В начале схватки

На доме № 4 по улице Чебанова установлена мемориальная доска: "В этом здании в декабре 1905 года собиралась рабочая боевая дружина, героически сражавшаяся на баррикадах в дни декабрьского вооруженного восстания ростовских рабочих против ненавистного царского самодержавия и был обстрелян из орудий в первый день восстания митинг рабочих". Ныне в этом помещении находится клуб Ростовского электровозоремонтного завода имени В. И. Ленина. А в годы первой русской революции здесь была столовая Главных мастерских Владикавказской железной дороги.

Эта столовая издавна была местом проведения рабочих собраний, митингов. Здесь встречались дружинники для обсуждения насущных задач революционной борьбы.

Начиная с осени 1905 года, когда революция приближалась к своей кульминационной точке, не было дня, чтобы в столовой, ставшей центром массовых мероприятий трудящихся, не проходили важные события.

6 ноября здесь состоялся большой митинг рабочих Ростова и Нахичевани, на котором, среди прочих, обсуждались следующие вопросы: значение профессиональных союзов, политическое состояние страны, положение бастующих работниц-табачниц. Во время собрания проводился сбор средств в помощь бастующим.

Вечером 7 ноября в столовой прозвучала, пламенная речь большевика. Соломона Райзмана. Все выступавшие поддержали его призыв о создании Совета рабочих депутатов. В решении собрания говорилось: "Мы, представители фабрик и заводов и прочих предприятий городов Ростова и Нахичевани-на-Дону в числе 112 депутатов от 20 фабрик и заводов, на общем собрании 7 ноября 1905 года, в помещении столовой мастерских Владикавказской железной дороги постановили: по примеру своих петербургских товарищей учредить Совет рабочих депутатов и служащих контор разных предприятий".

На первом собрании Совета рабочих депутатов было принято решение объявить двухдневную всеобщую политическую забастовку.

На следующий день сюда собрались депутаты от большинства ростовских предприятий для решения текущих дел.

На ежедневно проводимых собраниях и митингах заслушивались доклады с мест о ходе революционной борьбы, намечались очередные задачи. Митинги были многотысячными и проходили в образцовом порядке.

Лозунгом дня стал призыв: "Вооружайтесь!" Боевая рабочая дружина готовилась к борьбе с оружием в руках, II декабря в здании столовой для дружинников была прочитана лекция об оказании первой помощи. 12 декабря здесь же дружинники слушали лекцию о ведении уличного боя.

Надо сказать, что массовые собрания и митинги ростовских рабочих проходили также в Асмоловском и Новопоселенском театрах, в столовой завода "Аксай". И повсюду пролетариат высказывал твердую решимость дать бой царизму.

В ночь с 7 на 8 декабря началась общеполитическая забастовка железнодорожников. "От нашего дружного и единодушного выступления будет зависеть превратить эту забастовку в последний акт борьбы народа за низвержение самодержавия", - этим боевым кличем заканчивалась телеграмма, направленная из Ростова по линии Владикавказской железной дороги. К железнодорожникам присоединились трудящиеся всех предприятий Ростова и Нахичевани. Прекратили работу заводы, фабрики, мастерские, конторы, магазины, аптеки... Забастовка стала всеобщей.

Бурно развивающиеся революционные события привели местные власти в замешательство. Царские сатрапы решили подавить рабочее движение. Изо всех сил старались верные ищейки из донской охранки и жандармского управления ротмистры Заварзин и Карпов. Начальник Ростовского порта фон дер Вейде, исполняющий обязанности градоначальника, растерявшись перед дружным натиском рабочих масс, "заболел", сдав свои функции полицмейстеру Прокоповичу, который собрал II декабря военный совет и объявил Ростов на положении чрезвычайной охраны. Митинги и собрания запрещались. "Беспорядки и сопротивления будут подавляться военной силой" - говорилось в расклеенных по городу объявлениях. Однако в этот же день по приказу донского наказного атамана обязанности градоначальника с правами генерал- губернатора были возложены на воинского начальника полковника Макеева, который незамедлительно созвал секретное заседание городской думы. Его предложение расстреливать участников митингов гласные думы встретили аплодисментами. Царские опричники объявили действия забастовщиков "безнравственными и преступными".

Утром 13 декабря на Ростовском вокзале дружинники разоружили станционных жандармов. Находившаяся здесь полурота 134 пехотного Феодосийского полка, не подчинившаяся приказу открыть по рабочим огонь, была уведена офицером в казарму. Вокзал захватили восставшие рабочие.

В столовой бурлил многотысячный митинг, когда в один час 13 минут дня начался артиллерийский обстрел Темерника. Это казачий полковник Макеев решил осуществить свою угрозу. По его приказу в районе Буршина сада (ныне Гвардейская площадь) была установлена батарея. Перед артиллеристами поставили задачу вести огонь по столовой. Однако снаряды ложились у Шаховского училища (ныне ПТУ № 15), попадали в церковь. Тогда городовой Татарчук сообщил об этом по телефону из казармы пожарной каланчи в свой полицейский участок, находившийся неподалеку от места расположения батареи, и как бывший артиллерист- наводчик, передал указание, как сделать верный прицел. И вскоре снаряды полетели в столовую. Незадолго до этого на митинге был объявлен перерыв. Но люди, охваченные революционным энтузиазмом, не торопились расходиться. Внезапный артналет заставил трехтысячную массу рассеяться. В столовой остались убитые и тяжелораненые. Среди убитых - сестра милосердия Сарра Лейзер, которая была сражена наповал как раз в то время, когда делала перевязку" тяжелораненому, рабочий бумажной фабрики Панченко-Чернышев; тяжело ранены слесарь железнодорожных мастерских Кирилл Фитленко, модистка Евгения Паршина; также были ранены активные участники революционных событий Исаак Хаевский, Алексей Беленец. Юрий Бутягин (Макс) вместе с группой дружинников принял меры по оказанию помощи пострадавшим.

В этот же день началось строительство баррикад, которым руководил десятник Василий Терентьевич Черепахин. 13 декабря стало началом вооруженного восстания ростовского пролетариата.

В боевую рабочую дружину входили преданные делу пролетариата товарищи, смелые борцы за свободу Анатолий Собино, Соломон Рейзман, Степан Войтенко, Василий Качемов, Дмитрий Пивин (Ноги), Иван Ченцов, Алексей Зрелов, Иван Вяземцев (Крот), Евгений и Валентин Трифоновы, Иван Бабкин, Григорий Христенко, Иван Хижняков (Бекас), Василий Черепахин, Исаак Хаевский (Адам), Григорий Крамаров (Аристарх), Константин Богданов, Владимир Друцкий, Николай Эпштейн (Максим), Иван Налбандов, Алексей Водолазский, Михаил Шумный, вернувшийся из ссылки Семен Васильченко, Семен Голубенко (Спартак) и другие. Возглавил дружину прибывший еще в октябре в Ростов после обучения в киевской школе-лаборатории по изготовлению бомб при Южном военно-техническом бюро ЦК РСДРП инструктор-бомбист Юрий Павлович Бутягин. В Киеве он в течение месяца жил в маленьком домике за городом, на огороде, оторванный от мира, проходя "курс боевых наук". Только ночью разрешалось выходить на огород на несколько часов подышать свежим воздухом, "чтобы отошла головная боль, так как отравляли свой организм ядовитыми газами". Здесь Бутягин овладел искусством приготовления взрывчатых веществ для производства самодельных бомб, которому обучал доцент Политехнического института. Для небольшой группы инструкторов-организаторов читались лекции по подготовке к вооруженному восстанию, организации десятков боевых дружин, возведению баррикад, метанию бомб, ведению уличного боя и т.д.

Сразу по прибытию в Ростов Ю. П. Бутягин развернул кипучую деятельность. Он привез с собой большинство инструментов и лабораторных принадлежностей. "У меня была явка к одному из партийных товарищей, технику городской управы, которому поручалось принять от меня работу в случае моего провала, - рассказывает Бутягин. - Он же доставал мне материалы: кислоты, ртуть и иногда немного денег". В организованной им строго конспиративной лаборатории, находявшейся в Нахичевани, в небольшом двухэтажном каменном доме, работали вместе с Бутягиным учительница гимназии Евдокия Колобова (Колобок), член социал-демократической партии, которую он знал еще по деятельности в армавирской подпольной типографии, и техник Бержияни. "Лаборатория явилась фактическим центром вооружения революционных сил, - писал Бутягин, - так как по-существу вокруг нее группировались боевые дружины, отсюда шла подготовка специального отряда бомбистов, с которым велись занятия по бомбометанию...".

Изготовление бомб было делом трудоемким. Оно требовало немалой изобретательности, старательности, усердия. Несмотря на простоту устройства, их механизм был в то же время немного сложнее механизма бомбы, брошенной Кибальчичем в Александра II.

Препараты для изготовления взрывчатых веществ революционеры получали из находившейся на углу Пушкинской и Среднего проспекта аптеки Златопольского, a цинковые и жестяные коробки паяли рабочие слесарной мастерской Кипмана.. Один человек мог приготовить за месяц до сотни бомб. Они были небольшими, напоминающими консервные банки, но обладали огромным зарядом и по взрывной силе приближались к действию орудийных снарядов, хотя и вес и объем был в 20 раз меньше. Поражение цели производилось не металлом разрывающейся оболочки, а воздухом, газом. Бомба взрывалась от удара о землю или сильного толчка. Если учесть еще, что она не имела предохранителя, то станет ясно: обращение с бомбой требовало особой осторожности и умения. Среди бомбистов бытовало такое присловье: "Неси, да. не тряси". Вот почему бомбисты проходили специальное обучение и бомбами вооружались только десятники и наиболее развитые и технически подготовленные дружинники. Обучение бомбометанию проходило у Кизитеринской балки. Надо сказать, что правильно бросающий бомбу дружинник находился в полной безопасности. Но для этого он должен был, метнув бомбу, мгновенно упасть на землю до момента прикосновения ее к земле, даже в пяти-шести шагах от места взрыва.

О местонахождении другой мастерской по изготовлению оружия на Темернике знали также буквальна единицы. Что же касается властей, то им и в голову не приходило, что в здании, во дворе которого находилась хлебопекарня, с неподалеку был Темерницкий полицейский участок, напротив которого к тому же жил помощник пристава Слюсарев, а в переулке околоточный Ротов, что в этом здании на углу Луговой улицы и Затемерницкого базара, расположенном на таком бойком месте, могли орудовать подпольщики-революционеры. Кроме этой, на Темернике были созданы также мастерские по ремонту оружия на Шаховской и Колодезной улицах.

Несмотря на столь энергичную подготовку, все-таки ощущалась явная нехватка огнестрельного оружия. И дружинники прилагали немало усилий, чтобы пополнить им свой арсенал. В первый день восстания, во время разоружения станционных жандармов, в цейхгаузе было взято два ящика с винтовками. Это явилось хорошим прибавлением, и все же винтовок было очень мало. Не было пулемета. Дружина вооружалась охотничьими ружьями, берданками, револьверами различных систем - от Смитта и Вессона до Лефоше. А десятник Е. Трифонов (Женька-казак) доставил на Темерник дюжину автоматических карабинов "Бурхард". Несколько дружинников обнаружили ночью на запасных путях станции платформы с порохом и патронами, которые были незамедлительно разгружены.

С одного из донских пароходств была снята сигнальная пушка, вторую пушку восставшие сделали по модели рабочего Ефимченко. Литейщик Ковалев отлил чугунный литник длиною в 28 дюймов и диаметром в два дюйма, а. токарь сборного цеха. Александр Григоровский выточил по эскизу дуло пушки. Ефимченко с помощью Артема Устимченкр собрал ее и она была установлена на баррикадах и хотя стреляла не снарядами, а. кусками металла, произвела на противника внушительное впечатление. По городу распространился слух, что якобы на Темерник прибыла из Новороссийска артиллерийская часть.

Конечно, вооружить дружину, состоящую из нескольких сот человек, было делом нелегким. И все же большевики с этой задачей справились.