уже начали работать в том доме, где размещалась контора машинно-тракторной станции. Раиса вошла в класс во время урока.

- Ты зачем? - спросил механик Герасим Иванович Сайгин, проводивший занятия.

- Учиться на тракториста...

Он посмотрел на Раю. Лицо ее отражало такую твердую решимость, что отказать было просто невозможно. Механик обвел глазами аудиторию: около сорока мужчин, и вот пришла одна девушка, первая в Золотаревке,- и разрешил:

- Ну, садись.

О том же самом подумала тогда и Рая. Только мысли ее пошли дальше. "Погодите, я покажу вам, как баба ездит на тракторе!" - пригрозила она про себя всем, кто сидел тут, и преподавателю тоже, и стала слушать лекцию.

Председателю колхоза доложили, что Горожаева окончательно сбежала с фермы на курсы. Выслушал он это и покачал головой.

- Ну и характерец у девки...- не то подивился, не то посетовал, но возражать больше не стал.

А Рая свой "характерец" показывала еще не раз, и помогал он ей пробивать дорогу в жизни.

Училась она старательно. Многое из того, что другим приходилось слышать и видеть впервые, она успела понять еще на практике, а тут, в аудитории, закрепляла знания. И диплом тракториста получила с отличием. А на работу определили не по знаниям. Дали ей колесный трактор без кабины, старенький. Она его не возлюбила еще тогда, "на прицепке". Малосильный, тянет один трехкорпусный плуг. За смену вымажешься вся, намаешься, а толку - 4 гектара пашни. То ли дело "Челябинец". На нем 10-12 гектаров поднять можно.

Скоро выпала возможность сесть на ЧТЗ. Но трактор был старый-престарый. Намучились они с напарником за весну: то подшипники плавятся, то задний мост отказывает. Ремонт за ремонтом, работать некогда. Кое-как дотянули до уборки хлебов, а дальше сил не хватает. Напарник бросил ее одну. Решила и Раиса уйти. Пошла в МТС к директору и по дороге повстречала Ивана Иосифовича Васюкова, в бригаде которого работала все годы прицепщицей до самых курсов.

- Как дела, Рая?

- Плохо, дядя Ваня,- и рассказала ему, что идет проситься на комбайн штурвальным. Другого выхода нет.

- Переходи опять в нашу бригаду, посажу на ДТ.

Трактор ДТ-54 тогда в Золотаревке был новинкой, гусеничный, с фрикционами, с закрытой кабиной. Принцип работы на нем другой, ей незнакомый. Но трактор есть трактор. И Раиса согласилась.

Тут бы трудиться и радоваться, но на пути встала преграда: отказался напарник работать с Горожаевой. "Что я бабе буду рассказывать, как ездить на новом тракторе..."

В то малое время, что находились у трактора вместе, Раиса зорко следила за всеми действиями напарника, почти все усвоила, как управлять этим ДТ. Не уловила самую малость - способ переключения на рабочую скорость. Напарник демонстративно удалился, а она осталась один на один с незнакомой машиной. Трактор работал на больших оборотах. Села Раиса в кабину и поехала. Всю смену пахала продуктивно. Уже к концу посмотрела на указатель уровня масла, а он приближается к нулю. Надо останавливать трактор и доливать масла. Заглушила мотор, заправила смазку, а пустить трактор в работу не может. Вблизи никого нет, да и спрашивать не хотелось. Обязательно упрекнут: "Эх ты, баба!"

Стоит Раиса у трактора, терзается. Вдруг слышит крики: "Пожар, пожар!" Глянула в сторону полевого стана,- горит сарай. Все бегут к нему, и она направилась туда же. Оказалось, что мальчишки баловались с огнем и случайно подожгли Сбежавшиеся механизаторы скоро ликвидировали огонь. Стали расходиться. Увидела она своего сбежавшего напарника, смотрит на него пристально. А он не выдержал ее взгляда и спрашивает:

- Ну, что?

- Трактор не заводится.

Задело его самолюбие.

- Не может быть,- сказал и позвал: - Идем...

Подошли к машине. Завел напарник двигатель, прогрел немного и переключил на рабочую скорость. Гудит машина, он кричит Раисе:

- А ты говорила - не заводится!

- Наверное, нагрелся сильно, а теперь поостыл,- ответила она. А сама смотрит на него улыбающимися глазами. Она поняла, как делать переключение, и чтобы скрыть радость, спросила:

- Все-таки уходишь?

- А-а,- махнул он рукой и направился к полевому стану.

А она? Заглушила мотор. Завела. Снова заглушила, опять завела. Получается. Слушается ее машина. И только теперь, глядя в след уже скрывшемуся напарнику, Раиса ответила:

- Можешь уходить, теперь мне никого не надо. Сама справлюсь...

Работала Рая на тракторе с удовольствием. Она пахала землю, подвозила семена, обрабатывала посевы, убирала хлеба. Зимой выполняла разные хозяйственные работы. И во всех делах ее видны были старательность и дисциплинированность, желание сделать все аккуратно и в срок.

Как-то в начале 53 года поручили ей прибуксировать сеялки из хутора Шаминка. Двор мастерской там выходил на реку Сал. Сеялки скатили на лед. Их нужно было вытащить на противоположный берег. Горожаева подогнала трактор задом к берегу. Другой тракторист, приехавший с нею, должен был зацепить петлю троса, которым сцеплены сеялки, за крючок машины.

- Стоп!- крикнули снизу, и Раиса выключила сцепление, чтобы поставить переднюю скорость. Но... что это? Всем своим существом ощутила она, что машина скользит по обледенелой почве к обрыву и вот-вот рухнет. Там - четырехметровая пропасть. Не минутами, секундами решалось все. "Конец!- подумала она.- Тормоза отказали..." Машинально и бессознательно глянула в окно кабины и увидела бегущего к машине комбайнера Григория Чистокистова, тоже приехавшего с нею. Он что-то кричал, показывая рукой - вперед! Рая поняла сигнал. Она рванулась, включила нужную передачу, и трактор, содрогнувшись, прыгнул от обрыва, выбросив гусеницами комья земли на лед Сала.

Горожаева сидела в кабине белая, как полотно. Чистокистов журил ее, почему не выпрыгнула. Рая, тяжело дыша, молчала и гладила ручки фрикционов.

- Выйди из кабины,- посоветовал Григорий Аристархович,- отдышись на воздухе. Вызовем другой трактор, вытянем...

- Это зачем же? - недовольно перебила Горожаева и про себя подумала: "Скажут, баба, бросила трактор", а вслух произнесла тихо: - Подъезжать надо по-другому, тогда получится.

Спорить с ней не стали. Через несколько минут она подавала трактор к месту сцепки передом. Тут уж она действовала с расчетом. Трос зацепили вовремя и сеялки одна за другой выскочили из-под обрыва.

Вот уж действительно по-некрасовски: "Коня на скаку остановит!" Да какого - железного!..

Домой пришла и сказала матери, что кто-то из них очень счастливый, а может быть,- обе, потому что она вернулась невредимая с края гибели. Мать заплакала и говорила сквозь слезы:

- Что же ты, доченька, не попросила кого-нибудь из мужиков сесть за рычаги-то твои?

- Мама,- ответила Раиса,- вот тогда бы я погибла в глазах у всех.

Этот случай заставил многих в хуторе переменить мнение о "бабе-трактористке". И не один из механизаторов повторил слова, сказанные когда-то председателем колхоза имени Буденного: "Ну и характерец!"

Человек раскрывается в делах. Горожаеву ценили как умелого механизатора, настойчивого и добросовестного работника. Любое поручение выполняла на тракторе четко, быстро, хорошо. И ей казалось, что этого уже мало.

После завершения строительства Цимлянского гидроузла в засушливой степи появилось невиданное здесь орошаемое земледелие. Раису потянуло к новому. Когда стали создавать кукурузоводческие звенья, ей предложили возглавить одно из них. Горожаева не отказалась. Забот теперь прибавилось. Требовалось не только выполнять задания, полученные от бригадира, но и самой думать, планировать, организовывать работу звена. Этого она не страшилась. В ней обнаружился талант организатора. Единственное, что смущало,- сумеет ли делать все так, чтобы получать высокие урожаи. А без этого терялся смысл организации звена.

Горожаева понимала, что многое зависит от звеньевой, ее умения. Она училась, читала специальные журналы, на совещаниях встречалась с учеными, занималась опытничеством у себя на поле. Лето за летом, зима за зимой - накапливался опыт, и звено продвигалось вперед.

Кипит трудовая и творческая жизнь в маленьком коллективе. Со временем звено стало комплексным. За ним закреплены земля и техника. В его севообороте - пшеница, кукуруза, травы. Каждый год урожаи собираются намного выше, чем на других участках совхоза. И не раз заслуги звеньевой отмечались наградами. Ей вручены малая золотая и бронзовые медали ВДНХ, знак "Лучший кукурузовод РСФСР", два ордена Ленина. Она - ударник коммунистического труда. Ее имя занесено в областную книгу трудовой славы...

А Горожаева все стремится овладеть тем, что ей было еще неведомо. И не ради наград, а для того, чтобы вклад звена в закрома Родины был весомее.

Вот и сейчас - все думы об урожае. Как чувствует себя новый хаджиновский сорт, привезенный из Краснодара?

...Жарким августовским днем Раиса Федоровна идет вдоль высушенного уже временного оросителя. Он, словно просека в молодом перелеске, пролегает между высоких рядов кукурузы. На каждом стебле, которые впору топором срубать,- два-три увесистых полнозерных початка. Право же, в них вся поэзия труда, и звеньевая любовно поглаживает их рукой. Хорошо!

Хорошо на душе, что с полей звена уже убраны озимая пшеница, давшая почти по 40 центнеров с каждого гектара, кукуруза на силос 403 центнера, зеленая масса люцерны 616 центнеров... Осталась вот эта кукуруза на зерно.

Звеньевая подсчитывает в уме урожай. Если брать в расчет все, что тут есть, то будет столько, сколько записывали в тот день на собрании членов звена перед поездкой на Кубань за семенами. Осталось только убрать ее вовремя и без потерь. Эти простые и примелькавшиеся уже слова сейчас наполнены особым смыслом. Она берет в руки початок и думает: "Оставь такой в поле, не доберешь двести - двести пятьдесят граммов зерна. А десять, а сто початков?" У нее щемит сердце от одной мысли о потерях. "Столько положено труда..."

Она опять смотрит на початок, пробует зерно на зубах: "Пора или еще рано?" Газеты пишут об уборке в других хозяйствах и сдаче кукурузы на хлебоприемные пункты. "Интересно, какой зачет?"

В тех же газетах звеньевая находит ответ. От сданного центнера засчитывается 62-63 килограмма сухого зерна.

Шум моторов прерывает ее размышления. У обочины плантации останавливаются кукурузоуборочные комбайны.

- Мы к вам,- говорят комбайнеры.

- Нет! - возражает Горожаева.- Убирать рано. Слишком велики будут потери по влажности.- И она отправляет машины обратно. Дерзко? Да. Но она иначе не может.

Вечером крутой разговор в дирекции совхоза. Раиса Федоровна настаивает - дать кукурузе дозреть. Она сама следит за ее поспеванием и скажет, когда начинать уборку на участке звена.

Так с думами о своей кукурузе приходит она домой. Ее встречают дочери. Она смотрит на старшую Наташу и думает: "Совсем взрослая, студентка". И какая-то другая мысль отражается в ее взоре.

Тут Наташа, все время смотревшая на мать, замечает следы серьезной усталости на ее лице.

- Мама,- ласково обнимая ее, говорит настойчиво дочь,- тебе отдохнуть надо. Работаешь каждый день, без выходных, так не годится. Поезжай на курорт.

- Нашу маму разве заставишь быть в санатории,- подает голос младшая Надя.- Она опять убежит. Так уже было.

И тут Раиса Федоровна чистосердечно кается, что не умеет организовывать свой отдых, боится, что много времени пропадет праздно.

...А дни шли. Кукуруза "доходила". Твердыми стали ее зерна. Второй раз пришли на плантацию комбайны. И не поворачивали уже их назад, а врезались они в массив, отрывали от стеблей початки и очищенные выдавали в бункер. Споро идут машины по полю, высокая выработка на уборке, но велики потери. И опять защемило сердце: "Вдруг не выполним обязательство?!"

Поехала Горожаева на хлебоприемный пункт, попросила сделать анализ - какой выход кукурузы с поля ее звена в сухом зерне? Получила расчеты и - на весовую, узнать, сколько прошло кукурузы? Цифры опечалили: початков сдано на 20 тонн меньше. "Нельзя же допустить такого позора",- подумала звеньевая и пошла к директору совхоза.

- Надо подобрать початки, оставшиеся на поле. Разрешите повременить несколько дней с перепашкой почвы... Сроки еще терпят пока.

Директор согласился с ее предложением, но помочь в эту горячую пору было нечем: все люди загружены до предела. И посоветовал управляться своим звеном.

"Нет,- подумала Горожаева, - восемьдесят гектаров мы не обойдем за месяц. Нужна подмога". Обратилась к пенсионерам, потом - в школу, ребят попросила, всех теперешних членов звена, кто не был занят неотложными делами, в поле вывела. Началась работа. Початки - не колоски. Один-два положишь в кучку, и уже прибавка. А тут - десятки, сотни, тысячи... И пошли на весовую дополнительные партии кукурузы. Двадцать четыре тонны собрали после комбайнов,- по три центнера с каждого гектара. А это - победа!

Время бежит по своему распорядку. Лето сменяет весну. Вслед за осенью и зима пришла. Наступил январь семьдесят четвертого года. И опять - собрание звена. Снова разговор о социалистических обязательствах. Так уж устроены люди: им необходимо сообща продумать, все ли так сделано, обсудить, что их ждет впереди.

Накануне Раиса Федоровна вернулась из Ростова. Там ей вручили орден Ленина и Золотую медаль "Серп и молот" - знаки Героя Социалистического Труда. Отвечая на поздравления товарищей по звену, она взволнованно говорила:

- Спасибо за теплые слова. Вас я должна поблагодарить в первую очередь за эту высокую награду, за то, что в зной и в дождь, забывая все, шли в поле и с любовью делали самую трудную работу. Это вашими заботливыми руками выращено и собрано по сто с лишним центнеров зерна кукурузы на гектаре...

Она перевела дух и спросила:

10 Знаете, что это такое? Раньше наши деды и бабушки, да и отцы-матери урожай оценивали по тому, как оплачены семена. Сам-пять - это уже хорошо. А если сам-десять, сам-пятнадцать - всеобщее ликование. А у нас как? Арифметика простая и удивительная: на гектар мы высеяли по 22 килограмма, а взяли по 10 тонн. Сам-455! Вот как шагнули за черту достижений наших предков.

Человек не всегда растет в должностях. Порой всю жизнь остается в одном и том же ранге - простым рядовым тружеником. Но, глянешь,- у всех на виду. К нему присматриваются, а многие завидуют. Он становится примером для подражания, наставником неофициальным, не всегда подозревая об этом.

Не сразу такой стала Раиса Федоровна. Двадцать лет вместе с товарищами по звену шла она к заветной цели - освоить стоцентнеровые урожаи зерна кукурузы. В семьдесят третьем году намеченная высота была взята. В следующем - сняли по 104 центнера. Горожаева пошла в областной комитет партии, членом которого избирается уже несколько созывов.

- Давайте организуем борьбу звеньев за наивысшую урожайность.

Бюро обкома поддержало ее. В областной газете появилась статья, призывающая учиться на примере звена Горожаевой. И пошло по земле донской соревнование. Сейчас в нем участвует около 1800 коллективов. Есть такие, что перешагнули стоцентнеровый рубеж. Другие приближаются к нему. А Горожаева - впереди. Она ведет за собой кукурузоводов области и теперь уже, по поручению обкома КПСС, выступает наставником, учит не только "заочно", но и в прямом смысле.

У входа в помещение полевого стана табличка: "Областная школа передового опыта Героя Социалистического Труда Р. Ф. Горожаевой". Длинная светлая комната - класс для занятий. Столы, стулья. В углу шкаф с брошюрами, буклетами о достижениях кукурузоводов Дона. На стенах вывешены бюллетени соревнования, социалистические обязательства звена. На самом видном месте помещен текст письма Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева кукурузоводам Золотаревки. Вот он.

"Дорогая Раиса Федоровна!

С чувством глубокого удовлетворения прочитал Ваше письмо. Возглавляемое Вами звено добилось замечательной трудовой победы. Урожай 110 центнеров кукурузного зерна с каждого из 107 гектаров является результатом самоотверженного, ударного труда, высокого мастерства, хорошо организованного применения техники, отличного качества работы, а также эффективного использования орошаемой земли.

Мне особенно приятно, что Вы, Раиса Федоровна, делегат XXV съезда партии, участник октябрьского (1976 года) Пленума ЦК КПСС, на деле, наглядно показываете, какое большое значение имеет личный трудовой вклад каждого советского человека для успешного претворения в жизнь выработанных партией планов коммунистического строительства.

От души желаю Вам, Вашим товарищам по труду новых успехов в выполнении высоких социалистических обязательств, взятых на 1977 год.

Л. Брежнев 19 ноября 1976 года"

В классе ежемесячно собираются кукурузоводы из разных хозяйств. Здесь они слушают лекции агрономов, представителей научно-исследовательских институтов. Сама же Звеньевая предпочитает "зеленую аудиторию". Обычно начинает она с приглашения:

- Пойдемте на участок. Там нагляднее.

Одетая в простой ватник, резиновые сапоги, она смотрит на идущих рядом слушателей в новеньких костюмах, блестящих ботиночках - впору танцевать по паркету,- и в глазах ее появляются уже знакомые нам колючие искорки. Вдруг ей становится весело: "Ладно уж, попачкаются немножко", и ведет их туда, где ее звено "цепляет" рабочие органы к культиваторам. Механизаторы привинчивают их так, чтобы было возможно прорыхлить землю на 16 сантиметров.

- Почему на шестнадцать? - спрашивают слушатели.

И начинается подробное объяснение практики борьбы с сорняками.

- Кукуруза - культура нежная. Ей ничто не должно мешать расти.- Горожаева рассказывает, как члены ее звена каждую весну в предпосевные дни безотрывно следят, чтобы земля была чистой, сами помогают прорасти сорной траве, а затем ее уничтожают.

- Если хотите, это один из главных приемов агротехники,- утверждает она.- Культивацию мы по-разному проводим. Год на год не приходится. Шаблона придерживаться нельзя. Обычно делают как? Сначала рыхлят землю на большую глубину, а потом помельче. Мы же весной семьдесят шестого да и в семьдесят седьмом сделали наоборот. Дали сорнякам прорасти, а перед самым севом вторую культивацию провели, глубокую. Сорняки погибли, подрезанные.

Учащиеся областной школы передового опыта - такие же руководители кукурузоводческих звеньев, как и сама Раиса Федоровна, только урожаи у них пониже. Поэтому-то и хотят знать все, что делает в течение года ее звено.

- Как вы определяете время для начала сева?

- Уж больно вы нарядные все,- шутит Горожаева,- а то бы и вас заставила проделать все то, что приходится самой. Да ладно уж, покажу, а вы дома поупражняетесь.

Звеньевая запускает обе руки в рыхлую землю.

- Вот так,- оглядывается она на стоящих гостей.- Щупаю почву, теплая ли?

- Это же термометром смерить можно. Во всех рекомендациях ученые пишут, что нужно 10-12 градусов тепла.

- Верно пишут,- отвечает Раиса Федоровна,- а ну-ка, если посеем мы ее, и наступит похолодание? Что получится? Выпустит она два листика, может, три и засядет.

Она распрямляется во весь свой рост и глядит на руки, запачканные землей.

- Вот они больше говорят, чем термометр. На нем - 12 градусов, а к пальцам откуда-то пробирается холодок. Значит, рано. Возражают иногда: "У тебя непонятная тенденция".

Звеньевая отряхивает землю с рук и рассказывает, что по веснам бывают дискуссии. По всем данным пора сеять, а звено ждет.

- Тут момент поймать надо. Упустишь, плохо, не дождешься - еще хуже. В те дни я, как под током электрическим... И рада, если нащупаю точно этот момент.

Она обращается к одному из своих лучших трактористов-машинистов, кавалеру ордена "Знак Почета" Озерову.

- Николай Иванович, когда весной семьдесят шестого вывели садилки на участок?

- Тринадцатого мая.

- А сев кончили?

- Двадцатого.

- Упрекали нас: запаздываете.

Озеров смеется.

- А в уборку хвалили. По сто десять и две десятых центнера сухого зерна взяли. А поле-то было сто семь гектаров. За тот урожай Леонид Ильич Брежнев и поздравил нас в письме с трудовыми успехами.

- А в семьдесят седьмом в какие сроки сеяли? - Горожаева спрашивает того же Озерова.

- Тоже без споров не обошлось,- продолжает Николай Иванович. - Двадцатого мая только начинали. А закончили двадцать восьмого. Охали: поздний сев... Урожай осенью сказал, что своевременный. Получили по сто двадцать пять центнеров сухого зерна с гектара. Тогда нас призом "Золотой початок" наградили и всем членам звена присвоили почетное звание "Лучший кукурузовод Дона".

- Возьмите и семьдесят восьмой. Тоже выбирали особые сроки. И добились результата хорошего - 125,6 центнера с гектара. Вот это и есть "наша тенденция",- заключает Горожаева. - Конечно, значение имеет все: хорошие семена, удобрения, разделка почвы... Но главное все-таки люди, душа человека. Кукурузой надо заниматься постоянно и с любовью. Иных в золото посади, все равно испортят дело.- Раиса Федоровна мрачнеет и продолжает: - Была я летом на полях вроде и хорошего хозяйства. Посмотрела, и сердце заболело. Стоит кукуруза тонкая, жалкая, поднялась на метр, а уже метелку выбросила. Рядом осот выше ее. Глядела и думала: "Загубили поле. Да есть ли душа у этих людей?"

Раиса Федоровна снова преображается, лицо ее становится энергичным, вдохновенным, голос звенит.

- Если захотеть, всего можно добиться. В богатую питательными веществами почву да добротные семена, да уход человеческий.- Горожаева останавливается: - О семенах надо подумать особо. Давно бы уже пора ученым Дона вывести свои высокоурожайные гибриды кукурузы для богарных и орошаемых посевов, чтобы мы не гонялись за ними по разным уголкам страны.

Вот такой ее знают и любят товарищи по работе, учащиеся школы передового опыта, ученики Золотаревской школы, обдумывающие, кем быть, какую дорогу в жизни выбрать.

Человек уверенно идет по земле с гордой посадкой головы. Это уже не та Раиска, что издали с завистью глядела, как мужчины управляют трактором. Это шагает Герой Социалистического Труда Раиса Федоровна Горожаева. На груди рядом с Золотой Звездой - три ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, медаль лауреата Государственной премии СССР. Она все та же звеньевая, но член Центральной ревизионной комиссии КПСС, "Лучший наставник области", знатный кукурузовод...

Как это сильно звучит: "Знатный!" Значит она из того круга людей, который именуется одним словом "Знать". Справочники по-разному трактуют значение этого слова. В капиталистическом мире, по их утверждению, "знатные люди - сановники, вельможи, высшее общество, тузы!" И еще утверждается, что "Знать - высшая аристократия, верхушка привилегированного класса. Родовитая знать".

Как же быть с Раисой Горожаевой? Никаких аристократов и тузов в ее роду не было и в помине. Родовое наследство ее совсем иного характера. Ее прабабушку, еще при крепостном праве, донской богатей выменял где-то в центре России на собаку и привез в хутор Золотаревский, где она и осталась на всю жизнь. И вот праправнучку этой рабыни постоянно показывают по телевидению, о ней говорят по радио, в газетах как о знатной личности.

Да. Горожаева - представитель нашей советской знати. Такой ее сделал творческий труд. Человек вырос. Она - хозяин земли и своего дела. Она - творец, создатель нового общества. И неподдельно звучат обещания юности. "Мы хотим быть, как тетя Раиса".- Это говорят ученики Золотаревской средней школы, члены кукурузоводческого звена, над которым она шефствует. И они не тратят слов по-пустому. Школьное звено с 25-30 гектаров собирает по 101 -105 центнеров зерна кукурузы.

Отдавая дань трудовым успехам Горожаевой и ее деятельности как наставницы, областные организации учредили переходящий приз ее имени для лучшей ученической производственной бригады.

Чтобы стать похожими на "учительницу от земли", ребятам надо еще многое перенять: и ее трудолюбие, и коммунистическое отношение к делу, и умение жить для народа, потому что "тетя Раиса" - не только творец обильных урожаев, она крупный общественный деятель. Всегда быть полезной людям - такова ее партийная и гражданская позиция. Не может она равнодушно проходить мимо нерешенных дел.

С поля ли в самую напряженную страду, из школы ли после подробных бесед со слушателями Раиса Федоровна спешит к своему рабочему столу. Ее ждут письма, которые надо прочитать. За ними человеческие судьбы. Мать десяти детей получала пенсию 20 рублей в месяц. Правда, что старшие уже живут самостоятельно. А те четверо, что еще ходят в школу, их надо одевать, кормить. Горожаева начинает хлопотать и добивается увеличения пенсии многодетной матери.

В районном городе застопорилась реконструкция консервного завода. Она связывается с Министерством пищевой промышленности СССР. В ответ на ее письмо заводу отгружают автомашины, электротельферы, кабель, материалы, разное необходимое заводу оборудование.

Сколько раз труженики Семикаракорского района вели речь о том, чтобы проложить надежную переправу через Дон к Усть-Донецкому порту. И тут ходатайствует звеньевая совхоза "Золотаревский". Уже выделены баржи-площадки грузоподъемностью 800-1000 тонн и теплоход мощностью в 300 лошадиных сил...

И новые другие дела. Нужна шоссейная дорога в отделения совхоза. Для речников местного порта необходим магазин... И она хлопочет, хлопочет.

Мы часто говорим об общественных деятелях вообще, забывая о их принадлежности к определенному полу. "А женщина - женщиной будет..." В самый разгар осенних работ Раиса Федоровна стала бабушкой. Дел - невпроворот. А ей так необходимо домой: "Что они там без меня сделают?"

На ходу расстегивая ватник, Раиса Федоровна бежит в комнату. "Как вы тут?" - обнимает она ту самую Наташу, которая восемнадцать лет назад прижималась к ней по вечерам и шептала на ухо: "Ты не уходи завтра, а то все в поле и в поле... Мы боимся. Отвыкнем..."

- А ты, доченька, думай, что мама твоя на большой работе. И тебе не будет так скучно.

Раиса Федоровна смотрит на дочь с теплой улыбкой: "Ну вот, а теперь сама - мама", и бежит в другую комнату, где маленькая Алочка. Сидит новоявленная бабушка тихо и с нежностью, на какую способны только духовно сильные женщины, взором своим ласкает малышку. "Милая, роднушечка, зернушко мое, кукурузинка зелененькая... Не обижайся, что надолго отрываюсь. Опять у нас большое обязательство... Урожай надо выращивать выше 125 центнеров".

И смешиваются семейные радости с производственными и общественными заботами. И думы перебивают одна другую. "Не забыть бы дать заявку на кукурузные семена"... "И на телеграмму министерства ответить". И снова к внучке: "Расти, расти, маленькая, здоровой, главное - будь человеком хорошим, настоящим... У тебя все впереди". "А мне?..- Раиса Федоровна задумывается: - А мне - успеть бы отработать за все, что дали Родина, народ, партия".

А время бежит. Отсчитываются недели, месяцы. И снова весна со звоном капели, запахами оттаивающей земли, с теплом и радующими сердца хлеборобов новыми заботами, затем лето со страдой, превосходящей по объему и качеству дел предыдущие годы.

Не в этом ли из года в год повторяющемся и все возрастающем трудовом ритме - мудрость жизни, не в тесном ли общении она человека с землей, которая щедро одаривает плодами тех тружеников, что сполна отдают ей энергию, знания, душу свою и любовь?