Находка Григория Капустина

Давным-давно, в 1696 г., двигалось на штурм Азова войско Петра I. Однажды, как повествует предание, в шатер царя принесли найденный в балке черный камень, вспыхивающий на солнце серебристыми искрами. Это был каменный уголь. Зная его ценность, Петр I тогда воскликнул: "Сей минерал если не нам, то нашим потомкам зело полезен будет"^*.

^* (Ю. И. Гессен. История рабочих СССР. М., 1926, стр. 258 )

Длительная Северная война надолго отодвинула сроки поисков каменного угля на Дону. И лишь через много лет, в 1721 г., рудознатец Григорий Григорьевич Капустин случайно обнаружил уголь близ реки Кундрючьей. О его находке доложили Петру I. И царь издал именной указ о поисках на Дону каменного угля. В нем говорилось: "На Дон, в казачьи городки, в Оленьи горы, да Воронежскую губернию под село Белогорье для копания каменного уголья и руд, которые объявил подьячий Капустин, из Бергколлегии послать нарочного, и в тех местах того каменного уголья и руд в глубину копать сажени на три и больше и, накопав пудов по пяти, везть в Бергколлегию и опробовать, и в оном копании руд, уголья о вспоможении к губернатору Измайлову послать указ"^*.

^* (П. И. Фомин. Горная и горнозаводская промышленность Юга России, т. I. Харьков, 1915, стр. 4. )

Но иностранцы, орудовавшие тогда в Бергколлегии, забраковали уголь, присланный с Дона, как непригодный.

Всеми силами они стремились воспрепятствовать развитию угледобычи в России.

Однако Капустин не сдавался. Разоблачая иноземных специалистов, он писал в Бергколлегию: "С каменного уголья, взятого в казачьем городке Быстрянске, и в Туле, и в Москве пробы чинили. Делали кузнецы тем каменным угольем топоры и подковы новые, и они, кузнецы, то уголье похваляли и сказывали, что от него великий жар, а в Санкт-Петербурге по пробе иноземцы то подписали, что будто жару от них нет. Знатно, несущую пробу чинили"^*.

^* (И. Каплан. Первооткрыватель Донбасса Григорий Капустин. Углетехиздат, 1949, стр. 17-18. )

Долго длилась тяжба с иностранцами. И русские рудознатцы доказали пригодность угля, найденного на Дону. На территории Войска Донского начались разработки каменного угля.

В 1805 г. около реки Грушевки старшина Попов заложил свой хутор, который позже стал называться Поповкой. Севернее его в том же году обосновался старшина Власов. Второй хутор получил название Грушевско-Власовского. Эти селения явились прародителями нынешнего города Шахты.

Старшина Попов в 1809 г. построил первую шахту колодезного типа с ручным подъемом. В это время на его хуторе жили 12 казаков и 14 крепостных крестьян. Крепостные и были первыми шахтерами. Добытый ими уголь отправлялся в Новочеркасск для отопления зданий и казачьих казарм. Спрос на новое топливо стал расти. В 1817 г. казак Семен Кошкин построил еще одну крупную по тем временам шахту с конным воротом.

В эти годы донское войсковое начальство не занималось ни разработкой, ни вывозом антрацита. Углепромышленники могли закладывать 2-3 ямы в любых местах по собственному усмотрению. Но позднее, когда ценность угля стала уже очевидной, в 1836 г. появился царский указ, устанавливающий обязательную передачу земельных участков, на которых обнаружены залежи антрацита, в войсковую собственность с компенсацией их владельцу в других местах из запаса войсковых земель^*. Поэтому не случайно первыми углепромышленниками были только представители войскового казачьего сословия: Кошкин, Фомин, Левицкий, Галушкин и другие.

^* (ЦГВИА, ф. 1 (л), д. 15860, л. 55. )

Позже добычей угля стало интересоваться и Войсковое правление. Оно заложило несколько мелких шахт, организовало надзор за добычей угля и выделило горного смотрителя. В 1839 г. впервые был заведен учет добычи угля. В этом же году из земель Войска Донского начали отводиться специальные участки под горное дело.

Развитие пароходства на Азовском и Черном морях, на Дону требовало все больше топлива. Поэтому в начале 40-х годов издаются новые положения о горном промысле в Области войска Донского. Для вымежевывания угольных участков и дальнейших разведок в Грушевском районе был послан инженер Анисимов. 28 апреля 1840 г. были установлены новые правила разработки антрацита. Согласно им каждый из жителей Области мог разрабатывать уголь в одном месте до полного истощения запасов. С промышленников за каждый пуд добытого антрацита взималось 2 коп. в пользу Войска. Для учета количества добытого угля устанавливались в 3 пунктах войсковые весы, а сам весовой сбор отдавался на откупное содержание. Войсковому начальству было дано право увеличивать и без того высокую пошлину на уголь.

В 1841 г. Войсковое правление после посещения Грушевских рудников наказным атаманом Хомутовым установило правило, согласно которому земли под угольные разработки делились на участки, не более 1,5 квадратной сажени, с тем чтобы между ними не было промежутков и чтобы новая разработка шахт производилась "вполне по правилам горного искусства"^*.

^* (Филиал ЦГИА в Ленинграде, ф. 4, св. 1858, д. 28, л. 439. )

Год спустя на средства межевой коллегии была заложена образцовая вертикальная шахта. На ней был конный ворот, прикрытый деревянным сараем. Эта шахта просуществовала до 1845 г., когда на Дону насчитывалось уже 47 угольных предприятий с годовой добычей в 1200 тыс. пудов.

Современники рассказывают, что тогда на рынках Ростова, Таганрога и Новочеркасска по воскресеньям стояло много повозок с грушевским антрацитом. Пробовали доставлять грушевский уголь по Волге даже в Москву. Грушевский район в те годы занимал первое место в стране по угледобыче.

Донские углепромышленники упорно отстаивали свою монополию в Грушевском районе, опираясь на различные царские грамоты и привилегии, данные Войску Донскому. Еще в 1842 г. новороссийский генерал-губернатор ходатайствовал об отводе участка на Грушевке купцу Иванову, подрядившемуся доставлять в казну грушевский антрацит. Дело разбиралось в военном совете, и Иванов получил отказ. В 1842 г. об отводе в 1-2 квадратные версты для казенного рудника просил министр финансов. В этой просьбе ему было тоже отказано.

В связи с открытием керченской руды в 1846 г. горное ведомство планировало постройку чугунолитейного и рельсового заводов в Керчи и Ростове на базе грушевского антрацита. Для этого предполагалось построить в районе Грушевки казенный рудник. Но и эта попытка оказалась безуспешной.

В 1856 г. были изданы первые правительственные "Правила об утверждении частных компаний для разработки антрацита на Дону". По этому закону участки с 1,5 до 5 тыс. квадратных саженей предоставлялись войсковым жителям. Разрешалось соединять несколько отводов для закладки шахты. За каждый участок необходимо было уплатить в войсковую казну 50 руб. серебром. Но размер пошлины был понижен с 2 коп. до 1/2 коп. Лишь некоторую возможность заниматься угледобычей закон давал и иногородним.

После этого многие помещики и казаки устремились за отводами. Началась настоящая антрацитовая лихорадка. В 1857 г. было выделено 57 новых отводов, в следующем году - 254 отвода, а в 1860 г. - еще 51 отвод. По новым положениям разрешалось участие в угледобыче в донском крае и различным товариществам и обществам.

В октябре 1857 г. на берету реки Грушевки Российское общество пароходства и торговли (РОПИТ) на участке в 4 квадратные версты заложило первую шахту глубиной 12 саженей. По тому времени это должно было быть крупное угольное предприятие. Однако строительство его оказалось неудачным. Поэтому в 1862 г. РОПИТ для постройки рудника получило новый участок между речками Аютой и Грушевкой. В 1870 г. здесь был добыт первый уголь.

Шахты РОПИТа росли одна за другой. Возникли трудности с вывозкой угля. В связи с этим встал вопрос о постройке железной дороги. В 1860-1862 гг. была проложена первая на Дону узкоколейная железная дорога Грушевские шахты - станица Аксайская протяженностью 63 версты. Грушевский уголь получил выход к Дону.

Быстрое развитие угольной промышленности в Грушевском районе, как и во всем Донбассе, началось после отмены крепостного права. Отмечая особенность развития промышленности Юга, В. И. Ленин в работе "Развитие капитализма в России" писал: "Южный район горнопромышленности представляет из себя во многих отношениях диаметральную противоположность Уралу. Насколько Урал стар и Господствующие на Урале порядки "освящены веками", настолько Юг молод и находится в периоде формирования. Чисто капиталистическая промышленность, выросшая здесь в последние десятилетия, не знает ни традиций, ни сословности, ни национальности, ни замкнутости определенного населения"^*.

^* (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 488. )

Растущей угольной промышленности требовалась постоянная рабочая сила. Власти были заинтересованы в оседлости горняков. В связи с этим по закону от 3 октября 1867 г. было образовано Грушевское горное поселение. В законе сказано: "Горное Грушевское поселение считается... горным городом со всеми правами, присвоенными городам вообще".

Что тогда представляло собой это горное поселение? В нем, кроме землянок, бараков и мазанок, были церковь, тюрьма, казарма для казаков, 80 кабаков, базар, винные склады. Рабочих насчитывалось до 1500 человек. Они трудились на 147 шахтах, из которых 90 почти бездействовали, так как были затоплены водой.

До образования Грушевского горного поселения ни один шахтер не имел права селиться на войсковых землях на Грушевке. Он мог здесь жить лишь временно и без семьи. Теперь, как бы ни были тяжелы условия труда на шахтах, часть приходящих сюда рабочих оставалась на постоянное жительство. Так постепенно шел процесс создания шахтерских кадров.

На Дону в процессе развития промышленности начал формироваться рабочий класс. Его ряды пополнялись в основном за счет недавних крепостных крестьян центральных губерний России: Орловской, Курской, Воронежской и других.

Уже в середине 60-х годов на Грушевско-Власовских рудниках было занято около 3 тыс. рабочих.

Каторжные условия труда, бесправие, обман царили тогда на угольных предприятиях. Рабочим отпускали из лавки шахтовладельца или подрядчика в долг продукты, которые, как правило, были плохого качества и дороже, чем на рынке.

В день получки или полного расчета происходил настоящий грабеж шахтеров. Подрядчик удерживал из зарплаты рабочего не только за то, что тот брал в кредит, но и за то, чего он даже не брал. Вызванному рабочему прежде всего подносилось угощение - стакан водки. Затем начинался подсчет "забора":

- Рукавицы брал?

- Нет!-отвечает горняк.

- Ну, положим, что не брал, - отвечает подрядчик, а сам кладет на счеты.

- Четверть водки брал?

- Нет!

- Ну, положим, нет, - и снова стучит костяшками счетов^*.

^* (См.: Е. Колодуб. Труд и жизнь горнорабочих на Грушевских антрацитовых рудниках. М., 1907, стр. 17. )

Шахтер зачастую оставался должником у подрядчика и попадал к нему в кабалу.

В Шахтинском городском народном музее хранится немало воспоминаний шахтеров об их работе в те времена на Грушевских шахтах.

Рабочий день длился 12-14 часов. Совершенно отсутствовали какая-нибудь охрана труда и техника безопасности. Особенно тяжелым был труд забойщиков и саночников. Их рабочий день длился 14 и более часов, работали они на корточках или полулежа.

Жили горняки в землянках. Вот что рассказывает один из шахтеров:

"Помещения, в которых в то время жили шахтеры, были поистине ужасны: у хорошего помещика скот помещался лучше. Землянки без пола, без нар, просто вдоль стен земля оставлялась несколько выше, чем посередине, где Образовывался таким образом проход, бока которого были закреплены обаполками, чтобы не отваливалась земля от уступа, заменявшего нары. Отапливались же землянки чугунными печками, служившими и очагами для варки пищи...".

Но и такого жилья не хватало. Часто на одних и тех же нарах шахтеры спали по очереди.

Тяжелые условия труда и жизни вызывали большую текучесть рабочей силы. Это беспокоило шахтовладельцев. Для удержания рабочих на шахтах правительство начало разрабатывать специальные меры. Новороссийский генерал-губернатор Коцебу в 1862 г., например, поставил вопрос о создании на Юге России корпорации углекопов.

В 1863 г. Александр II учредил особый комитет, который выработал "Главные основания для поступления людей в горные работы в Бессарабии и Новороссийском крае". В 1864 г. был принят новый закон о развитии угольной промышленности Дона: "Положение о горном промысле в Земле войска Донского", которое 8 марта 1864 г. было утверждено царем. В примечании к нему говорилось: "Право разрабатывать в означенной местности антрацит предоставляется предпочтительно жителям Земли войска Донского, иногородним же лицам, товариществам и компаниям только тем, с действиями которых сопряжено потребление угля для железных дорог, пароходства, плавки металла и т. п."^*.

^* ("Очерки экономического развития Дона". Изд-во Ростовского университета, 1960, стр. 60. )

Со второй половины XIX века, в связи с общим развитием капитализма и бурным железнодорожным строительством, усиливается развитие угольной промышленности в Грушевском районе. С 1870 по 1889 г. добыча угля здесь увеличилась в 3 раза.

За разработку угля брались казаки, крестьяне, донецкие помещики.

Большинство шахт были примитивными, они имели производительность в несколько десятков тысяч пудов в год. Наиболее крупные предприятия принадлежали казакам Волошину, Кошкину, Попову, Шапошникову, Панченко, Кузьмину, Азарову. Самым: крупным оставался рудник РОПИТа, который в 1872 г. был соединен железнодорожной веткой со станцией Шахтная. На этом руднике уже применялись паровые машины мощностью 60 лошадиных сил. В 1875 г. здесь было добыто 3822174 пуда антрацита, а в 1895 г.- 5348103 пуда.

В 80-е годы процесс централизации и концентрации коснулся и угольной промышленности Дона. В 1899 г. в Грушевском угольном районе действовали 63 шахты, которые принадлежали 43 шахтовладельцам и компаниям. На этих предприятиях работало уже 5320 человек.

В те годы в Донбасс, в том числе и на Грушевские шахты, к неисчерпаемым богатствам подземных кладовых, как пчелы на мед, устремились иностранные капиталисты Юнг, Отто, Кох, Брадле, Эллисен. Они скупали готовые шахты и рудники, построенные русскими специалистами, захватывали ключевые позиции в угольной промышленности. Отмечая это обстоятельство, В. И. Ленин писал: "В Южную Россию целыми массами переселялись и переселяются иностранные капиталы, инженеры и рабочие, а в современную эпоху горячки (1898) туда перевозятся из Америки целые заводы"^*.

^* (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 488-489. )

Особенно усилился приток иностранного капитала в 90-е годы во время промышленного подъема. В результате этого к началу XX века каменноугольная и металлургическая промышленность Донбасса почти полностью перешла в руки иностранного капитала. Только на территории Области войска Донского уже в 1896 г. иностранные капиталисты владели 103 промышленными предприятиями.

С 90-ми годами, годами общего промышленного подъема, связан и период быстрого роста Грушевского горного поселения. В 1873 г. в нем проживало более 8 тыс. человек, а в 1883 г. - уже 20 тыс^*. С 1897 по

^* (См.: "Донские областные ведомости", 1906, №232)

1905 г. рост населения составил 24572 человека^*.

^* (См.: "Памятная книжка Области войска Донского за 1899 и 1907 гг.", отд. 3, стр. 7 и 12. )

4 августа 1881 г. Грушевское горное поселение было переименовано в город Александровск-Трушевск.) В нем в это время была только одна улица, где разместились дома шахтовладельцев и подрядчиков. От нее в разные стороны рассыпались мазанки, землянки шахтеров.

Однако, как сообщала газета "Донская пчела" в 1889 г.: "Постройка удовлетворительных жилых помещений, отведение земли под огороды, устройство больниц, школ, бань и т. п. - все эти вопросы, о которых упоминалось на съездах (имеются в виду съезды горнопромышленников Юга России), решались только вскользь, мимоходом". Естественно, ни власти, ни промышленники не были заинтересованы в благоустройстве города.

Труд горняков по-прежнему оставался тяжелым и изнурительным. В силу примитивности процесса производства в ту пору шахтерский труд не требовал особого обучения. Для шахт нужны были просто физически крепкие люди. Но уже определенная профессиональная дифференциация существовала. Шахтеры делились на проходчиков, забойщиков, вагонщиков, тягальщиков.

Писатель А. Серафимович, побывавший в Александровск-Грушевске в конце 90-х годов, так списывал эту каторгу в очерке "Под землей":

"Тягалыцик, надев лямку, поправил ее на груди, потом стал на четвереньки и, подогнув голову, изо всех сил натянул веревку. Но трудно было сдвинуть придавленные тяжелой грудой салазки. Руки и ноги скользили по мокрому полу. Он цеплялся за все неровности, пробуя ногой и ища точки опоры, дергая то в ту, то в другую сторону, как лошадь, которая не может взять сразу напруженный воз.

Отбойщик в дореволюционной шахте

Раза два я видел, как разъехались у него руки и ноги в полужидкой грязи, сочившейся на полу, и он ударился грудью о плитняк.

На него тяжело было смотреть - это была агония труда. Он бился, скользил, падал, как привязанный на цепи, и пядь за пядью брал расстояние, и мертвая груда угля понемногу и незаметно приближалась к выходу, где были положены рельсы и уголь перегружали в вагончики.

Он добрался до подпорок возле меня и, опрокинувшись на бок, стал в них упираться руками и ногами, точно с отчаянием отбивался от кого-то, и я слышал его порывистое шумное дыхание и то особенно болезненное кряхтение, похожее на стон, которое вырывают из груди чрезмерные физические усилия. Ременная лямка, прижимая взмокшую рубаху, обозначилась по телу узким и длинным рубцом...

Тягалыцик

На Грушевке рабочие, добывающие антрацит с попудною платою, проводят за работой по 16 часов в сутки, употребляя на отдых лишь до 8 часов"^*.

^* (А. Серафимович. Избранное. М., 1957, стр. 200-201. )

В 1894 г. в Александровск-Грушевске жил известный русский живописец Н. А. Касаткин. Здесь он создал свои знаменитые полотна: "Шахтер-тягальщик", "Углекопы", "Шахтерка" и другие. Вот что писал художник об этом горняцком городе своим родным: "Дома здесь очень маленькие, мазаные, и городишко очень грязный, а главное-пыльный... Здесь есть доктор, аптека, почта, хотя тем не менее глушь изрядная... В безотрадной, слегка волнистой степи с разбросанной по ней шахтами... туда и сюда между черным городом и черными шахтами бродят черные мужчины, девушки и дети".

Лишь в центральной части Александровск-Грушевска стояли каменные дома, в которых жили местные шахтовладельцы и подрядчики. Для их детей была открыта гимназия. А для детей горняков - 4 начальные школы и одно ремесленное училище. Культурно- просветительных учреждений город не имел, зато в нем было множество кабаков. В праздничные дни шахтеры собирались чаще всего на площади. Они устраивали травлю собак, затевали драки, которые нередко приводили к жертвам.

Единственная нитка водопровода обеспечивала только дома богатых. "Нахаловка", "Собачеевка" и другие слободки имели колодцы с загрязненной соленой водой, которая вызывала желудочно-кишечные заболевания. А лечение было труднодоступно и стоило очень дорого. Вот что писал городской врач Н. Г. Путягин в 1908 г. съезду донских врачей:

"Рабочие живут в самых тесных первобытных казармах, сложенных из камня, с земляным полом, с крошечными окошками, иногда без стекол, с полуразрушенной угарной печью. Редкий рабочий имеет лишнюю смену белья, чтобы переодеваться, вернувшись с работы (многие носят одно и то же белье от покрова до благовещения, не снимая). В жилищах не хватало чистого воздуха. Во многих казармах вместе помещались одинокие и семейные. Опали на общих нарах, мест для всех не хватало. В большинстве своем рабочие спали в грязной одежде. Кровати, тюфяки и матрацы являлись предметом роскоши. Бань при шахтах не было, а если где и были, то они никуда не годились, поэтому промокшему шахтеру негде было обмыться и согреться".

К этим ужасным условиям быта прибавлялись политическое бесправие и полицейский произвол. Фактически хозяин шахты мог сделать с горняком все, что хотел. В одной из старинных шахтерских песен об этом горьком и бесправном положении говорилось:

 ...Бесправная жизнь, тянешь лямку труда, 
 Ни отрады, ни счастья не зная. 
 Только слово промолвишь - расчетом грозят... 
 Походи, погляди по сторонкам: 
 Никуда ведь шахтеру податься нельзя, 
 Всюду церковь, тюрьма и казенка.

В горниле тяжелых испытаний рождался протест против нищеты и бесправия. Начинались первые стихийные выступления горняков.