Период удельный

Перiодъ удельный.

Излагая исторiю Таганрога, мы старались до сихъ поръ не пропустить ни одного географическаго или историческаго имени, которое встречается въ местности, характеризуемой особенностями территорiи Таганрога.

Такое изложенiе натолкнуло насъ и на опиcанiе греческихъ колонiй этого края и на указание народовъ жившихъ здесь; оно-же темъ самымъ заставило посмотреть на нашъ край съ темъ благоговейнымъ чувствомъ, какое всегда возбуждаетъ у насъ видъ глубокой, седой древности. Конечно, земная кора везде одинаково стара, но не везде oнa видела древняго человека и то, какъ онъ боролся съ природою и себе подобными и какъ онъ создавалъ культуру, которою мы теперь пользуемся, не думая, сколько жизней пало въ борьбе за нее, сколько потеряно силъ, прежде чемъ все стало такъ, какъ оно есть. Вотъ почему эти, быть можетъ, скучныя страницы и cyxiя имена народовъ, который до сихъ поръ были мною приведены, могутъ вызвать у насъ чувство поэзiи и задумчивости. Все это легко испытать, когда, покинувъ городъ, удалимся въ любомъ направлены отъ Таганрога и увидимъ то раскинутые въ степи курганы, то брошенныя каменоломни, то каменныхъ бабъ, или другихъ немыхъ свидетелей старины глубокой, непроницаемой, о которой никто не писалъ, о которой даже песенъ и былiнъ не было сложено, но когда человекъ подобный намъ, все таки жилъ, думалъ и чувствовалъ. Эти свидетели упрямо, угрюмо молчать, пока пытливый человечестй умъ и жажда знанiя прошлаго не заставить ихъ заговорить.

И тогда седая древность заговоритъ въ лице своихъ памятниковъ, заговорить съ темъ, кто любить ее и кто задумывается, когда встречается съ нею. А чего не видели наши степи Приазовья, чего не видели наши глинистые берега моря, наши овраги, размытые дождями и тающими снегами въ теченiе тысячелетiя! Здесь носился на коне царскiй скифъ; разумный грекъ устраивалъ торговыя дела, россаланинъ собирался здесь на помощь своимъ соплеменникамъ, мчался стремглавъ сарматъ и останавливался у однообразныхъ береговъ для него безпредельной Тамаринды (названiе Азовскаго моря у скифовъ). Нашъ летнiй зной и ихъ утомлялъ, наши зимнiе ветры и ихъ заставляли искать убежища, наша короткая, но многоплодная весна и ихъ радовала, а наша свежая, но теплая и здоровая осень и ихъ собирала къ спокойной поверхности Тамаринды: кочевники здесь более могли находить травъ, земледельцы сбывали свой хлебъ грекамъ, а туземцы готовились къ рыбнымъ промысламъ.

Въ нашемъ повествованiи мы стоимъ теперь на рубеже того времени, когда создавалось русское государство. Таганрогъ, входящiй въ составь Россiйской Имперiи, не можетъ не зависеть въ своемъ росте отъ жизни отечества; но по своему исключительному положенiю въ колыбели племенъ, положившихъ основанiе Россiи, Таганрогъ требует отъ своего историка некоторой остановки на вопросе о происхожденiи русскаго государства, конечно не во всей полноте его; но необходимо въ обшихъ чертахъ сказать о томъ, где сложилось русское государство и отъ чего оно стало называться русскими? Среди многихъ разнообразныхъ мненiй по этимъ вопросамъ, выберемъ основныя черты, такъ какъ критически заниматься исторiей основанiя русскаго государства мы не намерены.

Раньше русская исторiографiя не знала другого объясненiя происхожденiя русскаго государства, какъ то, которое предложила первоначальная летопись, т. е., что русское государство получило свое начало въ 862 году въ Новгороде Великомъ отъ варяжскихъ князей Рюрика, Синеуса и Трувора, которые принадлежали къ племени Русь, почему и русское государство получило свое названiе. При дальнейшей разработке вопроса о происхожденiи русскаго государства было обращено вниманiе на некоторые сказочные приемы повествования летописца Нестора, какъ напримеръ «три брата» и возникло мненiе, что русское государство получило свое начало не въ Новгороде Великомъ, а въ Кiеве и не въ 862 году, а постепенно; что же касается до названiя, то оно произошло отъ одного племени, которому принадлежалъ Кiевъ и которое называлось Рось, по имени реки Роси, впадающей въ Днепръ въ Кiевской губернiи и которое те же россалане т.е. славяне, сарматы и скифы земледельцы и следовательно славяне pyccкie являются аборигенами страны и хотя покорялись въ различное время скифами царскими, готами и гуннами, но сохранили свои народныя черты и склонность къ земледелiю. Явленiе такого рода, что народъ теряетъ свое собственное названiе и подучаетъ имя другого народа, подъ власть котораго подпадаеть, есть явленiе не разъ встречающееся въ исторiи; напр. галлы были покорены германскимъ племенемъ франковъ и стали называться французами, хотя сами победители франки подчинились въ культурномъ отношенiй галламъ и даже утратили свой языкъ; то же самое случилось и съ дунайскими славянами, покоренными болгарами, племенемъ желтой расы, но въ исторiй Pocciи некоторые новые представители науки отвергаютъ тождественность явленiя и считаютъ названiе россовъ и руссовъ кореннымъ названiемъ одного изъ восточно - славянскихъ племенъ.

Вотъ именно, эта последняя историческая точка зренiя даетъ особенное освещенiе и особенный ореолъ берегамъ Азовскаго моря, такъ какъ здесь росло, крепло и созревало русское племя, готовясь къ своей исторической роли.

Между Русью кiевскою историческою и Русью старою доисторическою прiазовскою поддерживались постоянныя сношенiя. Сношенiя эти были характера торговаго и политическаго. Велись они съ помощью особеннаго воднаго пути, который шелъ изъ Днепра въ Азовское море такимъ образомъ: Днепръ, потомъ притокъ Днепра Самара: потомъ Волчья Вода, притокъ Самары, потомъ шли волокомъ т. е. вытаскивали лодки и волокли ихъ до реки Miyca, а чаще Калмiуса, который ближе къ Волчьей Воде, во время же весенняго разлива, можно думать, что и вовсе безъ волока обходились. Этотъ водный путь соединившiй бассейнъ Днепра и Азовскаго моря, долгое время существовалъ и имъ долго пользовались, такъ какъ реки, входившiя въ составъ его, хотя и не были велики, однако были многоводны и не пересыхали, потому что по ихъ протяженiю были значительные леса; эти леса въ ХIII столетiи еще существовали.

Дальнейшее направленiе описаннаго воднаго пути было весьма не благопрiятно для того района азовскаго бассейна, где господствовалъ Танаисъ и следовательно для территорiй Таганрога, который въ это время, если существовалъ, то представлялъ изъ себя не более рыбачьяго поселенiя, такъ какъ при всехъ переменахъ въ тогдашнихъ предметахъ торговли рыба была основнымъ и неизменнымъ богатствомъ Азовскаго моря. Азовское море въ эту эпоху, около X века часто называется именемъ даннымъ ему арабами, ходившими торговать въ Pocciю по Каспiю и Волге, Русскаго моря. Неблагопрiятное направление этого воднаго пути заключалось въ томъ, что проходившiя имъ лодки, останавливаясь въ Лукоморьи, переплывали Азовское море, минуя северные его берега, въ Тмутараканскую землю. Лукоморьемъ назывался богатый край, прилегавшiй къ Азовскому морю съ запада и доходившiй до Перекопскаго перешейка, следовательно въ районе его лежитъ Бердянскъ, Геническъ и друг.

Причиною такого направленiя, быть можетъ, была опасность отъ степняковъ угровъ, печенеговъ и др., которые въ это время кочевали отъ Дона до Днепра; область же лежавшая по нижнему теченiй Кубани, т. е. Тмутаракань, находилась въ условiяхъ довольно благопрiятныхъ.

Въ устьяхъ Кубани лежала древняя колонiя Фанагорiя, ныне Тамань, которая потомъ стала называться Таматарха, а у италiанцевъ, къ каковымъ она перешла, Метрага. Эта колонiя вела оживленную торговлю съ разными народами этого края, между которыми первое место занимали руссы, покорившiе остатки утургуровъ, такъ называемыхъ черныхъ болгаръ и господствовавшихъ тамъ. Эти то руссы и составляли Тмутараканское государство. —Они успешно боролись съ хазарами и отражали хищныхъ косоговъ (черкесовъ), нападавшихъ со стороны кавказскихъ горъ.

Тмутаракань была своеобразная страна. Она всегда сохраняла съ единоверною и единоплеменною Россiей связи моральныя, политическая и торговыя, но въ то же время все обиженное, недовольное и неудовлетворенное въ Pocciи бежало сюда. Тмутаракань была полна изгоями (князьями, неимевшими уделовъ) и бежавшими боярами; здесь были греки, генуэзцы, венецiанцы, хазары, печенеги и пр. Если какому нибудь обиженному греческому царевичу или русскому князю надо было найти для смелаго предпрiятiя искателей приключенiя, то онъ тамъ находилъ, сколько угодно. Это была страна обильная, вольная и удалая.

Въ первые века существованiя русскаго государства устья Дона остаются несколько въ тени, однако по Дону торговый путь все таки лежалъ. Въ местахъ около нынешняго Калача лежалъ городъ хазарскiй Саркелъ или,какъ его русскiй летописецъ называетъ, Белая Вежа; отсюда торговавшiе руссы пробирались къ Волге, ходили вверхъ но ней въ Великiе Болгары и внизъ къ столице Хазарской Итилю въ низовьяхъ Волги.

Въ устьяхъ Дона и по севернымъ берегамъ Азовскаго моря, хотя и жили разные народы, но преимущественное положенiе занимали хазары; они строили города и вели торговлю. Крепость Саркелъ противъ россовъ и печенеговъ построили имъ греческiе инженеры.

Исторiя народовъ, которые не оставили после себя письменныхъ памятниковъ, весьма сбивчива и сомнительна, какъ и исторiя хазаръ. Много было гадательных мнений о происхожденiи этого многочисленнаго и могущественнаго народа, который имелъ обширное и долго существовавшее государство отъ Волги до Дона, который господствовалъ въ Крыму, налагалъ дань на кiевлянъ и далъ названiе южной Россiй Хазарiя — такъ италiанцы называли прежнюю Скифiю. Были такiя эксцентричныя мненiя, которые полагали, что хазары потомки самарянъ, не ладившихъ съ израильтянами и ушедшихъ чрезъ кавказскiя горы къ берегамъ Чернаго моря и что они предки нынешнихъ караимовъ. Главная нить въ этомъ толкованiи заключается въ томъ, что многiе хазары исповедывали iудейскую религiю. Другiе предполагаютъ, что нынешнее названiе казаковъ, взято оттуда-же, именно: у татаръ, какъ известно, было три сословiя — высшее мурзы, среднее уланы и низшее казаки; вотъ это то названiе холоповъ татарскихъ казаковъ, и произошло будто-бы отъ покоренныхъ хазаръ, которые, какъ покоренные, составляли низшiй классъ. Есть основанiе думать, что въ составъ обширнаго хазарскаго государства вошло несколько племенъ, которые вследствiе долговременной связи подъ эгидою хазарской власти, несколько ассимилировались.

Владея странами сопредельными съ русскими областями и вторгаясь въ русскiе пределы, хазары, естественно, и сами подвергались нападенiю русскихъ князей. Къ таковымъ нападенiямъ принадлежать походы къ Дону Олега, Святослава и Мстислава тмутараканскаго, сына Владимiра Святаго, который распространилъ свое могущество оть отдаленной Тмутаракани чрезъ Донъ, по берегамъ Азовскаго моря до средняго теченiя Днепра и овладелъ Черниговскимъ Княжествомъ. Со смертью Ярослава Мудраго въ 1054 году въ Тмутаракани сталъ княжить внукъ его Глебъ Святославичъ, но изгой Ростиславъ Владимiровичъ, тоже внукъ Ярослава, явился въ Тмутаракань съ дружиною удальцовъ, выгналъ Глеба и после некоторой борьбы утвердился въ Тмутаракани. Этотъ-то Ростиславъ и повелъ правильную борьбу съ косогами и хазарами и въ такой мере ослабилъ значенiе этой державы на западе, что pyccкie летописцы перестаютъ упоминать о хазарахъ. Что же касается до другого народа, более хищнаго и менее склоннаго въ культуре, печенеговъ, то они еще некоторое время играютъ роль въ степяхъ, хотя после победы надъ ними Ярослава Мудраго уже не наводятъ того ужаса, какой наводили прежде на русскую землю; однако печенеги скоро сходятъ со сцены, а въ придонскихъ, прiазовскихъ, и даже приднепровскихъ степяхъ начинаютъ господствовать куманы или половцы. Борьба съ половцами русскихъ князей была тяжела и продолжительна; въ особенности этотъ народъ сталъ бичемъ Pocciи съ техъ поръ, какъ сами русскiя князья во время своихъ междоусобiй стали призывать ихъ — тогда одинаково стали страдать отъ хишныхъ половцевъ и ихъ союзники и враги. Пользуясь русскими междоусобiями половцы постепенно прошли всю южную Pocciю и въ 1092 г. помогали Васильку Ростиславичу въ борьбе его съ поляками. Никто раньше и чаще Олега Святославича не пользовался услугами половцевъ, за это онъ получилъ, прозвище Гориславича. Во время борьбы его съ Святополкомъ II и Владимiромъ Мономахомъ три половецкихъ хана Бонякъ, Курея и Тугорканъ свирепствовали въ кiевской области и если бы не стоялъ тогда во главе русской рати такой трудникъ за русскую землю какъ Владимiръ Мономахъ,то русской земле грозило бы полное разоренiе. Но трудъ Владимiра сделалъ свое дело и половцы были загнаны далеко въ степи. После Владимiра Мономаха борьба съ половцами, хотя и продолжалась, но она приняла характеръ борьбы порубежной, и серьезныхъ вторженiй въ русскую землю половцевъ не было, даже наоборотъ, русскiе князья, желая уничтожить въ корне соседнiхъ хищниковъ, сами вторгаются въ землю половецкую; къ таковымъ смелымъ предпрiятiямъ принадлежитъ известный походъ къ Дону Игоря Новгородсеверскаго, воспетаго за свой благородный подвигъ, на пользу земли русской неизьестнымъ, но глубоко чувствовавшимъ поэтомъ въ «Слове о полку Игореве». Въ походе князя Игоря какъ и другихъ князей, конечнымъ пределомъ были берега Азовскаго моря,то у загадочнаго Лукоморья, то у молодецкой Тмутаракани. Князь Святославъ Кiевскiй выгналъ половцевъ изъ Лукоморья, а объ Игоре и его спутнике авторъ «Слова о полку Игореве, говорить: «Се бо два сокола слетеста со отня стола злата поискати града Тмутараканя, се любо испити шеломомъ Дону». Но походъ окончился пораженiемъ у реки Каялы, ныне река Кагальникъ; это пораженiе певецъ Слова между прочимъ такъ описываетъ.

Бились день—не отступали,
Храбро билися другой,
Въ третiй, въ полдень подъ грозой
Стяги княжескiе пали.
Тутъ надъ берегомъ, где бились,
Оба брата разлучились;
Где гульлива и буйна
Мчится быстрая Каяла,
Тутъ кроваваго вина
Не хватило, не достало;
Тутъ у вражеской реки
Наши братья—земляки
Пиръ кровавый довершили,
Жданныхъ сватовъ напоили
И за честь своей земли
Сами трупами легли.
Вянетъ на поле былина
Подъ кручиною—тоской,
И къ земле тоска —кручина
Клонить яворъ молодой.

(Перев. Гербеля).

Далее певецъ разсказываетъ о плене Игоря и приводитъ трогательный плачъ Ярославны:

Я быстрей лесной голубки 
По Дунаю полечу 
И рукавъ бобровой шубки 
Я въ Каяле обмочу; 
Князю милому предстану 
И на теле на больномъ 
Окровавленную рану
Оботру темъ рукавомъ.

(Перев. Гербеля).

Въ Путивле плачетъ Ярославна 
Зарей на городской стене: 
«Днепръ мой славный! ты волнами 
Скалы половцевъ пробилъ; 
Святославъ съ богатырями 
Пo тебе свой бегъ стремилъ? 
Не волнуй же, Днепръ широкiй, 
Быстрый токъ студеныхъ водъ; 
Ими князь мой черноокiй 
Въ Русь святую поплыветъ.

(Перев. Козлова).

А потомъ певецъ ликуетъ по поводу возвращенiя Игоря изъ плена:

Солнце—светъ въ небеси,
Игорь—князь на Руси.
На Дунае запели девицы —
И летятъ голоса
Чрезъ моря и леса
Къ высямъ, Кiева — пышной столицы.
Игорь едетъ домой
Къ Пирогоще святой
По Боричеву путь направляетъ.
По дороге народъ
Веселится, поетъ
Своихъ старыхъ князей величаетъ.

(Перев. Гербеля)

Сколько разъ мы, таганрожцы и ростовцы, бываемъ на местахъ похода и плена Игоря и видимъ мало интересный Кагальникъ, забывая, что это Каяла, а былое прошлое предъ нами не встаетъ: ни защитникъ русскаго земледельца Игорь, ни его верная Ярославна. Темъ хуже для насъ: однимъ эстетическимъ удовольствiемъ меньше.

Счеты съ половцами, которыхъ русские летописцы часто называють погаными, скоро окончились и окончились очень печально. Въ 1224 году, какъ известно, нахлынула татарская орда на земли половецкiе; половцы, разсчитывая на великодушiе русскихъ князей, искали у нихъ защиты и не ошиблись, но соединенныя силы русскихъ и половцевъ были разбиты татарами на Калке (ныне Калмiусъ).

Чрезъ тринадцать летъ произошло полное покоренiе Россiи татарами; съ этого же времени берега Азовскаго моря и устья Дона совсемъ отрываются оть Pocciи, хотя русское население тамъ оставалось, что ясно видно изъ свидътельства италiанцевъ, имевшихъ, какъ мы увидимъ далее, на берегахъ Чернаго и Азовскаго морей значительныя колонiи.